Глава VII

              Тухляк

Спал я относительно хорошо – проснулся только один раз, когда захотел по своим ночным делам. И Влас опять бормотал эти свои Полянки и Кати. Нет, все-таки этой же ночью расспрошу его об этом.

  Когда мы все уже проснулись, я задал наемнику вопрос, который забыл задать вчера, плюс еще один, пришедший ко мне в голову ночью:

  -Так почему мы тогда к вам прибежали под самое утро и не сварились?

  -Знаешь, Москвич, бывают такие дни, когда у мутантов Март. Обычно оно, кстати, не в Марте. И, короче, в этот день как раз активность то ли у тумана, то ли у солнца меньше, чем обычно. Видишь, как все просто.

  -И еще вопрос – мы за несколько дней столько металла видели… почему же термиты его не едят?

  -Мы с Димоном тоже над этим думали… даже экспериментировали, понимашь. У них что-то вроде мании жрать только то, что люди недавно трогали. Или у них по-другому как-то. Блин, я не Эйнштейн и не Пржевальский! Не знаю. Но машины они обожают…

  Собравшись, мы вышли из подвала. Мне подумалось, что если я вернусь в метро, то буквально окоченею там. Я уже привык к тому, что вокруг неприятно жарко и душно, а в туннелях мне и раньше было довольно-таки холодно – все-таки система отопления уже испустила дух.

  Мы пошли вдоль улицы. Когда группа подошла к поваленному бетонному забору, Влас резко выставил назад ладонь. Я подошел к нему сзади:

  -Что такое?

  -Не подходи ко мне со спины.

  Я обошел Власа и задал вопрос снова.

  -Вот эти вот руины – развалины военной части. Там страшно фонит и собаки водятся, так что лучше не соваться. За забором уже рентгеном поливает, как из ведра. Короче, даже по забору не идите. И лучше оденьте противогазы, здесь такие ароматы, что Шанель номер пять отдыхает!

  Мы все натянули противогазы. Я, с ружьем наизготовку, дергался по пути как неврастеник. Об этом городе у меня давно сложилось самое отвратное мнение. В Москве люди пытались отнять у мутантов право на город. Здесь люди скорее пытались выжить. А те проблемы, которые представали передо мной в метро – нехватка грибов, проблемы с Ганзой, алкоголизм и навязчивость Матроса – все это уже отошло на второй план. Как же будет… классно вернуться в родимое метро. Где не надо трястись за свою жизнь каждые десять минут.

  Мы практически прошли мимо забора (а он оказался прямо-таки колоссальной длины), как сзади раздался оглушительный лай. Я обернулся. На нас неслась целая стая собак. Они были мелкими, как домашние таксы и эти… тойтерьеры, но порода у них была какая-то совсем непонятная, а уж боевого задора – хоть отбавляй. По крайней мере, пена изо рта у них лилась ручьем.

  Влас прижался к стене пятиэтажки напротив, мы встали к нему, прикрыв Кукуцапля собой. Правда, упрямый старикан сам на руках выехал в первую линию, но возражать ему никто не стал. Собаки приближались.

  -Влас, у вас всегда так?

  -Нет, просто район неблагополучный.

Я глянул на Власа и перехватил его команду – два пальца вперед.

  Мы начали стрелять. Мое ружье-двустволка страшно грохотало и дым от выстрелов заволакивал и без того туманную улицу. Собаки с воем и скулежом умирали, но неотвратимо приближались. Им явно не хватало стратегии бесов, но это с лихвой  покрывала безудержная ярость.

  Они практически добрались до нас, когда в центр огромной стаи собак сверху упало черно-красное пятно и снова взмыло в воздух, унеся с собой нескольких собак. Ситуация повторилась. В игру вступили летяги. Все еще более ухудшилось, когда сверху донесся лающий звук и из окон пятиэтажки хлынули волной бесы. Мутанты грызлись между собой и бросались на нас.

