Глава 16
ТРЕВОЖНЫЕ СОБЫТИЯ
После жуткого происшествия настроение у всех защитников периметра было мрачным: люди почти не разговаривали и отводили друг от друга глаза. Мэр с начальником гарнизона сразу после окончания страшной казни уехали, не дав никаких указаний. Единственный приказ поступил от Сошина — доставить тела погибших охотников в город и похоронить. Впрочем, выполнить этот приказ удалось лишь наполовину — от жертвы белого змея остались лишь окровавленные лохмотья одежды.
Нанас тоже был сильно потрясен увиденным. Особенно его впечатлила гибель первого охотника в «объятиях» хищной твари — ведь и сам юноша совсем недавно едва избежал подобной участи и сейчас словно наблюдал со стороны, что было бы с ним, если бы на помощь не подоспел Санька Сорокин.
Немного утешила парня приехавшая с «обеденной» машиной Надя — до города доползли слухи о страшном происшествии близ центрального поста, и девушка не утерпела, навестила любимого.
Правда, и сама она была непривычно задумчивой и печальной. На вопрос Нанаса Надя ответила, что просто немного устала и не выспалась. Впрочем, это как раз было немудрено, ведь она по-прежнему дежурила в ночную смену и поспать после работы успела от силы пару часов.
Однако Нанас уже достаточно хорошо успел изучить свою любимую, чтобы понять — дело тут не только в недосыпе.
— Ты меня любишь? — спросил он вдруг, глядя прямо в карие Надины глаза.
— Конечно люблю! — удивленно ответила девушка — раньше он ей подобные вопросы не задавал.
— Веришь мне? То есть, доверяешь?
— Ну да, конечно! А почему ты это спрашиваешь?
— Потому что ты что-то скрываешь от меня. Тебя что-то гложет изнутри, не дает покоя, я ведь вижу!..
— Нанас… — смущенно отвела взгляд Надя. — Это ерунда, правда, ерунда, это так… женские глупости.
— Нет, не ерунда! Не обманывай меня, не надо. Поделись, тебе же самой станет легче!
— Ну, хорошо… — немного помедлив, сдалась девушка. Было видно, что ей и впрямь очень хочется поделиться тем, что точило ее душу. — Видишь ли, в одной из здешних школ работает учительница… Смирнова Светлана Александровна. Она преподает… впрочем, это не важно… Важно другое. Оказывается, с ней последние годы жил мой отец.
— Семен Будин?.. — подался к любимой Нанас. — И… что?..
— А то, что мы дежурили сегодня с ней вместе. И она подошла ко мне, поздоровалась и сказала, кто она такая.
— И тебе стало… неприятно?..
— Ты знаешь, да. Я понимаю, это ужасно глупо, но мне почему-то казалось, что отец продолжал любить маму даже после ее смерти… Тем более, он ведь точно не знал, что она погибла… Нет-нет, я его не осуждаю, я все понимаю — он здоровый мужчина, все такое… Но как-то… все равно… Извини, мне трудно это объяснить. В общем, я почувствовала к этой женщине сильную неприязнь. Знаю, что она ни в чем не виновата, что, наверное, она неплохой человек, а ничего с собой поделать не могу. Я дура, да?..
— Ты не дура, — обнял девушку Нанас. — Только это и на самом деле, наверное, трудно… А что она от тебя хотела?
— От меня?.. — вскинула брови Надя. — Ничего. Хотела познакомиться со мной… Еще сказала, что я могу жить с ней, а не в общежитии.
— Так это же здорово! — воскликнул Нанас.
— Нет, это не здорово, — вырвалась из его объятий Надя. — Я ведь тебе говорю, она мне неприятна. Как я смогу с ней жить? И потом, ты что, уже передумал на мне жениться?..
— Я?!.. — едва не подпрыгнул от возмущения саам. — Да ты что?!.. Вот тоже выдумала!.. Конечно не передумал!
— Так зачем же я тогда буду к кому-то перебираться? — улыбнулась и вновь прижалась к любимому девушка. — Переберемся лучше вместе — в свое собственное жилье.
После таких слов Нанас почувствовал себя абсолютно счастливым. Но счастье это длилось недолго — пора было вновь подниматься на стену.
Еще перед обедом Далистянц приказал своим подчиненным получить в оружейке по запасному рожку патронов — после утреннего происшествия все ждали от варваров какой-нибудь новой пакости. Остальные бойцы взвода уже успели взять магазины, Нанас же, прощаясь с Надей, замешкался и побежал в оружейку последним. Выходя из нее, он увидел, что дверь в главное помещение поста приоткрыта, и услышал доносящиеся оттуда возбужденные голоса.
