Корнилову пришлось умерить свое любопытство. Наступившую ночь он провел без сна – мешала головная боль. Утром собирался пойти на работу, но Саркисыч его остановил.

– Куда прешься? Ты ж едва на ногах держишься. Оставайся в бараке, Максимычу в столовой поможешь, а я попробую доктора привести.

Багдасар сдержал слово. Вечером в барак пришел Айболит. Щупал Юрию пульс, заставлял высовывать язык и водил перед глазами молоточком.

– Головокружение? Тошнота?

– Просто хреново. Только, ради Бога, не колите мне опять свое лекарство.

– Не буду батенька, – засмеялся Айболит. – Никакой необходимости в этом нет, но… Вас будто пропустили через мясорубку. Организм, конечно, справится с проблемой сам, но неделька отдыха и покоя вам не помешает.

В течение тех дней Корнилов помогал Максимычу справляться с его хозяйством. Говорили они о многом. Юрий рассказывал доценту о нравах Метро, доцент просвещал помощника в плане философии. Оба быстро поняли, что испытывают взаимную симпатию. Корнилов и сам не заметил, как рассказывая о своих приключениях на пути в Жуковку, поведал о встрече с Кэпом и его завещании.

Доцент сделал вид будто пропустил откровение Юрия мимо ушей, но было видно – схрон одинцовских не на шутку его заинтересовал. Внимание Максима Максимовича к Корнилову стало еще пристальнее. Он в буквальном смысле заставлял нового друга рассказывать биографию. Сам при этом не слишком откровенничал. Ни словом не обмолвился насчет таинственной Лиги. Корнилов не напирал. Решил запастись терпением и просто ждал, когда хлеборез будет готов к откровенному разговору.

– Слушайте, Юрий, думаю, пришло время вам кое с кем познакомиться, – сказал Максимыч однажды вечером. – Вы как-то спрашивали меня о Лиге гастов.

– Не скрою, – усмехнулся Корнилов. – Эта организация представляет для меня некоторый интерес.

– Значит, сегодня после отбоя. В столовой. Будьте готовы к серьезному и обстоятельному разговору.

– Постараюсь.

Когда вернулся с работы Степан он сразу заметил озабоченность Юрия. И после отбоя, когда к столовой стали потягиваться незнакомые люди из других бараков, Бамбуло попытался войти туда вместе с Корниловым. Его остановил Саркисыч.

– Че надо?

– Всем можно, а мне нельзя?: – обиделся Стук.

– Если полезным быть хочешь – на шухере постой.

Степан бросил на Юрия умоляющий взгляд, но Корнилову было не до того.

Не успел он войти столовую, как сходу попал под прицел двух десятков пар глаз. Вся Лига уместилась за одним столом. Пожилые, съевшие не один пуд соли гасты и совсем юные, явно попавшие в Жуковку совсем недавно, сидели бок о бок. Одни тихо переговаривались, другие задумчиво курили. Единственным членом Лиги, которого Корнилов знал, был Багдасар.

Юрий сразу заметил, что председательское место в торце стола не занято. Он взглянул по сторонам, надеясь отыскать главного, но больше в столовой никого не было.

– Садись, Корнилов, – Максим Максимович кивнул на скамейку. – Устраивайся где удобнее…

Юрий сел с краю, ошеломленно наблюдая за тем, как доцент идет к председательскому месту. Не может быть! Лигу гастов, тайную организацию, ставящую перед собой задачу свержения рублевской власти, возглавлял неприметный интеллигент, ведающий раздачей хлеба в столовой! А впрочем, что тут удивительного? Бывший доцент, бывший наставник маленьких олигархов, знавший все жуковские порядки как свои пять пальцев, отлично подходил на роль главы Лиги. Максимыч был мозгом организации, а мозгу вовсе требуется носиться по Жуковке с автоматом и палить во все, что движется. Но все равно – полный марафет.

– Ну, друзья-товарищи, думаю пора начинать. Времени у нас в обрез, а обсудить предстоит многое.

Гасты закивали. Максимыч сел.

– В общем так, братцы: дела у нас – хуже некуда.

Доклад Максима Максимовича не открыл Юрию ничего нового. Беспредел Умара Ахмаева. Заговор генерала Самуйлика. Расстрел гастов. Закончив свое выступление, глава Лиги обвел взглядом товарищей.