  Началось форменное месиво. Черная кровь заливала тротуар и проезжую часть, собаки пролетали над полем битвы как футбольные мячи, бесы изловчились задрать задержавшуюся на земле летягу. На нас попеременно наседали то собаки, то летяги, то бесы. Ружье не давало никаких результатов – дробь была самодельная и била совсем недалеко. Тогда я взял ружье за ствол и со всей силы разбил морду прыгнувшей на меня псине. Пес упал, но в ногу треугольными зубами вцепился бес. С матным криком я воткнул ему в глаз конец приклада ружья, а в приземлившуюся за мной летягу выстрелил картечью на медведя, которой было не так много. Оба монстра сдохли, а на меня бросилось сразу два урода – бес и собака. Они привалили меня к стене и стали прямо на мне драться за лакомый кусок. Как назло, что-то выбило у меня из рук ружье. Я снял противогаз и тяжеленным фильтром с размаху ударил по собаке. Хрустнул хребет, а я тем временем схватил беса за рог и, пока он не успел опомниться, швырнул его вверх. Летяги приняли подарок. Натянув противогаз, я упал на землю – на меня прыгнула одна из самых больших собак, и ее оскаленная морда мгновенно понеслась ко мне…

  Дальнейшее сложно описать. Грохотали выстрелы, визжали мутанты, на мне сидела собака. Перед моими глазами пронеслась вся жизнь со скоростью поезда-экспресса. Но опять мне помогли. Чья-то сильная рука подняла меня над землей, с диким треском сломала моей спиной огарок оконной рамы и втащила куда-то, ударив мной об твердый пол. Я с трудом поднялся, прихрамывая на прокушенную ногу. Находился я, судя по всему, в брошенной квартире на первом этаже, а у окна стоял человек с могучим телосложением, в  кожаной куртке и матросском берете. На ногах у него были привычные треники. Рядом с ним лежал мертвый человек. Я присмотрелся к мертвецу и похолодел. Это был Костер.

  Когда? Кто? Как? У меня в голове появилось сразу с десяток вопросов. Я подошел к Алексею и всмотрелся в его лицо. На лице застыла гримаса ужаса, но глаза уже были полны мертвецкого спокойствия. Я закрыл их, хотя бы отдав дань традициям. Шея у костра была прокушена чуть ли не в двадцати-тридцати местах мелкими острыми зубами. У меня в голове одно за другим всплывали воспоминания о Алеше– все-таки какой он был парень! На Площади Ильича таскал в лазарет заболевших чумой. Когда шли через туннели, он, хоть и был еще совсем ребенком, прикрывал нас от мутантов. На Бауманской упирался до последнего. А уж как его любили на Партизанской… я больше не мог смотреть на мертвого товарища и отвернулся к человеку, стоящему у окна.

  Я уже подошел достаточно близко, чтобы увидеть его лицо. Борода лопатой, густые брови, усы как у Тараса Бульбы в старой книжке. Хотя седины не было и в помине – все волосы у человека были угольно-черными. Занят человек был тем, что пытался втащить через окно тачку с Кукуцаплем, который пребывал в обморочном состоянии. Мешали колеса. Я снова сдернул противогаз и со всей силы ударил по обрубку оконной рамы. Обрубок с противным хрустом вылетел наружу, а Кукуцапль ввалился внутрь. Человек в берете высунулся в окно еще дальше, огляделся и резким движением втащил Власа внутрь, порвав его шикарный плащ об угол окна. Все мы находились внутри.

  Человек сел на нечто оплавленное, непонятной формы и снял берет. На макушке у него была шикарная плешь, которая немного не вписывалась в образ этакого Бирюка.

  -Будем знакомы, – пробасил громогласно человек и протянул нам руку-лопату, - Дубинин Аркадий Петрович. Можете звать как все – Спасатель.

  Влас встрепенулся:

  -Спасатель, а меня не узнаешь?

  Аркадий Петрович присмотрелся к наемнику и тоже просиял:

  -Влас! Куда путь держишь, добрый молодец?

  Эти двое разговаривали так, будто не лились на улице реки крови.

  -Вот эти трое… двое из Московской подземки. Я их до туда веду, через парочку мест, потом с ними останусь. Сейчас в Тэц идем.

  -А ты в подземку ради…

  -Да-да, Спасатель, ради! Я так понимаю, до Тэца ты довести согласен?

  Дубинин нахмурился.

  -Я то согласен. Вот только по улице вы не пройдете.

  -Да это я и сам понимаю, чай не дурак. Только как тогда?

  -Только через Тухляк.

  -Ой, е мое… ну да ладно, выбора у нас все равно нет.

  И Спасатель двинулся к выходу из квартиры. Мы пошли за ним, а я снова взял в руки тачку с Кукуцаплем. Я чувствовал, что кровь из раны, оставленной бесом, не идет. Странно, конечно, но не об этом сейчас думать надо.

