Глава 8
Поезд в огне
Самарская обл., форт Кротовка (координаты: 53°16'54''с. ш., 51°10'35''в. д.), 2033 г. от РХ
– Я правильно поняла вас? – Инга посмотрела на немолодую женщину, сидевшую напротив нее. – Состав из бронеплощадки, локомотива и тендера, трех бронированных вагонов и трех-четырех открытых платформ?
– Да, – та кивнула, сильнее нужного мотнув головой. Кровь, было остановившаяся, закапала сильнее. Капли, тяжелые, густо-малинового цвета, разбивались о затертый линолеум с рисунком-елочкой.
Женщине явно хотелось жить. Желание пробивалось даже через густой запах крови и паленого мяса, через страх и не выдержавший мочевой пузырь. Она старательно выпрямляла спину, сидела ровно-ровно, косясь в угол. А в углу, жуя вяленое мясо, сидел Шатун. А рядом с ним, воняя недавно полыхавшим керосином, стояла паяльная лампа. Помощник женщины, начальника форта-станции, или кто он там был, особист, безопасник или просто приближенное лицо, висел рядом. От него-то и несло сожженной плотью и кровью.
Инга смотрела на трясущиеся губы тетки напротив, крутила в руках ручку. Хорошую ручку, старую, с золотым, если верить крохотным цифрам, пером. Перо, вот незадача, Шатун тоже заляпал кровью. Двух ногтей у начальницы станции – как не бывало. Ну, что поделать, если мадам не хотела раскрывать военных тайн?
– Так… – Инга встала, аккуратно положив ручку на столешницу. Хорошая вещь, особенно если отмыть хорошенько. – Ориентировочное время прибытия около часа. Кордоны только те, что захватили мои люди. Ничего не упустила?
Женщина замотала головой. Очень активно, снова стряхивая, да что там, просто сея кровищу вокруг себя. Илья, казалось дремлющий за столом напротив, брезгливо вытер перчаткой лицо.
– Если вы соврали… – Инга выдержала паузу. Женщину ощутимо затрясло, настолько, что зубы выбили дробь. – Ответите не вы. Ответит станция, ее жители, особенно те, кто слабее. Второй!
Сержант возник в дверях.
– Все местные уже согнаны в одно место?
– Да, майор. Подсобка собрана из шпал, старых, но креозот остался. Приказал дополнительно облить найденным топливом. Караул выставил, огнеметчики там же.
– Вы… вы не можете! – женщина с двумя сорванными пером ее собственной ручки ногтями, с кровью, так еще и не засохшей на лице, наконец-то заплакала. – Нельзя же так, ну, нельзя! Там дети, женщины, несколько стариков, как же так!
– Не могу? – Войновская подошла к ней, взяла за нижнюю челюсть и задрала голову вверх, лицом к себе. – Вы мне верите, что это не так? Вы же не обманули меня, не подсунули что-то намеренно неверное?
– Нет, я все сказала, все…
Майор кивнула Второму, разрешая идти. Приготовления уже были закончены. Осталось дождаться поезда.
– Я ее чувствую… – Илья Серый крутил в пальцах какую-то цветастую круглую стекляшку, шарик с хлопьями снега и домиком внутри. – Хм, как это странно. Хотя, к лучшему. Наш человек так и не появился?
Инга покачала головой. Связного, должного знать девочку в лицо, она не видела. Хотя майор сама изменила маршрут, и даже отправила шифрограмму Мастеру. Но что сейчас происходило дома, в Ордене? Мог ли Мастер, занятый проблемами, не связаться с агентом? Мог. Мог ли агент только ехать сюда на нужном составе? Мог. Мог ли агент просто-напросто погибнуть где-то по пути? Еще как.
Отряд Войновской взял Кротовку, как и планировалось, без осложнений. Безвозвратных потерь пока не появилось. Тяжело ранили лишь Семнадцатого, разворотив тому бедро. Но боец точно не должен умереть, тут Инга оказалась спокойной.
