Глава 17
Ящер
– Осторожно! – слово-предупреждение вырвалось само.
И почти сразу же плывущую по грязи субтеррину что-то мягко толкнуло снизу.
Стас напряженно вглядывался наружу своим особым зрением.
А там, снаружи, определенно что-то происходило.
Тяжелая черная масса вокруг подземлодки ожила и зашевелилась. Откуда-то из грязевых глубин поднялись и лениво лопнули крупные пузыри. Один, два, три, десять… Пузырей становилось все больше, и вскоре густая жижа взбурлила, как кипяток. Внизу словно пробудился гейзер. В грязевых глубинах что-то двигалось. Что-то большое. Огромное. А еще пару секунд спустя из всколыхнувшегося плотного слоя показалось… показалась… показались…
Зубы? Скалы?
В первый момент Стас не смог толком рассмотреть преграду. Из вязкой грязи поднялось кольцо зубчатой стены, которая буквально опоясала «крота». Стена была выше и толще, чем субтеррина.
Или нет… Стас пригляделся получше. Это не стена. Спина! Увенчанная мощным шипастым гребнем, облепленная черной грязью спина чудовищного монстра, по сравнению с которым даже Орхой-холхой и Зилант-змей казались безобидными тварюшками.
Преграда была живой. Она чуть заметно шевелилась, лишь наполовину выступая над грязевой поверхностью, но явно не собиралась снова опускаться. Под медленно стекающей грязью Стас различал чешуйки размером с входной люк «Боевого крота».
Зубчатое кольцо медленно плыло по грязи с той же скоростью, с какой двигалась субтеррина, и при этом неторопливо сжималось, словно затягивающийся аркан Эрлик-хана. Над кольцом-петлей так же медленно (все здесь, в этом грязном, вязком мире происходило медленно) поднималась голова – огромная, страшная, уродливая, похожая на бесформенный полураздавленный грязевой ком, насаженный на толстую длинную шею.
Кто это? Какой-то дальний родственничек казанского Зиланта, которого ад пока не смог поднять и выпихнуть на поверхность?
Частые загнутые зубы, казалось, не помещались в широкой пасти. Длинный раздвоенный язык ощупывал тьму. Вытянутую и немного приплюснутую морду покрывали то ли крупные бородавки, то ли роговые наросты, на которых шевелились целые пучки щупалец? усов? отростков? Кто знает? Под облепленными грязью, далеко выступающими надбровными дугами не моргая смотрели маленькие выпуклые глазки.
Голова твари вползла-водрузилась на спину, примяв пару-тройку плоских шипов. Задумчиво и вожделенно (так показалось Стасу) уставилась на добычу.
Выстреливающий из пасти язык уже облизывал титановый бок «крота», шевелящиеся, словно пальцы, отростки на морде тоже тянулись к субтеррине. Однако кольцо-тело перестало сжиматься. Интересно, почему? Тварь была таких размеров, что Стас не удивился бы, если бы она смогла раздавить подземлодку.
Видимо, давить их монстр пока не хотел. Он хотел их просто остановить. Или чего-то еще хотел?
– Что там? – Голос полковника вывел Стаса из оцепенения.
– Гадина какая-то, – он не стал вдаваться в подробности.
– Где?
Полковник, конечно, не видел, что происходит за пределами «крота». Только поэтому он задавал такие нелепые вопросы.
– Вообще-то везде, – ответил Стас. – Мы у нее в кольце.
– Михеич, бур, шнек, кормовые толкачи и винт – на максимум! – распорядился Гришко по внутренней связи. – Полный вперед!
Не помогло. Субтеррина дернулась. Наткнулась на плавучую стену. Бур, бессильно взвизгнув, выбил из чешуйчатого бока фонтан грязных брызг и сноп искр. Бешено вращающиеся фрезерные головки и упругие струи буровой смеси на пару мгновений очистили прочную чешую от грязи.