– Ну, у кого какие будут мнения?

Первым встал Саркисян.

– Я вообще не понимаю, зачем было огород городить и устраивать это сборище! Разве нам мало десятерых парней, которых вчера казнили по приказу Умара? Сейчас надо затаиться, ждать подходящего момента и тщательно к нему готовиться. Ты, Максимыч, сам сказал: заговор военных раскрыт, наши планы провалились. К чему тогда эти конференции? Чтобы опять оказаться у Паука на крючке и окончательно все похерить?!

– Багдасар прав, – поддержал Саркисыча гаст средних лет, приметный своей заячьей губой и резкими, порывистыми движениями. – Сами знаете – таиться не по мне, но сейчас действительно нам надо молчать сопеть в две дырочки. С чем мы пойдем на охрану? До зубов вооруженные яростью за смерть погибших корешей? Этого мало. У нас нет, ни оружия, ни четкого плана!

– Насчет плана, Губа, ты прав, – отвечал Максимыч. – А что касается оружия. Есть тут один человечек, который вас взбодрит. Что притих, Корнилов? Тебе слово!

Юрий поднялся.

– Было бы желание, а оружие найдется.

– Это кто у нас такой? – скривился в презрительной ухмылке Губа. – Что-то я его раньше здесь не видел. И где ж твой оружейный склад? Имей в виду паря: с провокаторами у нас разговор короткий. Найдут тебя однажды на стройке с лопатой в заднице…

– А если разговор короткий чего ж вы так долго с Мамоном разобраться не могли? Очко играло?

Губа вскочил. Глаза его метали молнии.

– Ты, падла, кого трусом назвал?! Да я…

– Успокойся, Губа, – Багдасар дернул товарища за рукав, заставляя сесть. – Корнилов у нас на особом положении. Он и Двупалого замочил, и в поединке с полудохлой ящерицей отличился. Ходят слухи, кроты ему так аплодировали, что все ладошки отбили. Откуда у тебя оружие, братан? Уж не дружки ли из особняка подсуетили?

Юрий готов был наброситься на Багдасара с кулаками. Он тоже обвинял его в провокации. Просто делал это не столь прямолинейно, как Губа.

– Ша, Саркисыч! – рявкнул пожилой, седой ка лунь гаст. – Прежде чем обвинять, попросили бы этого орла толком рассказать, откуда у него арсенал. От того, что вы друг дружке морды набьете, толку не будет. Вон, Корнилов уже попробовал, что почем. Вишь, как рожа-то распухла.

Гасты разразились дружным хохотом. Ситуация разрядилась. Даже Юрий не удержался от улыбки.

– Оружие действительно есть. Мне известно, где находиться схрон одлинцовских, которым они так и не успели воспользоваться.

Все притихли. Не унялся только Саркисыч.

– Пока все сами не увидим – не поверим!

– Слушай, Багдасар, ты бы за всех не отвечал, – отеческим тоном посоветовал Максимыч. – Что-то ты чересчур любопытным стал. Вопросы да вопросы… У меня к тебе тоже парочка вопросов имеется. Ты куда подевался, когда Корнилов с Мамоном дрались?

– Да я… Ну, полотенца… Там… Ты ж меня знаешь, Максимыч. Мы же с тобой не первый год…

– А меня зачем из барака услал? Боялся, что помешаю?

Смуглое лицо Саркисяна залила меловая бледность. Он смущенно бормотал что-то неразборчивое.

– Такие дела, Багдасар, – строго продолжал Максимыч. – Еще разобраться надо, кто у нас здесь с кротами дружбу водит. Корнилов, на мой взгляд, проще табурета будет, а вот ты…

– Да пошли вы все к черту! – визгливо выкрикнул Саркисыч. – Да после таких обвинений… Заседайте тут без меня!

Он выбежал из столовой и хлопнул дверью с такой силой, что содрогнулись стены.

– Свалял я, старый хрыч, дурака, – вздохнул Максим Максимович. – Нечего было при нем об оружии трепаться.

– Ты думаешь?! – Губа принялся яростно ерошить себе волосы. – Чтоб Саркисыч скурвился! Не может быть!