— Мы не можем прийти к ним на помощь! — узнал он бас Сошина. — Где гарантия, что там их основные силы? А если они только и ждут, что мы туда ринемся, и основными-то силами как раз и нападут на городские периметры?..
— Но сами они могут не справиться! — возразил кто-то с таким отчаянием в голосе, что Нанасу стало не по себе. — Как такое могло случиться, что дикари полезли к станции именно в том месте, где не успели полностью восстановить стену после прошлогоднего оползня? Как?!..
— Наверное, им кто-то подсказал… — глухо бросил еще кто-то.
— Можно догадаться, кто! — выкрикнул вновь «отчаявшийся».
Раздался глухой удар — Нанас почти наяву увидел, как Сошин грохнул по столу кулаком.
— Отставить догадки! — раздался его зычный голос. — Сами они наткнулись на эту прореху или им кто-то подсказал, — сейчас не имеет значения. И поддаваться панике рано! На КАЭС серьезная охрана, они должны справиться!
— А если нет?..
— Я сказал: без паники! Наша с вами задача — охранять центральный периметр. Поступит другой приказ — будем исполнять его.
Нанас вспомнил, что ему тоже надо бы исполнять свои непосредственные обязанности, и бегом бросился к выходу.
Уже стоя на своем месте наверху стены, он принялся осмысливать услышанное. Судя по всему, варвары напали на атомную станцию. Точнее, пока, к счастью, не на саму станцию, а на окружающий ее периметр. Причем, сделали это в том самом месте, где стена имела какие-то прорехи, была недоделанной. Откуда дикари могли об этом узнать, Нанас догадывался — об этом мог проговориться под страхом ужасной казни сын мэра Сафонова, Игнат. После увиденного утром, Нанас даже не осуждал несчастного парня. К тому же информацию из того могли вытянуть пытками.
Теперь было непонятно, чего ждать дальше. И вообще, насколько страшно, если варваром все-таки удастся прорваться на атомную станцию? Смогут ли они ее разрушить? И если да — чего ждать горожанам? То, что не станет электричества, — это понятно. А значит, не будет тепла и света в домах. И это зимой! Как согреваться, как готовить пищу, если даже за дровами в лес не выбраться?..
Но главная опасность, как уже понимал Нанас, была даже не в этом, а в смертельно опасной радиации, о которой он знал не понаслышке. Если станция будет разрушена — не спасется никто, погибнут и жители Полярных Зорей, и не ведающие, что творят, варвары. Но ведь они и в самом деле не понимают, что делают! Им же ничего не известно о радиации!..
Нанасу вновь подумалось: если бы попытаться растолковать дикарям о том, что они поступают неправильно, то, возможно, что-то бы изменилось… Впрочем, он тут же вспомнил о казни, совершенной утром над двумя охотниками, вспомнил кровожадный, торжествующий оскал рыжеволосой предводительницы варваров и сильно засомневался, что эти люди стали бы кого-то слушать. Нет, по-видимому, с ними и впрямь можно было разговаривать только на языке силы. Но беда заключалась в том, что силы у дикарей и у защитников города оказались практически равными, поэтому и такой разговор пока что получался не особенно убедительным…
* * *
На центральный периметр в этот день так и не напали. Как узнал Нанас позже, удалось отстоять и периметр КАЭС. Пожалуй, дело бы кончилось плохо, если бы Ярчук не принял рискованное решение: бросить в атаку на осаждающую северный периметр группу варваров почти всю его охрану. Получилось так, что у находившихся возле Зашейка дикарей не хватило сил, чтобы отразить эту неожиданную и мощную атаку. Причем атакующие ухитрились перекрыть варварам доступ к югу, оставив свободным северный край «фронта». Тем самым они подтолкнули врагов к тому, чтобы запросить помощь от своих соплеменников, атакующих в это время КАЭС, до которой от Зашейка было не так уж и далеко. Варвары откликнулись на призыв попавших в беду товарищей и временно сняли осаду с периметра атомной станции. Этим, в свою очередь, тут же воспользовались ее защитники, кинувшись немедленно укреплять стену всем, чем только придется, даже разобрав часть подсобных помещений самой станции. Зашейковцы же, получив от своих товарищей с КАЭС сообщение, что замысел удался, тут же спешно ретировались под защиту периметра, продолжив отбиваться от озверевших дикарей уже из-за стены.
