Глава 11
Авиамоторная
– И как же вы дрезины гоняете даже без нормального оружия? – продолжал допытываться командир. Уж очень его интересовало, откуда взялись люди на железной дороге посреди пустого и почти безжизненного Подмосковья.
– Так наше дело – транспорт! А отстреливаться уж вы будете. Еще ни разу не видел каравана, у которого не было бы надежной охраны.
– Это тебе пока повезло… Слушай, может, вы мутанты какие? Или привидения, и нам только кажется, что дрезиной кто-то управляет?
– Не, я настоящий! – обиделся «машинист». – А про невидимый паровоз я вам рассказывал, вот уж настоящая загадка. И хочется его увидеть когда-нибудь, и страшно вдруг делается.
– Страшнее, чем посреди леса в хлипкой клетке разъезжать?
– А что вы все вопросы задаете? – парень явно не хотел отвечать. – Я ж не спрашиваю, куда вас черти носили? За товаром каким-то, видно. Теперь наши на заметку возьмут Жуковский, будем знать, что и там кто-то выжил.
– Так вы, значит, перепись населения ведете?
Такой разговорчивый вчера «машинист» сейчас почему-то отмалчивался, но Доронин свои расспросы прекратил. У всех свои секреты, может быть, дорожники скрывают базу, опасаясь, что кто-то их завоюет? Наверное, не стоило спрашивать об оружии, у этой базы слабая оборона, и поэтому они боятся чужаков. Вряд ли Альянс ими заинтересуется, такой дальний форпост ему не нужен. Впрочем, внешняя политика – это уже не командирского ума дело. Сейчас главной задачей было сохранить товар и людей, добраться до Электрозаводской, а там уж и до входа у Семеновской. Далеко еще до дома…
К сараю с дрезинами, где отряд был вчера, подъехали без приключений, и Дредд отсчитал остаток оговоренного платежа. Теперь только бы Лысого снова выпихнуть на черную равнину, блестящую спекшимся стеклом в лунном свете, – и порядок! Патронов оставалось еще достаточно, чтобы обороняться. Но победившим птера Глюку с Егором теперь уже остальные монстры казались мелочью, и на этот раз перед пустошью они обошлись только минутной заминкой, чтобы проверить оружие.
* * *
Пройдя Перово с его нескончаемыми запасными путями и ржавеющими рядами вагонов, командир перестал ждать появления второго лупоглазого шатуна. Наверное, все же спят зимой медведи. А вот летом здесь и медвежата появятся. Он уже рисовал в уме карту и помечал на ней, какой «зоопарк» предстоит увидеть каравану. Уж тут его в охрану никаким калачом не заманишь! Пусть молодые идут, такие, как Пищухин, которым силу девать некуда и жизнь не дорога. А он им, так и быть, расскажет, какое оружие больше пригодится, да на каком отрезке пути.
Опять послышался вой где-то в стороне. Собаки набежали? Против них никакое воинское искусство и стратегия не помогают, ничего, кроме шквального огня, эти стаи не остановит, потому что числом давят. А размножаются и растут, как шампиньоны на свином навозе.
Показались уже полуразрушенные градирни неподалеку от платформы Новая, соседствующей с Авиамоторной. Доронин задумался, почему же покойный Мухин к Калининской Конфедерации на станцию не заглянул? И не спросишь уже…
Снег впереди, казалось, потемнел, командир остановил отряд и отобрал у Глюка СВД. С непривычки он и не разглядел в ночной прицел четкую картинку, но множество светящихся попарно точек невысоко от земли трудно было истолковать неправильно. Собаки всегда жмутся к человеческому жилью. Даже если человек стал кормом.
– Самые мерзкие твари! Сколько на них патронов изведешь – шкура столько не стоит! Их шкура, в смысле, – продолжая оглядывать окрестности, он по старой памяти взглянул наверх: над рельсами еще возвышалась лестница перехода, провалившаяся посередине, но вполне целая по бокам. Левая часть показалась надежнее. – Обходим слева!
– Отсидеться думаешь, командир?
– Отсидишься тут… Этих гадов не пересидишь, им и свет дневной нипочем. Но если кто-то видит способ их обойти – я слушаю.