– Не дергайся, – махнул рукой седовласый гаст. – Может или не может, а за Багдасарчиком нашим теперь глаз да глаз нужон. Счас давайте по делу. Ты, Корнилов, парень, судя по всему, серьезный. Про оружие, сам собой, до самой последней минуты – ни-ни. А что касательно всего остального… Максимыч, ну, положим, выступим мы. Ну, пушки у нас будут. А че? Шахиду, как говорится, собраться – только подпоясаться. А если Умар не только полицаев, но и армию против нас двинет? Там ведь хлопцы не промах.

– Точно! – опять взвился Губа. – Покрошат нас в мелкий винегрет!

– Отвянь! – Максимыч видно сам не ожидал, что заговорит на жаргоне. – Успокойся, прости, Господи. Насчет армии – не думаю. Они после Самуйлика сами готовы Паука на ремешки порезать. Не станут военные за него заступаться. По моим прикидкам – перейдут на сторону победителя и попробуют отхватить свой кусок от шкуры медведя. Даже если генерал Самуйлик для них предатель, военные останутся верны принципу, заложенному еще Рамзесом – вмешиваться во внутренние дела Империи будут только в самом крайнем случае. У нас есть реальный шанс сковырнуть Умара.

– Я согласен с Максимом Максимовичем, – заговорил молодой, но судя по уверенному тону, авторитетный гаст. – До оружия еще добраться надо. Уверен, что схрон не в Жуковке. Как мы выйдем из бараков? Замки, часовые… В прошлый раз все собирались обтяпать в рабочее время. Сейчас тоже?

– Нужен француз! – Максимыч стукнул кулаком по столу. – Позарез нужен. У них с Самуйликом был запасной план. Черт, попробую использовать старые связи…

– Что за француз? – не выдержал Корнилов.

– Хм… Арман дю Плесси, Юрий. Кличка. Никто не знает, кто он такой. Известно лишь, что из кротов и ненавидит Паука лютой ненавистью. Я пробовал рассекретить этого парня, но… Насколько мне известно, Арманом дю Плесси звали основателя Одессы, дюка Ришелье. Выходит, наш француз имеет отношение к Украине. Дальше – тупик.

Корнилов задумался. По губам его пробежала едва заметная улыбка.

– Сдается мне, я знаю вашего француза.

Гасты удивленно уставились на Юрия, а Максим Максимович погрозил ему пальцем.

– Тебя тут случаем не перехвалили, а Корнилов? Все ты знаешь, все ты умеешь.

– Я на самом деле, кто скрывается под кличкой дю Плесси. Вы и сами были очень близки к ответу, но вот беда: вместо беллетристики читали слишком много научных трудов.

– При чем тут беллетристика?

– Она тоже иногда сеет разумное, доброе, вечное.

– Хватит издеваться над стариком. Если знаешь – говори.

– Не могу. Ваш Арман действительно принадлежит к рублевской знати и не случайно так тщательно шифруется. Связываясь с нами, гастами, этот человек рискует головой. Мне нужно встретиться с полковником Хорошевым.

– Ты серьезно?

– Более чем.

– Раз так уверен в правильности своей догадки, думаю, что смогу организовать тебе свидание с полковником. Только не вздумай сболтнуть ему лишнее.

Корнилов кивнул.

Заключительная часть совещания Лиги была посвящена отработке взаимодействия отдельных групп гастов в общей схеме восстания. Покидая столовую, новые знакомые Юрия пожимали ему руку. Не было сказано ни слова о том, что он стал полноправным членом тайной организации жуковских революционеров, но все было ясно и без слов.

Не успел Корнилов выйти в барак, как к нему подлетел Бамбуло.

– Ну, Юрец, ты даешь! Я все слышал. Поздравляю. Ну, теперь мы зададим жару рублевским капиталистам! Эти жирные свиньи у нас попляшут!

– Зададим, Стук. Обязательно зададим. И попляшут. Только позже.

Бамбуло ожидал большего и поплелся к своим нарам с недовольным бурчанием. Он, наверное, хотел начать бунт прямо сейчас и очень расстроился из-за отсрочки.

Подошел Багдасар. Помялся.

– Ты, Корнилов зла на меня не держи. Сам понимаю: виноват. Не досмотрел за Мамоном. Каюсь. Что ж меня теперь из-за этого в предатели записывать?

