Аджакти стоял у края бассейна и уже в пятнадцатый раз пытался подцепить шестом плавающий в воде лист каштана. Сачок, снятый с бамбуковой палки, лежал поблизости, но воспользоваться им было нельзя — запрет Фламмы. Новый сетха оказался весьма изобретательным, когда это касалось заданий, способных довести ученика до белого каления или заставить признаться в собственной беспомощности. В прошлый раз Каю пришлось битый час проторчать посреди лужайки в стойке журавля, пока он не нашел ответ на интересный вопрос: как выглядит тень ветра? Ежу ясно, что никакой тени у ветра нет и быть не может. Но Фламма, очевидно, был не согласен с ежом и позволил Аджакти снова встать на обе ноги, только когда тот полупропыхтел-полупростонал, что тень ветра похожа на бегущие по земле облака.

В казармах товарищи, как назло, неустанно забрасывали Кая градом вопросов о новом сетхе и тех чудесных приемах, которые гладиатор успел усвоить за день. Ему пришлось сослаться на тайну, которой Фламма окружил свое учение и которую Аджакти якобы поклялся не разглашать. К величайшему облегчению Кая, ему поверили.

Сегодня тренировка началась с того, что ученику было велено очистить садовый бассейн от опавшей листвы с помощью одного лишь шеста. Кай успел побывать по пояс в воде, продрог, заработал судороги в мышцах рук, а в высокой корзине лежал едва ли десяток размокших листьев.

Фламме, очевидно, наскучило наблюдать за его мучениями, и фаворит удалился в тепло дома. Но только Аджакти чуть расслабился, как со стороны стены, разделявшей сад пополам, раздались приглушенное хихиканье и детские голоса. Нини и Айо, воспользовавшись отсутствием отца, взобрались на старую грушу, и теперь их головы в одинаковых вязаных шапках торчали над каменной кладкой. Старший из сорванцов ухмылялся до ушей, младший высунул язык и скосил глаза к переносице.

Делая вид, что мимика мальчишек не имеет к нему никакого отношения, Аджакти снова нацелился шестом на разлапистый оранжевый лист. Осторожно подвел кончик палки под цель, подцепил. На полпути к берегу проклятый листок соскользнул с деревяшки и смачно плюхнулся в воду. Хихиканье стало громче, но, что было еще хуже, пацаны принялись давать ему советы:

— Правее!

— Нет, левее.

— Смотри не упади!

— Кто ж так держит палку, лопух?!

Очередной сопревший лист развалился надвое, как только шест приподнял его над водой.

— Хей, неудачник, нужна помощь?

Скрипнув зубами, Аджакти перехватил орудие труда, как копье, размахнулся и метнул его в сторону мучителей. С гулким «буонг!» шест ударился о стену в паре сантиметров от верхнего края, спружинил и вонзился в розовый куст. Мальчишки взвизгнули, раздался треск ломающихся ветвей, собачий лай и удаляющийся топот.

«Опасения их папочки совершенно напрасны! Чтобы эти двое соблазнились перспективой изображать шута?! Ха!» Кай вздохнул и, закусив губу, выудил длинную палку из путаницы голых веток: колючки впивались в кожу даже сквозь рукава туники. Ругаясь сквозь зубы, он принялся выбирать из себя шипы.

— Ты уже закончил? — Конечно, Фламма выбрал именно этот момент, чтобы проверить, как идут дела у ученика. Узкие темные глаза укоризненно остановились на помятых розах.

— Прошу прощения, сетха, — обреченно пробормотал Кай, — но… это невозможно! За полчаса я собрал, может быть, дюжину листьев, а в бассейн в то же время упало вдвое больше, — он вскинул на учителя взгляд, в котором горел вызов: — Я не понимаю, какой в этом смысл! Я пришел сюда, чтобы стать лучшим бойцом. Вы сами так сказали. А вместо того чтобы учиться, занимаюсь… детскими играми!

Фламма растянул губы в улыбке:

— Мы все играем в игры. Гладиаторы, те, кто делает на них ставки, политики, даже боги.

Аджакти зло бросил шест на землю:

— Игра теряет смысл, если в ней невозможно выиграть!

— Невозможно?! — Бритые брови Фламмы поползли вверх, лоб забавно наморщился. Огонь повернулся и зашагал к бассейну, сделав ученику знак подобрать палку и следовать за собой. На краю водоема он остановился, глядя на плавающий по спокойной поверхности осенний мусор:

— Иногда, чтобы выиграть, необходимо найти альтернативное решение.

— Но ведь вы запретили мне использовать сачок, сетха, — буркнул Кай, ткнув лежащую на плитах сетку носком сапога, в котором противно хлюпнуло.

— Верно, — кивнул Фламма, — но у тебя был шест.