Лодку отбросило назад. Кормовые домкраты уперлись в противоположный изгиб живого кольца. Гришко снова бросил «крота» в атаку. И опять потерпел неудачу.
Опоясывавшая подземлодку тварь даже не вздрогнула.
Бурить такое – бесполезно! Это, наверное, то же самое, что бурить корни мирового древа.
И торпед у них больше не осталось. Впрочем, если бы торпеды и были, кольцо твари удержало бы «крота» в самом эпицентре взрыва.
– Бур не берет! – сообщил Стас безрадостную новость.
– Да понял уже! – процедил Гришко. И отдал новый приказ: – Экстренное погружение!
«Хочет поднырнуть», – понял Стас.
– Не стоит! – предупредил он.
Но то ли не был услышан, то ли на его слова не обратили внимания, то ли полковник просто не успел отменить приказ.
Нос «крота», разбрызгивая грязь, ушел вниз, и бур практически сразу же уткнулся в непреодолимую преграду. Тело твари, собранное в плотные кольца, было и под ними тоже.
«Крота» выбросило на поверхность, как пробку. Субтеррина запрыгала по взбаламученной грязюке.
На них все так же взирала голова чудовища. Длинный раздвоенный язык снова лизнул бок подземлодки за вращающимся шнеком.
Гришко предпринял еще несколько попыток вырваться за пределы живого кольца. Увы, все было бесполезно.
– Стоп машина, – обреченно приказал полковник.
Колыхание тяжелой плотной грязи прекратилось. Двигатель и винт отключились, бур не работал, шнек не вращался, не дергались кормовые домкраты.
Зажатый в кольце-стене «крот» пару раз стукнулся о бока чудовища. Потом все стихло. Монстр не выпускал их, но и не пытался ни раздавить, ни сожрать, ни утопить. Смотрел немигающими глазами. Облизывал беспомощную жертву длинным быстрым языком. Не нападал. Ждал? Но чего?
* * *
– И что теперь делать? – спросил Гришко.
Стас не знал. Он смотрел на тварь, а тварь смотрела на него, и титановая обшивка препятствием не была.
«Кто ты? Чего хочешь?»
На ответ Стас не рассчитывал, но ему все же ответили.
– Это Ящер, – прозвучал в голове голос Колдуна. – Владыка подземных вод и топей…
Стас заметил шевеление на гребнистой спине монстра. Шаманская накидка, бубен… Ну, здравствуй-здравствуй.
Илья-Колдун расположился между двух плоских зубцов, каждый из которых был больше человека. Чудовище, казалось, не замечало «наездника». А может, просто не обращало на него внимания. Видимо, мертвый Колдун не представлял для него ни опасности, ни интереса.
«Вовремя же ты появился», – мысленно усмехнулся Стас, подразумевая, что вообще-то Илья мог бы объявиться и раньше.
– Дело не в том, когда я появился, а в том, когда ты меня увидел. – Колдун говорил спокойно и уверенно.
Ладно, спорить об этом нет ни времени, ни смысла.
«Что нужно твоему Ящеру?»
– Он не мой, – с сожалением качнул головой Колдун. – Я не могу на него влиять. Ящер – создание древнее и сильное. Против таких мой бубен бесполезен. Но я могу сказать, что ему нужно. Если ты действительно хочешь знать.
Если хочешь? А разве есть выбор?
«Говори».
– Ящер ждет жертву.
«В каком смысле?»
– В прямом. Если будет жертва, он вас отпустит.
«И кем же мы должны пожертвовать»?
– Раньше Ящеру приносили в жертву девственниц.
«В самом деле? – абсурд какой-то! Стасу даже стало смешно. – И где нам их раздобыть?»
После смерти Веры на борту осталось всего две девушки, или, если уж быть точнее, – молодые женщины. Таня – подруга Кири и умирающая в медотсеке Катя, подруга Лёни. Подруги, любовницы… Вот именно! Ни та, ни другая на роль жертвы-девственницы ну никак не подходит.
