Глава 14
МЫСЛИ ВСЛУХ

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы… А еще тюбинги, не видные в темноте, попискивание вездесущих крыс, неровный свет фонарика (батарейка садится, надо менять). И мысли, надоедливые мысли.

Уже в который раз Алекс прокручивал в голове события того рокового утра. Вот надо же, кто думал тогда, что все так вот разом перевернется! Кто предполагал…

Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы…

Лора лежит на полу, Векс, избитый, сидит, прислонившись к стене… Рат… Сам на себя не похож, истерит, как институтка, потерявшая невинность (хм, а как бы вы вели себя, потеряв единственного ребенка?). Азаров… Координатор, как всегда, рядом, трясется над шефом, и ведь не поймешь, то ли в припадке радости, то ли действительно переживает.

Вот Мороз. Прилетел, куда же без него? Стреляет глазами в разные стороны. Руки… Руки трясутся. Что, тяжелая ночь? Или тоже рад горю начальника? Координатор зло шипит на него — чего приперся? Поглазеть? Делать нечего? Видать, и в правду, нечего — пяти минут не пробыл, убежал…

Марк. Плачет. Вроде женихом у девчонки был? Ну да, жениться время, двадцать два… Теперь папашка другую подберет, а тут рядом, своя, привычная. Да и партия хорошая…

Странно, а ведь он даже не предположил обычное: Марку просто жалко несчастную или он был действительно влюблен в нее. Нет, не может Азаровское отродье быть таким вот чувствительным.

Мамба. Мало ему возни с Ратом, так еще и этого Марка успокаивает. Что поделать — доктор до мозга костей, хоть диплом и не успел получить. Да только при чем тут эта бумажка? Что бы изменилось, случись Катастрофа двумя месяцами позднее, когда диплом был бы у него в кармане? Вот именно. У Мамбы талант не от диплома, от бога.

Охранники. Уводят Векса в камеру…

Кристи… Тут ей не позавидуешь. В этом аду она еще и поработать умудрилась, всех опросить, со всеми поговорить. Еще два дня назад он думал — на кой ляд? «Грин никогда не ошибается»… Ошибается, да еще как! И исправлять ошибки — тоже ему. Никто больше не справится.

Вот как оно получается…

Поначалу эти бесконечные трансы Алекса напрягали. Хотя и были они не такие изматывающие, как сейчас. По крайней мере, тогда его не мучали картины прошлой жизни. Машка гнала его лечиться, но как объяснишь ей, что нельзя, что он обещал. «Продал душу дьяволу». Потом привык, и стало любопытно. Нет, конечно, про экстрасенсов, Вангу и прочее он слышал. А когда сам стал рыться по «инету», то был удивлен, насколько распространено это явление. Но вот «своего» случая не нашел и успокоился, приняв все как данное. И даже возгордился!

А жизнь опять ткнула мордой в дерьмо… Где же сбой был? Дважды причем.

Собственно, думать много не пришлось — отгадку ему подсказала Кристи, спросив, какой он видел картину преступления. А вот никакой! Не видел он, ни как Лору убивали, ни как Мазая. Не видел, как убивали ту девочку год назад. Векса — видел, Креховца — видел. Как убивали — нет.

Вывод из этого напрашивался сам собой: картинка не является ему иначе, как только там, где произошло преступление. И самый простой способ проверить догадку — прогуляться до сторожки.

Алекс решил не дожидаться утра — спать все равно не хотелось.

— Ребят, а вы ничего тут не напутали? С каких пор туда, — Алекс кивнул в сторону Девяткино, — пускать перестали?

— Да нет, мы пропустим. Только нужно, чтобы начальник разрешил, — старший дозора, молодой парень, видимо, не с «Гражданки» — Грин видел его впервые — виновато бубнил под нос, боясь поднять глаза.

Спорить с ними? Нет, можно, конечно. В другое время, Алекс, возможно, так бы и поступил. Просто для того, чтоб немножко пощекотать нервы бюрократам. Но не сейчас. Надо вам разрешение — да ради бога!

— А с чего это вдруг такие сложности?

— Да кто знает? Но Мороз приказал…

— А… Ну, если Мороз! — Саша не выдержал, хохотнул: вот, значит, кого Рат вместо себя оставил, пока в ауте. Не обрыбилось Координатору ничего. Но и Мороз — тот еще придурок…

— Ладно, будет вам разрешение.

Легко сказать… Вот где он его возьмет, это разрешение, в двенадцать-то ночи? Будить кого? А что, если и будить? Да и не спят они. Ну Ратников-то точно не спит, Кристи у него еще, или ушла только что. Не успел удрыхнуться. И ему не надо будет ничего объяснять, в отличие от того же Координатора.

Однако никогда не закрывающаяся дверь Резиденции в этот раз была заперта. Первое, что пришло в голову Алексу: боятся. Испугались, что объявится еще один убивец?

