Андрей Дьяков
СЛОВО СТАЛКЕРА

Ватную тишину, царившую в бункере, нарушил вкрадчивый стук в дверь. Изможденные лица тотчас повернулись в сторону входа. В глазах присутствующих читался страх пополам с робкой надеждой на спасение. Спустя несколько мгновений, длившихся целую вечность, стук повторился. Два коротких стука. Два длинных. Три коротких. Четыре длинных.

— Он! — Мальчишка лет десяти рванулся было к двери, но был пойман за руку отцом, сухопарым небритым мужчиной в потертом сером ватнике.

— Назад, — скомандовал тот и оттеснил сына в угол помещения, где на рваном матрасе сидела жена Ирина, прижимая к себе пятилетнюю дочурку с испуганной зареванной мордашкой.

Зажав в руке пистолет Макарова, Виталий осторожно подкрался к двери, напряженно вслушиваясь в шорохи за стеной. Снова раздался условный стук, и мужчина, стряхнув оцепенение, ухватился за массивный засов. Зловеще скрипнули проржавевшие петли, Виталий шагнул назад, подобравшись и сжимая рукоять пистолета побелевшими от напряжения пальцами.

За порогом стоял парень в сером антирадиационном комбезе. Стоял вполоборота к двери, контролируя одновременно и коридор, и вход в бункер. Противогаз откинут на спину, в руках — АКМ с подствольником. По лицу стекают капли пота пополам с грязью, дыхание натужное, как после долгой пробежки.

Виталий с облегчением опустил «Макаров», пропуская пришедшего внутрь. Кинув цепкий взгляд в глубь бункера, гость повернулся спиной к входу и, не сводя прицела с темного зева коридора, шагнул в проем. Виталий торопливо закрыл изъеденную коррозией дверь, задвинул засов на место.

— Ну как там, Ходок? — Виталий и Ирина засуетились вокруг парня, помогая снять рюкзак.

Мальчишка, подскочив к сталкеру, принял тяжеленную разгрузку, буквально нашпигованную гранатами, запасными рожками с патронами и загадочными приспособлениями.

— Пить… дайте…

Ирина метнулась к резервуару с водой. Сталкер благодарно принял наполненную до краев консервную банку, поднес к губам, остановился.

— Пейте, пейте — воды еще много, — кивнул Виталий, разгадав тревожный взгляд гостя.

Ходок жадными глотками осушил банку, присел у стены, вытягивая натруженные ноги. Девочка, робко выглядывая из-за спин родителей, голодным взглядом смотрела на походный рюкзак пришлого.

— Все в порядке, — начал Ходок, отдышавшись. — Старик ваш молодцом держался. До метро нормально добрались. У входа несколько тварей торчало. Пуганули их слегка и вниз. Дедуля всё в бой рвался, оружие требовал… В общем, пристроил я его в Полисе, у знакомца моего. Валидола старику выдали с избытком.

— Спасибо вам, Ходок, — всхлипнула Ирина, нервно теребя рукав шерстяной кофты. — Мы вам так благодарны!

Мальчонка тем временем полез в рюкзак, доставая одну за другой блестящие банки с тушенкой.

— Дозиметр, — напомнил сталкер, кивнув на разгрузку.

Виталий отстранил сына, отстегнул дозиметр и проверил рюкзак.

— Фон слабый.

Ирина облегченно вздохнула и принялась поспешно выкладывать банки на полку.

— Дней на пять хватит, — бросил Ходок. — Я за это время всяко вернусь.

Дети, приняв из рук матери вскрытые консервы, жадно уплетали тушенку — первую пищу за последние двое суток.

— Кого следующего поведешь? — спросил Виталий у Ходока.

— Решайте сами — парень вытянулся у стены, укладываясь на ночлег. — Выходим утром…

Виталий долго ворочался, крутился с боку на бок, не мог уснуть. В голове, как назло, роились воспоминания о тяжких годах, проведенных на станции. Вначале колония насчитывала человек семьдесят. Среди уцелевших была и студентка Ира со своим отцом. С ними у Виталия сразу сложились теплые, превратившиеся в настоящую дружбу отношения. Годом позже Виталий попросил у Михаила Игнатьевича руки его дочери. Тот не возражал. Жизнь была тяжелая, поэтому дети у Ирины с Виталием появились не сразу. Маленького Колю еле удалось вытащить с того света, уж очень слабеньким родился. Аленка появилась через пять лет. Коля был ужасно горд, что в отличие от сверстников у него теперь есть сестренка.

