Уже несколько часов ребята шли ударным маршем, стремясь как можно больше увеличить расстояние между собой и негостеприимным «Крылатским». Было ясно, что по какой-то прихоти судьбы их «Молодежная», лежащая почти на поверхности, как и «Крылатское», оказались целы и невредимы, чего не скажешь о тоннелях между станциями. По рассказам Кирилла, дальше шла золотая жила торговца - подземная автомагистраль, проходящая над метрополитеном и техническим тоннелем. На протяжении полутора километров на приличную глубину спускалось сразу три тоннеля один над другим, соединенные аварийными ходами. Но рухнувший самолет пробил два верхних уровня и застрял в нижнем, вызвав серьезный обвал. Теперь ребятам приходилось большей частью пролазить в узкие проходы, обходить тупики и осыпи, лезть в люки и спускаться по узким штольням. Кирилл вел достаточно уверенно, но ему приходилось отдыхать на каждом шагу, а пару раз Тир отказался лезть в проход, заверив, что тот «держится на соплях». Подростки не роптали, зная, что Тир вряд ли ошибается, и возвращались назад в поисках более безопасного пути. Иногда Рыся предупреждала, что осыпь впереди «сильно светится», и опять же путешественники ползли в обход. Становилось ясно, почему для людоедов человечина - такой дефицит. Мало кто мог дойти до «Крылатского», а до «Молодежной» и вообще никто не доходил. Ходы шли все время вниз. Ребята спускались все глубже под землю. Все же назвать их передвижение ударным маршем, было бы слишком громко, поскольку Кирилл еле шел, шатаясь и почти ничего не замечая вокруг от жуткой головной боли. Обезболивающие из аптечки Тира подействовали лишь на пару часов, а добавлять ребята побоялись, вдруг еще хуже будет? Остальные молчали, сочувствуя новому товарищу, и думали о чем-то своем.

Тир думал о том, что встречи с новыми людьми, о которых каждый станционный так мечтал, пока были весьма неудачны, обогатив доверчивых, всеми любимых дома, подростков, новыми, бурными впечатлениями. Очень хотелось назад, на станцию. Может быть, старый Ильич был не так уж и неправ, когда требовал, чтобы на станцию никого не пускали и из нее никого не выпускали? Парня съедало беспокойство. Особенно после рассказа Кирилла. Не раз в его голове проносились невнятные образы мертвой Станции, которая без него не смогла избежать обрушения, потопа, или еще чего похлеще. Он, конечно, понимал, что за те несколько дней, что они отсутствовали, вряд ли что-то случилось, ведь перед уходом он ничего не чувствовал. Но мало ли? Тир вздохнул. Он был по горло сыт путешествием. Смерти, трупы, предатели, людоеды, как это все отличалось от заботливо-теплого мирка их Станции. Вот только Кирилл нормальный, и тот сирота покалеченный. Тир заботливо прислушался к прерывистому дыханию уже почти повисшего на их плечах парня.

- Кир, может, остановимся? - с беспокойством спросил он, притормаживая.

- Здесь опасно. Скоро убежище. Я дойду. - Прохрипел, еле слышно, Кирилл. Тир с уважением подумал, что парень - ничего, они не прогадали, что приняли его в команду. Не ноет. Нехорошее у него дыхание, да и полежать при таком сотрясении мозга нужно неделю-другую. Не дай бог, у него черепно-мозговая травма. А время идет. Тира вдруг охватило страшное нетерпение. Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли от родной заваленной станции? Неделя? Дней десять? Счет времени возобновился лишь с нахождением часов Пардом. С тех пор, как они выбрались из склепа и смогли точно засечь время, шли пятые сутки. Может быть, помощь уже не требуется, может, станционные уже сами откопались и теперь ищут их. И Тир погрузился в сложные расчеты, сколько времени потребуется на такие раскопки, если учесть, что в узкий для взрослого человека лаз поместится только один человек.

Пард задумался совсем о другом. Свою долю приключений он получил сполна, но до сих пор считал, что он один, вернее, вдвоем с Тиром, справился бы лучше. Без Тира, конечно, далеко не уйдешь. Вот сейчас бы вернуться в склеп. Он, конечно, любит своих друзей, но лучше бы они остались на станции, в безопасности. Тир говорит, что они уходят от склепа в другую сторону. Чем дольше идут, тем меньше шансов вернуться к сокровищам. Пард уже понял, что в этой части метро огнестрельное оружие - дефицит. Вот и Кир говорит, что оружие здесь - самый дорогой товар. Вот бы за ним сходить. Интересно, а сколько оружия найдется в автомобильном путепроводе? Там же осталась целая куча машин, наверное, совсем не тронутых. Не мог же один торговец их всех разграбить. Пард ни разу в жизни не видел ни одного автомобиля, кроме как на картинке. Глаза Парда алчно разгорелись, и он так прибавил ход, что пришлось его окликнуть. В голове предприимчивого парня зрел план.