Доронину никто не возразил, потому что рельсы здесь были проложены в низине, и на насыпь пришлось бы лезть на виду у всей стаи. Вернуться? Можно, но где гарантии, что там не встретится стая побольше?
Между опорами автомобильного моста, как в большой конуре, расположились на ночевку несколько десятков собак. Несколько, по подсчетам командира – это не меньше пяти. Но и не больше, если они там не в три слоя спят. Да и вряд ли на этой территории есть другие, пищи на всех не хватит. На ржавую лестницу тихо не заберешься, но когда отряд окажется наверху, будет уже безопаснее.
Пока люди пробирались под прикрытием платформы, из-под моста доносилось только ворчание и поскуливание, но стоило первому сталкеру показаться на виду, как темная волна тут же с лаем хлынула вперед. Командир удержал Нарбекова:
– Взорвем один лестничный пролет, на двух мы их не удержим.
– А всё не рухнет?
– Не знаю…
Заложив гранаты под опоры лестницы, они погнали отряд наверх. Прогремели два взрыва, конструкция пошатнулась, но устояла. Доронин потер плечо, ушибленное прилетевшим снизу камнем. Поднявшееся облако пыли только на миг отогнало стаю, и тут же первые монстры полезли по ступеням. Ступени позади обрушились, теперь сектор обстрела сузился до трех метров. Но и другого пути вниз не было.
Автоматчикам в первом ряду обороны пришлось тяжелее всех, но Лысый, сметая пулеметными очередями весь ряд собак за раз, давал им время на перезарядку, а Сафроненко с Индейцем, вооруженные карабинами, отстреливали тех, кто пытался взобраться с другой стороны по разорванным железным прутьям. Когда у подножия лестницы осталось не больше пяти визжащих раненых особей, командир сделал шаг вперед. И тут же слева со стороны промзоны снова послышался вой. Он доносился издалека, но Доронин слишком хорошо знал, с какой скоростью сейчас несется сюда еще одна стая. Сколько в ней окажется собак?
Раздался выстрел, раненая тварь отлетела в сторону с раздробленной головой. Командир оглянулся, чтобы намылить кому-то шею за лишний расход патронов, но остальные оглядывались в недоумении – никто из них не стрелял. Сверху на насыпи мелькнул свет фонарика, в котором можно было разглядеть несколько фигур в химзащите: сталкеры с Авиамоторной решили прийти на помощь. Если уж стреляют по собакам, а не по людям, значит, можно покинуть позицию и попробовать наладить контакт. Отступить в метро сейчас было бы неплохо, а дальше Доронин решил действовать по обстановке. И отряд полез наверх, не дожидаясь следующей волны атаки.
– Немного опоздали вы, ребята!
– А нам кажется – вовремя! – Сталкер указал на противоположную сторону путей, где уже показались несколько бегущих собак. – Хорошо, что вы тут решили взрывные работы проводить, иначе мы б не услышали. Отходим!
* * *
Внутри теплый прием их не ждал, но Доронин на него и не рассчитывал. Жизнь давно отшибла излишний оптимизм, особенно по поводу человеческой натуры. И все же сталкеры Желтой линии помогли, хоть и из чистого любопытства высунувшись наверх. Отряд не разоружили сразу, но держали под прицелом. Калининская Конфедерация не враждовала с Бауманским Альянсом, но и особого доверия к нему не испытывала.
Проверка документов была обычной процедурой, но странно выглядело, что трое значились только в «инвентаризационной описи».
– А больше у них ничего и нет, они по списку. – Доронин уже едва сдерживался, чтобы не наорать на любопытного проверяющего. Фактически все обвинения уже снимаются, свою работу они сделали, но, пока не оформят бумаги, числятся штрафниками. Чистенькие будут, как ангелы. Можно заново грешить, если ума нету. И судя по тому короткому времени, которое он провел с ними в дороге, нагрешат еще немало…
Командир не планировал такого маневра: отряд не должен был попасть на другую станцию. Отвечать на вопросы он оказался не готов. Планы Альянса не подлежат разглашению, еще никто не отменял режима секретности. Ведь даже информация о цели экспедиции не должна выходить за пределы Бауманской. И как теперь выкручиваться из трудного положения, Доронин не знал. Но с поверхности нужно было уходить в любом случае, глупо терять отряд так близко от дома. Не потерять бы его и теперь, уже в метро, потому что группа сталкеров без четкого задания вызывала законные опасения.
