ГЛАВА 20
ПРЕДЕЛ
Глебу показалось, что он ослышался.
Как же так… Дядя Пахом — Черный Санитар? Не может того быть! Как в одном и том же человеке могут уживаться добродушный балагур и безжалостный убийца?!
Почему? Как? Зачем?!
Не может быть! Или… может?
Большая часть стволов, которые оборачиваются в подземке, приходят от Пахома. А вот откуда они берутся у него, не знает никто, а если кто интересуется… Видно, оружейник умеет найти такие слова, чтобы любопытные забыли о своих вопросах навсегда.
Но если Санитар и Пахом — один человек, все складывается. У Санитара — доступ к арсеналам «Объекта 30», так? Вот откуда поставки, вестимо…
Ясно стало, и как Черный Санитар, из ниоткуда объявляясь на станциях, безошибочно находит тех, кто пытается разнюхать хоть что-то об Эдеме. Нет никакой агентурной сети… Эдему плевать на копошащихся над ним дикарей. Это Пахом выуживает из разговоров все сплетни об «Объекте 30», сам определяет, кто из любопытных подобрался к разгадке тайны слишком близко… И, обернувшись Черным Санитаром, без жалости жжет их. Складывает их загубленные жизни в свою копилку — все собирает, собирает, и ждет, когда накопится достаточно, чтобы купить место в подземном Эдеме…
Да только под землей — не Рай.
На лестнице показались моряки Вавилона. Следом, неуклюже перебирая огромными ножищами по искрошенным ступенькам, спускался мутант Геннадий. Завидев Санитара, Афанас встал рядом со сталкером.
— Этот?
Таран кивнул. Старик поднял «калаш», изготовившись к стрельбе.
— Постой, — рука наемника легла на цевье. — Я его знаю. Дай нам поговорить.
Дед Афанас, поморщившись, опустил автомат, не спуская с кровного врага ненавидящего взгляда.
— Что ты хочешь от меня услышать, Таран? — пророкотал закованный в броню гигант. — Слова раскаяния? Исповедь? Мольбы о пощаде?
Только теперь Глеб вдруг осознал, что так смущало его в образе Черного Санитара. Этот голос… Искаженный глухим шлемом, он все же показался смутно знакомым еще тогда, при появлении Пахома в обсерватории.
— Ни один оборванец из тех, кого я сжег, не стоит и волоска с головы Алины, — продолжал оружейник. — И если бы судьба предоставила мне шанс начать все с чистого листа, я не сомневаясь прошел бы тот же путь.
— Ты понимаешь, что отнял у людей надежду?
— Высокопарная чушь. Мы вырождаемся, приятель. Не поможет ни остров, ни материк, ни новая планета. Таков уж человек. Бешеное животное с базовым инстинктом — истреблять.
Мы все передохнем, сталкер. А эти гаврики, что пришли с тобой, отправятся на тот свет первыми, к своим грязным самкам и щенятам, которых я приговорил!
— Тварь… Мерзота!
Автомат Афанаса залаял, эхом застучали стволы бойцов. Раскинув руки в приглашающем жесте, Санитар зловеще захохотал. Броня загудела от множества попаданий, искры летели во все стороны. Взорвалась, брызнув осколками, потолочная лампа. Задымился изрешеченный пулями распределительный щит. Но поднявшаяся пальба гиганта абсолютно не смущала. Не замечая свинцового ливня, аспидно-черная фигура медленно развернулась и зашагала прочь, растворяясь во тьме подвала.
— Не дайте ему уйти! Обходи! По ногам бей!
Моряки, азартно перекликаясь, двинулись вглубь зала, Афанас заспешил следом. Предостерегающие окрики Тарана бойцы проигнорировали, но Дым, зная сталкера не понаслышке, не стал кидаться в бой сломя голову.
— Не забывай, с кем имеем дело, — сухо бросил наемник. — Пахом — калач тертый, нахрапом его не возьмешь. Наверняка ловушек понаставил.