  Тем временем Спасатель спустился по лестничке к выходу из подъезда и свернул под ступеньки. Мы пошли за ним. В стене, прямо под самой лестницей оказалась впечатляющая дыра, из которой торчали обрубки мелких труб и одна большая – развернутая к нам своей темной пастью. На дне трубы плавала застоявшаяся вода, отдающая тухлятиной. Н-да, название Тухляк как нельзя кстати подходит этому местечку.

  Влас и Спасатель принялись раздавать указания практически хором, и из двух речей я уловил только один общий приказ – старик ползет по-пластунски за нами, противогазы не одеваем, дабы не испортить.

  Наемник вошел первым, на корточках. За ним Аркадий, потом я, а в конце шествия полз старик с самым возмущенным выражением лица. Я впервые радовался, что ему тяжело говорить, а то колонна шла бы под непрерываемый аккомпанемент отборных ругательств.

  Труба явно сломалась в нескольких местах. Кое-где она вздыбился холмом (в таких местах мне приходилось затаскивать Кукуцапля наверх самому), кое-где провалилась, а кое-где прохудилась до дыр. Трубы разветвлялись много раз, но на развилках ни Спасатель, ни Влас, ни разу не задумавшись, ползли в нужном направлении. В итоге вонь и ползание на карачках меня порядком достали, и я спросил:

  -Влас, Аркадий Петрович, скоро уже Тухляк-то кончится?

  Наемник и Спасатель переглянулись. Ответил мне Аркадий:

  -Слушай, мужик, он еще и не начинался. Вот это все – канализация, куча вонючих труб. А Тухляк… в общем, скоро сам увидишь, один поворот остался.

  Мы проползли еще чуток, у меня уже заболели ноги, меня затошнило. Преодолев поворот, мы прошли еще метров двадцать по трубе и вышли в это место.

  Труба резко обрывалась, как там – под лестницей.  Вокруг было какое-то длинное узкое помещение с довольно высоким потолком. Никаких ламп не было, лишь кое-где висело нечто вроде грязных факелов – сучковатое полено, прикрученное к стене проволокой и обмотанное промасленной тряпкой. Так что помещение было практически полностью погружено в противный тягучий мрак, разгоняемый тусклым рыжим отсветом огней.  Металлические стены покрылись ржавчиной и выглядели, по меньшей мере, жутко. С потолка капала тягучая жижа. Из коридора выходило несколько дверей. Но главное было не это. Главное – здесь явно жили люди.

  Коридор был завален спальными мешками, старыми подушками или просто постеленными на землю дорожными плащами. В конце коридора стояли небольшие торговые лотки – поставленные в ряд несколько стульев, составляющие прилавок и скатерть, поставленная на четыре палки, образуя нечто вроде навеса, на котором скапливалась вонючая субстанция с потолка. Торговцы не пытались завлекать своих посетителей или хотя бы как-то пытаться всучить им свой товар. В одном лотке лежала парочка ржавых инструментов, во втором – бутылки с жидкостями наподобие тех, что мы видели в бункере наемников, в третьем – нечто съедобное (по крайней мере так уверяла табличка на палатке – «Еда»), но явно очень, очень неаппетитное. На дверях висели таблички, заляпанные разнообразной нелицеприятной грязью:  «Помещения управляющего», «Гостиница», «Жилые комнаты», «Выход наверх».

Наша процессия направилась через Тухляк. В поселке и правда пахло еще хуже, чем в канализации, весь пол был залит зеленоватой водой. И в некоторых местах люди, сидя на спальных мешках, пили эту воду! Выглядело отвратительно. Грязная девочка возле палатки с инструментами выбирала что-то. Я ненадолго отделился от колонны и подошел к ней, с твердым намерением сделать хоть какое, а доброе дело. Она  с серьезным видом рассматривала гаечный ключ.

  -Девочка, зачем тебе инструменты? Может что-нибудь вкусное купить тебе?

  Девочка повернула ко мне голову. У нее был взрослый, обреченный взгляд, но когда она взглянула на меня, он сменился на что-то в духе «Вот козел».

  -Мужчина, вы что? – тонким голоском спросила девочка, и у меня мороз пошел по коже. – Какая еда, мы сегодня уже ели. А у мамы костыль сломался. И вообще, не приставайте ко мне, а то я Администрацию позову! – грозно закончила она и вернулась к выбору. Я, ошарашенный, отошел, а затем побыстрей вернулся к группе, чтобы не потерять их.

  Люди вокруг были грязные, пропахшие тухлой водой, почти поголовно пьяные – и женщины, и старики, а иногда и дети. Дверь «Гостиница» была покрыта толстым слоем пыли и проржавела практически полностью. Мне стало искренне жаль владельца этого заведения.