Рыся была поглощена новой идеей. Писать на стенах ее запретили. Боялись, что эти надписи наведут на их след. Ребята ограничились парой сообщений в тоннеле для путешественников с предупреждением о людоедах. Так что, лишенная привычного успокоительного, Рыся, нашла его в другом. По пути она то играла с крыской, удобно устроившейся у нее на плече, то сочиняла пространные тексты, дабы внести их на привале в драгоценный блокнотик. В темноте толстый грифель крутого цангового карандаша светился сильнее бумаги, видимо, был более радиоактивен. Так что Рыся, «видевшая» радиацию, как свечение, чертила в полных потемках письмена огненными буквами на темно-серой бумаге. Выглядело это красиво и было ужасно приятно выводить толстые, печатные от старания буквы. Вот сейчас, она обдумывала, как написать о становлении разведки-пугалки, состоящей из нее и Тира.

Когда ребята, со множеством предосторожностей, вышли из убежища, тонкий слух Тира уловил крадущиеся шаги двух-трех человек. Как только останавливались ребята, останавливались и шаги. Кирилл, под действием обезболивающего еще что-то соображавший, устало сказал, что это, наверное, за ними следят охотники, боясь подойти на выстрел, но надеясь застать врасплох. Вести их за собой - слишком опасно, а уйти от них с раненым Кириллом - не реально. Охотники у людоедов были настоящими. Они добывали пищу, постоянно рыская по доступным им подземельям, но не отходили далеко от «дома». Кирилл рассказывал, что возле «Крылатского» есть спуск в подземные пещеры, а где-то в них есть даже подземное озеро. Вот там то и промышляли охотники, пока Андрей Петрович соблазнял очередное жаркое прогуляться с ним за сокровищами. За «рабов» платили хорошо. Ребята решили, что передвигаться в темноте, как Тир и Рыся, преследователи не могут. И это преимущество нужно использовать. После основательного словесного боя с Травой и Пардом, первая из которых переживала за безопасность Рыси, а второй считал, что без его участия вообще ничего не может происходить, парочка любителей темноты отправилось на разведку. С детства, когда Рыся изобрела способ научить Тира читать, дети играли в азбуку слепых, изобретенную фантазером-летописцем. Она на каждую букву нажимала определенную точку на внутренней или тыльной стороне ладони Тира. Так что ребята могли общаться без звуков. К игре присоединилась Травка, и они часто во время уроков доводили преподавателей до истерики дружным хихиканьем по непонятному для не посвященных поводу. Клятвенно пообещав Травке не ввязываться ни в какие драки, а просто проследить за преследователями и, по возможности, узнать их цели. Тир и Рыся остались ждать в потемках, спрятавшись за кучей камней с обвалившегося давным-давно потолка.

Ждать пришлось недолго. Как только шаги ребят начали стихать, в бледном свете все тех же светильников, появились двое преследователей. Никакого энтузиазма на их лицах не было выражено, но, видимо, приказ был в форме: «Не сделаешь - съедим». Поэтому осторожная парочка, прислушиваясь, кралась вперед. И, надо признаться, делала это весьма квалифицированно, не издавая ни одного лишнего звука. Если бы в отряде не было слепого с обостренным от природы слухом, никто бы из ребят ничего не заметил. Парочка разведчиков быстрыми нажатиями на ладошки друг друга договорилась о совместных действиях и, в свою очередь, отправилась вслед за лазутчиками. Только подростки не особенно стеснялись по части тишины. Рыся время от времени проводила когтями по камням, издавая леденящий душу нечеловеческий скрежет, а Тир постукивал по стене лезвием ножа в произвольном ритме.

Мужички прибавили ходу так, что ребята уже задумались, а не догонят ли они основную группу такими темпами? С Пардом и Ко была договоренность на любом перекрестке остановиться и подождать развития событий. Видимо, перекресток все-таки был, и незадачливые преследователи выскочили прямо в конус света внезапно зажегшихся фонариков Парда и Травки. Для пущего эффекта, Пард еще и стрельнул в потолок. Колоритные аборигены с перепугу заорали, упали на четвереньки и помчались назад, чуть не сбив парочку разведчиков, прижавшихся к стене. Рыся для острастки еще раз клацнула когтями, а Тир даже слегка взвыл замогильным голосом придав страдальцам, так и бежавшим на четвереньках, дополнительное ускорение. Это было здорово! Происшествие слегка подняло настроение, добавило к коллекции два светильника и избавило теперь уже окончательно, от погони. Как любители человечинки добирались обратно без светильников и оружия, ребят, честно говоря, взволновало не очень. А в боевом отряде появилась должность разведчиков-пугателей. Эта игра захватила Тира и Рысю так, что их трудно было отговорить от дальнейшего блуждания в темноте. Травке пришлось даже напомнить расшалившимся друзьям, что они вовсе даже не в сказку попали, и опасности угрожают вполне реальные, например, та, что Кирилл не сможет привести их к очередному убежищу по причине полной невменяемости.