Мутант кивнул, в сотый раз проверяя «Утес». Сзади послышались торопливые шаги. Таран обернулся, едва успев поймать Глеба, который бросился на шею с сияющей улыбкой на лице.
— Я знал, что ты меня найдешь!
— А я, честно говоря, не рассчитывал, что ты потеряешься. И нечего подлизываться. Позже мы еще вернемся к этому разговору.
Придержав сына свободной рукой, сталкер посмотрел на девочку, что стояла поодаль. Так сразу и не скажешь, что чужачка. Ребенок как ребенок. Напуганный, одинокий и безмерно несчастный.
— Тебя Авророй кличут?
— Да.
Таран подошел, нарочито медленно протянул руку, осторожно погладив девчушку по голове. Та съежилась, но не отстранилась. Домашний ребенок, ласковый. Бедняжка…
— Ты понимаешь, что твой отец должен понести наказание?
— Он мне не отец, — отстраненно пробормотала Аврора. — Он вообще не человек. Его надо остановить…
Со стороны зала донесся предостерегающий окрик, и почти сразу же что-то оглушительно рвануло, озаряя пространство подвала вспышкой яркого света.
— Не высовывайтесь! — кинул сталкер Глебу, вслед за Дымом устремляясь на шум схватки.
Сразу за первым взрывом прогремел еще один. Санитар пустил в ход свой смертельный арсенал. В дыму пожарища удалось различить моряка, скорчившегося на бетоне, зажимая руками обрубок ноги. Где-то рядом заговорил автомат. К орущему благим матом бойцу, пригибаясь, метнулась размытая тень.
— Стой! Назад!
Тщетно. Стоило второму моряку приблизиться к раненому товарищу, из темноты выкатился баллон. Выстрел. Взрыв. Облако огня в мгновение ока поглотило обоих. Жалко пацанов… Таран вдруг поймал себя на мысли, что даже не успел толком познакомиться с этими двумя. А теперь, стараниями вконец обезумевшего Пахома, парни бились на полу в страшных корчах, объятые адским пламенем.
— Напалм у него, что ли, в баллонах? — плюхнувшись рядом, Геннадий указал куда-то вглубь помещения. — Вон там, в углу, целая куча запасных и резервуар с горючей смесью.
Поняв друг друга с полуслова, сталкеры открыли ураганный огонь по арсеналу. Ярчайшая вспышка затопила дальнюю половину зала, заставляя щуриться и прятать лица от нестерпимого жара. Казалось, ничто не способно уцелеть в этом аду, но спустя мгновение из клубов дыма, сметая с пути объятые пламенем стеллажи, шагнул Санитар. Броня гиганта дымилась, язычки огня плясали на стыках доспехов, добравшись до одежды. А из-под шлема по-прежнему доносился рокочущий хохот.
— Да твою же мать! Как он это делает? — Мутант изготовил пулемет к стрельбе.
Словно услышав вопрос, Пахом шевельнул рукой, выпростал из нарукавника шприц. Длинная игла скользнула под забрало, вонзившись в шею. По телу Санитара прокатилась судорога наслаждения.
— Аврора, ау! — заорал он глумливо. — Иди к папочке, иначе придется тебя наказать!
— Кончай балаган, Пахом! — Таран поднялся из-за укрытия. — Снимай свою амуницию и сдавайся!
Но тот будто не слышал, нетвердой походкой направившись к выходу.
— Еще шаг, и время уговоров кончится!
Гигант, не останавливаясь, отмахнулся от сталкера, как от назойливой мухи.
— Да что ты с ним цацкаешься?! — не выдержал Дым, открывая огонь.
«Утес» с готовностью отозвался, застучал ровно и басовито. Первым же выстрелом с ноги Санитара сорвало наголенник, заставив того пошатнуться. В тот же миг еще одна пуля вдребезги разворотила пусковой механизм брандспойта. По всей видимости, Пахом не ожидал увидеть у противников крупнокалиберный пулемет, поскольку с невесть откуда появившейся прытью нырнул за приземистый пульт, пытаясь скрыться в радиальном коридоре.