Семья эта считалась самой многочисленной на станции. Люди верили в их удачу, тянулись к ним, шли за советом. И со временем Михаил Игнатьевич стал негласным лидером выживших. Виталий уважал своего тестя так же, как и остальные обитатели станции. Вместе они решали проблемы питания и обустройства.

Все это время главной проблемой колонии оставалась полная изоляция. Туннели по одну сторону станции обрушились еще во время бомбежки. Оставалось сообщение с метрополитеном с противоположного конца, да и то недолго. Через несколько дней после рейда разведчиков в сторону центральных станций туннели затопило. Оставался лишь выход на поверхность, которым пользовались крайне редко и лишь для того, чтобы худо-бедно обеспечить колонистов предметами первой необходимости. Парень, вызвавшийся добровольцем и отважившийся подняться на поверхность без какой-либо защиты, успел сделать всего несколько ходок в город и, схватив серьезную дозу, вскоре скончался. После этого вылазки как-то сами собой прекратились.

Выжившие были полностью отрезаны от внешнего мира и ничего не знали о существовании других колоний. Так было много лет подряд, пока однажды на станцию не полезла нечисть. Мокрые скользкие твари за считанные минуты заполонили спящий лагерь. Никто не ждал нападения со стороны затопленных туннелей. Блокпостов и дозоров не существовало в принципе. И когда люди, разбуженные криками ужаса, повыскакивали из палаток, больше половины жителей уже было сожрано. Огромные, черные как смоль черви бросались на мечущихся людей, сбивая их с ног и сминая мощными челюстями мягкую человеческую плоть. Быстрее всего было покончено с детьми. Их твари заглатывали целиком. Несколько дряхлых стволов, имевшихся в распоряжении жителей, не помогли уберечь станцию от неотвратимого истребления ее населения.

Виталий с ужасом вспоминал те страшные минуты, когда, похватав ружья, они с тестем выскочили из технической подсобки, приспособленной под жилище для их семьи, и увидели залитую кровью платформу. Продолговатые черные тени стремительно скользили между охваченными паникой людьми. Твари шустро проносились по стенам и потолку станции, выцеливая добычу…

Патроны кончились быстро, а «ползунов» меньше не становилось. Обезумев от запаха свежей крови, бестии наседали с удвоенной силой. Защитникам практически сразу же пришлось отступить в технический коридор. Вскоре, убедившись, что лагерь выжран полностью, Виталий и Михаил Игнатьевич вернулись в бункер и заблокировали дверь.

Ирина, обняв детей, смотрела на мужа и все не решалась спрашивать, страшась ответа.

— Всех… — выдавил из себя Виталий, — кроме нас…

Ползуны хозяйничали на станции еще несколько суток, тщательно обгладывая трупы и обследуя закутки в поисках поживы. Затем они так же внезапно схлынули в недра затопленных коммуникаций. Подчистую уничтожив все запасы съестного, мутанты испарились. Станция опустела. Семейство было обречено.

На следующий день после страшных событий Виталий решил идти на поверхность. Ирина, рыдая, отговаривала мужа, но выбора не оставалось. Требовалось во что бы то ни стало раздобыть еду для детей, найти какой-нибудь склад или магазин… консервы…

Поцеловав детей и жену, Виталий коротко попрощался с тестем, вышел на станцию… и увидел свет факела. На платформе стоял человек в костюме радиационной защиты и с автоматом наперевес. Так они впервые встретили Ходока.

Сталкер принес в их «дом» не только надежду на спасение, но и веру в будущее. Из его уст они узнали о существовании обитаемых станций, о Полисе, о тысячах выживших… Для отчаявшегося семейства новость оказалась шоком.

Оставив свой сухой паек, Ходок ушел, чтобы вернуться с защитным снаряжением. Несмотря на уговоры Виталия, сталкер наотрез отказался вести в обитаемое метро всех сразу.

— Только по одному, — упрямо твердил он. — Слишком опасно. Случись что — всех не отобью. И не просите!

— Ходок, — сказала тогда Ирина. — Вы обещаете, что все будет хорошо?

