Книга: За горизонт
Назад: Глава 19 Квартиранты
Дальше: Глава 21 Носитель

Глава 20
Заглянуть за горизонт

Последний отрезок пути до святилища «морского народа» пришлось преодолевать пешком, осторожно ступая по льду, сковавшему каменистое побережье. Укрытый от ветров и снегопада нависшими со всех сторон скалами, в глубине ущелья уютно расположился грот с низкими сводами и дном, сплошь усеянным скользкими булыжниками. Издалека неровный арочный вход напоминал застывший в немом крике рот окаменевшего титана, безмолвным стражем взиравшего на копошение жалких существ на берегу.
Утоптанная дорожка тритоньих следов тянулась от самой воды и исчезала меж двух причудливых, конусовидной формы валунов-клыков, венчавших собой незримую границу, за которой начинались сырость, сумрак и тревожная давящая тишина, изредка нарушаемая перезвоном капели.
Наружного света, косыми лучами пронзавшего пространство грота, хватало, чтобы рассмотреть родник, который бил из ниши в стене. Стекая по отшлифованному до глянца каменному желобу, вода скапливалась в широкой, расписанной замысловатыми узорами церемониальной чаше. Под нее серокожие приспособили самую что ни на есть обычную спутниковую антенну. Возле емкости сгрудились сразу несколько тритонов. Они самозабвенно черпали воду ракушками и медленно, долгими глотками пили, то и дело задирая головы на манер слетевшихся на водопой птиц.
Ближе к середине грота чернело подернутое ледком озерцо. Собравшиеся у берега охотники племени, используя копья, усердно крошили ломкую белесую корку, расчищая широкую прорубь.
– Нам туда? – не своим голосом произнес Дым.
– Похоже на то, – Таран мрачно кивнул, косясь на запруженную ледяными осколками темную воду.
– Глянь-ка… – Геннадий легонько толкнул приятеля в плечо. – Вот тебе и святой источник…
Вода больше не стекала в чашу, бивший из стены родник внезапно иссох. Тогда один из тритонов взобрался по валунам к нише и загремел чем-то железным. Подойдя поближе, сталкеры с удивлением обнаружили в раскрошившейся скальной породе фрагмент старой водопроводной трубы, что появлялась откуда-то из-под земли и исчезала под сводом грота, сквозь толщу каменистого грунта уходя к поверхности. Судя по наростам ржавчины, именно здесь, сквозь треснувший металл, «святая вода» сочилась наружу, давая начало роднику. Суетившийся рядом тритон аккуратно постукивал по железу своим копьем, но в ответ из трубы доносилось лишь сипение и клокотание гуляющих по водопроводу воздушных пробок, чем-то напоминавшее необычную речь серокожих.
– Идеи есть? Что может быть здесь, под землей? – разговаривая с напарником, Дым не сводил взгляда с тритонов.
Те, вычерпав чашу досуха, смиренно ожидали в сторонке какого-то действа, о котором сталкеры пока могли только догадываться.
Таран пожал плечами, заглянул для верности в карту.
– Есть, конечно, догадка на этот счет… Но лучше б она таковой и осталась. Мы в бухте Сысоева. Где-то неподалеку до войны располагалось отделение Дальневосточного центра по обращению с ядерными отходами. А если точнее, хранилище отработавших ядерных реакторов атомных подлодок. Так что могу предположить только наличие какого-нибудь сверхглубокого могильника РАО. Там, под нами, – сталкер многозначительно указал вниз.
– Дела… – протянул мутант задумчиво. – А «РАО», это что?
– Радиоактивные отходы.
Сказанные вслух, эти два зловещих слова заставили обоих поежиться, а Таран даже не смог перебороть себя и в который раз покосился на тревожно щелкавший дозиметр.
– Ругается… – пробурчал он, постукивая по шкале.
– То есть там, на глубине, – Геннадий указал на прорубь, – должно фонить, как в адовой печи?