На кураже Геннадий высадил вдогонку почти всю ленту. Компьютерные столы разлетались в щепы, мониторы взрывались фонтанами мельчайших осколков, но оружейник, словно набравший скорость локомотив, несся через зал, пока очередное попадание, на сей раз — в плечо по касательной, не развернуло его на сто восемьдесят градусов, швырнув спиной на короб вычислительного блока. Казалось, еще немного, и пули неминуемо настигнут загнанную в угол жертву, но «Утес» внезапно смолк.
— Дерьмо!
Отбросив заклинивший пулемет, Дым перемахнул через пульт и в два гигантских прыжка очутился рядом с противником. Пахом уже успел сорвать покореженный наплечник, отстегнул ранец с баллонами и с ревом кинулся в бой. Два исполина, человек и мутант, сшиблись в отчаянной рукопашной. Таран не вмешивался, наблюдая издали. Да этого и не требовалось. Не родился еще богатырь, способный голыми руками совладать с Геннадием.
В коротком размене страшными ударами Пахом потерял шлем и с разбитым в кровь лицом уже не выглядел так зловеще, однако и Дым получил свою порцию ощутимых оплеух. Обоих бойцов природа наделила внушительными габаритами и недюжинной силой, но тяжелая броня все же сковывала движения, и после стремительной атаки мутанта Санитар пропустил-таки тяжелейший апперкот. Голова его безвольно мотнулась назад. Увлекаемый инерцией удара, Пахом рухнул на пол. Раскрыв в жутком оскале окровавленный рот, ухмыльнулся и стал отползать. Геннадий следовал по пятам, бугры мышц перекатывались под взмокшей майкой.
— Наигрался? Или добавить? — пудовые кулаки Дыма непроизвольно сжимались.
Поверженный оружейник не отвечал, лишь косился на противника исподлобья. Губы его еле заметно шевелились, осыпая мутанта проклятиями.
— Тебя будут судить, подонок. — Геннадий достал из кармана кусок толстой бечевки, намереваясь связать Пахому руки. — Не сейчас, конечно, а на Совете колоний. Не думаю, правда, что это как-то изменит твою судьбу… Все равно петли тебе не миновать, но сначала придется ответить на ряд щекотливых вопросов.
— Нет.
Афанас, выступив из тени, шагнул к оружейнику. Дуло его автомата глядело точно в висок Пахома.
— Никаких колоний, никакого суда. Нет гарантий, что ваш Совет выдаст преступника Вавилону. Либо мы забираем его на Чкаловскую, либо этот нелюдь сдохнет прямо здесь.
Дым оглянулся на напарника. Таран с ответом не торопился, прикидывая варианты.
— Мне понятны твои мотивы, Афанас, — сталкер повел затекшей шеей, — но пойми и ты мои. Пока ваш ультиматум не снят, поиск виновных — внутреннее дело колоний. Чтобы прикрыть свои задницы, Совет нанял меня. С меня и спрос. В свою очередь, могу гарантировать, что…
Закончить Таран не успел. Моряк охнул, когда «калаш» вдруг выпорхнул из старческих рук. Потеряв равновесие, Афанас повалился на Пахома. Мгновение спустя тот уже стрелял, прикрываясь телом незадачливого мстителя. Сталкеры попадали на пол, откатившись за укрытия. Палить в ответ наемник не решился — слишком велик был риск зацепить старика. Дым скалил зубы и, вжимаясь в бетонную приступку всем телом, костерил деда, на чем свет стоит.
Со стороны прохода послышалась возня. Афанас предпринял тщетную попытку вернуть автомат, ухватившись за цевье, но тут же получил жесткую зуботычину и осел в руках гиганта. Используя старика в качестве живого щита, Пахом попятился к лестнице. Таран медлил, выжидая момент. От цепкого взгляда не ускользнуло, как метнулся оружейнику наперерез юркий силуэт.
Последующие события развивались слишком быстро, чтобы успеть хоть как-то повлиять на ситуацию. Глеб повис на «калаше», пригибая ствол к земле, а старик вцепился в шею Санитара. В наступившей сумятице загрохотали выстрелы, озаряя вспышками фигуры борющихся.