Воспоминая прошедшее и привычно складывая фразы, достойные увековечивания рядом с энциклопедией монстров, Рыся улыбалась и на ходу почесывала высунувшуюся из капюшона у нее над плечом мордочку Крысуни. К крыске быстро привыкли и только Пард, игнорируя возмущение девчонок называл умную зверушку «тушенка».

У Травки в голове роились совершенно другие мысли и переживания. Ее мучали новые и непонятные чувства. Почти повисший у них с Тиром на плечах Кирилл, все-таки старался, пока мог, галантно не нагружать травку, щадя даму и, по возможности, извинялся за неудобства. Это было непривычно и почему-то странно волновало девушку. Поддерживая парня под руку, она чувствовала, как под тонким свитером отчетливо обозначаются крепкие гладкие мышцы, а лохматые волосы незнакомца, незаметно ставшего близким и почти родным, иногда касались ей лица, когда парень опускал бессильно голову, и сердце Травки начинало стучать с утроенной силой и сжималось от жалости и страстного желания что-то сделать для него… От этих мыслей становилось жарко и почему-то стыдно, а по телу проходила сладкая дрожь. Травка облизала пересохшие губы и покосилась на задумчивого Тира. Как бы он чего-нибудь не почувствовал. И тут же нелогично разозлилась на друга детства: а почему это, интересно, он не удосуживается что-то почувствовать? А потом снова уплыла в сладкие грезы, вспоминая, как Кирилл неумело полез защищать ее от дяди. И опять разозлилась: а вот Тир - не полез, хотя мог скрутить этого самого дядю одной левой. Запутавшись в исключающих друг друга эмоциях, девушка услышала слова Тира и очнулась. Замечтавшись, она пропустила момент, когда раненый окончательно обвис у них на руках, а его слова стали больше походить на бред, чем на осознанную речь.

- Слышишь, Травка, давай, тормози. Что-то не здесь не так. Не мог он от сотрясения дойти до такого. Может, эти уроды его все-таки достали чем-то другим?

Ребята осторожно опустили совсем обмякшее тело Кирилла, сипло и громко дышавшего, с булькающим всхлипыванием внутри после каждого вздоха. Находились они уже по другую сторону обвала, насколько мог определить Тир. Ход пошел слегка вверх, и стало поменьше обходов и опасных мест, но в само метро они еще не выбрались. Сейчас они шли по техническому тоннелю, который теоретически в этом месте был средним из трех путепроводов, идущих один над другим. Своды тоннеля были непривычно высокими после бесконечных коллекторов, с ободранными со стен кабелями, часть из которых валялась вдоль стен, приставая к путешественникам, как длинные черные порождения тьмы с разноцветными проволочными щупальцами. Здесь вообще было много всего интересного и идти было полегче, но Кирилл сдал окончательно. Ребята положили раненного новичка на гору щебенки, подсунув под голову свернутое одеяло. Что делать дальше, никто не знал.

- Здесь опасно. Вода. Нужно уходить. Заберите маму. - Вдруг, широко открыв черные из-за расширившихся зрачков глаза, прохрипел Кирилл и попытался встать.

- Вода, вода прибывает. Уходить, я - за мамой. - Ребятам пришлось приналечь, чтобы утихомирить больного. А Трава, что-то соображавшая, закусив губу, вдруг положила руку ему на лоб, а потом, молча, взяла Тира за кисть и повторила эту операцию с ним.

- Что? - спросила нетерпеливо Рыся, испуганно глядя на старших.

- Он весь горит. Это - не сотрясение. Он - болен. - Пояснила Травка.

- А чем - неизвестно. Какая у них станция вымерла от эпидемии? - тревожно переспросил Пард.

- Да ну тебя, чего пугаешь, дернулась Травка.

- А что, всего несколько дней назад он хоронил трупы. Они могли и до этого еще там пролежать не один день. Неизвестно еще что он там мог подцепить, - громко предположил нечувствительный Пард, а Травка еще раз зачем-то пощупала горящий лоб Кирилла.

- Ну, для начала, нужно просто сбить температуру. Будем надеяться, что если здесь он до 16 лет дожил, то и теперь не помрет. Травка, у тебя есть что-нибудь подходящее в аптечке? Давай сразу побольше, у него под 40. - Озабоченно вернул всех к действительности Тир. Травка засуетилась. На боку у нее теперь красовалась крепкая брезентовая сумка с бахромой, битком набитая лекарствами. Старый мошенник знал, чем торговать. Тир настоял, чтобы с собой брали только те лекарства, которые знала Травка, или где были коробочки с инструкциями. Но и этого добра набралось достаточно много. Травка с Рысей собрались на досуге разобрать их, но пока это была свалка из блестящих блистеров, пожелтевших коробочек с датами, которые детям казались совсем уж не реальными и с целлофановыми пакетиками с разлезшимися дряхлыми бумажными упаковками, в которых еще сохранилось по две-три не рассыпавшиеся таблетки и смутная тень от названия. Найдя пачку с многообещающим названием «пара…ол», Травка высыпала на ладонь крошки из двух ячеек рассыпающегося от древности бумажного пакетика, потом подумала, и добавила еще две таблетки. Все-таки срок годности зашкаливал за все мыслимые пределы. Тир с Пардом приподняли бредящего проводника, Рыся налила из пластиковой бутылки в помятую кружку воды, и в парня не без труда впихнули лекарство, стараясь не просыпать ни крошки.

