Глава 2

Увидев ее реакцию, человек оста–новился: – Я не хотел вас напугать. Голос его оказался достаточно прият–ным.

– И тем не менее вы меня напугали! Хотя капюшон плаща незнакомца был опущен и Дженнсен не могла отчетливо ви–деть его лицо, похоже, он, как большинство других людей, заинтересовался ее рыжими волосами.

– Да, я заметил… Прошу прощения! Она не изменила защитной позы в знак того, что принимает его извинения; наобо–рот, бросила быстрый взгляд по сторонам, проверяя нет ли с незнакомцем того, кто незаметно подкрадывается сейчас сзади…

Будучи застигнутой врасплох подоб–ным образом, она чувствовала себя неве–роятно глупо. В глубине души Дженнсен знала, что никогда не будет находиться в полной безопасности. И дело совсем не в тайном голосе. Малейшая неосторожность способна в любой момент стоить ей жиз–ни. От мысли, как легко это может про–изойти, девушка почувствовала себя бро–шенной на произвол судьбы. Если этот че–ловек смог подойти и застать ее врасплох среди бела дня, то мечта о том, что когда-нибудь ее жизнь будет принадлежать только ей самой, просто безнадежна.

Темная поверхность вздымающейся вверх скалы блестела под дождем. Овеваемый ветрами овраг пустынен – только де–вушка и двое мужчин. Один мертв, другой жив. Еще будучи ма–леньким ребенком, Дженнсен не имела привычки представлять себе зловещие лица, скрывающиеся в сени леса. Вот и сейчас промежутки среди деревьев были пусты…

Мужчина остановился в дюжине шагов от нее. Судя по позе, причиной тому был вовсе не страх перед ножом в руке девушки. Просто он опасался вызвать у нее еще больший испуг. Он не–отрывно смотрел на нее, казалось, задумавшись о чем-то своем. Но скоро отвлекся от изучения ее лица, непонятно почему выз–вавшего столь пристальный интерес.

– Я могу представить себе, почему женщина пугается вне–запно подошедшего незнакомца. Я хотел пройти мимо, чтобы не тревожить вас, но увидел лежащего на земле парня. И подумал… Может быть, вам нужна моя помощь, и помчался сюда.

Темно-зеленый плащ облегал на ветру его мускулистую фи–гуру. Потом ветер задрал полы плаща, и Дженнсен разглядела под ними хорошо скроенную простую одежду. Лицо под капю–шоном было едва различимо, но незнакомец явно и старатель–но улыбался. Впрочем, улыбка его была данью вежливости, не больше.

– Он мертв… – других слов у Дженнсен не нашлось.

Она не привыкла разговаривать с незнакомцами. Она не при–выкла говорить с кем бы то ни было, кроме своей матери, поэто–му не была уверена в том, что именно говорят в данных обстоя–тельствах.

– Мне очень жаль… – Незнакомец слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть человека, лежащего на земле, но ближе не подошел.

Дженнсен подумала о немалой тактичности человека, кото–рый старается не приближаться к девушке, видя, что та явно нервничает. И ей стало неприятно, что она выдала свои чувства. Раньше ей казалось, что никто не сможет прочесть ее мысли по выражению лица.

Незнакомец перевел пристальный взгляд с мертвеца на нож Дженнсен, а потом на ее лицо:

– Полагаю, у вас была на это причина. На секунду озадаченная, она, в конце концов, уловила смысл сказанного и выкрикнула:

– Я не убивала его! Мужчина пожал плечами:

– Прошу прощения! Отсюда мне трудно судить, что случи–лось.

Дженнсен обнаружила, что все еще держит нож направлен–ным в сторону незнакомца, почувствовала себя неловко и опус–тила руку с оружием.

– Я не хочу, чтобы вы… подумали, что я сумасшедшая. Вы просто напугали меня до смерти.

Его улыбка стала искренней.

– Понимаю. Я не в обиде… Ну и что же здесь произошло? Дженнсен махнула свободной от оружия рукой в сторону утеса:

– Я думаю, он упал оттуда. У него сломана шея. Во всяком случае, мне так кажется. Я только что обнаружила его. И не вижу никаких других следов.