– Ящер не остановил бы эту лодку, если бы с нее нечего было взять, – вновь заговорил Илья. – Он просто утопил бы вас в грязи. Но Ящер этого не сделал. Он ждет жертву. Я сказал то, что тебе нужно знать, Стас.
Гребень на спине Ящера дернулся. Широкие плоские зубцы спихнули мертвого психолога-шамана в грязь. Быстрое, беззвучное падение – и нет ни шамана, ни «булька», ни кругов по поверхности.
Он сказал… А может, на самом деле это Ящер позволил мертвецу сказать то, что нужно было знать Стасу?
– Бред! – пробормотал Стас.
– Ты говоришь с Колдуном? – встрепенулся Гришко.
– Говорил, – уточнил Стас.
– Колдун здесь?
– Там. – Стас махнул рукой перед собой. – Был там. Снаружи. Но он не сможет ничем помочь.
«И вряд ли вообще станет помогать», – с неприязнью подумал Стас. Колдун ведь только указывает путь и дает советы, но не более того.
– Что он тебе сказал? – Гришко не отставал.
– Ерунду какую-то, – ответил Стас, лишь бы отвязаться.
Однако отвязаться не получилось.
В руке Гришко появился пистолет. Щелкнул затвор. Ствол уставился в голову Стаса.
– Что тебе сказал Колдун, Стас? – потребовал полковник совсем другим голосом.
В глазах Гришко Стас заметил что-то похожее на панику вперемежку с безумием. Наверняка они скоро сдохнут все, но все-таки умирать первым из-за глупости призрака с бубном не хотелось. Стас ответил:
– Мы в плену у Ящера.
– Какого еще ящера? – непонимающе заморгал Гришко.
– Просто Ящера. Колдун назвал эту тварь так.
– И что этой твари нужно? – полковник не убирал пистолета. – Почему она не нападает и не пропускает нас?
– Жертва ей нужна, – невесело усмехнулся Стас. – Девственница.
Полковник его улыбки не поддержал.
– Как будто она у нас…
– Есть. – Гришко смотрел на него странным взглядом. Очень серьезно, пугающе серьезно смотрел. – Она у нас есть, Стас.
– Что? – Стас опешил. – Кто?
Полковник щелкнул тумблером коммуникатора. Позвал по внутренней связи:
– Таня?
– Я! – настороженно откликнулась медик.
«Он что, идиот? – удивился Стас. – Таня – с Кирей, она давно уже не…»
– Как там Катя?
Теперь к удивлению примешалась тревога. Катя? А она-то тут при чем? Она же тоже не… Она же с Лёней. Давно. Была.
– Плохо, – голос Тани стал тише и глуше. Стас представил, как медик прикрывает микрофон и рот руками, чтобы не волновать пациентку. – И становится все хуже. Может быть, сутки еще протянет. И то я не уверена.
– Киря, Михеич! – вызвал Гришко и, получив от подчиненных отклики, распорядился: – Дуйте оба в медотсек. Поможете Татьяне.
– В чем? – не поняла Таня.
– Как? – удивился Михеич.
– Нужно вынести Катю к ДУК-камере.
– Зачем? – на этот раз от вопроса не удержался Киря.
– Ей надо наружу.
– Мне? – раздался в динамике удаленный слабый и испуганный голос Кати. Бедняжка! Она была в сознании и все-таки слышала разговор. – Мне туда не надо!
– Вообще-то это надо главным образом нам, – сухо и холодно сказал Гришко. – От Катерины придется избавиться. Прямо сейчас. Только не вздумайте ее убивать!
– Она представляет опасность? – попытался по-своему истолковать слова начальства Киря.
– Она представляет спасение, – ответил полковник. – Наше спасение.
– Кто сказал? – снова вмешался Михеич.
– Колдун.
Пауза.
Чьими устами говорит мертвый Колдун, было известно всем.
– Что за?.. – начал было то ли возмущаться, то ли разбираться Михеич.