И что вот теперь?! Он в сердцах стукнул по двери кулаком. На его удивление дверь открылась, и из коридора вышел Координатор. Не обращая внимания на Алекса, он спокойно стал запирать ее за собой.

— Эгей, визирь его величества, я, вообще-то, на аудиенцию.

— Рат спит, велел не беспокоить, — Координатор закончил ковыряться в замке, повернулся, и, не глядя на Алекса, попытался уйти.

— Тогда ты решишь мою проблему, — Грин преградил Азарову дорогу. — Разрешение. На проход в Девяткино.

— Не в моей компетенции, — Азаров все-таки отодвинул Алекса с дороги.

Тот зло сплюнул, передразнил ему вслед:

— Не в моей компетенции, не в моей компетенции… Зачем же тогда тебя держат?

Координатор с удовольствием сказал бы ему сейчас, зачем его тут держат. Но не время. Узнает еще. Он довольно улыбнулся.

У Алекса остался один выход — разбудить Карлу, начальника станции. Не хотелось бы, конечно, вопросы еще задавать будет, да и жена наверняка ворчать начнет… Тфу, что значит — не везет! Подождать до завтра?

Карлу, Валерия Михайловича Карлова, Алекс встретил на пути домой: тот как раз выходил от Мамбы.

— На ловца и зверь бежит. Михалыч, а Михалыч…

— У-у…

— Ты чего?

— Фуб.

— Чего-чего?

— Да зуб у него разболелся. Привет! — Мамба кивнул Алексу, и продолжил, обращаясь уже к Карле. — Валер, полоскать надо обязательно, не будешь — я за результат не ручаюсь, — и опять к Алексу. — А с тобой чего?

— Да ничего. Мне как раз Михалыч нужен. Хочу в Девяткино сходить. Пропуск нужен.

— В снежки поиграть, значит, собрался?

— Угу, типа того. Михалыч, нарисуешь мандат?

— Фам пвовофу. Пофли. Фам фменилифь фифяф.

— Ну, пофли, — Алекс удивился такой покладистости: обычно Карла душу вынет, пока согласится на что-то. Хвала больному зубу?

За те полчаса, что его не было, на пост успела заступить новая смена. Теперь это были свои, с «Гражданки», среди которых Грин увидел и Марка. Карла пробурчал: «Пфопуфтить», и семенящей походкой побежал прочь.

Алексу не единожды приходилось ходить этой дорогой: формально запрета на выход наружу со стороны Девяткино не было, и туда, по желанию, мог прогуляться каждый, тем более, что туннель был абсолютно безопасный, чистый и сухой. Только вот не всякий пользовался этой возможностью. Наверное, у каждого была своя причина: кому-то не хотелось тащиться пешком эти три километра, у кого-то не было защитного костюма, а кто-то просто не испытывал желания, отвык или же никогда не видел неба, солнца. Но те, кто хоть раз выходил на поверхность, отмечали одно — необъяснимую тревогу, которую испытывали путники в самом конце дороги. При этом ни разу ни с кем ничего не случилось, а местные храбрецы обследовали все вокруг этого места, но источник этой тревоги обнаружить так и не удалось.

Тоска накатила на него, когда Алекс дошел до вентиляционной шахты, и не отпускала до самого выхода из туннеля. Опомнился он только тогда, когда впереди забрезжил слабый свет, а в лицо ударил показавшийся ледяным ветер.

На поверхности была глубокая ночь, слегка вьюжило. Алекс поежился: да, отвык он от русского мороза. Но как же тут красиво! Снег, белый, девственный, укрыл все вокруг. Он налип на ветки деревьев, превратил кусты, те, что пониже, в огромные снежки. Великий иллюзионист — снегопад, он даже развалины сумел превратить в сказочные терема: вот они, стоят, заметенные по самую крышу, ждут-не дождутся своих хозяев… Темно? Ну и пусть! Что эта темнота по сравнению с темнотой их подземелья? Даже дождливой осенней ночью тут светлее, чем там, под землей. Что уж говорить про зиму?

Впереди, совсем недалеко, — развалины павильона станции. Постройка уцелела во время удара, но время и люди сделали то, что не удалось рукотворной стихии. Сторожка — чуть в стороне, занесена снегом по самую крышу, только дымок из трубы.

Алекс сделал пару шагов по заботливо расчищенной тропинке…

Нет, в этот раз он не потерял сознания, как это бывало с ним обычно. Он по-прежнему чувствовал, как мороз щиплет его щеки, а ветер задувает холод под короткую, не по сезону, куртку. Где-то, каким-то кусочком своего разума он понимал, что снег наверняка фонит, а он не позаботился надеть плащ. Что он ни в коем случае не должен упасть, но куртку и остальное все равно надо будет стирать — снегопад. И в то же время — прекрасно видел и слышал все, что происходило в сторожке всего двое суток назад…

И все? Алекс в недоумении. Но всего лишь несколько мгновений.