Напившись, Кирилл ненадолго затих. Ребята молча присели вокруг. Луч фонаря Парда выхватывал непривычно широкое пространство. Вдоль высокого потолка шли нетронутые по причине невероятно огромных размеров, кабели, напоминающие жирных упитанных удавов, кое-где перекрытых остатками каких-то непонятных металлических приспособлений. Путешественники сидели на куче щебня, осыпавшегося со стен. Такие же кучи были видны и дальше, в обширном тоннеле, но никаких серьезных повреждений это не означало. Разрушались сами бетонные покрытия, обнажив ржавую арматуру и, кое где обгрызенную каким-то гигантским механизмом, серую скалу. Ребята, родившиеся в метро и никогда не видевшие ничего, кроме проходов, тоннелей, лазов, штолен, вентиляций и других прелестей подземной жизни, не страдали ни клаустрофобией, ни какими-либо другими страхами и фобиями, связанными с темнотой, теснотой или замкнутостью пространства. Они не замечали всего этого, как не замечал расстояния до земли мужик, вышедший на балкон пятого этажа, чтобы потянуться, сказать «Е-мое, а здорово то как!», и выкурить первую в этот день сигарету. Как не обращали внимания на бездонное пространство над головой старушки, косящиеся на небо из-под шляпки и суетливо раздумывающие, брать сегодня зонтик, или нет. И как не парился по поводу расстояний водитель грузовика, легко преодолевающий за день пятьсот-шестьсот километров, и которому те несчастные пара сотен метров в час, которые пробирались по обрушенному метро дети, не были даже заметны с высоты его удобного водительского кресла. Ничего этого ребята просто не знали, поэтому длинный тоннель еще не виданной конструкции ничего, кроме усталого любопытства у них не вызывал.

Нужно было решать, что делать. Всего неполных две недели прошло с того момента, как шесть подростков, полуголых, без еды и питья, растерянных и беспомощных, оказались впервые в жизни за пределами родной станции, где их баловали, где они никогда не знали, что такое голод и страх. И вот теперь это были совсем другие люди, которые уже узнали предательство и жестокость, несправедливость и страдание, смерть и боль. И, быстро приспособившиеся к новым, жестоким условиям игры. Старый Рекс гордился бы сейчас своими воспитанниками, и наслаждался бы чувством удовлетворения за не даром прожитые последние несколько лет своей жизни.

Первым заговорил, как всегда нетерпеливый Пард.

- Нужно искать убежище. Мы здесь светимся, как крысы на помойке.

- А ты уверен, что последнее время Кир вел нас туда, куда нужно? Похоже, он уже довольно давно ничего не соображает. - Зпдумчиво грызя кожу вокруг ногтя довольно грязного большого пальца, пробормотал Тир. Травка покосилась на слепого, но сказала только:

- А мы и не заметили, что ему совсем плохо. Замечтались, блин.

- Есть хочется, - последовательно вздохнул кто-то из Близнецов. Все единодушно согласились, что с этого и нужно начать любые действия.

- А запах еды не привлечет кого-нибудь пострашнее мокрицы? - Остановил Тир друзей, дружно взявшихся за застежки рюкзаков. Все опять задумались.

- Пойдем, найдем какое-нибудь укрытие, докуда Кирилла можно дотащить, - предложил Пард Тиру, поднимаясь на ноги. И парни двинулись вперед, быстро превратившись в смутное световое пятно в дальнем конце тоннеля. Травка прислушалась к звукам. Где-то капала вода, скреблась крыска на плече у Рыси, шуршала щебенка. Вдруг Рыся вскрикнула. Крыска соскочила с ее плеча и помчалась в сторону, противоположную той, куда ушли парни. Девочка, не задумываясь, бросилась за ней, не обращая внимания на оклики растерявшейся подруги. Через несколько минут из темноты раздался изумленно-радостный голос:

- Травка, смотри что тут есть!

Девушка, строго настрого приказав близнецам не отходить ни на шаг от успокоившегося наконец-то Кирилла, осторожно пошла на голос. Через несколько шагов ее подстегнул знакомый запах, заставив перейти на спотыкающуюся в впотьмах рысь. Обоняние не подвело - стены тоннеля в том месте, где сверху просачивалась вода, были покрыты знакомым налетом плесени. Запах был несколько иной, чем на плантации, но, безусловно, безопасный и лечебный, в этом юная мутантка была уверена. Вдосталь нализавшись клейкой липкой субстанции, Травка наскребла полные ладошки:

- Пойдем Кириллу дадим. Мама говорила, что у нас на Станции не болеют те, кто ест плесень. Так что, может, и ему поможет?