Сталкеры сорвались с места практически одновременно. Краем глаза заметив отчаянный рывок мутанта, Таран вдруг ощутил, как подкашиваются ноги, а в груди стремительно разрастается знакомая непереносимая боль. Только не сейчас! Таран зарычал от бессилия и рухнул на колени. В глазах привычно потемнело, а картинка смазалась. Ко всему прочему едкий дым разъедал глаза, дезориентировал, жег легкие.
Превозмогая жестокие спазмы, наемник поднял голову. За короткие мгновения многое изменилось. Афанас больше не сражался с гигантом, безвольно распластавшись на полу. Глеб лежал рядом. То ли без сознания, то ли… Шевельнулся, слава богу! Жив! Но где же Геннадий?
Окинув зал мутным взглядом, Таран заметил мутанта совсем недалеко от выхода. Тот корчился на полу, пытаясь сквозь судороги дотянуться до обидчика. Оружейник проорал что-то злое и, склонившись над Дымом, в очередной раз ткнул скрученное в дугу тело электрошокером. Добрался-таки до своих заначек, тварь…
Закатив глаза, мутант, наконец, потерял сознание. Зловещий треск разрядника прекратился. Пахом подхватил с пола автомат, распрямился, прицелился в безвольное тело. Щелчок… Еще один… Тщетно. Яростно дергая затвор «калаша», гигант изрыгал громкие проклятия, но все без толку — магазин был пуст. Бесполезное оружие полетело на пол. Оглядевшись, Санитар подхватил с ближайшего стола увесистый монитор и, подняв над головой, с кривой ухмылкой повернулся к мутанту.
Дробовик оглушительно рявкнул. Сноп дроби вышиб монитор из рук. Следующий выстрел, угодив в нагрудную кирасу, едва не опрокинул Пахома. Восстановив равновесие, он рывком приблизился к новому противнику, нависнув над ним необъятной черной тенью.
Таран по-прежнему стоял на коленях, балансируя на грани обморока. Оружие плясало в непослушных руках, волны боли прокатывались по телу, рискуя отключить измученное сознание.
— Что, сталкер, хреново?
Перед глазами мелькнул железный сапог, грубым пинком выбивая оружие. Второй удар отправил Тарана наземь. Из разбитой губы засочилась кровь. Лицо Пахома — опухшее, с синюшными гематомами на скулах — медленно наплывало из мрака, во взгляде — лишь замешательство и пустота.
— Смею тебя заверить, — оружейник нагнулся за дробовиком, — ты еще не знаешь, что такое по-настоящему «хреново»…
Сталкер прислушался к ощущениям. Боль утихала. Невероятно, но приступ удалось пережить, не отключившись. Все еще не в силах подняться, он молча наблюдал за бывшим приятелем, поражаясь той чудовищной внутренней трансформации, которая преобразила душу Пахома, вытравив все человеческое и взамен выпустив на волю бессердечного озлобленного монстра.
С глухим щелчком патрон вошел в ствол, дуло дробовика замаячило в опасной близости. Но отчего-то гигант медлил. Может, ждал мольбы о пощаде?
— Скажешь что напоследок? — разорвал тишину грубый голос.
— Знаешь, Пахом… А ведь Глеб в тебе души не чаял. Вырасту, говорит, тоже свое дело заведу. — Таран смотрел без тени страха, скорее, с сожалением. Так смотрят на безнадежно больных людей. — Ты все испортил, Пахом. Сам. Не стоит винить…
— Хватит! — оборвал оружейник, срываясь на крик. — Ты ведь такой же наемник, как я, Таран! И ты будешь читать мне морали?!
— Я знаю, каково это — потерять близкого человека. И мне тоже было плевать на всех. Пока сын не открыл мне глаза.
— Приемыш!
— Да, приемыш, — сталкер еле заметно кивнул и посмотрел на гиганта в упор. — Только не он. Я. Это он меня принял. Такого, какой я есть… Остановись ты чуть раньше, и, быть может, Аврора тебя тоже бы приняла.