На сталкера с надеждой смотрели пять пар глаз. Во взглядах выживших легко читались боль и отчаяние… И он не мог, не имел права обмануть их ожидания.

— Обещаю, — твердо произнес Ходок. — Слово сталкера.

Так начался их «переезд» в новый дом.

Наутро, когда к переходу готовили дочь, первоначальный план пришлось менять на ходу. Девчушка наотрез отказалась идти с «чужим дядей» и разревелась в голос. После недолгих уговоров Ходок уступил, решив вести одновременно и Аленку, и Ирину. Нацепив на девочку защитный костюм и кое-как приладив противогаз, Ходок соорудил из рюкзака некое подобие детской «переноски», куда и посадил Аленку.

— Я с тобой, дочка, — успокаивала Ирина. — А дядя тебя покатает.

Оказавшись за спиной у сталкера, девчушка притихла и принялась с опаской ощупывать надетый противогаз.

Сталкер тем временем проверил костюм Ирины и, накинув на плечо ремень автомата, угрюмо бросил:

— Пора. И не волнуйтесь, все будет хорошо… Я же обещал.

Они ушли. Перед тем, как Виталий затушил лучину, маленький Коля перехватил взгляд отца, распознав безграничную тревогу… и надежду.

Как и раньше, раздался условный стук. Виталий раскупорил дверь бункера, но снаружи никого не оказалось. Лишь условный стук повторился, но уже где-то там, в темноте коридора. Выставив пистолет перед собой, отец семейства двинулся во мрак. Прошел метров пять, пока снова не услышал стук… но уже за спиной. Он запаниковал, кинулся обратно, к спасительному бункеру, но уткнулся в голую стену без всякого намека на дверь. Этого не могло быть, но дверь исчезла! Потеряв контроль над собой, Виталий принялся бить по стене кулаками, пока не почувствовал на себе пристальный взгляд. Оглянуться было страшно, но еще страшнее было стоять и бездействовать в ожидании неизвестного. В зловещей тишине послышался невнятный шорох… Еще… Что-то медленно приближалось, шуршало и плюхало, раздвигая продолговатым скользким телом многолетнюю пыль бетонного пола. Образ неведомой твари настолько явно встал перед глазами Виталия, что он, не в силах больше выносить эту муку, резко обернулся… и зашелся в безмолвном крике. Прямо перед ним, на полу, лежала отвратительного вида огромная, покрытая слизью многоножка… с головой Коли! Ее бока судорожно раздувались, а на лице сынишки блуждала идиотская улыбка.

У Виталия разом перехватило дыхание. А из темноты уже медленно тянулся хвост чудовища с мощным роговым наростом на конце. Свернувшись в кольцо, хвост коснулся пола. Два коротких стука. Два длинных. Три коротких. Четыре длинных.

Виталий закричал и… проснулся.

— Папа, папа! Что с тобой? Проснись, папа! — Коля судорожно тормошил отца за ворот рубашки.

Тот вскочил, стирая со лба испарину. Отдышался, пришел в себя. Успокоил сынишку, уложив его спать. Зажег лучину, выпил воды. И для успокоения оглянулся на закрытую дверь… с откинутым засовом!

Лоб мгновенно покрылся каплями холодного пота. Ведь это был сон! Или нет? Вернув засов на место, Виталий лег на дряхлый матрас и попытался успокоиться. Всему есть объяснение. Даже тому, что случилось этой ночью. Скорее всего, приступ лунатизма. Последний раз подобное случалось с ним еще в раннем детстве, когда маленький Витя вставал среди ночи и бесцельно слонялся по квартире, пока родители не укладывали его в кровать. Почему бы старой болезни не проявиться сейчас, в такой нервной обстановке? Кое-как успокоившись, Виталий провалился в глубокий, без сновидений сон.

Свое слово Ходок сдержал. Появился ровно через двое суток — грязный, угрюмый и, как всегда, молчаливый. Так же, как и раньше, сел у стены, утолил жажду и, буркнув короткое «все в порядке», лег спать.

Виталий не решился рассказать про инцидент, произошедший ночью. И, как оказалось, зря. Приступ повторился снова, а сталкер, проснувшись, едва успел помешать отцу семейства покинуть бункер.

— Давно это началось? — Ходок был предельно серьезен.