Как выдумать на ходу достоверную причину и повод? Что могут делать в окрестностях Авиамоторной семь человек с тяжелым вооружением и кучей новых ОЗК?
– Сафроненко!
Подчинится ли приказу? Сталкер чувствовал себя свободно, у него-то документы в порядке. Наемник – птица вольная, да и командир уже перестал быть таковым, пусть только подтвердит перед Альянсом, что контракт выполнен. В подчинении теперь остался один Пищухин. Но Сафроненко откликнулся:
– Что, командир?
Голос Доронина не был приспособлен для конфиденциального шепота, пришлось постараться:
– Цель экспедиции разглашать нельзя, поэтому изобретай сейчас же враку, чтоб лишних вопросов не было. Одна надежда на тебя.
Наемник едва сдержался, чтобы не ржать, но смог выговорить:
– Приказ понял.
Впрочем, что ни сочини, а задержание до выяснения обстоятельств было неизбежно. Доронин понимал, что безопасность прежде всего. Пропустить вооруженную группу транзитом по станциям Калининской Конфедерации означает взять на себя слишком большую ответственность. Опасность им здесь не угрожает. Цена вопроса – всего лишь потерянное время. Начальник станции должен будет связаться по телефону с Марксистской, да пока еще там запросят информацию из Альянса… Застрять на Авиамоторной можно и на сутки, не меньше.
Выход был. Наверх. Но никто не гарантировал, что отряд дойдет в полном составе. Март месяц, будь он неладен! Собачьи стаи агрессивны, их больше, чем обычно. Птерова уйма… Доронин оглядел своих сталкеров, столпившихся вокруг. Рисковать их жизнью ради ненужной спешки ему совсем не хотелось. Поразмыслив еще, Дредд решил, что Поповкин может подождать, и без того уложились в срок чуть ли не по секундомеру.
– Командир, мы тут подумали… – Сафроненко был серьезен, к тому же следовало торопиться: начальник станции уже требовал к себе Доронина. – Цель экспедиции не менять. Просто пусть она располагается поближе. Тут же промзона, так? Значит, ходили мы на поиски убежища гражданской обороны. И нашли его. Взяли ОЗК.
– Хорошо придумал. Только одна загвоздка: тут уже всё проверено не по одному разу. Думаешь, своих сталкеров нет?
– А пусть думают, что еще что-то есть! И до чего-то не дорылись просто, вот не повезло им, не нашли… А мы враз откопали.
– Авантюрист ты, Вирус, оказывается, – Командиру идея понравилась, да и выбора не было.
– А как иначе? – поддержал приятеля Индеец. – Без фантазии не проживешь.
Теперь оставить за себя Илюху Доронин не мог. Тут Нумизмат просто штрафник без документов и останется им до возвращения на Бауманскую. Это поверхность требовала не документов, а опыта и недюжинной силы, а здесь, внизу, начинали действовать другие законы, которых командир не понимал до конца, поэтому старался держаться в стороне от любых задач, кроме боевых. Они были ему просты и понятны. Но оставить отряд без присмотра нельзя, любой проходящий мимо и имеющий какие-то права может поинтересоваться, что делают на станции чужие сталкеры. Взгляд остановился на Денисе. Тот отрешенно смотрел в пространство. Не мешало бы парня оживить слегка.
– Пищухин! Просыпайся для начала. Мы с тобой тут единственные представляем Альянс, поэтому останешься за старшего. Будут вопросы задавать, помалкивай. Уж это ты умеешь, в отличие от некоторых других.
– А как просить творчески мыслить, так меня, да? – раздался за спиной обиженный голос Сафроненко.
– Тут не мыслить нужно, а уметь четко и ясно послать подальше с любым вопросом.
– А можно я пошлю подальше? – недовольство Вируса долго не продержалось.
– Ты будешь слова подсказывать. Пищухин, понял?