– Красочный эпитет. Но смысл передает верно.
– Однако из трубы, – продолжил Дым, переведя взгляд на «святой источник», – периодически течет вполне себе чистая вода. Иначе б эти шустрики не хлебали ее так усердно.
Все еще сомневаясь, Таран подошел к церемониальной чаше, поднес прибор, и тот покладисто замолчал.
– Гена, ты не поверишь… – Сталкер разогнул спину, в замешательстве стянул противогаз, явив тритонам растерянное взмокшее лицо. – Показания – меньше естественного фона. Практически ноль!
– То есть либо источник действительно святой, либо…
– Не вспугни, – перебил Таран заплетающимся языком. – Не надо. Больше никаких догадок. Давай уже сплаваем в этот гребаный храм Подземника и проясним все раз и навсегда.
Заметив оживление на лицах сталкеров, Остроухий сделал приглашающий жест и первым скользнул в прорубь. Спустя мгновение его блестящая голова показалась на поверхности. Немигающие глаза с любопытством следили за возней человека, натягивавшего водолазный костюм. Подходящего Геннадию размера так и не нашлось, поэтому гигант обошелся аквалангом, заявив, что холод ему одинаково не страшен как на суше, так и в воде.
Нацепив ласты, Таран медленно опустил ноги в черную воду и ненадолго замер, разглядывая собственное колышущееся отражение.
– Что, брат, страшно? – тихо спросил Дым, отпустив загубник.
Сталкер кивнул, не поясняя. Пусть уж лучше Геннадий думает, что напарника пугает предстоящее погружение. Даже самому себе Таран ни за что бы сейчас не признался, что больше всего боится в который раз выйти на ложный след.
* * *
– Потрудитесь объясниться, юноша! – строго произнес старик, уткнув руки в бока. – Поскольку ваше заявление попахивает откровенным бредом! Куда лететь? Зачем? Что за спешка, в конце концов?!
Глеб терпеливо сосчитал про себя до трех, перевел дух и нехотя произнес:
– Восьмой рассказал мне кое-что еще…
– … о чем ты не стал говорить Тарану? – догадался Мигалыч.
– Да.
– Если не можешь доверить это собственному отцу, то почему говоришь нам? – удивилась Аврора.
– О том и речь. Я хочу попросить вас не спрашивать ни о чем. Пока. Просто прошу поверить. Всего один перелет! Совсем короткий! Это недалеко отсюда! Пожалуйста! – Глеб с мольбой во взгляде замер перед стариком.
– И не подумаю! Горючки в обрез. Хорошо, если на обратную дорогу хватит! – ссохшиеся губы Мигалыча тряслись от волнения. – И я обещал твоему отцу не спускать с вас глаз!
– Вот и не будешь спускать! Просто отвези нас туда, куда я укажу. Или… – Глеб запнулся, в отчаянии сжав кулаки.
– Или что? – Мигалыч скрестил руки на впалой груди.
– Или вот что!
Сухо щелкнул взведенный затвор. Руки с зажатым в них «Бизоном» взмыли вверх, но на полдороге дрогнули, остановились, медленно опускаясь. Положив пистолет-пулемет на скамью, паренек развернулся и, давясь выступившими слезами, убежал в трюм.
– Да какая муха его укусила?!
Старик проводил Глеба взглядом и переглянулся с Авророй в поисках поддержки. Но девочка удивила не меньше, тихо вымолвив:
– Я тоже считаю, что надо лететь…
– Но почему?! – воскликнул Мигалыч.
Аврора долго не отвечала, недоумевая, как взрослый может не понимать таких простых вещей.
– Потому что я верю Глебу. Мы все должны доверять друг другу. Иначе грош цена такой дружбе…
Теперь замолчал старик, осмысливая слова ребенка – казалось бы, наивные, но в то же время слишком правильные, чтобы их оспаривать.
– Грош цена… – эхом отозвался он, наконец, и шаркающей походкой зашагал в трюм.