— Нет, — Виталий глотнул воды, медленно приходя в себя. — Второй раз… Ну и в детстве случалось. Хотя с тех пор столько времени прошло… Не понимаю, из-за чего снова началось.

— Это «зов», — уверенно заявил сталкер. — Тебя ведут. Что-то вроде гипноза. Есть такая тварь — редкая, но очень опасная. Засела, мерзота, где-то неподалеку и щупает пространство вокруг. На тебя вот настроилась… Теперь не успокоится, пока сам ей в утробу не залезешь. За тобой, Виталий, с этого момента глаз да глаз нужен.

— Дядя Ходок, вы же ее убьете? — подал голос Коля.

— Попробуй, выследи… Долго. И опасно.

— А меня она тоже… чувствует? — паренек брезгливо поморщился.

— Не волнуйся. Если кошмары не снятся, значит, не засекла.

Коля подошел к сталкеру, сел рядом, сочувственно посмотрел на отца, перевел взгляд на Ходока.

— Тогда отведите сначала папу.

Сталкер удивленно уставился на парнишку. Виталий в возмущении подскочил с матраса.

— Ты что говоришь?! Олух! — Виталия понесло. — Совсем рехнулся! А тебя здесь одного прикажешь оставить?

— А это выход, — перебил Ходок. — И, похоже, единственный.

Теперь Виталий в возмущении буравил взглядом сталкера.

— Колю она не видит… — Ходок наклонился к пареньку. — Ты точно решил?

— Да. — Коля был белее мела, но храбрился изо всех сил.

Понадобилось еще несколько часов, чтобы убедить Виталия в правильности единственно возможного решения. Настало утро, и, крепко обняв сына на прощание, Виталий ушел вслед за сталкером. Николай остался один.

Массивная створка медленно приоткрылась. Сталкер впихнул Виталия в предбанник станции и, не сводя глаз с ленты эскалатора, нырнул следом. Дверь мгновенно захлопнулась, лязгнул затвор. Они были в безопасности.

— Как добрались? — Навстречу вышел бородатый верзила, облаченный в костюм химзащиты.

— Норма. — Ходок поднял руки, вставая под струи обеззараживающего раствора.

Дежурный щедро обдал путников из шланга, смывая с комбезов уличную заразу.

— Жора, это Виталий. Проводишь его к остальным, в Полис.

— Не вопрос! — верзила приветственно похлопал Виталия по спине. — Сделаем. А ты как, надолго?

— Поменяю снарягу и назад. Там паренек один остался…

Николай боролся изо всех сил. Сначала он почувствовал жажду но вода ее не утолила. С каждой минутой становилось все хуже. Отчего-то стало нестерпимо жарко, и единственным спасением казался коридор за дверью, в котором, несомненно, должно быть прохладно и уютно! Прикосновение к холодному металлу засова на миг отрезвило мальчика. Он вспомнил слова сталкера и с отвращением отпрянул от двери, в красках представив то, что подстерегало снаружи. Теперь Николай уже почти физически ощущал, как что-то мерзкое ворочается в голове, слепо обшаривает сознание в поисках лазейки. Пытаясь избавиться от несуществующей жары, мальчик плюхнулся в резервуар с водой и закричал: кипяток нестерпимо жег тело. Выскочив, Николай не обратил внимания на отсутствие ожогов на коже. Если это и был морок, то настолько реальный, что противиться этому было выше его сил. Мальчик отодвинул засов и нырнул во тьму коридора.

Натыкаясь на стены, падая и обдирая колени, Коля устремился вперед, навстречу легким дуновениям прохладного ласкового ветерка. Преодолев несколько метров, различил впереди тусклый свет. За поворотом его ждало чудо…

Никогда в жизни Коля не видел подобной красоты. Посреди станции, источая неяркое мерцающее сияние, покачивался огромный бледно-голубой цветок. Полупрозрачные лепестки мелко вибрировали, длинные тонкие жгуты-сенсоры хищно шевелились, ощупывая пространство в поисках добычи. За массивной водянистой тушей-бутоном мутанта тянулся широкий след из густой фосфоресцирующей слизи, отмечая путь, проделанный гидрой в поисках строптивой жертвы. Но ничего этого Коля уже не видел. Он слепо двигался навстречу волшебному цветку, навстречу желанной прохладе и бесконечному покою.