Пока Дженнсен возвращала нож в ножны, прикрепленные к поясу, незнакомец рассматривал утес.

– Хорошо, что я пошел по низу, а не по верхней тропе. Дженнсен наклонила голову, как бы приглашая его подойти к мертвецу.

– Я тут искала… то, что помогло бы понять, кто он такой. Я подумала, что, может быть, мне следует… сообщить кому-нибудь. Но я ничего не нашла.

Мужчина направился к ней, его ботинки скрипели на круп–ной гальке. Он опустился на колени с другой стороны мертвого тела. Наверное, ему казалось предусмотрительным сохранить между собой и женщиной с ножом немного пространства, что–бы она не нервничала так сильно.

– Похоже, вы правы. Видно, что он находится здесь по край–ней мере несколько часов.

– Я сегодня уже проходила мимо этого места. Вот мои сле–ды. И вокруг больше нет ничьих следов. – Дженнсен махнула рукой в сторону своего улова. – Когда я шла на озеро, чтобы проверить удочки, его здесь не было.

Незнакомец вытянул шею, чтобы лучше разглядеть застыв–шее лицо:

– Есть какая-нибудь идея, кто это?

– Нет. Не имею понятия. Ясно только, что он – солдат. Мужчина поднял на нее глаза:

– А что за солдат, как вы думаете? Дженнсен нахмурилась:

– Что за солдат?.. Он солдат Д’Хары. – Она присела на кор–точки, чтобы посмотреть незнакомцу в глаза. – А вот откуда вы, если не узнаете д’харианского солдата?

Незнакомец просунул руку под капюшон и потер шею:

– Я просто странник, проходящий мимо.

По голосу было ясно, что он устал, да и выглядел он неважно. Его ответ озадачил Дженнсен.

– Где бы я в жизни ни была, я еще не встречала человека, который бы не узнал д’харианского солдата! Как их можно не узнать?

– Я впервые в Д’Харе.

– Это невозможно. Д’Хара занимает большую часть мира. На этот раз он улыбнулся, не в силах скрыть, насколько его рассмешили слова незнакомки.

– Да неужели?!

Дженнсен почувствовала, как кровь прилила к лицу, и поня–ла, что сильно покраснела от сознания собственного неве–жества.

– А что, на самом деле это не так? Он покачал головой:

– Не так. Я издалека, с юга. Это за пределами Д’Хары. Она в изумлении смотрела на него, и от ее досады и следа не осталось, когда она поняла, что может означать это удивитель–ное известие. Возможно, в конце концов, ее мечта не так уж невероятна?..

– А что вы делаете здесь, в Д’Харе?

– Я ведь сказал – странствую. Голос незнакомца звучал совсем утомленно. Дженнсен хорошо знала, что странствия могут быть очень и очень изматывающими.

– Я знаю, что это д’харианский солдат, – сказал странник более серьезным тоном. – Вы не так поняли меня. На самом деле я интересовался, откуда этот солдат? Из местного ли он пол–ка? Где располагается этот полк? Шел ли он на побывку домой? Или просто выпить в город? А может, он – разведчик? Дженнсен сразу встревожилась:

– Разведчик?.. И что же он разведывает в своей собствен–ной стране?

Мужчина посмотрел вверх на низкие темные тучи:

– Не знаю. Я просто спросил, известно ли вам что-нибудь о нем.

– Конечно, нет. Я на него только что наткнулась.

– Эти д’харианские солдаты опасны? Я имею в виду, они доставляют неприятности простым людям? Обычным путникам, которым случается проходить здесь?..

Дженнсен пыталась избежать его вопрошающего взгляда.

– Я… я не знаю. Думаю, наверное, они могут быть опасны. Она боялась сказать слишком много, но не хотела, чтобы он попал в беду из-за того, что она сказала слишком мало.

– А как вы полагаете, что мог делать в этих краях одинокий солдат? Солдаты ведь не часто ходят в одиночку.