Паренька Мигалыч обнаружил сидящим у иллюминатора. Взгляд Глеба, устремленный вдаль, неотрывно следил за игрой пенных бурунов на неспокойной поверхности моря. Этот же преисполненный решимости и не поддающейся объяснению внутренней силы взгляд резанул по старику, заставив того сбиться с шага. Устало притулившись к переборке, летчик заговорщицки подмигнул здоровым глазом:
– Так куда, говоришь, прошвырнуться надо?
Расплывшись в улыбке, Глеб стрелой проскочил мимо старика в пилотскую кабину, откуда до слуха взрослого донесся звонкий мальчишеский голос:
– Я тебя обожаю, Мигалыч! Погоди, сейчас карту принесу!
* * *
Под водой, в царствии вечных сумерек и ватной обволакивающей тишины, собственная ничтожность осознается так же остро, как и чуждость окружающего пространства. Пространства, практически лишенного притяжения и привычных понятий верха и низа, наполненного невнятными приглушенными звуками, движением аморфных теней где-то на грани видимости, мельтешением мутной взвеси возле самых глаз, которую так и подмывает смахнуть с обзорного пластика.
В такие минуты привычный мир схлопывается до размеров маски, плотно обжимающей лицо, и грохота собственного натужного дыхания в ушах. Подспудный страх охватывает при мысли, что каждый следующий вдох чуть меньше предыдущего; заставляет с опаской прислушиваться к собственным ощущениям и вызывает необоримое желание без конца вглядываться в показания манометра. Достаточно ли в баллонах живительного воздуха? Далеко ли еще до точки невозврата? Тысячи тонн воды давят морально и физически, выделывая с организмом злые шутки, заставляя сердце трепетать подобно пойманной в силки птице, а неконтролируемая дрожь пробегает по телу каждый раз, когда сквозь резину костюма ощущается прикосновение пугающей и непостижимой бездны вокруг – будь то не в меру любопытная рыбина, скальный выступ или иное препятствие.
На мгновение из мрака показалась перепончатая ступня плывущего впереди тритона. Таран усиленно заработал ластами, вслед за экзотическим провожатым устремляясь на глубину. Продолжительный спуск по системе затопленных пещер, как оказалось, напрямую сообщавшихся с гротом на поверхности, закончился в циклопических размеров каменном мешке. Вода здесь была настолько прозрачной, что невольно становилось страшно смотреть вниз. Тела как будто парили в невесомости и в любой момент могли обрушиться вниз, на острые обломки скал, испещривших неровное дно каверны.
Остроухий нетерпеливо посигналил и указал пальцем вверх. Луч фонаря высветил в потолке жерло пролома. Таран нашел глазами барахтавшегося неподалеку Дыма, повторил жест проводника и первым двинулся вверх. Настало время вспоминать довоенное увлечение дайвингом и цифры декомпрессионных таблиц, на зубрежку которых сталкер в свое время потратил не один месяц тренировок. Восхождение вдоль усеянных острыми выступами стен закончилось возле широкой, не менее пары метров в диаметре, трубы водозабора. Вот и первый признак цивилизации… Значит, храм все-таки – дело рук человеческих?
Путешествие по ржавой металлической кишке заставило понервничать обоих сталкеров, особенно Геннадия с его богатырскими кондициями, и если б не присутствие серокожих, на протяжении всего подводного маршрута помогавших путешественникам продираться сквозь галереи каверн и тесных расщелин, преодоление последнего отрезка пути могло бы закончиться плачевно – в тесноте Дым едва не оторвал шланг дыхательной системы, зацепившись за край изломанной, в густых космах ила, решетки, что защищала лопасти давно пришедшего в негодность винта.