А потом по нервам хлестнула волна отрезвляющей боли. Гидра неистово заколыхалась, на собственной шкуре испытав действие настоящего жара.

— Не-е-ет! — Мальчик ринулся вперед, пытаясь оградить «цветок» от внезапно вспыхнувшего огня. — Я иду!

«Успел, — пронеслось в голове Ходока. — Жри, тварь!»

Сталкер выхватил мальчишку буквально из-под самых щупальцев хищника. Изогнувшись, запустил в мутанта еще одну бутыль с зажигательной смесью. Гидра, корчась в огне, ударила в ответ своим незримым хлыстом. Сталкер упал и схватился за голову.

«Господи боже, как больно!..»

Что-то упругое захлестнуло ногу, и сталкера потащило назад. Превозмогая боль, Ходок выхватил пистолет, отстрелил щупальце. Тварь яростно завибрировала всей тушей, скапливая энергию, и ударила снова.

«Не могу… больше… терпеть… Не могууу!»

Ходок обмяк, падая в пропасть забытья. Огонь полыхнул с новой силой, и гидра, переваливаясь желеобразным телом, попыталась отползти от источника боли. Ментальное давление чуть ослабло.

Образ Ирины с немой мольбой во взгляде на короткое мгновение выдернул сталкера из небытия. Сил хватило лишь на одно осознанное движение. Граната влетела точно в зев «цветка». Прогремел взрыв…

— Дядя Ходок! Очнитесь! Пожалуйста!

Перед глазами светлым пятном мелькал размытый силуэт, постепенно обретая резкость. Спустя мгновение сталкер смог различить склонившегося над ним Николая. На лбу у пацаненка красовалась ссадина — видно, ударился при падении и отключился. Это его и спасло…

— Привет, Николай. Я за тобой.

Мальчик улыбнулся… и зашелся в беззвучном плаче. Ходок притянул его к себе.

— Поплачь, Коля, поплачь. Теперь все будет хорошо…

Сталкер не знал, как утешать детей. Просто не имел такого опыта. Его работа заключалась в том, чтобы убивать. Убивать во имя жизни других. Натуральный обмен. Жестокие правила выживания в абсурдном мире, утратившем свое первоначальное предназначение. Этому ребенку не объяснишь, что раньше мир был другим. Вряд ли пацаненок поймет, зачем кому-то понадобилось превращать его в выжженную ядерным огнем радиоактивную свалку… У Ходока не было слов, посредством которых можно было бы объяснить Коле самый дикий, не подлежащий никаким оправданиям, поступок взрослых… и он молчал.

— Я, кажется, ногу подвернул…

— Не дрейфь, — сталкер медленно поднялся, ощупал ногу мальчика.

— Ай!

— Тихо, тихо… Обычный вывих, до свадьбы заживет.

— Я не дойду!

— И не надо. — Ходок потянулся за рюкзаком, снова превращая его в переноску. — Поедешь с комфортом.

Сталкер легкой трусцой бежал по проспекту. Бежал без видимых усилий, несмотря на пацаненка, болтающегося за спиной, разгрузку, полный комплект антирадиационной защиты и усиленную подствольным гранатометом автоматическую винтовку в руках. Сказывалась годами выработанная привычка. Привычка выживать… Армейские ботинки размеренно шлепали по растрескавшемуся асфальту, покрытому песком и каменным крошевом. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Тело, подчинившись монотонному ритму движений, полностью вошло в рабочий режим. Блуждающий взгляд въедливо щупает окрестности.

Сегодня наверху неспокойно. Привычный маршрут пришлось изменить, и это было скверно… То ли магнитная буря повлияла, то ли гидра, подыхая, зашлась в ментальном «крике», но вся живность в округе пришла в движение, сорвалась с насиженных мест, раскинула сети. А по неразведанным кварталам идти — один к одному «русская рулетка»…

Сталкер прибавляет ходу. Он готов. Пока неизвестно к чему, но ощущение надвигающейся опасности уже заставляет организм выделять адреналин.

В подтверждение, раздается вопль паренька:

— Там! Прямо!