– Это приказ, – жестко оборвал его Гришко. – Выполнять. Если не хотите сдохнуть сами, действовать надо быстро.
Щелчок выключенного тумблера оборвал связь.
* * *
Стас, на время потерявший дар речи и ошеломленно слушавший переговоры, отказывался верить собственным ушам. Вот так, значит? На тебе, боже, что нам не гоже… Гришко намеревается скормить Ящеру обреченную на смерть девушку? И чего он этим добьется?
– Надеешься отвлечь Ящера, бросив ему кусок мяса? – Стас смотрел в лицо полковнику.
– Кусок отравленного мяса, – спокойно уточнил тот. – В Катерине сейчас полно яда. Если ящерица за бортом – обычный мутант, то пусть подавится!
– А если не обычный?
– Это тоже сработает.
– Ты хочешь обмануть Ящера? Подсунуть ему вместо девственницы…
– Никакого обмана, – поморщился Гришко. – Тварь хочет девственницу – она ее получит.
Стас опешил:
– Но ведь Катя…
– Да что ты знаешь о ней? – раздраженно фыркнул Гришко.
– А ты? Что такого знаешь ты? Катя была с Лёней.
– И что?
Как что?
– Она жила с ним!
– И что?
Гришко решил поиздеваться?
– А то, что твоя хитрость не поможет!
Полковник устало вздохнул:
– Лёня был не просто сталкером, Стас. Он был лучшим разведчиком «Аида». Он добирался туда, куда не заходил никто из наших.
– И что? – на этот раз уже Стас не понимал, что хочет сказать Гришко.
– Знаешь, сколько раз он бывал в зараженной местности? Знаешь, сколько времени он там провел? Знаешь, сколько бэр словил? И знаешь, как это отражается на мужском здоровье?
Стас ошарашенно смотрел на Гришко. Так вот в чем дело!
– Каждый член экипажа прошел медосмотр. Катя – чистая девочка. И она все равно умирает. Так путь ее смерть принесет пользу живым.
До сих пор все происходящее казалось Стасу жутким фарсом. Только теперь стало ясно: да, Гришко действительно намерен пожертвовать Катей ради спасения «крота» и оставшегося экипажа. Но эта жертва… Это же дикость! Это…
– Это безумие!
– Как и все, что творится вокруг, – пожал плечами полковник. – Как и твои разговоры с призраком! Как ящерица, которую не берет бур! Как подземные дворцы и цари с арканами! Как червяки, способные убивать сквозь титановую обшивку! Как лабиринты, в которых полно нечисти! Как деревья, растущие под землей! Как лапы с пальцами-руками, тянущиеся неизвестно откуда! Как ад, через который мы едва проскочили! Да, все это безумие, но мы попали в его эпицентр, а значит, чтобы выжить, тоже должны поступать безумно и действовать по безумным законам! Колдун ясно дал понять, что нужно сделать.
– Ты веришь Колдуну?
– Как и ты.
– Сейчас я ему не…
– А я верю! Он уже спасал наши задницы. Пусть с твоей помощью, но спасал-то все равно он! Когда я ему не поверил, погиб Додик.
– И сейчас ты хочешь по его совету погубить Катю.
– Стас, да посмотри же ты правде в глаза! – не выдержал полковник. – Катя уже мертва. А днем раньше это произойдет или днем позже – неважно. Нам все равно придется отправить ее в ДУК-камеру.
– Но если это произойдет сейчас, значит, ты убьешь ее.
– Вообще-то мы убьем, – безжалостно уточнил Гришко. – Я, ты, Колдун, Киря, Таня, Михеич. Все вместе. Но только для того, чтобы выжить самим. Если Колдун говорит правду.
– А если нет?
– А если да?
– Ты хочешь вышвырнуть ее наружу живой, не будучи ни в чем уверен.
– Я уверен в одном: если бы той долбанной ящерице нужна была мертвая девственница, тварь нашла бы способ расправиться с нами или хотя бы попыталась сделать это. А она ждет.