Войновская вышла на улицу. Огляделась, вслушиваясь в постоянную дробь капель. Стучало и звенело знатно, Кротовка оказалась богата на профилированный настил, применявшийся повсюду. Хорошо, что уже ночь, хорошо, что дождь разошелся. Инга не хотела терять великолепного начала экспедиции. Один раненый за все пройденные километры… это дорогого стоит.
Солдаты заняли позиции, полностью замаскировав бронеавтомобили. Танк чернел поодаль, развернув башню в сторону путей. Отряд терпеливо ждал.
– Я ее чувствую, – повторил Илья и встал рядом с майором. – Да, так и есть. Хотя очень слабо. Раз так, то ее нет в бронированных вагонах. Это великолепно.
Майор не ответила. Инга подошла к рельсам, положила руку. Стальная полоса еле заметно вибрировала.
Говорить не требовалось. Рука поднялась вверх, темные пятна, те, что еще не спрятались, рассыпались в темноту, даже сейчас бесшумно, не шлепая по грязи и лужам.
Инга смотрела в темноту, стараясь уловить первый отблеск прожектора. Все ясно и понятно. Как выглядит девочка – она не знает. Зато, благодаря Серому, известно, что та не под броней, Илья сказал прямо: если нужный человек за металлом, не почувствую.
Как и что он там чувствовал, Войновскую не интересовало. Майор осознанно шла на риск, напав на состав, но других путей не было. Третий, Девятый и Пятый, стоящие за спиной Ильи, ждали команды. Скажет – фас, ребята возьмут кого надо. Осталось чуть подождать.
Станция пряталась во мраке. Все лишнее освещение погасили. Машины стояли на позиции, готовые ослепить поезд лучами своих прожекторов. Чернели угловатыми коробками, еле заметные в стене дождя. Несколько человек заняли места пулеметных расчетов в начале и конце платформы. Тишина прерывалась лишь опостылевшей долбежкой капель.
Инга смотрела в темноту, выжидая. Огонек вдали наконец-то появился. Замигал, что-то семафоря. С платформы замигали в ответ. Сарай, облитый горючим, забитый под завязку родными и близкими, кого угодно делает намного сговорчивее. Войновская поморщилась.
Почему, когда выбор есть сразу, им не пользуются? Для чего, интересно, надо гнуть свою линию и показывать собственную глупую и неуместную крутость? Все, проиграли, продули войну полностью, даже не дав той начаться, а все туда же. Тетка эта… Инга покачала головой: вот надо было оно ей самой?
Огонек дрожал и приближался. Рельсы тихонько звенели. Воздух наполнялся ожиданием развязки. Ее люди оставались спокойны и собраны, в этом Войновская уверилась давно. Но ожидание боя всегда одинаково. Всегда.
Уверяйте себя в собственном профессионализме, пожалуйста, сколько угодно. Только помните о других, считающих так же – тех, что с удовольствием всадит в вас пулю-другую, или зарежет ножом, или рубанет заточенной лопаткой. Бой не прощает зазнайства, бой не рассчитан на гордость. В бою важна лишь готовность и его ожидание.
Бой всегда короток. Если он растянулся, то это уже его перевоплощение в оборону. Мелькнувшие секунды и минуты подобны пулям, чиркнувшим рядом и обдавшим крошкой от кирпича стены. Или кровью из твоего же товарища. Войновская шевельнула носом, втягивая воздух. Пока он пах лишь землей и дождем, но ничего, скоро запахов будет достаточно.
Огонек вырос до размеров кругляша. Даже показалось на миг, что доносится звук пыхтящего локомотива. Майор раскатала маску, застегнула ремешок на подбородке. На шлеме, обтянутом чехлом, еле заметно белела одна единственная цифра. Ноль. Зеро.
Илья отошел в сторону, спрятался за небольшой будочкой. Троица бойцов качнулась за ним, размазавшись в темноте. Майор выдвинула приклад АК. Под кожей закололо, зажгло, теплая волна поднималась от живота. Адреналин расползался по крови, будоража и волнуя. Врать сама себе Инга не хотела: да, она просто любила воевать и чувствовать чужую жизнь в своих руках.