Ходок напряженно вглядывается, но не видит впереди ничего подозрительного. Чертыхается… Вспоминает, что специально посадил Николая спиной к спине, чтобы пацан следил за тылом. Резко останавливается, разворачиваясь на месте, припадает на одно колено. Несколько нелюдей уже показались из руин здания на перекрестке, жутко скалясь, но пока еще не решаясь последовать за сталкером.

— Старые знакомые… — сквозь зубы бормочет Ходок. Быстрым движением протирает стекла противогаза, поправляет разгрузку с магазинами. Снова чертыхнувшись, вспоминает про самодельное, но весьма эффективное оружие. Судорожно вытаскивает два пистолета, снимает с предохранителя, передает Николаю.

— Следи в оба! Без нужды не пали — там разрывные. Только если близко подберутся…

— Близко — это как? — срывающимся голосом уточняет мальчик.

— Метров десять, пятнадцать.

«Молодец пацан, держится… не паникует…»

А в следующее мгновение все мысли разом вылетели из головы сталкера, потому что из-за поворота, сшибая друг друга и устремляясь вперед, выкатились мохнатые бестии.

«Три, шесть, девять, двенадцать… чертова дюжина! Метров пятьсот. Начали…»

Сталкер вскинул винтовку, включил одиночный режим стрельбы, замер…

— Что там, дядя Ходок? Стреляйте!

— Тихо! Не дергайся.

Сталкер выжидал. Секунду. Вторую. Третью. Выжидал, изучая и выцеливая каждую тварь и всю стаю целиком, превратившуюся в скопище черных движущихся силуэтов. Мизерных игрушечных фигурок. Как в довоенном тире…

Первая пуля разворотила череп самой резвой. С короткой задержкой прогремели еще два выстрела. Три туши, кубарем прокатившись по мостовой, перегородили дорогу остальным. Нелюди метнулись в стороны, но часть стаи не успела, на полной скорости врезаясь в трупы собратьев.

Серия быстрых одиночных выстрелов, по пуле на каждого. На мостовую рухнули еще шесть монструозных фигур. Атака захлебнулась, не успев начаться.

«Триста метров… Четыре цели… Экономить патроны, ждать… Не уходят. Добить…»

Винтовка рявкнула еще несколько раз. Сталкер ждал, оглядывая пространство между домами. Один мутант, захрипев, поднялся с окровавленного асфальта. Из простреленной навылет брюшины толчками вытекала бурая кровь.

«Черт! Мазила! Теряю квалификацию… Ладно, сам издохнет. Ждать…»

Внезапные выстрелы за спиной вывели Ходока из раздумий.

«Все-таки обошли!»

Послав в подранка еще одну пулю, сталкер оглянулся и засек новых тварей в пустых оконных проемах руин. Прямо по курсу, отсекая направление намеченного маршрута, проспект быстро заполнялся выпрыгивающими из окон нелюдями. Мальчишка, преодолев страх, кричал что-то злое и беспорядочно палил с обоих стволов в надвигающуюся толпу.

— Спокойно, Николай! Бей только в крайнем случае!

Их было много. Очень много. И кольцо окружения быстро сжималось. Сталкер прицелился. Граната с хлопком вышла из подствольника, устремляясь по дуге в скопище мутантов. Грянувший взрыв разметал бестий по проспекту, кровавые брызги хлестнули по стене ближайшего дома. Сталкер метнулся в освободившееся пространство и, оскальзываясь на усеянной трупами мостовой, прыгнул в первую попавшуюся дверь.

Навстречу метнулась огромная тень. Рефлекторно ударив ногой, Ходок с удовлетворением почувствовал, как массивный армейский ботинок с хрустом врезается в клыкастую пасть. Мутант, захлебываясь кровью, откатился в угол помещения. Добив его контрольным в лоб и оглядевшись, сталкер ринулся в коридор. Дверь впереди распахнулась, несколько бестий кинулись наперерез. Полоснув короткой очередью, Ходок прыгнул в пролом между первым и вторым этажом. Понимая, что не успевает, все-таки полез вверх. И, как оказалось, не зря: Николаю удалось задержать толпу на несколько драгоценных секунд, разрядив в визжащих тварей по обойме разрывных патронов. Со стоном вытянув себя и пацаненка на второй этаж, Ходок в который раз убедился в пользе изнурительных тренировок. Руки дрожали от перенапряжения, но расслабляться было нельзя. Бросив вниз гранату, сталкер устремился в глубь городских руин.