Захрипел динамик.
– Мы у ДУК-камеры, – доложил Михеич.
Пауза.
– С Катей.
Еще пауза. Стасу показалось, будто на заднем плане он слышит Катин плач. И снова голос Михеича:
– Это действительно необходимо?
– Да, – ответил Гришко без заминки. – Катерину – в камеру и наружу. Стой, Стас! Ты куда?!
Он воспользовался тем, что полковник отвлекся на переговоры, и выскочил из отсека управления. Гришко со своей покалеченной ногой не смог бы за ним угнаться при всем желании. Возможно, догнала бы пуля. Но полковник то ли не захотел стрелять, то ли опоздал. Наверное, все-таки не захотел: Стас был слишком ценным членом экипажа. В отличие от Кати, которая никакой ценности уже не представляла. Ну, разве что как жертва.
Проклятый Колдун!
Стас бежал по коридору-кишке.
«Бум-бум-бум»! – грохотал под ногами металлический пол.
«Бум-м!» Илья – легок на помине, гад! – появился в проеме переборчатой двери. Стоит со своим дурацким бубном, чистенький, словно и не купался в грязюке. К мертвякам грязь не липнет, наверное, что бы они ни делали и что бы ни советовали.
– Не надо, Стас! – Колдун предостерегающе поднял бубен. – Остановись.
– Пшел вон! – Стас оттолкнул фигуру в шаманском одеянии, даже не успев понять, ощутили ли руки сопротивление или прошли сквозь призрака. Не до того сейчас.
Он пронесся мимо.
– Внимание! – прохрипели динамики внутренней связи в кишке-коридоре. – Стас направляется к ДУК-камере. Его не пускать. Катерину – за борт. Живой.
Проклятый Гришко!
* * *
Дверь в отсек с ДУК-камерой была закрыта. С той стороны запорное кольцо держал Киря, так что пробиться сквозь преграду у Стаса не было никаких шансов. Он мог только видеть кое-что сквозь маленькое запотевшее смотровое окошко. Но кое-что его не устраивало. Особые зрение и слух давали возможность видеть и слышать всё, и Стас конечно же ими воспользовался.
Таня, отвернувшись, прислонилась к стене, смотрела в сторону и всхлипывала. Типа, жалостливая и не при делах. Ерунда: такая же соучастница, как и остальные.
Михеич втаскивал Катю в ДУК-камеру. Ослабевшая и перепуганная, та слабо сопротивлялась, но не могла вырваться даже из старческих рук. Лицо, опухшее от слез и потемневшее от яда (отрава уже добралась и до лица), казалось страшным и жалким одновременно. От былой красоты ничего не осталось.
Михеич бросил девушку в темный зев камеры, будто в пасть огромному идолу. Жертвоприношение начиналось. Неужели они избежали руки подземного языческого капища в Перми лишь для того, чтобы устроить свое капище здесь?
Катя с трудом приподнялась. Ее черное, будто измазанное изнутри грязью лицо и растрепанные волосы были сейчас в открытом люке как на страшной картине в огромной круглой рамке.
– Нет! – Стас яростно забарабанил в запертую дверь.
«Бум-бум-бум-бум!»
Колдун не пришел. Впрочем, он бы здесь ничего не сделал, да и не хотел он ничего делать. Он – как они, которые за дверью. Он тоже на их стороне.
Катя посмотрела в окошко запертой двери. Наверное, увидела Стаса. Ткнула в его сторону пальцем.
– Ты! Ты! Ты! – плюясь и дергаясь, прохрипела она. Сама Катя вряд ли могла его слышать, но его особый слух позволяли услышать ее. – Ты сказал!.. Чтобы меня!.. Туда!.. Наружу!..
Подурневшее Катино лицо жило своей жизнью. Жуткие гримасы сменяли одна другую.
– Нет! – надрывая связки, крикнул ее лицу Стас.
Обманывая ее и себя.