– Никто тебя в предатели не записывает, Саркисыч. И на старуху бывает проруха.

Багдасар грустно улыбнулся, протянул было Юрию руку, но тут же отдернул. Поморщился.

– Не верю я тебе, Корнилов. И другим – тоже. Все вы думаете, что я – провокатор. Ничего. Время покажет…

Юрий собирался успокоить Саркисяна, но тот резко развернулся и ушел.

Потянулись тягостные часы ожидания. Корнилов почему-то решил, что полковник Хорошев заявится к нему немедленно. Однако тот не спешил, а Максим Максимович на вопрос Юрия ответил коротко:

– Жди!

Чтобы чем-то занять себя, Корнилов начал отжиматься от пола. Физические упражнения помогали унять нетерпение.

Как ни ожидал Юрий полковника, приход его оказался неожиданным.

– Там тебя у входа дожидаются, – объявил Багдасар, сверля Корнилова недобрым взглядом.

Юрий понимал, что окончательно утратил расположение старосты, поэтому предпочел разговор не продолжать. Просто натянул респиратор и поднялся по лестнице к входной двери. Хорошев прогуливался у барака.

– Здорово, Корнилов. Если жаловаться хочешь, так сразу скажу бесполезно: у Луши на тебя большой зуб, людей Дракона ты на самом деле на тот свет спровадил. Вот и выходит, что просить за тебя у Ахмаева я не могу. Коли другая просьба – сделаю все, что в моих силах.

Стоило Юрию озвучить свою просьбу, как у полковника глаза полезли на лоб.

– Ты, парень, когда с ящером дрался, случаем головой не хряснулся?

– Я понимаю, что все это очень сложно, но… Вы ведь не последний человек в Жуковке.

– Вот только льстить мне не надо! Знаю свои возможности. Хрен с тобой, Корнилов. Как ни крути, а военные перед тобой в долгу: и поединок мы организовывали, и обещания мы давали. Ночью за тобой мой человечек придет. Выполняй все, что он скажет и рыпаться не вздумай. Дело серьезное. Я из-за тебя могу на кресте, как Самуйлик оказаться.

Весь вечер Юрий провел в раздумьях о предстоящей встрече. Разговаривать ни с кем не хотел. Даже обидел резким словцом общительного Степана, который попытался с ним заговорить. Подумать Корнилову было над чем. Он не просто вступил в общество бунтовщиков, но и автоматически становился там запевалой. Подрядился снабдить Лигу оружием, вызвался наладить связь с таинственным покровителем. До сих пор ему везло, но если шпики Паука узнают об этих планах, простым мордобитем он не отделается.

Ночью к нему подошел Багдасар. Как всегда, сумрачный.

– Что-то к тебе военные зачастили, Корнилов. Прям в очередь у двери выстраиваются.

– Я в твои дела, Саркисыч, не лезу и жду от тебя того же.

Рослый детина в пятнистой форме на любезности размениваться не стал.

– Сейчас я завяжу тебе глаза и мы отправимся в одно уютное местечко, – буркнул он. – Твоя задача проще пареной репы: идти молча.

– Понял.

Армеец обернул голову Юрия плотной черной тканью, затянул узел на затылке и взял его за руку.

– Двигаем.

Юрий рассчитывал, что его поведут в особняк, но ошибся. Во-первых, дорога заняла гораздо больше, во-вторых ступеньки лестницы, по которой его провели спускались под землю.

Щелкнул магнитный замок, лязгнула стальная дверь. Еще одна лестница. Гораздо длиннее, чем в обычном бункере. Когда спуск закончился, проводник отпустил руку Корнилова.

– Все. Вернусь за тобой через полчаса. Можешь снять повязку.

Юрий выполнил указание и увидел, что стоит в маленькой, очень похожую на кладовую, комнате. Из мебели здесь был только деревянный табурет, да кособокий шифоньер с повисшей на петле дверцей. Комната освещалась единственной, очень маломощной лампочкой-грушей. Дю Плесси стоял в дальнем углу и с места, где находился Корнилов был виден только расплывчатый силуэт таинственного союзника гастов. Юрий улыбнулся, сделал шаг вперед.

– Здравствуй, Татьяна.