На открытом пространстве твари двигались заметно шустрее, но внутри дворов мужчина мог потягаться с ними на равных.

— Дядя Ходок, патроны! — Коля протянул разряженные пистолеты.

На ходу меняя магазины, сталкер проскочил разбитую детскую площадку и нырнул в очередной подъезд.

— Сейчас держись крепче, — Ходок снял винтовку с шеи и закрепил на бедре, освобождая руки. — Поболтает немного…

Николай сжал пистолеты и приготовился. А потом сталкер взвинтил темп. Дверные проемы, комнаты, лестницы и коридоры замелькали перед глазами паренька. Пару раз сзади показывались долговязые щетинистые тела тварей, и тогда Коля стрелял. А сталкер упрямо продирался сквозь городские трущобы, вламываясь в двери и перепрыгивая обвалившиеся лестничные пролеты. Спина гудела, ноги налились свинцом, но выработанное годами упорство гнало вперед, не позволяя остановиться.

Сталкер бежал, стискивая зубы в бессильной злобе. Бежал, выцарапывая свою жизнь, а главное, жизнь мальчишки, из цепких лап нагоняющей смерти. Бежал, сквозь хриплое дыхание повторяя, как молитву, два единственно возможных и таких важных слова:

— Я… обещал…

Оконное стекло, чудом сохранившееся в мире хаоса и разрухи, с грохотом разлетелось. Ходок, задыхаясь, вывалился на тротуар. Ослабевшие ноги подкосились. Сталкер грузно осел на землю, окидывая взглядом площадь. Впереди маячил вход в метро.

— Ты как там?

— Жив! Дядя Ходок, мы же не умрем?

— Не умрем, Коля. — Сталкер щелкнул замками рюкзака. — Слезай, быстро!

Мальчик неуклюже освободился от ремней, скатился со спины сталкера.

— Нога болит?

— Уже легче… Что случилось, дядя Ходок? — Николай почувствовал неладное. — Мы дошли?

— Дошли, Коля, дошли. — Сталкер судорожно втягивал воздух. Из-за противогаза невозможно было разглядеть выражение его лица. — Видишь вход?

Время, отпущенное беглецам, неумолимо таяло.

— Да!

— Давай туда. Бегом!

— А ты? — Слезы покатились по щекам мальчишки. — Я не пойду без тебя! Слышишь, ты, гад? Не пойду!

Николай, рыдая, потянул сталкера за край комбинезона.

— Вставай, дядя! Ну давай, миленький, ну пожалуйста!

Из глубины квартала донесся протяжный звериный вой.

Ходок, ухватившись за пацаненка, со стоном поднялся на ноги.

Шатаясь от усталости, сделал шаг. Другой…

Николай подхватил сталкера под руку и потащил вперед. Они доковыляли до середины площади, когда дом за спиной утонул в клубах пыли, выпуская из своего чрева потоки визжащих волосатых тел. Нелюди устремились к добыче, сокращая дистанцию огромными тягучими скачками.

— Не… смотри… назад… — Ходок, вцепился в мальчишку, взревел от натуги и бросился вперед, вкладывая последние силы в отчаянный безнадежный рывок.

Рычащая серая волна катилась по пятам, в любой момент рискуя захлестнуть и перемолоть беглецов. «Обидно до слез… Каких-то сто метров до входа… Гребаных сто метров!»

Группа нечетких силуэтов, метнувшихся наперерез… Западня?

Взгляд помутнел, вскинутая к плечу винтовка в непослушных руках дико плясала, палец застыл на спусковом крючке… Вытянутые морды тварей отчего-то слишком напоминали… противогазы?! Неужели… Люди!

Ходок упал на мостовую, закрыв своим телом мальчика. Они смеялись и плакали от радости, не в силах справиться с нервным напряжением. А над ними уже бушевал свинцовый ураган, сметая мутантов рядами…

И неважно, что Николай запомнит этот мир именно таким. И не страшно, что мальчик в совсем юном возрасте посмотрел в лицо смерти. Зато он понял, какова цена данного сталкером слова и, быть может, однажды, через многие годы, пройдя нелегкую школу жизни, пообещает очистить город от нечисти, вернуть его людям…

Он даст слово…

Слово сталкера.