Да! Это он сказал. Пусть не прямо, но косвенно. Именно он, не подумав, передал слова Колдуна Гришко.
– Чтоб ты сдох, проклятый «гэшник»! – ее лицо пылало от ненависти.
– Все мы когда-нибудь сдохнем. – Михеич начал закрывать люк. – Прости, девочка!
– Лучше убейте! – взвизгнула Катя. – Не надо так! Так не надо!
– Киря, застрели ее! – взмолился сквозь запертую дверь Стас. – Ну что тебе стоит, а?!
Начохр его не слышал. Или просто не ответил. Или дело в том, что Гришко приказал выбросить Катю наружу живьем, а Киря никогда не ослушается приказа своего обожаемого полковника.
Тяжелая крышка люка закрыла темный проем с черным лицом. Отсекла Катю от них. А их – от нее.
Стас тупо уставился на надпись «прислонять» с отпечатками его собственных ладоней.
С той стороны слабо стукнули. Раз, другой, третий.
– Сброс, – кому-то зачем-то сказал Михеич.
И нажал рычаг с красным набалдашником.
С той стороны стучать перестали.
Грязевая субстанция под брюхом «крота» колыхнулась, будто заглатывая жертву. «Крота» ощутимо качнуло.
Михеич подошел к коммуникатору внутренней связи возле ДУК-камеры и сухо доложил:
– Сделано, полковник.
* * *
Его оставили перед отсеком с ДУК-камерой. Михеич, Киря и Таня ушли быстро и тихо.
Через некоторое время заработал двигатель подземлодки. Судя по мелкой вибрации и слабому покачиванию, Гришко на свой страх и риск тронул «крота» с места.
Субтеррина двинулась вслепую, осторожно прощупывая путь.
И на этот раз она ни на что не наткнулась. Потому что не на что было. Стас видел и чувствовал это. Ящер, получив требуемое, погрузился в грязь. Он отпускал пленников, откупившихся жертвой. Все было так, как и сказал Колдун.
Всезнающий, указывающий верный путь, дающий правильные советы проклятый Колдун!
«Бум!» – удар кулаком о железо. Сильный, аж рука отсохла.
«Ну, где же ты, падла!» – Стас снова занес руку.
«Бум!»
«Появись!»
«Бум!»
«Бум-м!» – наконец послышался в ответ тихий-тихий, едва различимый звук бубна, который чуть тронули колотушкой.
Илья стоял рядом. Когда и как он появился, Стас не заметил, но это было не важно. А то, что Колдун появился, удивления не вызвало. Им надо поговорить. И разговор будет серьезный.
Грязь за бортом затвердевала. Владыка подземных топей ушел, исчезала и сама топь. Душа и сердце Стаса тоже покрывались коркой.
– Где сейчас Катя? – спросил Стас.
– Снаружи, – ответил Илья.
Каков вопрос – таков ответ.
– Что с ней?
– Какая разница, Стас? Сейчас?
– Я ее не вижу! Не слышу и не чувствую.
– Значит, ее больше нет.
– Нет вообще?
– Она у Ящера. Она – Ящера. Для тебя ее нет. Она ускользнула от Зиланта и Эрлик-хана, потому что ей суждено было попасть к Ящеру. Ты этого изменить не в силах. И лучше тебе об этом больше не думать.
– Ее для меня нет, а ты есть? – задумчиво пробормотал Стас. – Почему так?
– Наверное, потому, что я тебе нужен.
– Нужен? – На ум пришли последние слова Кати. – Да чтоб ты сдох!
– Это уже неактуально, – невесело усмехнулся Илья.
Верно. Неактуально.
– Ты не нужен мне больше, Колдун.
– Стас, пожалуйста, не бросайся такими словами! – Илья нахмурился, прикрывшись бубном, как щитом. – Ты сейчас не в себе и…
– Проклятая тварь, вот ты кто, – без чувств и эмоций сказал Стас. Иногда просто устаешь чувствовать и испытывать эмоции. – Проклятая тварь, хуже Ящера.