— Чушь! Твои мозги размякли, сталкер. Зря я спасал тебя там, на поверхности…
Схватка с трепаном, черный доспех, серое небо, вестибюль Маяковской… Четкие образы, словно слайды, вспыхивали в голове один за другим. Когда это было? Вчера? Пару суток назад? Неделю? Отголоском приступа в голове пульсировала, мешая сосредоточиться, спазматическая боль. Мысли еле ворочались.
Дуло дробовика, уткнувшись в лоб, приятно холодило кожу. Хорошо-то как… Боль разом отдалилась. Палец оружейника напрягся на спусковом крючке.
— Стой!
Голос, резкий, пронзительный, заставил Пахома вздрогнуть и повернуть голову на звук. Жуткая улыбка исказила его лицо. Аврора, бледная и дрожащая, решительно шла к отцу через зал.
— Оставь его в покое! Всех оставь! Тебе ведь я нужна, так?
— Так, дочурка. Истинно так.
«Глупышка… — пронеслось в голове Тарана. — Ему нужны все, кто прикоснулся к тайне».
Опустив дробовик, гигант шагнул навстречу. Гримаса на его окровавленном лице, должно быть, обозначала ухмылку, но, подняв на отца глаза, девочка испуганно застыла на месте. Торба с пожитками выпала из ее рук.
— Ключ-карта… — Пахом плотоядно покосился на сумку. — Она ведь там?
Аврора кивнула, от волнения закусив губу.
— Значит, больше нам с тобой говорить не о чем, мерзавка. Пришло время платить по счетам.
Вороненый ствол снова поднялся. Девочка зажмурилась в ожидании неминуемой участи, но выстрела так и не последовало. Открыв глаза, Аврора от неожиданности прянула назад. Кто-то заслонил ее, отгородив от безумствующего отца. Всклокоченные короткие волосы, до боли знакомая потертая ветровка… Глеб?
Медленно взявшись за дуло обеими руками, мальчик направил дробовик себе в грудь и с вызовом посмотрел на Санитара.
— Отец говорил мне, что дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. Тебе ведь все равно, кого убивать? Так убей меня. А ее отпусти.
Глаз оружейника дернулся. Зловещая ухмылка сползла с лица, сменившись выражением растерянности.
— Аврора — лучшее, что с тобой приключилось в этой жизни. Не допусти еще одну ошибку. Самую главную, дядя Пахом. Самую. Главную.
Что-то было во взгляде подростка… Нечто такое, от чего вдруг защемило в груди… Сердце бухнуло раз, другой, зашлось в дикой пляске. Зародившись где-то глубоко внутри, стремительным родником пробиваясь с самого дна очерствевшей души, с каждой секундой росло и ширилось давно забытое, жгучее, невыносимое чувство…
Пахом перевел взгляд на дочь, стремительно вскидывая дробовик. Грянул выстрел, навсегда сминая знакомые черты лица.
Щурясь под алыми брызгами, Глеб запоздало вздрогнул и бессильно осел на землю вслед за обезглавленным телом оружейника. Перед мысленным взором все еще стояло его лицо… В глазах Пахома навсегда застряло раскаяние.
* * *
В жилом отсеке «Малютки» пахло кровью и спиртом. Геннадий колдовал над дедом Афанасом, перевязывая простреленное плечо. Старик держался молодцом, несмотря на нездоровый, землисто-бледный цвет лица. Поймав взгляд Глеба, подмигнул. Прорвемся, мол…
Вздрагивая всем корпусом на ухабах, тягач возвращался в город. Обратная дорога через Южные болота прошла на редкость спокойно — насытившись трупами сородичей, хищники удалились с охотничьей тропы в свои логова. Лишь единожды дорогу преградил отбившийся от роя богомол, но гигантские колеса без видимых усилий размололи хитиновый панцирь, словно скорлупу яйца.
