Глава 6. Возвращение в Ад
Веник открыл глаза. Туман начал рассеиваться. Сознание возвращалось.
Началась явь — его обычное состояние. Время давно уже перестало для него существовать, а весь мир сузился до легендарного кресла стоматолога, в котором он сейчас находился, голый и распятый.
Впервые он здесь очнулся сразу же после того, как его вырубили стражники при входе в тайную дверцу в тоннеле. Но как давно это было, Веник не помнил. Может, прошел месяц, может год, а может и всего несколько дней.
В той, прежней жизни в Тамбуре, Веник мог только догадывался о том, что выделывал Стоматолог со своими жертвами, но реальность превзошла все ожидания. Такой боли он еще не переносил.
Сейчас он не мог сказать, что с ним происходило за эти дни здесь. Только помнил, как его что-то спрашивали, и как он что-то отвечал. Хотя парень говорил все без утайки, его все время мучили, чем-то кололи, прижигали, что-то впрыскивали в вены через иглы, большие и маленькие.
Веник смутно уже помнил, что говорил. Допросы и пытки сменялись тяжким беспамятством. Когда он был без в сознании его пытали и допрашивали, допрашивали и пытали, пока он снова не вырубался.
Все происходящее до абсурда напоминало допросы в Диаметре. Только здесь пытка была неотъемлемой частью допроса.
Сам же он за все время здесь, в кресле, узнал немногое. Разве что узнал, что Стоматолога зовут Сергей Петрович и увидел его не в пятнистой одежде, а в белом халате. Поверх него он носил длинный зеленый фартук, заляпанный багровыми пятнами. Судя по виду, заляпан кровью он был давно, и Веника мутило от мыслей, что была там и его кровь.
Обычно, как только он приходил в сознание, на него наседали с вопросами, но на этот раз с допросом не спешили.
Веник повернул голову, рассмотрев краем глаза две тени неподалеку. Стоматолог и его подручный, молодой еще парень, Никита. Ублюдок с дебильной, щербатой рожей. Два изверга в белых халатах. Сейчас они стояли возле стола и разговаривали.
— Плохой нам материал достался, Сергей Петрович, — говорил помощник.
— Какой там материал, говно одно, — согласился Стоматолог. — С ним и работы никакой. Он сам все разболтать готов.
— Так зачем же мы столько материалов на него потратили?
— Как зачем? Во-первых, давно у меня практики не было, а во-вторых, ты забыл что ли, что я тут последние дни? Все это, Никита, теперь твое. Надо же тебя в курс ввести, показать все в натуре.
Помощник промолчал.
— Вот смотри, — продолжил Стоматолог. — Это главная изюминка моего хозяйства. РБД-2. Слышал об этом препарате? Мало его осталось, но надо же мне показать, как он в работе. Хоть на этом говне, но посмотришь.
Раздался хруст вскрываемой стеклянной ампулы, по которому Веник определил, что сейчас последует укол.
И правда, Стоматолог и его подельник подошли к парню и встали над ним. Они смотрели на него без эмоций. Так, например, смотрят жители Тамбура на раздавленную крысу.
Никита расширил пальцами правый глаз Веника и посветил туда маленьким фонариком с тонким лучом света.
— В сознании. Куда вы его?
— В локоть.
Молодой было сунулся протереть место укола ваткой, но Стоматолог отстранил его.
— Не надо. Теперь с ним уже все…
Укола Веник не почувствовал.
Мучитель убрал шприц и снова посмотрел на прикованного к креслу парня.
— Вот сейчас, Никита, смотри. Все и начнется.
— Пониженный болевой порог?
— Да. Теперь его иголкой заколоть можно будет. Этот укол будет для него, как удар копьем.
Никита почесал подбородок, подумал и зачем-то надел марлевую повязку на нижнюю часть лица.
Веник смотрел на мучителей безразлично. Он уже не боялся. Страх был только в самом начале. Со временем пытки стали частью его жизни и организм привык к боли, хотя по-прежнему сильно страдал от нее. Главное, что теперь не было страха. Веник знал, что больно будет всегда, независимо от того, боишься ты или нет.
Стоматолог нагнулся над ним, держа в руках угрожающего вида иглу и задумчиво уставился на пупок парня.
— Ну-с, — сказал он. — Начнем. Вернее закончим.
Он надул щеки и подул на пупок Венику. Тот не успел удивиться, как застонал от боли. Ему показалось, что на живот положили бетонную плиту.
Стоматолог перестал дуть и боль немного отлегла. Плиту убрали.