– Не знаю. Почему вы считаете, что простая женщина долж–на знать о военных делах больше, чем бывалый странник? Не–ужели у вас нет собственных идей? Может, он и в самом деле просто шел домой, на побывку. Может, он думал о своей девуш–ке и потому не смотрел на дорогу. Может, он поскользнулся и упал именно поэтому.

Незнакомец еще раз потер шею, будто она болела.

– Извините, похоже, я плохо соображаю. Я слегка прито–мился. Наверное, от этого в голове туман. Поэтому я не знаю, как быть с вами.

– Со мной? Что вы имеете в виду?

– Видите ли, дело в том, что любой солдат приписан к како–му-нибудь подразделению. Другие солдаты знают, где должны находиться их товарищи. Солдаты просто так где попало не хо–дят. Они не какие-нибудь охотники-одиночки, что могут исчез–нуть, и никто этого не заметит.

– Или путники-одиночки?

Незнакомец слегка усмехнулся, и от этого его лицо смягчи–лось.

– Или путники-одиночки. – Улыбка пропала. – Все дело в том, что другие солдаты будут искать пропавшего. И если на–ткнутся на его тело, то сюда придут войска, чтобы никто не мог покинуть эти края. И всем, кого схватят, начнут задавать вопро–сы. Из того, что я слышал о д’харианских солдатах, ясно: они умеют задавать вопросы. И они захотят знать все подробности о всяком, кого станут допрашивать.

У Дженнсен все внутри сжалось от нарастающего ужаса. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы д’харианские солда–ты задавали вопросы ей или матери. Вся эта история с мертвым солдатом может закончиться очень плохо.

– Но разве есть шансы… – Дженнсен не договорила.

– Я всего лишь хочу сказать, что мне бы не хотелось, чтобы друзья этого парня пожаловали сюда и решили отомстить за его смерть. Они ведь могут посчитать, что это вовсе не несчастный случай. Гибель товарища всегда вызывает бешеную ярость у сол–дат. Здесь нас оказалось двое. И мне бы не хотелось, чтобы сол–даты обвинили нас с вами в его смерти.

– Вы считаете, что они могут схватить невиновного чело–века?

– Не знаю, но, судя по моему опыту, часто именно так и про–исходит. Когда они в ярости, они всегда находят козла отпуще–ния.

– Но они не могут обвинить нас. Вас здесь даже не было, а я только шла проверить удочки.

Странник оперся локтем о колено и, наклонившись над мерт–вецом, придвинулся к Дженнсен.

– А этот солдат, занятый делами великой Д’Харианской им–перии, увидел прогуливающуюся красивую женщину и так за–гляделся на нее, что поскользнулся и свалился со скалы.

– Я не прогуливалась…

– Да я вовсе так не думаю. Просто хочу показать, в чем эти люди обвинят вас, если захотят этого.

Дженнсен такое обвинение и в голову не могло прийти, но поскольку речь шла о д’харианских солдатах, ничего нельзя ис–ключать.

Кроме того, она отметила еще одну вещь. Никогда прежде ни один мужчина не называл ее красивой. Ее сердце тронула странная легкая дрожь, и это было очень неожиданно и совершенно неуместно. Она помолчала, поскольку не имела ни малей–шего представления, как отвечать на комплимент. К тому же ее вновь охватила сильнейшая тревога.

– Если они найдут его, – продолжал мужчина, – то непре–менно соберут всех в округе и будут долго и упорно допра–шивать.

Все эти ужасные предположения казались Дженнсен все бо–лее и более возможными. Внезапно перед ней угрожающе замая–чило весьма незавидное будущее.

– И что же нам делать? Незнакомец на мгновение задумался:

– Ну, если они, появившись здесь, не найдут его, то у них не будет никаких причин допрашивать людей. Они просто отпра–вятся на поиски в другое место. – Он поднялся и огляделся. – Земля слишком тверда, чтобы выкопать могилу. – Он опустил капюшон пониже, чтобы защитить глаза от тумана, и указал на подножие утеса неподалеку. – Вот подходящее место. Здесь глу–бокая и, похоже, подходящая по размеру расселина. Мы могли бы положить его туда и засыпать камнями. Это – единственный способ похорон в такое время года.