Со стороны состава раздался свист, еще один. Поезд подкатывал, уже заметный в темноте, гудел, чернел монолитом. Войновская щелкнула кнопкой фонаря, еще, еще. Со стороны танка просигналили в ответ. Затвор ее автомата мягко лязгнул, загнав первый патрон. Скоро предстояло убивать. Это майор умела, это она делала спокойно и уверенно. Даже в первый раз, когда-то и как-то.
Как-то… Войновская смотрела на пыхтящую махину и совершенно не улыбалась воспоминаниям. Если бы кто-то, знающий майора хорошо, оказался бы рядом, то… То посоветовал бы держаться от нее подальше. Как когда-то давно.
Состав, грохоча и лязгая, приблизился к платформе. Пара-другая минут и все, он остановится. Войновская спряталась в тень, положила автомат на бетонный блок, прицеливаясь. Собственные воспоминания никуда не делись, злыми осами жужжали в голове, жалили и чуть отвлекали.
Состав зашипел, выпуская пар, тяжело вздрогнул и остановился. Инга прицелилась в головную платформу, на всякий случай. Он и правда оказался «всякий», отряд сработал чисто.
Войновская поднесла к губам динамик радиостанции, присматриваясь к остановившемуся составу. Дверь первого вагона, низкого, облитого поблескивающей броней, поднялась вверх. Нижняя часть упала на плотно подогнанные друг к другу бревна настила. Но наружу никто не вышел. Инга нажала тангетку, динамик коротко зашипел.
Бронеплощадка, не очень длинная, накрытая округлым колпаком, шевелила хоботом курсового пулемета. Кто-то из железнодорожников, не скрываясь, вылез на бортик, стоял, всматриваясь в тесноту, светлел наброшенным плащом. На вагоны мастера Кинеля установили башни от БТР-ов, тут же заворочавшиеся, со стуком покатившиеся по направляющим. Стволы КПВТ, смотрящие в темноту раструбами на концах, дрогнули, уставившись по сторонам. Лючки машинистов, прячущихся за броней будки, не опускались.
– Огонь. – Войновская отпустила динамик, повисший на коротком проводе, и нажала спуск. АК плюнул первые два патрона, добавив к звону капель звон и грохот металла по металлу. Отряд ответил на приказ тут же.
Башенные двадцатимиллиметровые пушки «Выдр» и кормовые ПКТ «Тайфунов» ударили по бронеплощадке, сметая людей за стальными бортами. Тот, в плаще, не успел ничего сделать. Его отбросило на угол платформы, практически порвав пополам очередью. Там он и лежал, на удивление не умирая, и кричал, надрывно, монотонно, через равные промежутки времени. Грохнул громовым раскатом выстрел танкового орудия, смяв самопальную стену первого вагона. Одуряюще запахло рассеивающимся порохом, добавило гарью от занявшейся платформы. Детонировал боеприпас, крыша вагона подалась, выгнувшись странной дугой. Состав душераздирающе заскрипел, закричал, заохал и завопил десятками голосов. Пулеметы не умолкали, подавляя сопротивление во втором вагоне.
Склад Кротовки позволил не жалеть боеприпасы. Железнодорожники патронов тоже не экономили. Локомотив зашипел, скрипнул металлом под стальной «юбкой», закрывающей колеса и шатуны. Дернулся, пытаясь сдать назад. Танк успел помешать, выплюнув тяжеленную плюху, разнесшую в клочья будку машиниста. Котел, наверняка зацепленный осколками, пронзительно засвистел, окутав все вокруг паром.
– Ложись! – заорал кто-то со стороны состава.
Войновская, решив не спорить с данным криком, пригнулась. И не зря.
Котел, сердце состава, взорвался. Толстая сталь, посеченная осколками, не выдержала давления вырывающегося пара, лопнула, разорвавшись и выпуская наружу всю накопленную энергию.
Бронеплощадку, превращенную в решето, смело вперед, подбросив и отправив в короткий полет. Тяжеленная механическая телега взлетела, снеся еле державшийся пролет старого железнодорожного моста, горбящегося впереди, и рухнула, загрохотав и зазвенев.