За время недолгой поездки мальчик успел поведать удивительную историю собственных похождений и теперь вовсю пытал молчаливого сталкера, чтобы тот рассказал свою. Радость встречи сменилась легкой обидой на Тарана после обещанной серьезной выволочки, но полученный нагоняй с лихвой компенсировался увлекательной поездкой на бронированном монстре.
О Пахоме старались не говорить.
Аврора сидела в углу просторного салона, поджав колени, и потерянно смотрела в никуда. Глеб собрался было подбодрить девочку, когда Таран окликнул его.
— Как ты?
Паренек неопределенно пожал плечами. После испытаний минувших дней накатила апатия. Даже спать не хотелось.
— Помнишь Кантемирова с Площади Ленина?
— Еще бы… — вздохнул Глеб. — Этого жука захочешь — не забудешь.
— Перед смертью просил напомнить тебе про какой-то должок… О чем это он?
— Владлен погиб? — мальчик встрепенулся, но, натолкнувшись на сочувственный взгляд, опустил голову. — Тогда это уже не важно. Дорога в Эдем ему больше ни к чему…
Затем его словно током прошибло. Снадобье! Как же он мог забыть!
Судорожно запустив руку в карман, Глеб вытащил сверток, сорвал бумажку, протягивая пузырек отцу:
— Пей!
Увидев на лице сталкера немой вопрос, мальчик затараторил:
— Это лекарство! Ты больше не будешь болеть, так Владлен обещал!
— Неужели у него получилось? Как тебе удалось это выцыганить?
— Долгая история… — Глеб деланно отмахнулся.
Таран осторожно принял склянку из рук приемного сына, разглядывая на свет. Прозрачная бесцветная жидкость. Прямо как вода… Откупорив пробку, принюхался. Нет запаха.
— Пей, чего ждешь! Владлен говорил, на свету испортиться может!
Пожав плечами, сталкер проглотил содержимое пузырька в один присест, прислушался к ощущениям. Снова ничего. Только в животе бурлило. Но это, скорее, от голода, нежели от лекарства.
— Ты знаешь, Глеб, не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, Кантемиров тебя надул. Это обычная вода.
Таран покосился на сына. Тот, уткнувшись в клочок бумажки, судорожно водил пальцем по строчкам неровного текста. Губы его сосредоточенно шевелились.
— Что это?
— Обертка от пузырька… — В глазах мальчика застыло удивление. — Здесь записка от Владлена! Читай!
Заглянув внутрь, сталкер напрягся, разбирая каракули покойного.
Мой юный друг!
Раз ты читаешь это послание, должно быть, Таран где-то рядом. Пламенный ему привет! Заявляя, что внутри лекарство, я не лукавил. Сейчас твоему отцу, как никогда, следует пить как можно больше воды. Это поможет быстрее пройти реабилитацию и вывести из организма остатки наркотика. Глеб! Таран не болен, а отравлен. Сыворотка, которую поставляет ему Веган, не что иное, как наркотик. Тяжелый и коварный. Эйфории и наслаждения не приносит, лишь вызывает привыкание. Скорее всего, эта дрянь и является причиной припадков твоего отца. Стоит пропустить очередной прием — наступает неминуемая ломка. Эффективный для Вегана способ держать полезного наемника на крючке. Теперь все в руках Тарана. Соскочит с сыворотки — излечится. Других лекарств не существует.
Удачи, Глеб!
Одновременно подняв глаза от записки, мальчик и сталкер переглянулись.
— Не может того… Неужели… — Таран выглядел растерянным донельзя.
— Что ты помнишь о том случае с болотным дьяволом? Как это было?
— Как, как… Довелось однажды в вентшахте заночевать. Не помню толком ничего. В голове отложилось только, как «зеленые» будили…
Сталкер задумался, припоминая детали той памятной встречи, когда веганцы привели его в чувство после укуса москита. В этой истории было много странного. Самого дьявола увидеть так и не удалось. Это уж врач потом, осмотрев ранку, заявил, что… Стоп! А было ли следом укуса то невзрачное пятнышко на руке? Уж не о наркотике ли пытался предупредить настоящий отец Глеба? И почему Сатур тогда, на Совете, заявил, что Веган нашел лекарство? Не раньше и не позже, а именно в самый выгодный для «зеленых» момент! Странное поведение веганцев больше не казалось нелогичным. Хитрые ублюдки как всегда оказались на высоте…
— Найти бы того упыря, который тебя на эту «сыворотку» подсадил! — Глеб со злостью стукнул кулаком о ладонь.