Парень беспомощно наблюдал, как тот снова склонился над его животом и приблизил к нему иглу.
В это время раздался звук открывшейся двери и послышались шаги.
К ним подошел человек в пятнистой одежде. Веник узнал его. Мельник. Он часто присутствовал при допросах.
— А, Степаныч, — приветствовал того Стоматолог. — Мы как раз с ним заканчиваем.
— Совсем? — спросил белыми губами Мельник, неотрывно глядя парню в глаза.
— Что совсем?
— Совсем заканчиваете?
— Да. Совсем. Ведь он все рассказал, пора от него избавляться. Хорошо, что ты пришел. Можешь кончить его. Вот, — он протянул Мельнику иголку. — Ткни его в любое место и подержи. Делов то.
Мельник, не сводя взгляда с парня, взял в руки иглу и сжал ее так, что побелели пальцы.
— Почему он так смотрит? — он кивнул на лежащего парня.
— Как?
Рядом возник Никита, который привычно заглянул Венику в зрачки.
— В полном сознании, — констатировал он.
— Почему так тупо смотрит? — повторил вопрос Мельник.
— А как ему смотреть? — усмехнулся Стоматолог.
— Странно это. Словно труп.
— Ах это… Так он ведь отупел. Возможно, и не понимает…
Мельник замахнулся иглой, как вдруг опустил руку.
— Слышишь! Ты!!! — вдруг крикнул он в лицо Венику. — Слышишь меня?
— Ты чего, Степеныч? — удивился Стоматолог.
— А то! Интересно мне, что он чувствует и что чувствовал, когда Степана моего убивал… Он что, свихнулся, что ли?
— Да нет.
— Оклематься может?
— Теоретически может.
Мельник повернулся, посмотрев на Стоматолога:
— Подари его мне.
— Так я же сказал, бери. Коли и все.
— Нет, не так. Он мне по-другому нужен.
Мужики отошел от Веника в сторону и Мельник и стал что-то говорить мучителю. Парень не разобрал, что они говорят, услышал только, как Стоматолог спросил:
— Ты уверен, что тебе это надо?
— Я спать не мог, зная, что это чмо разгуливает на свободе и теперь вот так просто убить? Нет! Я ему кое-что особенное приготовлю.
— Ну, если договоришься, то… Почему бы и нет… Но это под твою ответственность.
Мельник подошел к Венику.
— Слышишь ты? Еще увидимся!
Мужик толкнул парня в лоб тыльной стороной ладони. Толчок был небольшим, но Венику показалось, что в лоб ему врезалась пудовая гиря.
Сознание привычно оставило парня.
Когда он в следующий раз открыл глаза, то не знал, сколько времени прошло. Мыслей не было. Только на краю сознания маячила мыль: "Что мучители выдумали на этот раз?"
Веник тупо посмотрел перед собой и немного удивился. Что-то явно было не так. Комната со светлыми стенами, залитая ярким светом. Но главное не это. Он не распят в жестком кресле, а лежит в горизонтальном положении, прикрытый белой простыней. Рядом на вертикальной блестящей железяке закреплена перевернутая склянка с жидкостью, от которой отходит прозрачная трубка, заканчивающая на его локте.
Впервые за все время, Веник обнаружил, что у него не так сильно болит голова. Тело привычно горело и пульсировало болью, но в голове — почти ясно. Он почувствовал, что через локоть в него словно входит жизнь, а боль становится все более слабой.
Сделав это открытие, Веник вдруг обнаружил, что в комнате есть еще люди. Рядом бубнили голоса. Кто-то говорил недовольным голосом:
— Вечно какие-то выдумки и блажь! Вот скажи, на кой черт, на этого болвана препараты переводить? А?
— Ну, так приказали же, — ответил другой, равнодушный голос.
— А ты в курсе, какое положение сейчас с медикаментами? А? Пенициллина осталось всего ничего!
— Так вы чего, пенициллин ему колете? — первый голос оживился.
— Да нет, конечно! Я вообще.
— А…
— Медикаменты почти на исходе, а они тут устроили опыты.
Голоса бубнили. Назывались какие-то фамилии, название препаратов.
Веник закрыл глаза и под бубнящие голоса, впервые за все время пребывания здесь, спокойно уснул.
Веник открыл глаза. Он не очнулся, как все прошлые разы, а именно проснулся. Измученное тело ныло. Бегло оглядевшись, парень обнаружил странную картину. Ярко освещенная комната исчезла. Теперь вокруг царил полумрак. Когда глаза привыкли к тусклому свету, Веник повернул голову и осмотрелся.