«И, наверное, это – больше, чем погибший заслуживает», – подумала Дженнсен.

Ей хотелось как можно скорее бросить все и уйти, но посту–пать так было бы неразумно. Ведь она и сама перед появлением незнакомца обдумывала, как спрятать тело. Пожалуй, лучше все–го принять его предложение. Тогда будет менее вероятно, что труп вытащат из-под камней. Ведь не только солдаты, но и звери не смогут обнаружить останки.

Пока она судорожно взвешивала различные возможности, незнакомец решил, что девушка вообще не согласна с его пла–ном, и принялся мягко уговаривать ее:

– Он мертв, с этим уже ничего не поделаешь. Произошел несчастный случай. Зачем доводить дело до того, чтобы несчаст–ный случай испортил нам жизнь? Ведь мы ничего плохого не сделали. Нас здесь даже не было, когда все произошло. Похоро–ним его и будем жить, как жили.

Дженнсен стояла молча. Наверное, мужчина прав в том, что солдаты, наткнувшись на мертвого товарища, примутся допрашивать народ в округе. Имеется предостаточно причин волноваться по поводу мертвого солдата и без этой угрозы. Она снова вспомнила листок бумаги, найденный у погибшего. И уже одно только это было достаточно веской причиной для тревоги.

Если листок бумаги означает именно то, о чем она подума–ла, допросы станут только началом последующих тяжелых ис–пытаний.

– Я согласна, – сказала она. – Если это необходимо, давай–те спрячем его побыстрее.

Незнакомец улыбнулся, как ей показалось, с большим облег–чением. Затем он стянул капюшон, обнажая голову в знак ува–жения к женщине.

Дженнсен была поражена: он был всего лет на шесть-семь старше ее, не больше, но его коротко стриженные волосы оказа–лись совершенно седыми. Она разглядывала мужчину с тем же интересом, с каким люди изучали ее рыжие волосы. Глаза его оказались голубыми – такими же, как у нее, Дженнсен. И у отца ее, говорят, были точно такие… Сочетание коротких седых во–лос и голубых глаз было необычным, и тем не менее девушке показалось, что ничего иного и быть не может.

Незнакомец вновь поднял капюшон и протянул ей руку:

– Меня зовут Себастьян.

Поколебавшись мгновение, она протянула руку в ответ. Между ними по-прежнему лежал мертвый солдат, но теперь

Дженнсен не боялась. Странник был, без сомнения, сильным че–ловеком, однако не стал демонстрировать ей мощь рукопожа–тия, как поступило бы большинство мужчин. Девушку удивило, что рука его оказалась неестественно теплой.

– А свое имя вы мне скажете?

– Меня зовут Дженнсен Даггет.

– Дженнсен, – произнес он с удовольствием.

Она почувствовала, как лицо ее снова залилось краской. Се–бастьян, казалось, не заметил смущения девушки. Он подхватил мертвеца под руки и потянул тело в сторону расселины. Солдат был могучего телосложения. Смерть превратила его в огромный груз, и Себастьяну приходилось нелегко.

Чтобы помочь, Дженнсен уцепилась за плечо солдата. Себа–стьян ухватился за другое плечо, и теперь дело пошло быстрее. Дженнсен очень боялась д’харианских солдат, пусть даже и мертвых, но она не давала страху побороть себя и, задыхаясь, тянула, и тянула, и тянула…

Перед тем как столкнуть солдата в щель, которая должна была стать его последним приютом, Себастьян, тяжело дыша, перевернул тело. Дженнсен впервые увидела на мертвеце ко–роткий меч на перевязи, перекинутой через плечо, прямо под мешком. Раньше меч не было видно, потому что солдат лежал на нем.

К портупее на поясе был прикреплен боевой топор с лезвием в форме полумесяца. Разглядев, насколько хорошо вооружен солдат, Дженнсен встревожилась еще больше. Обычный солдат не носит так много оружия. У обычного солдата не бывает таких ножей.

Себастьян стягивал с солдата лямки заплечного мешка. По–том снял с перевязи меч и отложил в сторону. Отстегнул порту–пею и кинул ее на меч.