Девочки, полные радужных надежд, подхватив объевшуюся и осоловевшую крыску, порысили обратно. Парни уже подошли и встретили их недовольным ворчанием. Не обращая внимания на справедливые упреки, Травка, с помощью Близнецов приподняла голову Кирилла и прямо пальцами начала запихивать тому в рот целебное ароматное месиво, от которого двадцать лет назад стошнило бы любого жителя Москвы. Как это ни странно, Кирилл заглотил питательную массу сразу же, не открывая глаз, и не проявляя протеста. Непонятно было, он все еще без памяти, или уже что-то соображает. Но пока выяснять это не стали - пусть отдохнет. Парни тоже сходили к источнику и набили животы привычным лакомством, по которому успели соскучиться. Убежища они не нашли, но недалеко от осыпи был подъем на верхний уровень, к вожделенному Пардом автомобильному путепроводу. Это сулило и укрытие, и интересные приключения. Вот только как туда затащить не проявляющего никакого интереса к жизни Кирилла? Но этим вопросом решили заняться на месте.

- Я сейчас, минуточку, - остановила Травка уже поднявшихся было ребят и, взяв маленький котелок, изъятый из сокровищницы покойного торговца, бодро зашагала в сторону плесневой плантации. Нужно было набрать лекарства впрок.

- А, может, Варварин рецепт опробовать, вдруг поможет? По крайней мере, хуже - не будет, - рассуждала врачевательница по-дороге.

Парни сидели какое-то время молча, с удовольствием отдыхая и переваривая сомнительную, но питательную пищу. Тир прислушивался к звукам, доносящимся со стороны, куда ушла Травка, со смутным беспокойством. Вообще-то по правилам, накрепко привитым им Рексом, по одному ходить нельзя. Но вставать так не хотелось. И в тот момент, когда Тир уже собрался подняться, его буквально подбросил на ноги невнятный девичий вскрик и грозное рычание, усиленное тоннельным эхом. Пард отреагировал еще быстрее. Через секунду его фонарь высветил стоящую неподвижно спиной к остальным Траву и ощерившуюся здоровенную черную псину напротив нее. Не раздумывая, Пард на ходу стряхнул с плеча автомат, привычно щелкнул предохранителем и дал короткую экономную очередь.

Огромная, не ниже, чем по пояс рослому парню, собака, подпрыгнула, хрипло взвыла и рухнула на усыпанный бетонной крошкой пол, судорожно засучила ногами, разбрасывая щебенку, как-то совсем жалобно, не по-собачьи завыла и затихла. Только тогда Пард услышал срывающийся крик Травы:

- Не стреляй! - Он увидел ее полные отчаяния и горя глаза. И…, как всегда, ничего не понял.

- Почему? Она же на тебя напала. - Осторожно приблизился Пард к собаке, держа автомат наготове, а подскочивший Тир обнял за плечи вдруг зарыдавшую Травку.

- Ничего она не нападала. Она - добрая, я чувствую. Она - не хотела…

- А чего ты тогда орала? И почему именно она? Может, это - он? - раздраженно переспросил Пард, убедившись, что псина действительно мертва.

- Не знаю, я уверена, и все, - Травка буквально задыхалась от переполнявшего ее горя и чувства потери, такого острого, будто она растила эту собаку много лет, с раннего щенячьего возраста. На Станции не было собак, но все дети мечтали о надежном лохматом друге, с детства вскормленные ностальгическими рассказами взрослых. Травка и сама не понимала, откуда такие страсти. Она просто рыдала, уткнувшись растерявшемуся Тиру в плечо, а он гладил ее по спине и голове, чувствуя, как пропитывается соленой влагой рубашка на груди, и как у него самого становятся влажными глаза о острого, щемящего сострадания.

- Погоди, Травка, там еще кто-то есть, - прислушался Тир. И в ответ на молниеносное движение Парда выкрикнул:

- Не стреляй! Чего палить без причины? - Почему-то Тир был уверен, что там, где раздавалось тихое поскуливание, было совершенно безопасно. Тут и Травка, замершая в его объятиях, услышала тихое рычание и скулеж. Она так резко метнулась в сторону, что Тир чуть не упал. Травка ойкнула, схватила парня за плечо, быстро извинилась, и они уже вдвоем, под растерянное молчание Парда, зашли в небольшое помещение, почти скрытое свисающими вдоль стен толстыми пучками проводов. Ребята поэтому и не заметили его раньше. Под ногами захрустело, и фонарик Парда, который уже слегка опомнился и тоже заглянул вовнутрь подсобки, высветил усыпанный мелкими косточками и остатками хитиновых панцирей, пол маленького помещения. У стены стоял древний, но, как оказалось, вполне сохранившийся диван, заваленный разнообразным тряпьем. В каморке стоял резкий звериный запах, видимо, собака сделала здесь свое логово достаточно давно. Скулеж затих, но Тир, безошибочно протянул руку ближе к стене. Травка разгребла тряпки, попросив Парда посветить и не обращая внимания на его ворчание по поводу: «суют руки, куда попало, а потом ноют, что их оттяпали». Вдруг из кучи ветоши высунулась темная, глазастая мордашка, взвизгнула, дернулась из стороны в сторону и весь смолисто-черный, без единого пятнышка щенок, размером с крупную кошку, выполз из-под тряпья. Он доверчиво ткнулся носом в протянутую ладонь Травки и снова заскулил. Тир, проведя вдоль руки девушки, тоже погладил щенка чуткими пальцами и широко улыбнулся. Из темноты донесся усиленный эхом растерянный полушепот перепуганной Рыси.

- Эй, вы где? Мне страшно… - ребята очнулись и вылезли наружу.

- Она устроила логово там, где много еды, судя по скелетам и еще чьим-то остаткам - разгребая ногами мусор на полу, проговорил Тир. А рычала она на Траву, защищая малыша.

- А что я то сразу? - невпопад окрысился Пард, когда Трава, увидев труп суки, волком глянула на него из-под сомкнувшихся на лице волос. - Я, между прочим, тебя защищал. Это ты к логову одна полезла. Пошли бы вместе, может, и обошлось бы. - Увы, Пард на сей раз был совершенно прав. Спорить было не о чем, и Трава, отвернувшись, крикнула в тоннель -

- Мы тут, Рыся, мы идем.

На блиц-собрании было принято решение в качестве временного укрытия выбрать логово псины, где был диван - роскошь, еще не виданная, и плесень - лекарство, нужное Кириллу. Для безопасности решили установить дежурства, хотя, судя по останкам, страшнее крыс и мокриц, здесь звери не пробегали. Чтобы не травмировать Рысю, труп собаки оттащили подальше, не зная, что с ним делать и побаиваясь, что падаль привлечет хищников. Пард предложил сделать из псины жаркое, но Тир обратил внимание на полное отсутствие топлива, а предложение разломать диван, было с негодованием отвергнуто. Трава заявила, что в таком случае к шашлыку из собаки добавится жаркое из человечина и дискуссия зачахла сама собой. На диван, скинув пропахшее псиной тряпье, и соорудив щенку отличное гнездышко на полу, уложили довольную Рысю и Кирилла, который настолько пришел в себя, что дошел до убежища почти сам, повиснув на Тире с Пардом. Кирилл заснул сразу, как коснулся головой импровизированной подушки из сложенного валиком одеяла. Рыся, чуть повошковшись у стены, пристроила крыску и тоже засопела на непривычно мягком лежбище. Травка, убедившись, что щенок отлично справляется с тушенкой, прилегла с краю, чутко прислушиваясь к неровному дыханию спящего Кирилла. Старшие парни вполголоса разговаривали в коридоре перед входом в укрытие. Близнецы сопели где-то в углу. Травка вздохнула, вспомнив родной вагон и свою удобную и уютную полку, поерзала возле горячего бока Кирилла и сладко заснула.

Утром разгорелась жаркая дискуссия. Пард торопился. Его бесила ничтожная скорость передвижения с таким количеством остановок, но он был вынужден согласиться, что пришедший в себя, но еще очень слабый Кирилл должен полежать еще хотя бы день. Рыся, вымотанная трудным переходом, тоже жаловалась на боль в еще не заживших ногах, да и Тир чувствовал потребность отоспаться. Уже несколько сумасшедших дней ребята отдыхали урывками, постоянно влипая в очень неприятные события. Парду же не терпелось залезть наверх, где ему грезились все богатства мира, положенные перед ним на блюдечке. Проснувшийся Кирилл после очередной порции лекарств и плесневой похлебки, сваренной Травой на костерке из ручек дивана, тоже принял участие в дискуссии. Где они находились, Кирилл не знал. Ни этого места, ни потеков плесени на стене, ни собак он никогда не видел. Убежище было в этом же тоннеле, в этом Кир был уверен, и он предложил пройти наугад, сколько сможет, в надежде найти знакомые места. Но при попытке встать обнаружил себя таким ослабевшим, что даже выйти справить нужду без помощи парней не смог. Так что этот вариант был тоже пока отложен. На расспросы Парда об автомобильном путепроводе Кирилл пояснил, что никогда там не был. Дядя запретил ему туда соваться и всегда, когда шел за товаром, оставлял племянника в убежище. Кирилл знал только, что там очень опасно и даже старый мошенник смертельно боялся подниматься наверх. Гнала его только необходимость пополнять запас товаров, да жадность. Кстати, только сейчас Кириллу осторожно рассказали о смерти дяди. Как-то до сих пор не было случая. То парень был невменяем, то ситуация как-то не располагала. Пока ребята отдыхали после нападения людоедов, труп дяди около убежища благополучно исчез. Видимо, каннибалы рискнули собрать урожай с небезопасной плантации. Кирилл отреагировал странно: он вдруг отвернулся к стене и тихо расплакался. Травка и Рыся с мокрыми глазами сидели рядом, а парни в полголоса продолжали строить планы. Было решено отдохнуть вдали от зримых опасностей, в убежище и при большом скоплении еды и лекарства. Что и было сделано. Пард начал экспериментировать с топливом для костра и выяснил, что мелкие сухие косточки, так же, как и хитиновые панцири мокриц, отлично горят. Несмотря на возмущение Травы, было решено, что собачатина - хорошее подкрепление для больного и день прошел в серьезных хозяйственных хлопотах. Ароматная мясная похлебка стала наградой за все лишения, вызвав румянец на щеках даже быстро приходящего в себя Кирилла. Кроме того, Тир подбил точно брошенным ножом шуструю мокрицу. Заботливая Травка добавила в адское варево из плесени выжатый из мокрицы сок по рецепту доброй людоедки, а все остальное с удовольствием слопал щенок. Хорошо хоть больной не видел этой аппетитной процедуры. Но, судя по его состоянию, варево Травки все же действовало. Никто больше не проявлял признаки заболевания, но бдительная девушка заставила всех для профилактики несколько раз приложиться к банке с желеобразным лекарством. Вся компания, поделив дежурства, судя по часам Парда, завалилась спать очень рано, сытая и довольная.