Он лежал в комнате, освещаемой тусклым светом. Все пространство заставлено тремя рядами двухъярусных кроватей. На одной из таких кроватей, на нижнем ярусе, он и лежал.
Он сразу же узнал это место, но глазам поверил не сразу, потрясенно оглядываясь и привыкая к страшной мысли.
Таких комнат-общежитий в Тамбуре было несколько, и в одной из них Веник провел довольно много времени, лишь несколько лет назад сменив койку здесь на отдельную "квартиру" вне пределов Тамбура.
И вот, по прихоти Мельника он снова здесь. Среди отверженных бедолаг.
Сейчас на койках никого не было, видимо, рабочая смена еще не закончилась. Рядом сидел какой-то очкастый люксовец в чистой одежде, который осматривал Веника. Поодаль маячил еще один стражник. Медик при помощи узкого черного цилиндрика взял кровь из пальца парня, посмотрел на черный прибор и что-то записал у себя в блокноте. Затем он покормил парня непонятными питательными массами и ушел, сделав укол. Веник, перед тем как заснуть, успел подумать, что Мельник, видимо, задумал большую гадость, раз поместил его сюда, да еще личного врача приставил.
Когда парень снова проснулся был вечер. Обитатели комнаты, поужинав, собрались в комнате, на своих койках. Часть мужиков болтали между собой, но большинство, нет-нет да и поглядывали на лежащего парня. Однако заговорить с ним никто не решался. Веник кивнул нескольким знакомым, хотя почти все здесь были ему знакомы. В Тамбуре все знали друг друга. На приветствие ответили всего несколько мусорщиков, робкими кивками. Большинство смотрели на парня или тупо или же настороженно.
Сейчас бы уже самый конец дня. Скоро отбой. Веник подумал только, что ему уже не дадут ужина, как в комнату вдруг начали заходить люди. Они шли и шли, становясь полукругом, вокруг парня, который, напрягшись, наблюдал, что народ все прибавлялся и прибавлялся. Похоже, тут собралось почти все население Тамбура.
Народ встал тесной стеной вокруг койки парня. Многие сидели на кроватях, на обоих ярусах. Все, как один, чего-то ожидая, смотрели на парня.
"— А не в том ли замысел, Мельника, дабы они меня на куски разорвали, — подумал Веник и тут заметил, как толпа раздалась, открывая проход. По нему прошли несколько стражей. Один из них нес несколько металлических контейнеров. Когда тот разложил их на соседней постели Веник вдруг понял, что это.
Еда!
Пока страж возился с едой, по комнате поползли кружащие голову запахи. Такой жратвы тут сроду никто не пробовал.
Венику, приподнявшемуся в кровати, подали тарелку с супом. Такого вкусного кушанья он еще не ел. Однако все портили собравшиеся. От их взглядов кусок не лез в горло. Веник просто удивился, что некоторые смотрели на него с неприкрытой ненавистью.
"— Неужели они, кретины, не понимают, что их специально натравливают на меня? — думал он, давясь вкусной едой. — Это какими же идиотами надо быть, чтобы купиться на такое?"
После еды, запив сладким компотом ужин, Веник снова прилег.
Стражники ушли. Представление кончилось. Народ, тихо переговариваясь, начал расходиться. Веник уснул.
Прошло несколько дней. Ежедневно к нему заглядывал доктор, беря кровь и делая уколы. Утром, в обед и вечером, прием пищи проходил по одному и тому же сценарию. К его койке сгоняли народ, после чего, на виду у всех Веника кормили едой из Люкса. Сперва
это сильно напрягало парня, но окружающие стали уже привыкать и ожесточенных лиц немного поубавилось.
Веник, целыми днями валяясь в постели, быстро поправлялся. Он уже вставал на ноги и немного ходил по комнате. Такое положение ему даже начинало нравится. Теперь, во время еды, он не смотрел на лица окружающих. Так было намного легче. Единственное, что угнетало — это неясность в том, что готовит ему Мельник. Явно это было что-то серьезное и донельзя гадское. Не зря же тут устроили эти представления.
На пятый день шоу кончилось. Вечером толпу уже не сгоняли. Однако еду ему принесли и к удивлению парня, это оказалась обычная баланда, какой перебивались местные обитатели. После изысканных кушаний Люкса, Венику эта еда показалась помоями.
— Что, не нравится? — ухмыляясь, сказал стражник, принесший еду. — Привыкай.
Несколько местных, услышавши это, захихикали. Народ начал шушукаться.
— Хватит тебе тут валяться, — продолжил мерзавец. — Завтра будешь работать.