Ах, как жалко, что он слышит голоса не ушами, а мозгом!

Алексу сразу стало ясно, что произойдет в следующие мгновения, и захотелось крикнуть Мазаю: «Запри ее!». Если бы можно было так влиять на прошлое…

Волна ярости, охватившая в тот момент неизвестного пришельца, была столь сильна, что даже теперь, спустя столько времени, больно ударила по Алексу.

Все-таки он упал. Снег забился под воротник, талая вода ручейком стекает между лопатками. Брр! Холодно и мокро. Возвращаться сейчас? Или, все-таки, зайти в сторожку? Пожалуй, надо согреться.

Дверь открыл молодой парень, лет двадцать, не больше. Короткая стрижка, вытянутое лицо, большие глаза. Он временами поправлял спадающие к носу очки. Про таких раньше бы сказали: «из интеллигентной ленинградской семьи». Что он тут делает? Автомат в его руках выглядел столь нелепо, что Алекс улыбнулся:

— Зайти можно? Я не трону, не бойся.

Вот она какая, сторожка…

— …Богдан.

— Что? — Алекс все никак не мог отойти от увиденного, поэтому пропустил мимо ушей добрую половину из того, что рассказал ему новый хозяин.

— Богдан — Богом данный. Я один у родителей, поздний ребенок. А вас как называть?

— Сашей зови. Не страшно тут?

— Тоскливо. Я поболтать люблю, а вот не с кем.

— Так что же согласился-то сюда?

— Андрей Николаевич пристроил.

— Мороз? — Алекс удивился: чтобы Казачок что-то там сделал просто так?

— Ну да. Я же с «Мужества». Ну, он Нюше, девушке моей, обещал из меня бойца сделать, — парень вытянулся в струнку. — Смешно, правда? — рассмеялся он.

— А родители как к этому отнеслись?

— Так нет родителей. Умерли один за другим, давно уже. Так что у меня теперь только Нюша. Ну и Андрей Николаевич. Он с папой моим дружил.

— Лет-то Нюше сколько?

— Девятнадцать через два месяца. Красивая она у меня. И добрая.

Нет, интересно, откуда такие вот идиоты на земле (вернее, под землей) берутся? Похоже, этот блаженный даже не понимает — Мороз его просто сослал, чтоб под ногами не мешался, а сам наверняка на Нюшу эту уже глаз положил. Вот скотина! Вряд ли она за эту пару месяцев себе нового жениха сыщет… Разве что только сама сюда сбежит.

— Так чего не женился-то?

— Мы поженимся. Обязательно. Просто Андрей Николаевич сказал, что мне надо самостоятельным стать. Он сказал, я тут всего на полгода. А Нюшу он от повинности освободит. С Ратом договорится.

Ага, наиграется с девчонкой вдоволь, а потом скажет, что Рат не согласился… И ведь вот какая незадача: пока та двоих не родит, так и будет под каждого, кого ей укажут, ложиться. Даже если вот с этим Богданчиком жить будет… Если он с ней, конечно, согласится жить после этого…

— А вы зачем сюда, на поверхность? Я вот ни за что бы не пошел сам, по доброй воле.

— Снежную бабу решил слепить.

— Что? Как это — «бабу слепить»? — Богдан был неподдельно удивлен.

— А вот так…

Парень, несмотря на непробиваемый идиотизм, был Грину симпатичен, с ним оказалось легко, хорошо. Возможно, потому, что тот не узнал в Саше «страшного Грина», а, возможно, потому, что такие вот, наивные, чистые мальчики в этом мире давно уже стали экземплярами штучными, эксклюзивными.

Они проболтали до самого утра. Саша отдыхал душой, он уже давно ни с кем вот так не болтал. Именно — болтал, а не обсуждал проблемы, не сканировал мысли обвиняемых, просто болтал. Он рассказал своему новому другу и про снежную бабу, и про зимние баталии со взятием крепостей, про хоккей, лыжи, катание с ледяной горки… Парень слушал, раскрыв рот и начисто позабыв, для чего он тут находится…

Потом, уходя, Алекс сказал:

— Ты вот что: сменишься — женись на своей Нюше. Может, она с тобой сюда пойти согласится?

На то, что парень услышит его, он, впрочем, не надеялся.

И вот теперь он идет назад. Строжка не раскрыла своего секрета. Да, он убедился — картинка «показывается» ему только на месте. Но вот убийцу… Убийцу он так и не увидел. Фантастика? Мистика? Не все ли равно. Ему, Алексу, брошен вызов. И он его принял. Поэтому вновь и вновь крутит воображаемую пленку. Рат, Координатор, Марк… Что же его так напрягает? Почему он вновь и вновь вспоминает все это? Что такое беспокоит его?