Денис кивнул, хоть быть официальным представителем Альянса даже на четверть часа ему до сих пор не приходилось. Ответственность за отряд в отсутствие командира заставила встряхнуться и оглядеться вокруг.
Пришлось попотеть, разъясняя так и не продуманную до конца «враку» Сафроненко. Командир слишком плохо знал окрестности, чтобы указать конкретное место, куда предположительно ходил отряд. зато легко объяснил наличие в нем бывших заключенных. Это не удивляло, только вызвало легкое недоумение: почему сами до этого не додумались? На что командир возразил: дисциплину поддерживать трудно, руку отобьешь, если с непривычки.
Начальнику станции Доронин не поверил. Ни единому слову. А может, тот не врал и телефон действительно сейчас не работал… Впрочем, и не удивился: снять с себя ответственность – очень распространенная «болезнь». Но, так или иначе, пришлось собрать отряд и отправляться на Шоссе Энтузиастов.
Индеец был против:
– Вы что, про «сирен» в этом тоннеле никогда не слышали?
– Слышали, – вздохнул командир. – А у нас есть выбор? Уши законопатить – и вперед. Может, оно и к лучшему – надоела мне ваша трескотня, всех «сирен» перекричите.
– А здесь подождать нельзя? Все равно ведь возвращаться назад. Или сразу на Площадь Ильича…
– Нельзя. Станция нежилая, производственная, негде тут оставаться. Отправляют нас отсюда подальше. Короче, передают туда, где в таких вопросах лучше разбираются. Там уже будут выяснять, что с нами делать. А наверх мы всегда успеем. Спасибо и на том, что близкого взрыва испугались, помогли от собак отбиться.
– Командир, но ведь нам через этот перегон два раза идти. Два!
– А как остальные ходят? Не первый посетитель ты, Индеец, в этом тоннеле. Хорошо еще, что дальше нам не ходить, с «дыханием дракона» не познакомишься.
«Индеец, видно, здесь бывал, – решил Доронин, – потому что склонности к панике за ним обычно не водилось. Этот сталкер пустых баек не испугается…»
– Я бы предпочел поверхность…
– Ну и предпочитай себе на здоровье в индивидуальном порядке! Мой приказ: двигаем на Шоссе Энтузиастов. Все равно нужно где-то присесть да пожрать спокойно. Здесь не дадут. На этих станциях без пропусков мы надолго застрянем. А если у тебя претензии – иди, договаривайся сам.
Открытого протеста никто больше не высказал, но сомнения возникли и у Сафроненко:
– Я не понял, почему нельзя пойти сразу на Площадь Ильича?
– Это не ко мне вопрос. – Доронин и сам это понимал смутно, но отряд сможет пройти только тот блокпост, которому отдано распоряжение его пропустить, и никого не волновало, что людям не хочется тратить последние силы на длинный путь. Хорошо хоть Глюк помалкивает, не то у него положение, чтобы выступать перед публикой со своими капризами. Список штрафников у командира в кармане, и далеко от него не отойдешь, иначе точно «век воли не видать». Наконец-то на паразита управа нашлась…
* * *
Правила безопасности в этом тоннеле требовали заткнуть уши, но другого случая посовещаться и придумать правдоподобную версию могло уже не представиться. Поэтому Доронин остановился, выковырял вату и подозвал к себе троих.
– Так, ребята, и ты, Пищухин… Слушать меня, не отвлекаться! Вирус вроде хорошую сказку придумал, попробую ее и задвинуть начальству на Шоссе Энтузиастов. Поверят или нет – это уже не наши проблемы.
– А остальные?
– Остальных никто не спросит. Да и спросят – будут молчать. А я на местности тут «заблудился», так что, если кто бывал в этом районе, жду подробностей. Мне бы ориентир какой… Врать убедительно тоже уметь надо.
– Командир, здесь опасно. – Индеец оглядывался, будто во тьме можно было бы увидеть приближение звука… – Люди в тоннеле реально пропадают.
– Думаешь, ты один такой умный? И мне страшно, когда противника на прицел не поймаешь. Но, говорят, оружие против «сирен» этих тоже работает, шума пугаются.
– Не хочу проверять, двигать надо отсюда!