Откуда-то с конца состава, прорвавшись даже через грохот и очереди, что-то заворчало, ревя двигателем. Войновская дернулась туда, понимая, что происходит незапланированное. Что-то тяжелое, ворча и треща неисправным глушителем, еле заметно дернулось на какой-то из трех платформ. Лязгнуло, переваливаясь на землю, еще раз взревело двигателем.
– Квадроциклы! – Войновская выругалась. – Где они?
– Уже едут, – рация хрипнула голосом Шатуна. – Не упустим.
– Головой ответишь. – Войновская сжала коробочку радиостанции. Злость накатила неожиданно, но она справилась.
Инга махнула разведчикам, прячущимся в темени груды шпал, показала на задние платформы. Илья и его тройка, мелькая белыми полосами на шлемах, уже бежали туда. Башня на последнем из вагонов, огрызаясь огнем спаренной ЗУ, поворачивалась, не давая бойцам Войновской подойти на близкое расстояние. Танк ударил еще раз, вбил, с грохотом и лязгом, тяжелую болванку в его бок. Через треск очередей, пробиваясь на невыносимо высокой ноте, вверх поднимался монотонный тонкий вой. Инга поморщилась.
Зашипела, пробиваясь через рокот пальбы, станция.
– Майор, броневагоны подавлены.
– Вижу. Молодцы. Первая?.. Второй?
– Да, майор.
– Вы у платформ?
Второй ответил не сразу.
– Второй?
– Почти. Тут по нам палят. Девчонка, скорее всего, в последней. Так говорит Илья. Отвечать на огонь не могу, боюсь зацепить людей. Первая погибла, майор.
Войновская сплюнула. Как не вовремя… И Второй прав. Зацепить нужную девушку можно запросто, и в чем тогда смысл всей экспедиции?
– С платформ кто-то ушел?
– Я потерял ее. – Илья вмешался в разговор. – А с платформы, последней, как раз кто-то и ушел. Опасаюсь, что наша девочка. Контакт прервался не так давно.
– Хорошо, – майор сплюнула. – Подавить огонь на платформах. Кто не сопротивляется, не убивать. Пленных согнать в бывшую станцию. Исполнять.
Она вышла к платформе, встала, наблюдая за своими людьми.
«Выдры» выкатились ближе, стояли, рыская стволами пушек. Люди на платформах, сжавшиеся и жалкие, сидели, не поднимая голов. Вагоны дымили, изредка потрескивая внутри. Отряд Войновской уже появился рядом с составом, работая двойками. Никто из пассажиров и самих железнодорожников не пытался стрелять. Майор довольно кивнула, подойдя ближе.
Илья вырос рядом, недовольный, вымокший до нитки.
– Я ее не нашел.
– Бывает. – Инга посмотрела на него. – Я отправила вдогонку тем, кто ушел, группу на квадроциклах. Не разобрались что к чему?
– Нет. – Илья снял шлем, стащил маску. – На той платформе мясорубка. Кто-то из экипажей машин все-таки прошелся по ним. И долетело осколками от вагона. Да и на других тоже… мало живых. Какая-то неверная тактика была выбрана, майор.
– Согласна. – Инга кивнула. – Отвечу, если что-то не так. Нам бы узнать, как она выглядела. Второй!
– Здесь, майор.
– Всех выживших привести в себя. За информацию о девушке с фамилией Дармова… пообещай оставить жизнь.
– Есть.
Рядом остановился Десятый, тащивший бывшую начальницу станции.
– Ее тоже в то здание, – показала майор. – Пока не убивать. И так хватает мертвых. Пленных из барака не выпускать, за исключением мужчин. Они нам будут нужны для дополнительной погрузки топлива.
Она помедлила, прежде чем зайти под крышу. Еще раз пробежалась глазами по бойне, учиненной ее людьми. Хотя… Вернее было бы не так. Бойне, учиненной ей самой руками отряда, подчинявшегося любому ее слову. Бойне, необходимой для нее.