Рельсы, рельсы, шпалы, шп… Стоп!

Тогда он сидел на полу, рисовал. Вернее, уже закончил рисовать, и ему жутко хотелось встать и уйти. И в этот момент — тапочки, шлепки, пара стоптанных сандалий и… ботинки. Мокрые ботинки! Откуда там ботинки? Ранним утром? Может, это показалось ему? Или он сам себе это придумал? Нет, он точно помнит: были ботинки! Но у кого?

Векс? Нет, его ноги он помнит, там тоже ботинки, но другие, легкие и сухие. Еще у Мороза. Но ему по штату положено. Да и не было Мороза в тот момент, точно, не было. Он ушел раньше. Тогда кто? Не факт, что тот, с мокрой обувью, — убийца, не факт. Но вот что врал он, это уже точно.

Как-то неуютно от этих мыслей. Так… Начнем сначала?

Спереди послышался шум, по сводам туннеля замелькали сполохи. Дрезина… Скорее всего, Кристи удалось-таки уломать Рата, и она теперь едет в Мурино. Составить ей компанию? Нет, пожалуй, надо домой. Может, эти ботинки клятые у него на рисунках есть? А что? Это мысль. Надо будет посмотреть по приходу.

Саша прижался к стенке туннеля, готовясь пропустить дрезину и уперся спиной в дверь. Подсобка. Весьма кстати — пусть его изыскания останутся для Кристи тайной. Если он что-то нароет, то это будет хорошим сюрпризом!

Дрезина прокатила мимо него и скрылась в темноте. Холодок в груди… Нехорошо как-то, а ведь «плохое» место он уже миновал. Надо спешить. Алекс включил фонарь и двинулся вперед.

— Ч-черт!!!

Все произошло одновременно: Саша споткнулся, выронил фонарик, который тут же погас, и в это же мгновение что-то обожгло ему руку. Приглушенный звук выстрела он услышал позднее…

Иногда сидишь в лесу и смотришь, как гудит муравейник. Все четко, как часы. Стабильно! А если кинуть туда камешек — наверняка сразу пойдет инфа о катастрофе… Или водички польешь. Потоп! Спасайся, кто может! А если вдруг ботинком вдавить? Наверняка вся муравьиная пресса и горе-предсказатели будут кричать на каждом углу необъятного леса об Апокалипсисе…

Алекс улыбнулся…

Вообще, прикольно. Мы наверняка, как микроорганизмы, живущие на куске какой-то фигни, плавающей в пробирке у Некто. Он нас смешивает, подогревает, морозит, ток электрический пропускает… А мы — любовь! Счастье! Мир! Война… Глупо.

Только сейчас вот, видно, пробирка треснула от перегрева, и мы слились в отстойник, а там — и вовсе просочились до самого гнойного дна. И нет бы взять, да и успокоиться! Наконец ощутить себя теми самыми микробами, ползающими по отравленной поверхности. Но не получается. Опять смерть, надежды, любовь…

Алекс попытался встать. Не вышло: тело ныло, левой руки словно и не было, лоб покрылся испариной, знобило.

— Нет, все-таки, микроб не в состоянии чувствовать боль, — выдохнул он.

Кто-то пробежал рядом. Видимо, крысу спугнул.

— Ты тоже микроб! Такой же, как я! Как все мы! — Алекс захохотал в глубину туннеля. — Эх, раз, — он сделал еще одну попытку. — Да что ты… — силы уходили. — Все не так, ребята… Глупо как-то — взять и сдохнуть!

Кристи, Маша, Векс… Откуда они тут? Все разом? Машка что-то рассказывает, смеется.

Здоровой рукой Алекс пытается дотянуться до нее, но женщина отскочила, залилась смехом. Изображение поплыло… И вот уже Векс склоняется над Лорой, потом встает, уходит. Но что это? Алекс стоит за спиной кого-то неизвестного, и этот неизвестный наблюдает за Вексом. Алекс пытается дотронутся до него, но не может двинуться с места… Боль. И опять Маша. Она пытается что-то ему показать, куда-то тянет руку…

Алекс очнулся. Бред… Надо перевязать руку, перетянуть. Но чем? Господи, он так совсем истечет кровью… Надо что-то делать. Идти.

— Эх… Еще ра-а-а-ззз, — собрав остатки сил, он вскидывает здоровую руку вперед и… Край ладони ударяется обо что-то мокрое и холодное. Грин запоздало понимает, что это его кровь.

— Нет, так не пойдет, надо, надо вставать!

Алекс пошарил рукой в темноте. Так, есть ступенька. Лестница, торчащая из тюбинга. Отлично! Он ухватился за нее рукой и…