— Он уже понес наказание.
Вместе с эпизодом дуэли в памяти всплыл и короткий разговор с покойным ныне отцом Глеба. Обещание сохранить встречу в секрете жгло душу сталкера. Как бы отреагировал приемный сын, узнай он… Про что? Про ужасы плена, про дряхлого старца? Пожалуй, прав был узник. Пацана такая весть не обрадует. И без того натерпелся, горемыка.
Сталкер пошарил в разгрузке, нащупал холодный металлический брусок, протянул мальчику.
— Моя зажигалка! — просиял Глеб. — Откуда?!
— Долгая история, — спародировал Таран, наблюдая за его восторженной реакцией.
Отсек качнуло, переборки задрожали. Тягач дернулся и замер на месте, урча двигателем на холостом ходу. Распахнулась створка люка. В проеме показалась голова водителя в круглых защитных очках и танкистской шапке.
— Московская! — деловито буркнул он, так же быстро исчезая в кабине.
Пряча зажигалку во внутренний карман куртки, Глеб нетерпеливо выглянул в иллюминатор. Совсем рядом маячил до боли знакомый спуск подземного перехода.
Пригибая голову, подошел Геннадий. Настало время прощаться. Мутант решил прокатиться с Афанасом до Чкаловской, чтобы помочь вавилонянам уладить конфликт с городскими колониями и довести до Совета результаты расследования. Таран с радостью делегировал приятелю хлопотную миссию, поскольку на дух не переносил подобного рода сборищ и пустопорожних разговоров. Геннадий с не меньшим энтузиазмом ухватился за идею выступить своего рода посредником, в надежде что Приморский альянс оценит его заслуги в поимке террориста, замнет последствия нелепого суда и восстановит в прежней должности.
К всеобщему удивлению, Аврора тоже изъявила желание сойти. Как только все трое спрыгнули на истрескавшийся заиндевелый асфальт возле входа в метро, многотонная «Малютка», пыхнув клубами дыма, резво покатила по Московскому проспекту.
— Куда теперь? Домой? — спросил Глеб у девочки, поправляя респиратор.
Та неопределенно пожала плечами. Решение не из легких… После всего, что произошло, вряд ли ей предоставят шанс бежать снова. Да и еще не факт, что внутрь пустят. Теперь про Эдем знают как минимум несколько человек, включая Терентьева. А уж этот молчать не будет — растрезвонит на всю округу, к гадалке не ходи. Если только не найдет, как секрет этот в свою пользу обернуть. Торговлю с объектом наладить, к примеру. Чем не вариант?
Да и возвращаться в Эдем теперь не к кому. Родная комната теперь пуста… И пустоту эту ничем не заполнить.
— Знаешь что, Аврора… — приглушенный намордником голос сталкера отвлек от размышлений.
Обратившись к девочке, Таран отчего-то избегал ее взгляда. То ли по привычке окрестности сканировал, то ли просто смущался…
— Погости у нас с Глебом пока, сил наберись. А как решишь уйти — держать не будем.
— А как долго решать можно? — робко донеслось в ответ.
Сталкер наконец повернулся к чужачке. Через бликующие на свету обзорные стекла было видно, как прорезались вокруг глаз характерные морщинки — Таран улыбался.
— Не бойся, не выгоним. Правда, Глеб?
Мальчик энергично закивал, в знак согласия подняв большой палец.
Они постояли еще немного, провожая взглядами пыливший по проспекту тягач, и, когда угловатый силуэт скрылся в предрассветной дымке, нырнули в привычную темень подземного перехода, в норы обитаемого метро.
Во мрак.
Но на сей раз уютный и обжитой.