Влас увидел, что я совсем уж скис и толкнул меня плечом:

  -Хочешь развеселю?

  Я поднял на него взгляд. Наемник развернулся к самому людному месту в коридоре и громко спросил:

  -Эй, кто-нибудь! Почем сейчас опиум для народа?!

  Мрачный мужик в конце коридора буркнул:

  -По деньгам.

  Я смерил его презрительным взглядом.

  -Не смешно.

  Влас хмыкнул:

  -Кто бы сомневался.

  Мы подошли к двери «Выход наверх», когда ко мне подбежала девочка, с которой я только что разговаривал и буквально прыгнула на меня с объятиями. Я чуть не упал на пол.

  -Дядя, дядя, вы такой хороший! – Пролепетала она, спрыгнула обратно и убежала куда-то в сторону «Жилых комнат». Влас заорал на меня:

  -Беги за ней, она ж карманы чистит!!! – я побежал за девочкой, хлопая себя по карманам. И правда – ни «Гамлета», ни пулек, ни паспорта. Даже картечь на медведя сперла, маленькая стерва! Девочка влетела в дверь, открыла ее и попыталась захлопнуть перед моим носом. Я ногой остановил полет двери и побежал по другому коридору. Здесь из стен торчали разные вентили и погасшие экраны мониторов. Что же это за место такое? Я почти настиг девочку, когда она спрыгнула в какой-то люк, расположенный в конце коридора, прямо между двумя спальными мешками. Я спрыгнул за ней. Внизу оказался самодельный туннель, вырытый и закрепленный кое-как. Люди здесь лежали все поголовно пьяные, а в конце стояла пьяная в доску женщина с одним костылем. Девочка перед ней раскладывала награбленное. Я подошел и взял девочку за ухо, откинув прядь слипшихся сальных волос. Она заверещала:

  -Я Администрацию позову!

  Я вышел из себя и рявкнул:

  -Заткнись, соплячка!!! Это я Администрацию позову!!! А ну вернула вещи, сволочь!!!

  Девочка замолчала, но даже не обиделась, она достала из воды жестянку с пульками, размокшую книгу и паспорт и вручила их мне. Я засунул их в карманы и сплюнул в воду. Злость постепенно проходила, сменяясь омерзением к этим людям. Не люди это, а отбросы. Даже в метро на транзитных станциях люди ведут себя лучше. Хотя бы цивилизованно. Из туннеля шла проржавевшая до основания стремянка, вколоченная в землю. По ней я взобрался наверх, оттуда в жилые помещения, а там уж и вернулся к группе.

  -Пошли быстрей, не хочу здесь задерживаться. – Буркнул я. Влас понимающе ухмыльнулся.

  Мы зашли в «Выход наверх». Здесь был совсем короткий коридор, в котором лежало совсем немного мешков и мелкая металлическая дверка, охраняемая двумя бугаями с грубыми дубинами.

  Не успели мы подойти к двери, как к нам подвалил очередной алкаш и начал заплетающимся языком:

  -Люды, подайте на хлебу…

  -Пошел нахрен. – Сказал Спасатель и с правой руки врезал пьянице в скулу. Тот провернулся на месте и, ударившись головой об стену, съехал вниз. Охранники не обратили на это абсолютно никакого внимания, только безразлично отвернулись. Влас подошел к ним, отсыпал каждому в руку по горсти монет, открыл дверь и вышел. Мы направились за ним.

  Я сначала не понял, где мы находимся. Огромное пространство было заставлено пустыми гранитными бассейнами, между оплавленной плиткой были небольшие палестинки выгоревшей травы или газона. Сами мы тоже стояли в таком гранитном бассейне. Когда группа отошла подальше, я посмотрел, откуда мы вышли и все понял.

  Это была главная площадь города. А Тухляк – это технологические помещения фонтанов, которые здесь располагались. Даже странно, в каком месте люди нашли себе убежище. Рассвет еще не предвиделся, по крайней мере ни Влас, ни Спасатель не волновались.

  Когда мы вышли чуть дальше, туман открыл нам величественное зрелище. Огромное здание, когда-то со стеклянным потолком, потекло и оплавилось. Струи жидкого стекла потекли по облезшим желтым стенам и затекли в огромные окна, образовав страшный, но красивый пейзаж.

  Аркадий направился к нему. Вдали грохотало, ревели монстры и за огромное расстояние мы продолжали слышать звуки схватки. Схватки за добычу, которая давно ушла от охотников.