Поезд умирал. Уходили в небытие не только люди, ехавшие на нем, но и сам состав. Мощное тело локомотива уже остыло, политое проливным и все усиливающимся дождем. Тлела обшивка и дерево вагонов, пробитых молотами танкового орудия, по путям текли ручейки крови, капавшей с платформ.
Давешний железнодорожник в светлом плаще перестал кричать. Его выбросило из бронеплощадки при взрыве котла, и он валялся прямо перед остатками локомотива грязным, с бурыми потеками и пятнами, мятым мешком. Лежал, смотря в темное непроглядное небо над ним пустыми глазами. Вода бежала по голове и лицу, смывая красную густую шапку с левой стороны.
Первый из бронированных вагонов, смятый с носа тем же разорвавшимся котлом, опасно накренился. Металлическая гармошка, с вырывающимися в трещины и пробоины язычками пламени, еле слышно скрипела. Дверь, выдранная с мясом, виднелась у стены здания станционного управления. Из черноты проема на половину торчал кто-то горевший. Висел, чуть ударяясь прикладом, новехонький, чуть ли не со склада, АК-74М.
Второй вагон, изрешеченный очередями, пыхтел дымом через щели стальных ставней. Когда заскрипела, открываясь, дверь, рядом тут же оказались два бойца. Молодого парня, закопченного, отплевывающегося и ничего не соображающего, оттащили внутрь станции. Войновская проводила его взглядом, повернулась к платформам.
Тут пришлось хуже всего. Как ни старались стрелки бронеавтомобилей, но людей они зацепили достаточно. Войновская критически осмотрела еще шевелившийся бурый фарш и пошла к пленным. К тем, кто мог говорить.
Сюрприз ждал ее сразу. Второй, как всегда невозмутимый под маской, показал в еле освещенный угол большого зала, с остатками скамей для ожидания поездов.
– Вон тот слышал про Дармову. Знает ее.
Войновская кивнула. Илья, следовавший за ней тенью, первым оказался рядом. Взял завопившего парня за челюсть, уставился ему в глаза. Железнодорожник запыхтел, нервно и прерывисто дыша через выпяченные вперед губы. Из левой ноздри, пузырясь, выскочила и лопнула кровяная сопля. Илья Серый плевал на это, продолжая смотреть тому прямо в глаза. Через минуту, наполненную уханьем и шумным сопением раненого, Серый, наконец-то, выпрямился.
– Он ее знает. Не врет. Жаль, не могу серьезно копаться в его мозгу.
– Хорошо. – Войновская кивнула. – Оттащите его в… вон туда.
В одной из двух жалких комнатенок, явно служивших для сна и отдыха, обнаружилось два топчана с матрасами. На один, наплевав на вопли, бросили раненого. Одиннадцатый, штатный санинструктор первого взвода, вопросительно посмотрел на майора.
– Перетяни ему ногу, если надо, наложи лубок. Он нам нужен, возможно, что будет нужен и дальше. Эй, как тебя зовут?
– Алекс-с-с-андр… – прошипел через сжатые зубы железнодорожник. Одиннадцатый, распоров штанину, деловито поливал ему голень спиртовым раствором. Рана не внушала доверия. Глубокая, до кости, явно касательная от осколка. – Александр Клещев.
Инга кивнула.
– Ты знаешь указанную моим сержантом девушку?
– Да, ау-у-у… – Одиннадцатый добрался таки до мяса, щедро пройдясь зеленкой. – Знаю эту суку. Челюсть она мне сломала недавно.
– Хорошо, – майор сняла шлем, подняла маску наверх и повернулась к пленному. – Тогда сейчас тебе предстоит поработать на опознавании. Согласен?
– А если она ушла на каком-то транспортном средстве? – Илья, сев на свободный топчан, рассматривал пленного. – Парень не врет, и то хорошо.
– Если она ушла, то ее должен догнать Шатун, если не догонит, или не вернется, то мы пойдем за ней дальше. – Инга пожала плечами. – Это как раз не вопрос. Эй, Клещев?