Травка очнулась от странного сна, который даже не запомнился, но от которого во всем теле осталась странная истома. Она лежала рядом с Кириллом, прислушиваясь к своим ощущениям. Каждая клетка ее организма была странно напряжена, и она никак не могла лечь удобно, боясь помешать больному. Наконец, маясь от непонятного томления, Травка зажгла светильник, чтобы приготовить очередную порцию лекарства и наткнулась на странный взгляд Кирилла. Лицо парня, исхудавшее до полупрозрачного состояния, освещалось скупыми отблесками светильника, но было видно, что он смотрел на свою добровольную сиделку в упор, неподвижно и внимательно, и слегка улыбался. Внутри у девушки все оборвалось и задрожало, а светильник чуть не вывалился из внезапно ослабевшей руки. Пытаясь справиться с внезапным потоком эмоций, Травка непослушным голосом спросила:

- Тебе лучше?

- Да, - ответил Кирилл, не отводя таинственного пристального взгляда, - ты чего не ложишься?

- Нужно тебе лекарства дать. У тебя была жуткая температура и вообще… - совсем стушевалась девушка.

- Давай, мне уже лучше, - послушно согласился Кир. Травка протянула ему две таблетки и кружку с плесневым варевом, подозревая, что это месиво мертвого на ноги поставит. Кирилл без возражений выпил все и откинулся на мягкое ложе.

- Иди, ложись, тебе тоже отдохнуть нужно, - заботливо позвал больной. Трава, почти справившись с эмоциями, прилегла было на краешек дивана, но Кирилл положил руку ей под голову и подтянул к себе, чтобы новая подруга смогла лечь поудобнее. Что-то сладкое и радостное было в том, чтобы прижаться всем длинным, ладным телом к горячему боку парня, уютно устроить щеку на его руке, а потом сдвинуться чуть ниже ключицы, где на жестком мускулистом торсе есть ямочка, будто специально предназначенная для девичьей головки и, еще немного повошкавшись, замереть, осознавая, что он тоже не спит и старается даже не дышать, чтобы не спугнуть чудесное мгновение взаимной ласки и нежности.

- А ты - красивая. - Вдруг прошептал Кирилл.

- Ну, не знаю… - промурлыкала довольная Травка, не имеющая возражений против данного определения. Сравнивать все равно было не с кем. Парень, как будто нечаянно, согнул руку, и Травка оказалась еще теснее прижатой к горячему телу Кирилла, который лицом зарылся в ее волосы. Его губы скользнули по лбу девушки, не пытаясь поцеловать, а просто наслаждаясь моментами близости и доверия, такими редкими и ценными в жизни детей подземелья.

- Кирилл, расскажи мне о звездах, - попросила вдруг Травка. Ее самой не понятно было, откуда взялась такая идея, и она вся замерла от внезапного страха, что все закончится от неуместного вопроса, но Кирилл, касаясь потрескавшимися губами ее волос, а потом и лица, заговорил о далеких мирах, которые было видно с поверхности земли, как огненные точки на небосводе, об огромных расстояниях и раскаленных гигантских шарах, обогревающих планеты с кипучей жизнью на поверхности. И голос парня, переходящий с шепота на тихий речитатив резонировал где-то внутри Травкиного организма, вызывая сладостное чувство неги и непередаваемого счастья. Она перебирала косматые патлы космического сказителя, гладила самыми кончиками пальцев по его обнаженной груди, не заметив, когда расстегнула пуговицы рубашки, и голос Кирилла становился хрипловатыми прерывистым, он все крепче прижимал к себе податливое тело девушки, все тяжелее и чаще дыша в ее макушку, пока, наконец, не сорвался и не сжал ее крепко, до боли, и неумело, но вполне целенаправленно не начал шарить по лицу девушки, по которому блуждала счастливая улыбка, шершавыми от температуры губами.