– Зря ты так, – печально сказал Колдун. – Проклятия здесь, под землей, – совсем не то, что наверху. Здесь они имеют большую силу.
Вот как? Стас даже обрадовался услышанному.
– В таком случае, я тебя проклинаю, понял?! Проваливай в ад, из которого вышел…
– Я не был в аду. У меня другой путь.
– Так пора бы тебе там побывать! Проваливай и не возвращайся.
– Стас, я тебе еще…
– Нет, ты мне больше не нужен.
– Хочешь, чтобы…
– Да!
– Ты уверен, что…
– Да!
Илья неодобрительно покачал головой:
– Стас, возьми себя в руки. Мне действительно придется уйти, если ты еще раз скажешь…
– Да!!! – Он не знал, что еще нужно сказать, чтобы избавиться от этой назойливой опеки, но сейчас он готов был сказать все, что угодно.
Вздох. Призраки, оказывается, тоже могут вздыхать тяжело и горестно. Совсем как живые.
– Прощай, Стас! Может быть, когда-нибудь…
– Пошел на…
Хрусть! По бубну Колдуна прошла трещина. Бубен раскололся надвое. За ним на две части распалась фигура в шаманской накидке.
Нижняя часть разломанного силуэта ушла в пол. Верхняя – поднялась к потолку и растворилась где-то там, в переплетении труб и кабелей.
Стас вдруг ощутил такую тишину и пустоту, что заныло под ложечкой и зазвенело в ушах.
Колдун действительно ушел. Ушел по-настоящему. А вместе с ним не стало чего-то еще, к чему Стас успел привыкнуть. Чего? Он не смог бы сформулировать. Дружбой это назвать сложно. Помощью? После того, что стало с Катей, – вряд ли. Такая помощь хуже вреда. Пусть Колдун теперь подсказывает и помогает кому-нибудь другому. Ему он не нужен.
– Катя! – позвал Стас.
И ничего не услышал в ответ. Только почувствовал. Мимолетно. Вскользь.
Неприятное что-то.
Кати больше не было, зато остался ее страх. На миг Стас ощутил – очень явственно и отчетливо, – КАК она боится его. Боится даже сейчас, после своей смерти. Боится больше, чем Ящера, заполучившего свою жертву.
Стасу самому стало страшно от такого ее страха.
Как-то отстраненно Стас понял, что «Боевой крот» движется уже не по грязи, а в твердой породе. Причем движется довольно бодро. Неудивительно: машина находилась в той стихии, для которой создавалась.
Густая жижа за бортом затвердела окончательно. А короста безразличия, сковавшая душу Стаса, была, наверное, крепче титановой брони субтеррины.
Смерть Кати… нет, хуже, чем просто смерть, – жертвоприношение – он переживал тяжело. Путь до следующей точки «всплытия» Стас почти не помнил. Он снова потерял счет времени.
Кажется, навигация опять выкидывала какие-то коленца. Вернее, не в навигации было дело, а в том, что творилось за бортом. То ли это случилось в крепости Эрлик-хана, то ли – в грязевой ванне Ящера, то ли и там и там, но «Боевой крот» снова продвинулся на такое расстояние, которое он никак не мог преодолеть. Вероятно, произошла очередная пространственно-временная аномалия, характерная для адских глубин.
Стас послушно дежурил в отсеке управления, рассказывая Гришко, что происходит за титановой обшивкой. Но теперь он выполнял свои обязанности как во сне. Кажется, пару раз они натыкались на каких-то тварей, однако Колдуна больше не было рядом, чтобы объяснить, кто это такие, а у тварей не хватило для нападения сил, смелости или интереса к субтеррине.
Стас тоже не проявлял интереса к тому, что происходило вокруг и внутри машины. После смерти Кати он сам был как машина. Он был сам в себе и сам с собой. Да еще, пожалуй, с тем, с другим Стасом. Который Двойник. Который как мог поддержал и посочувствовал.