– Ничего примечательного, – сказал он, быстро осмотрев мешок.

Мешок был отправлен туда же, где лежали портупея и меч. А Себастьян начал проверять карманы мертвеца. Дженнсен хоте–ла спросить, зачем он это делает, но вспомнила, что и сама про–делала то же самое. Она еще больше встревожилась, когда Се–бастьян положил все вещи назад, кроме денег. Обкрадывать мертвеца казалось девушке совсем бессердечным.

Себастьян протянул деньги ей.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Возьмите. – Он сделал настойчивый жест. – Какую пользу они принесут, лежа в земле? Деньги нужны, чтобы облег–чать страдания живым, а не мертвым. Или вы полагаете, что доб–рые духи спросят с него плату за переход в вечность?

Мертвец был д’харианским солдатом, и Дженнсен полагала, что для него у Владетеля найдется в запасе что-нибудь менее приятное.

– Но… это не мое… Себастьян нахмурился, неодобрительно глядя на нее:

– Считайте, что это частично возмещает все ваши стра–дания.

Дженнсен похолодела.

Откуда он знает?.. Они с матерью всегда были так осто–рожны…

– Что вы имеете в виду?

– Вы сегодня до смерти перепугались из-за этого парня. Ис–пуг сократит вашу жизнь на несколько лет.

Дженнсен наконец с облегчением вздохнула. Пора бы и пе–рестать, разговаривая с людьми, ожидать от них самое худшее.

И когда Себастьян вложил ей деньги в руку, она больше не сопротивлялась.

– Хорошо. Однако вам причитается половина за помощь. – Она вернула ему три золотые марки.

Странник сжал руку девушки, вдавив монеты в ее ладонь:

– Нет, они ваши. Дженнсен задумалась. Эти деньги – немалая подмога в трудный час…

– У моей матери тяжелая жизнь, – сказала она. – Я отдам их ей.

– Надеюсь, они помогут вам обеим. И пусть их помощь ста–нет последним деянием этого человека.

– У вас руки горячие. – Дженнсен заглянула страннику в глаза и вдруг поняла, в чем дело.

Он кивнул, подтверждая ее догадку:

– У меня небольшой приступ лихорадки. Началось сегодня утром. Когда мы покончим с этим делом, я доберусь до ближай–шего города и хорошенько отдохну в сухом помещении. Мне просто нужен отдых, чтобы восстановить силы.

– В таком состоянии вы не дойдете сегодня до города.

– Чепуха!.. Я быстро хожу. Я привык к походам.

– Я тоже, – сказала Дженнсен, – и у меня дорога в город занимает почти целый день. Осталась всего пара светлых часов, а мы еще не закончили наше дело. Даже на лошади сегодня уже не добраться до города.

Себастьян вздохнул:

– И тем не менее я попытаюсь. Он встал на колени, перевернул солдата на бок и отстегнул его нож. Ножны из черной тонкой кожи были в тон рукояти, украшенной серебром и какой-то сложной эмблемой. Продол–жая стоять на коленях, Себастьян протянул нож девушке.

– Глупо хоронить такое прекрасное оружие. Он ваш. Это много лучше той рухляди, что вы мне показали.

Дженнсен стояла ошеломленная и смущенная.

– Нет, его должны взять вы.

– Я возьму все остальное. Это больше соответствует моим правилам. А нож ваш. По правилу Себастьяна.

– По какому еще правилу Себастьяна?

– Красота принадлежит красоте. От столь явного комплимента Дженнсен снова покраснела.

Однако нож вовсе не был красотой. Себастьян даже не пони–мал, сколько уродства крылось за этой вещью…

– Не знаете, что может означать буква «Р» на рукояти? Еще как знаю, хотела сказать Дженнсен. Она и в самом деле слишком хорошо знала, что означает «Р». Эта буква и была во–площением всего уродства в мире.

– Сокращенно «Дом Рала».

– Дом Рала?

– Лорд Рал – правитель Д’Хары, – сказала Дженнсен, ко–роткой фразой объясняя весь кошмар случившегося.