Денис слушал командира вполуха, в его голове звучал совсем другой голос. И когда вдруг откуда-то начало доноситься красивое пение, неразборчивый, но требовательный зов, он не подчинился ему. Все, что происходило здесь, происходило не с ним. Потому что Денис наполовину находился сейчас совсем в другом месте, и никакие чужие манящие голоса не могли увлечь его. Но когда командир и наемники вдруг неуверенными шагами пошли вперед, Пищухин ясно увидел, как перед ними маячит черное пятно. Яма, о которой предупреждали на станции! Ни один из товарищей не останавливался, будто под гипнозом, они шли по прямой, хоть давно пора было свернуть и обойти препятствие. Значит, именно так пропадают люди… А звуки, раздававшиеся сейчас в полной тишине, были красивы, хотелось прислушаться к ним повнимательнее. Но нет времени! Нужно остановить командира и остальных.
Доронин непонимающе смотрел в лицо Дениса, когда тот развернул его в сторону от провала, не слыша слов бойца и вяло пытаясь освободиться. Оставался один способ вернуть его в сознание: заглушить дьявольские звуки, способные убивать. До собственного автомата было не дотянуться, нужно еще и удержать командира почти на самом краю, поэтому стрелять пришлось из пистолета самого Доронина, в спешке рванув его из кобуры.
Вспышка осветила темную яму. Открывшегося зрелища хватило, чтобы в ужасе отскочить подальше, оттаскивая и командира. Тот уже приходил в себя. Наступила тишина, только эхо выстрелов носилось по тоннелю. Те, кто не слышал «сирен», заткнув уши еще на станции, теперь спешили назад. Грохот «макарова» проникал даже сквозь плотную вату.
– Я вам говорил! – Индеец тряс головой, пытаясь избавиться от наваждения и звона в ушах после выстрела. – Предупреждал ведь… Там, наверху, я хоть врага вижу, могу обороняться. А тут сгинешь ни за что в какой-то яме!
– Если тут братская могила, почему я не чувствую, что воняет? – Доронин не мог позволить себе долго раскисать и уже собрался с мыслями. Если быстро подобрать оброненный командирский авторитет, авось никто промаха и не заметит. – Дай-ка, я посмотрю…
Бездонный провал таил в себе что-то живое. Одно существо ворочалось там внизу, или скопление маленьких плотоядных тварей распевало хором на весь тоннель и заманивало жертвы? Доронин так и не включил фонарь. Никто не осудит его за трусость, но рассматривать этого противника он не хотел. Да и если увидит, кому от этого станет лучше?..
* * *
Елене хотелось спрятаться ото всех. Дядя заснул, ему стало получше, можно было отправляться спать, но спать не хотелось. Так и пролежала до самого утра, глядя в потолок. Считала часы до рассвета, пыталась вообразить, где сейчас находится отряд московских сталкеров. Командир внушал уважение, Елена верила ему, с таким было бы не страшно. Но не судьба… Конечно, не о командире она думала больше всего, а о Денисе!
Динька. Стеснительный и сомневающийся, но такой искренний, он не мог сказать о том, что влюблен, и скрыть оказался не в состоянии. Так хотелось пригладить взъерошенные волосы, провести ладонью по его щеке. Почему она этого не сделала?! Но когда уже точно стало известно, что Денис уходит… Хоть на пару минут можно обнять его, запомнить, какой Динька теплый, прижаться щекой к его плечу, потому что сейчас он совсем близко, но увидятся еще очень нескоро. Почему жизнь не дала им шанса быть вместе подольше? Нет, еще не всё потеряно, но сколько же придется ждать?! Не забудет ли он ее? А может, уже забыл? Нет, не так быстро. Денис обнимал ее неуверенно, будто боялся повредить что-то хрупкое и очень дорогое, а сердце его билось так, что выдавало хозяина вернее любых слов и действий.
Чувство было совершенно новым, ничем не напоминало прежние увлечения. Да, и раньше бывало ощущение полета, и даже казалось, что влюблена. Теперь совсем не так, нет радости, но чувство почему-то еще сильнее. Придется ждать. И есть что вспомнить. Несколько минут, но этого хватит, чтобы дождаться следующей встречи. Наверное…