- Травка, ты его так совсем угробишь… Он вообще-то больной, - вдруг послышался откуда-то со стороны двери спокойный и слегка насмешливый голос Тира, который появился, как всегда, совершенно бесшумно. Травка отпрянула от парня и ощутила, как к щекам толчками приливает кровь. Она решительно убрала из-под своей головы руку Кира, который еще пытался привлечь ее к себе. Девушка виновато ткнулась губами куда-то в горячую щеку, может быть излишне деловито поправила импровизированную подушку у него под головой и натянула повыше одеяло. Наваждение схлынуло, оставив сладкое воспоминание о счастливых и очень приятных минутах. И тихую грусть, что все уже кончилось. Впрочем, не появись весьма вовремя Тир… Девушка повернулась поудобнее, еще раз проверила температуру Кирилла, проведя по его лбу рукой, ловко избежала его попытки прижать ее ладонь к губам, и, свернувшись калачиком, быстро уснула.

Чему-то улыбающийся Кирилл тоже лег поудобнее и закрыл глаза. Потом вдруг снова открыл, что в такой темноте было совершенно бессмысленно, и спросил:

- Тир, а я ничего плохого не сделал? Может, Травка твоя девушка, или Парда? Извини, я не подумал.

- Да нет, все нормально. Только не нужно сейчас это, мало ли что? Она - ребенок еще. Ей всего пятнадцать. - Откликнулся Тир озабоченно.

- Я не хотел ничего такого, само получилось. Она мне очень нравится. - Сказал, слегка оправдываясь Кирилл.

- Ладно, спокойной ночи, - миролюбиво закончил разговор слепой.

- Не уверен, что это - ночь, но спокойной. - Улабнулся Кирилл. И через несколько минут Тир услышал его ровное тихое дыхание. Он вернулся к Парду, убедился, что тот тоже спит и сел, привычно согнув ноги в неудобной для остальных позе и положив острый подбородок на ободранные колени. Джинсы у Тира были разодраны так, что ое коленки вели самостоятельный образ жизни, имея широкие возможности выглядывать через солидные прорехи и цепляться за все, что торчит по пути. Объедая очередной палец, Тир попытался понять, что это поднимается у него внутри болезненно, сладко и тягуче-мучительно. Когда он услышал возню Кирилла с Травкой, он сразу понял, что происходит. Тир, хоть и не был дока в эротических картинках, как Пард, по причине слепоты, но общие представления об ухаживаниях все же имел. На сравнительно небольшой Станции немолодые уставшие люди старались получить утешение, в чем могли и секс, как раз, был тем, что могли себе позволить практически все. А спрятаться от острых на слух, любопытных и шустрых мальчишек, было, практически, не реально. Так что все этапы парного катания были им с Пардом более-менее знакомы. Другое дело, что ему самому не приходило в голову, что девушка на станции все же есть. Когда они с Пардом горячо обсуждали поход в большой мир, они мечтали о встречах с прекрасными представительницами таинственного пола, забыв, или еще не осознав, что рядом подросла именно такая, имеющая все положенные формы и причиндалы, зеленокожая красавица. И вот теперь, оказывается, она привлекательная девушка и настолько, что чужак уже ухаживает за ней. Тир вспомнил жаркий шепот и прерывистое дыхание парочки и заерзал от непривычного томления, похожего на боль внизу живота. Травка, подруга детства, строгая, добрая, с хрипловатым голосом, гладкой плотной кожей, всегда вкусно пахнущая плесенью и пылью, оказалась той самой таинственной девушкой, за которой ухаживают, которую целуют и… Тир опять завозился от невозможности сидеть неподвижно и сдерживать желание прямо сейчас разбудить Травку, прижавшись к ней губами, хотя бы к руке, не по дружески, а вот так, как Кирилл, который где-то поднаторел в ухаживаниях за дамами, где-то видел этих самых дам и увидел в их подруге ту самую… Травка - дама… Тир невольно улыбнулся, еще поерзал и затих. Когда от сладких грез и мечтаний ему захотелось прилечь, Тир принялся будить Парда. Тот проснулся не сразу, но не бухтел и миролюбиво продрал глаза, приняв вахту у друга. Из экономии свет он не зажег, сжав фонарик в руке, и погрузился в полудрему. Через некоторое время Тир спросил:

- Пард, а тебе Травка нравится?

- В смысле?

- Ну, как девушка?

- А она - девушка? Ну ты даешь, втюрился, что ли? - заржал Пард, и Тир затих, теперь уже окончательно.