Наконец где-то наверху показался свет. Утомительное всплытие подошло к концу. Вынырнув на поверхность, Таран первым делом сверился с показаниями дозиметра – не очень, кстати, обнадеживающими – и осмотрелся по сторонам. Место, где они оказались, больше походило на подземное водохранилище, чем на храм. Единственная работавшая лампа дневного света, изредка подмаргивая, освещала средних размеров зал с бетонными стенами и решетчатыми металлическими мостками вдоль резервуара, в котором они оказались. Дверь в дальней стене оставалась закрытой. Облупившаяся краска не позволяла прочитать трафаретные белые буквы, но знак радиационной опасности был все еще отчетливо различим.
Тритоны один за другим подплывали к краю бассейна и оставляли на мостках какие-то свертки из плетеных водорослей, корзины с ракушками, еще живыми крабами и прочими дарами моря.
«Подношения…» – догадался сталкер.
Рядом, шумно отфыркиваясь, вынырнул Дым. Выплюнув загубник и сорвав маску, гигант забористо выругался, устало вывалил обе лапищи на бортик резервуара, продышался как следует.
– Знаешь что, дружище? – мутант повернул к напарнику мокрое и бледное от пережитого стресса лицо. – Я, конечно, за тобой – в огонь и воду, но впредь не стоит понимать это так буквально!
Таран извинительно пожал плечами, ухмыльнулся и покивал в сторону серокожих:
– Смотри, как усердствуют.
Закончив раскладывать подарки, тритоны, все как один, боголепно жались к полу и стрекотали на все лады. Затем практически синхронно попятились к резервуару, где аккуратно, без единого всплеска, соскользнули в воду.
– Заметь, и ведь кто-то потом все это добро отсюда выгребает.
– Грех столько хавчика впустую переводить, – согласился Дым.
– Думаешь, свои же и подчищают? – предположил Таран.
– Чего гадать, скоро все узнаем.
– Побыстрей бы. Надоело мокнуть.
Сталкер вздрогнул, почувствовав прикосновение одного из мутантов. Им оказался Остроухий. Бедняга долго и отчаянно жестикулировал, из чего сталкеры общими усилиями уяснили, что от них требуется – оставить Подземнику свой подарок и убираться восвояси.
Приготовленный заранее кисет с махоркой был торжественно извлечен из непромокаемого полиэтиленового мешка и под недоуменные взгляды тритонов перекочевал на «алтарь». Однако противиться необычному подношению серокожие не стали. Их лысые головы шустро исчезали под водой – храмовники спешили отправиться в обратный путь.
На этот раз все мольбы Остроухого о том, что надо срочно покинуть святилище, Таран проигнорировал. В последний раз покосившись на упрямых сухопутных, тритон ушел на глубину. Спустя пару минут улеглась последняя рябь на воде, и в пустынном зале с подернутыми плесенью сводами сразу стало до жути неуютно. Ни всплеска воды, застывшей киселем, ни шелеста сквозняка… И если б не мигание лампы над дверью, вполне можно было бы решить, что мир вокруг навечно застыл статичной картинкой.
Стуча зубами, сталкеры затаились возле бортика в надежде, что таинственный хозяин подземелья все же покажется бесцеремонным гостям.
* * *
Коснувшись поверхности моря, «Каспийский Монстр» задрожал всем корпусом, взрезал килем пенистые гребни волн и, замедляя бег, устало лег днищем на воду. Поднаторевший в пилотировании Мигалыч с ювелирной точностью подогнал экраноплан почти к самой полосе прибоя. Прямо по курсу, ломая плавный изгиб береговой линии, тянулся к свинцовому небу скалистый мыс, с вершины которого порывистый морской ветер то и дело сдувал клочья снежной взвеси.
Оступаясь на ломкой ледяной корке, одинокая фигурка двинулась прочь от замершего на мелководье стального гиганта. Немного погодя на отливающем синевой полотне появился еще один ходок. Стоило ему нагнать ушедшего далеко вперед товарища, как тот замахал руками, прогоняя спутника. Между ними состоялся короткий и эмоциональный диалог, в результате которого дальнейший путь оба продолжили вместе.