* * *
Почему-то на душе у Стаса сейчас было особенно скверно и тягостно. Его словно давили непонятные чужие переживания. Или просто у этого унылого места такая гнетущая аура?
В городе, по которому шел Стас, было пусто. Собственно и городом назвать эти развалины теперь сложно. Нижний Тагил был уничтожен почти полностью. Большинство построек сметены до первого-второго этажей. По выгоревшим улицам, заваленным строительным мусором и оплавленными машинами, будто прошелся чудовищный сель, выметая губительным веником всю здешнюю жизнь без разбора. Даже деревья тут не росли, даже травы не было. Все – мертвое. Голый расколотый асфальт щерился провалами и трещинами. Усиливающийся время от времени, пульсирующий ветер гонял туда-сюда редкие, залетевшие откуда-то из-за городской черты листья и уличный мусор. Над головой Стаса поднимались в воздух старые желтые газеты и прозрачные целлофановые пакеты, каким-то чудом не сгоревшие вместе с домами и машинами.
И – никого. Ни людей, ни мутантов. Так, наверное, должно выглядеть царство Смерти.
И даже дозиметра нет, чтобы узнать: можно ли здесь вообще ходить человеку? Стас не снимал противогаза.
Он остановился перед разрушенным постаментом, под которым валялся перевернутый ржавыми гусеницами кверху танк. Когда-то, наверное, это был памятник чему-то выдающемуся и значительному. Теперь это память совсем о другом. О чем ни знать, ни вспоминать не хочется.
За танком громоздилось здание, похожее на источенный водой и ветром песочный брусок. И не понять уже, сколько в нем изначально было этажей: три, четыре или пять. Осталось два. Возле здания – кучи мусора и битого стекла. Над входом угадывались большие буквы. Надпись не полная, но прочитать можно: «Ура…агонзавод».
«Ура», значит, «агон», значит… М-да, завод здесь был. И не маленький притом. Завод – ура, завод – агония. А полуразрушенное здание, что устояло за сползшим с пьедестала танком, – то ли заводская контора-администрация, то ли помпезная проходная.
Дальше располагались необъятные производственные территории. Над развалившимися цехами виднелись огрызки заводских труб. Куцых, потрескавшихся, рассыпавшихся. Их словно косо срубили огромными саблями-труборубами. Над трубами вился то ли пепел, то ли мусор. Если смотреть издали, впечатление складывалось такое, будто остатки труб все еще дымили.
А может, это какие-то мелкие летающие твари? Стас поднял автомат.
«Дым» над трубами, который конечно же не был дымом, обрел форму и сложился в лицо. В его, Стаса, лицо, не закрытое противогазом. Что ж, знакомая картинка, хотя и масштабы другие.
Стас опустил оружие.
Лицо смотрело на него. Он смотрел на лицо. Смотрел и ужасался. Страшно было видеть себя таким. Тому, другому ему, было сейчас хуже, гораздо хуже, чем ему самому. Почему – Стас не знал, но это было видно в зависшей над заводскими развалинами туче. Горе, отчаяние, безысходная тоска и что-то еще читалось на этом лице.
– Не надо, – хрипло пробормотал Стас в противогазную маску. – Так не надо. Слышишь? Все проходит. Это тоже пройдет.
Он понятия не имел, что «это». Но другие слова утешения на ум не приходили. Трудно утешать самого себя, если даже не знаешь, в чем твоя проблема. Зато он сочувствовал своему неизвестному горю искренне, всей душой.
Лицо из «дыма» кивнуло ему.
Что это? Благодарность? Вежливость? Порыв ветра? Глюк?
Кивнуло и рассеялось.
На территорию завода Стас решил не заходить. Да и вообще зря он сунулся в этот мертвый город. Лучше обогнуть его стороной. Может, тогда перестанут, наконец, скрести на душе проклятые кошки!
Стас повернул назад.