– Да?
– Ко мне следует обращаться – госпожа майор. Ты понял?
– Да, госпожа майор.
– Жить хочешь, да?
– Очень.
Инга кивнула Второму, подзывая сержанта.
– Всех подходящих живых построить, ну и принести мертвых. Девушка, на вид от пятнадцати до двадцати лет, не более. Вряд ли отыщется много кандидатов.
И повернулась к Клещеву.
– Тебе пока везет, Клещев. Ты знаешь, кто мы такие?
– Нет. А должен? – а испуганным парень не выглядел. Уставшим, злым, терпящим боль, но не испугавшимся. Войновская усмехнулась.
– Как раз и нет. Если бы знал, пришлось бы погибнуть очень многим.
– Вы серьезные люди, жаль, батя мой погиб. Сейчас он явно смог бы с вами договориться.
– О чем? – заинтересовалась Войновская. – Почему ты так считаешь?
Клещев взялся на столбик, державший топчан, сел. Прищурился, глядя на лицо майора, и улыбнулся. Красивой, мягкой и наверняка внушающей приязнь, улыбкой.
– Отец один из тех, кто сделал Кинель тем, что крепость сейчас есть. Мы торгуем со всей областью, ее остатками, и с соседними. Хотя теперь я за него, сможем договориться…
Инга покивала, неожиданно оказавшись совсем рядом с раненым. Мягким кошачьим движением взяла его за волосы, запрокинула голову назад и наклонилась к уху:
– Договориться? Я смотрю, мой дорогой, ты уже ощутил вкус жизни? Я ошибаюсь?
Клещев что-то просипел, явно стараясь ответить.
– Хочешь, отрежу тебе ухо, чтобы ты кое-что понял? Нет? Думаю, что нет. Так вот, красавчик… – Войновская отпустила его голову, мотнувшуюся в сторону, встала. – Запомни, что ты, наследник одного из столпов вашего Кинеля, ни о чем со мной договориться не сможешь. Ты сейчас волен делать только одно – правильно говорить мне необходимые вещи и не ошибаться. Не врать, не запинаться, вспоминать все нужное и говорить. Это понятно?
Клещев кивнул. А вот теперь он действительно испугался, Войновской не нужны были таланты Ильи Серого, чтобы увидеть это.
– Рассказывай все, что знаешь про девушку. Не пропуская ничего, и в первую очередь, как и почему ты знаешь о том, что она была на поезде. И, сам понимаешь, с кем именно. Давай, начинай…
Через полчаса возни с тремя выжившими молодыми женщинами и доставкой под крышу здания нескольких относительно уцелевших останков, Войновская чертыхнулась и вышла на крыльцо.
Дождь немного успокоился, перестав барабанить, небо посветлело. Серый возник рядом, чуть позевывая.
– Ее здесь нет. Тебе повезло, майор.
– Ты так думаешь, паладин? – Инга повернулась к нему. – Ну да, вижу, что так и думаешь. Да, пока повезло. Ее нет среди убитых. Хотя и среди живых нет.
– Шатун ушел за кем-то в погоню. – Илья пожал плечами. – Значит, возьмет и вернется. Там и поглядим.
– Глядеть будем до рассвета. До него пара часов. Потом снимаемся и идем по их следу. Ты сможешь почувствовать, где наш друг Шатун?
– Попробую. Ты полагаешь, что он не вернется к тому времени?
Инга сплюнула. Посмотрела на черноту ночи, превращающуюся в серость.
– А вот ты подумай, Илья. Шатун уехал на двух квадроциклах, с тремя бойцами. За кем-то неизвестным, передвигающемся на чем-то непонятном. А еще у нас нет нашей девочки, путешествующей в компании какого-то местного героя, якобы собственноручно не так давно укокошившего десятка два-три человек. Впору задуматься – все ли хорошо у Шатуна? Хотя, ты знаешь, меня немного больше волнует другое.
– Что именно?
– Как она и ее этот… Морхольд умудрились уйти? Ты не знаешь, Илья? Вот и я не знаю.