Нахлобученные поверх противогазов капюшоны курток мало помогали от летевших навстречу хлопьев мокрого снега. Периодически путники останавливались, счищая налипшую кашицу с обзорных стекол, но каждый раз упрямо шли дальше, все выше взбираясь по завьюженному каменистому склону.
– И все же, куда мы идем? – в который раз спросила Аврора, перекрикивая вой ветра.
– Увидишь, – туманно изрек Глеб, все еще рассерженный оттого, что девочка, несмотря на все уговоры, увязалась следом.
– И как только тебя Мигалыч отпустил… – недоумевал паренек.
– А он и не заметил, что я ушла, – легкомысленно заявила девочка. – Опять с гидравликой возится. Что-то там барахлит все время.
Глеб развернулся было, чтобы вернуть беглянку в экраноплан, но Аврора успокоился напарника:
– Да не переживай ты так! Я записку оставила.
– Вот вернемся, попадет тебе по первое число, – буркнул мальчик, протягивая спутнице руку. – Давай, помогу.
Страхуя друг друга, то и дело увязая в сугробах и ежеминутно сползая вниз вместе с пластами мерзлого наста, подростки медленно, но неумолимо приближались к верхней точке высокой прибрежной сопки. Когда силы были уже на исходе, подъем стал более пологим. А спустя несколько шагов Глебу и Авроре открылась, наконец, панорама уютной бухты и…
– Все-таки Восьмой не соврал… – стащив противогаз, паренек подставил лицо ураганному ветру, крепко зажмурился и вновь широко распахнул глаза, все еще не веря в происходящее.
На дальнем берегу бухты, пришвартованная обледенелыми тросами к ветхому пирсу, красовалась железная сигара рукотворного реликта – самая что ни на есть настоящая атомная подводная лодка!
Судя по обилию деревянных мостков и пристроек, скованная льдами субмарина простояла здесь не одно десятилетие и вряд ли была в состоянии вновь отправиться в рейд. Пятна ржи покрывали б ольшую часть обшивки, а несколько фрагментов в хвостовой части и вовсе отсутствовали.
Но замерший вечным стражем ушедшей эпохи исполин не был так безжизнен, как могло показаться на первый взгляд. По его горбатой спине сновали едва различимые фигурки людей, доносился лязг железа. Изредка корпус подлодки озарялся вспышками электродуговой сварки. Сквозь вырезанные в бортах технологические прораны тянулись к берегу кабели силовых линий. Там, на заботливо укрепленной сваями набережной, ютились приземистые постройки. Бараки, амбары, расчищенные и подсвеченные прожекторами дороги, ветряки генераторов, насыпи фортификационных сооружений… Чуть поодаль, растянувшись в несколько радиально разбегавшихся вдоль берега линий, ютились аккуратные одноэтажные и двухэтажные жилые дома.
Уютный свет, лившийся из многочисленных окон, тотчас разбудил упрятанный в глубины памяти, но так и не позабытый образ – город мечты с утерянной навсегда фотографии. Раскинувшийся внизу уголок обитаемого рая, пусть и не очень опрятный, утопающий в белизне вездесущего снега, вызывал в душе успевшие притупиться эмоции – радость и умиротворение. Совсем как при взгляде на довоенный Владивосток с картинки. Только с одним немаловажным отличием – теперь всю эту красоту, не идущую ни в какое сравнение с норами прогнившего метрополитена, можно было лицезреть наяву.
Ощущение безграничного счастья захлестнуло Глеба с головой. Счастья, казалось бы безвозвратно утраченного с гибелью острова Мощный. Счастья от осознания того, что в уготованном человеку бесславном будущем все-таки есть место чуду. И имя этому чуду… Кстати, о названии поселка Глеб как-то и позабыл спросить доживавшего свой век тритона-отшельника.