Конечно, подобный замысел был очень рискованным, ведь северный периметр оставался на время атаки практически беззащитным. Если бы дикари, осаждавшие центральный и южный сектора, все-таки прознали об этом и ринулись на неохраняемый участок стены, то вполне могли бы ворваться в Зашеек, и как развернулись бы события дальше — страшно даже предположить! Но все обошлось. Хотя любой понимал, что одержанная победа отнюдь не окончательная, временная. Рано или поздно боеприпасы у защитников города подойдут к концу, силы истощатся, а тогда… Утешало одно: варваров после каждого боя тоже становилось меньше, причем их гибло куда больше, нежели защитников города. Однако, учитывая общее их количество, такие потери все-таки были лишь каплей в море…
В общежитие Нанас вернулся поздно; его, вместе с десятком живущих там же охранников, подбросили туда на грузовике. Ехать пришлось в открытом кузове, и парень сильно замерз. Уставший, трясущийся от холода и от впечатлений нелегкого дня, он мечтал об одном: скорее добраться до кровати, завернуться в теплое одеяло и спать, спать, спать…
Но на вахте общаги охранников поджидал одноногий комендант Смурнов, которому не терпелось из первых уст услышать о текущих событиях, слухи о которых уже донеслись и сюда.
Александр Михайлович завел парней в большое помещение с несколькими рядами стульев, заставил всех сесть и провести для него, как он выразился, «политинформацию». Уставшие, как и Нанас, охранники сперва говорили неохотно, но постепенно беседа, подогреваемая каверзными вопросами любопытного коменданта, набрала силу. Молодые люди начали спорить, громко и эмоционально высказывая личные мнения, и вскоре Нанас почувствовал, что уже не хочет спать. Ему стало очень интересно послушать этих ребят, ведь, говоря откровенно, он до сих пор толком не знал ни как устроена оборона города, ни того, почему КАЭС находится за каким-то отдельным периметром.
— Если бы охрана станции была вместе с нами, — размахивая руками, говорил один из парней, — мы бы давно разбили этих гадов! Ведь «каэсников» почти столько же, сколько нас всех на трех «городских» периметрах!
— Их там больше, чем нас! — вторил другой. — Потому они сегодня и отбились.
— Едва-едва, — говорил еще кто-то. — Хорошо, что Ярчук придумал насчет Зашейка…
— Хорошо-то хорошо, но это могло ой как плохо кончиться!
— Не кончилось же! А если бы грохнули станцию — что, лучше было бы?..
— Лучше было бы, если у Потапова тогда все получилось… Тогда бы нас никакая сволочь не победила!
— Потапов — шарлатан! Ничего у него не могло получиться!..
— Сам ты шарлатан! Потапов — гений!
Нанасу стало совсем интересно. Но задавать вопросы он пока еще стеснялся; и так многие принимают его за дикаря, а так ляпнет чего-нибудь не то, тогда совсем засмеют.
Но когда шумная «политинформация» наконец закончилась и охранники разошлись по комнатам, он дождался, пока Смурнов закрыл дверь в помещение, и спросил:
— А кто такой Потапов? Что он такого придумал, что могло бы всех спасти?
Александр Михайлович исподлобья глянул на юношу и засопел. Потом выдавил с явной неохотой:
— Витька Потапов — золотая голова! И руки золотые. Да, сделай он тогда свою хреновину — охрана периметра станции была бы нахрен никому не нужна! И город бы сейчас защищало вдвое больше людей. Вдвое! Понимаешь?..
— Понимаю… — пробормотал Нанас и тут же поправился: — То есть, нет, не понимаю легохонько… Почему была бы не нужна? Что он такое придумал?..
— А тебе зачем?.. — насупился еще больше одноногий комендант. — Ты не шпион этих варваров, часом?..
Нанасу стало неуютно. Было непонятно, шутит Смурнов или нет. И эта его деревянная нога… У парня заныла вдруг голова — там, где по ней приложили недавно чем-то тяжелым. Возможно, как раз таким вот, как эта самая деревяшка!.. Саам непроизвольно сглотнул и жалобно проблеял:
— Не-ет… Не шпион я…
— Ну и иди тогда спать! Ночь на дворе! — буркнул и захромал к себе комендант.
Нанас тоже пошел в свою комнату, чувствуя, как настроение снова все глубже и глубже проваливается в черную яму. Впрочем, уснул он сразу — дала о себе знать усталость.
Но и тут юноше не повезло. Еще сквозь сон он услышал треск Костиной рации и невнятный бубнеж соседа по комнате. А вскоре Парсыкин затряс его за плечо:
— Колька! Одевайся, поехали!
— Куда?.. — отчаянно зевая, принялся тереть глаза Нанас.
— Там увидишь.