– Здесь живет экипаж атомохода и те уцелевшие, кого удалось отыскать в округе, – предвосхищая вопросы спутницы, начал говорить Глеб. – Когда подводники возвратились в порт приписки и увидели, что приключилось с Владивостоком, они решили обосноваться здесь, в брошенном рыбацком поселке. Восстановили, что смогли. Электричество с лодки провели. Так и живут…
– Это все тебе Восьмой рассказал? – уточнила девочка. – Получается, тритоны знали о поселке и уже контактировали с людьми! Вот почему они так спокойно отреагировали на наше появление в городе…
Глеб кивнул, соглашаясь.
– Не просто знали, а даже договорились кое о чем. Не мешать друг другу. Не пересекать границы чужых владений.
– Странно, что решили обойтись без сотрудничества. Могли бы торговать, к примеру…
– Мы с тритонами слишком разные, чтобы уживаться вместе, – паренек горестно вздохнул. – Возможно, подводники рассматривают их всего лишь как еще один вид мутантов.
– Может, и так. Правды мы все равно не узнаем, пока не спустимся в поселок.
– Мы туда не пойдем, – отрезал Глеб. – Будет лучше, если о нашей экспедиции они тоже ничего не будут знать.
Аврора молчала, обдумывая слова напарника. Его решение сперва показалось девочке абсурдным. Ведь он так стремился отыскать чистые земли! Но затем…
– Ты ведь именно поэтому решил не говорить о колонии Тарану? – Аврора сверилась с показаниями дозиметра и тоже сорвала противогаз, вдохнув морозный, пахнущий морем воздух. – Хочешь сохранить ее существование в тайне ото всех?
– Да, хочу, – паренек немигающим взглядом смотрел на россыпь огней внизу. – Пока экраноплан на ходу, эвакуация из Питера сюда – не такая уж бредовая затея. Топливо – вопрос решаемый. Но мы не имеем права сбрасывать со счетов Веган. От имперцев можно ожидать всего. Быть может, они уже захватили все метро и теперь, подобно «степным псам», разоряют другие колонии выживших!
– А если наоборот? – предположила девочка. – «Зеленые» займут освободившиеся станции метро и успокоятся на этом? Если переселение того же Приморского Альянса положит конец войне?
– Если… – повторил Глеб задумчиво. – Боюсь, мы не имеем права на «если». Однажды в Питере уже узнали про остров Мощный… Я не хочу, чтобы нечто подобное повторилось и здесь. Пусть хоть в этом поселке сохранится жизнь.
Пронизывающий ветер то и дело норовил сбить с ног две крохотные человеческие фигурки, своим присутствием попиравшие величие и суровую красоту скалистого мыса, но подростки так и не шевельнулись, не в силах отвести взгляд от бередившей душу панорамы крохотного, но идиллического мирка. Мирка, которому суждено было остаться для них чужим.
– И ты готов отказаться от своей мечты? – нарушила молчание девочка. – Скажи, Глеб, тогда зачем мы здесь?
– Я должен был убедиться, что колония действительно существует. Я… должен знать, что если… у нас ничего не выйдет с этим «Алфеем», то…
– … хотя бы у кого-то будет шанс начать все с начала. – Завершив за напарника фразу, Аврора робко взяла его за руку.
– Ты обещаешь никому не говорить о том, что здесь увидела? – паренек сжал протянутую ладошку.
Взгляды подростков встретились. Глаза Авроры сказали все за нее.
– Обещаю. Но что мы скажем Мигалычу? Думаешь, он поверит, что мы ничего не нашли?
– Может, и поверит. Или сделает вид. Но допытываться точно не станет. Я же просил его ни о чем не спрашивать.
– Тогда надо торопиться, – девочка осторожно высвободила руку, натянула противогаз. – Мы должны вернуться до возвращения Тарана.
– Да. Пора. – Глеб вздрогнул, выходя из оцепенения, но взгляд его все же оставался прикован к поселку подводников и хищным обводам дремлющей у причала субмарины. – Только посмотрю еще чуток, напоследок…
Назад: Глава 19 Квартиранты
Дальше: Глава 21 Носитель