Огонь протянул руку, и Аджакти, пожав плечами, вложил в нее требуемое. С тайным злорадством он ожидал увидеть, как сетха будет потеть, гоняясь вокруг бассейна за юркими корабликами листков каштана и магнолий. К его удивлению, вместо того чтобы ухватить шест за один конец, Фламма взялся за него посередине и плашмя положил на воду. Бассейн был квадратный, и длины палки как раз хватало, чтобы перекрыть его от одного бортика до другого. Примерившись, Огонь плавным движение толкнул шест от себя. Деревяшка поплыла, гоня перед собой невысокую волну, которая подхватила качающийся на воде сор и прибила к противоположному краю. Ударившись о бортик, волна откатилась обратно, но шест, лежавший поперек бассейна, не позволил листве последовать за отливом.

Под пораженным взглядом ученика Фламма подхватил корзину, обошел вокруг водоема и, погрузив в него тару, попросту зачерпнул в нее мусор. Все действо заняло не более пары минут. Кай захлопнул рот и, не в силах выдержать взгляда учителя, уставился в землю. «Идиот! Как же я сам до этого не додумался?!»

— Простите меня, сетха, — пробормотал он, почтительно склонив голову. — Мои слова были необдуманны.

Фламма хмыкнул:

— Что же мне делать с нерадивым учеником, который слишком ленив, чтобы думать? Пожалуй, придется проучить его палкой.

Аджакти подумал, что ослышался. Он вскинул глаза и едва успел увернуться: уперев один конец шеста в воду, Огонь ловко перемахнул через бассейн. Деревяшка просвистела у Кая над ухом, обдав каскадом брызг, — не пригнись он, и на лбу теперь красовалась бы здоровенная шишка. «Нет, это уже слишком!» Аджакти выпрямился и принял боевую стойку: «Учитель или нет, а я не собираюсь позволить Фламме выпороть себя, как мальчишку!» Длинная палка поначалу не показалась ему угрожающим оружием. Он рассчитывал, что сможет легко увернуться от фаворита, а то и обезоружить его. Но эта уверенность быстро пошатнулась.

Огонь скакал по лужайке, как кролик, а шест так и мелькал в его руках, рассекая воздух похожими на веер дугами. Кай едва успевал уворачиваться от вездесущей деревяшки и ставить блоки. Его предплечья и голени вскоре превратились в сплошной кровоподтек. Под конец Фламма загнал жертву под фруктовые деревья, но и тут длина оружия не стала фавориту помехой. Он шпынял Аджакти между стволами, безжалостно тыкая во все места, пока не обрушил на него целый каскад бобов вистерии, шарахнув шестом по ее изогнутому стволу. Прикрывая голову, Кай оступился и позорно бултыхнулся в бассейн. В довершение всего, едва он, отфыркиваясь, поднялся на ноги, на плечи ему нахлобучили пахнущую прелой листвой и улитками корзину. На плетеное дно тут же обрушился град ударов, так что Аджакти почувствовал себя внутри барабана. С трудом он выпростал одну руку и приподнял ее, насколько мог, открытой ладонью вверх. Ученик сдавался.

В тишине, сменившей грохот, все еще отдававшийся в голове, до Кая донесся мальчишеский хохот. «Пацаны снова взобрались на грушу!» Гладиатор представил себе, как он должен был выглядеть со стороны — по пояс в воде, с насаженной на голову корзиной, по которой колошматил палкой стареющий грузный человечек. Аджакти зажмурился и пожелал никогда не снимать импровизированный «шлем» — лишь бы не видеть смеющихся глаз Фламмы, не встречаться взглядом с Нини и Айо. Конец шеста безжалостно сбил корзину в воду, короткопалая рука протянулась, предлагая помощь. Аджакти с трудом выбрался на сушу. К счастью, мальчишки исчезли со стены — очевидно, их шуганул отец.

Глаза-маслины скользнули по жалкой фигуре ученика.

— Я принесу тебе сухое — переодеться. Вижу, нам есть над чем поработать.

На вечерней поверке Аджакти едва мог стоять прямо — ему давно так не доставалось. Зато впервые у него было чувство, что за день, проведенный с Фламмой, он чего-то добился. Никогда бы раньше он не подумал, что простой рукояткой от сачка можно нанести противнику такой урон! Не говоря уже о прочих садовых инструментах, которые новый учитель играючи превращал в смертоносный арсенал. Кай с нетерпением и надеждой думал о том моменте, когда снова увидит Фламму — Скавр позволил Аджакти заниматься с Огнем каждый третий день в послеобеденные часы.

Кай настолько погрузился в собственные мысли, что не сразу обратил внимание на отсутствие рыжей макушки в рядах «жнецов». Одного взгляда на унылую физиономию Токе было достаточно, чтобы его подозрение подтвердилось. «Навряд ли Горец скуксился из-за полузажившей раны. Что-то случилось с Лилией. Но что? Травма на тренировке?» Аджакти с трудом дождался гонга на развод и поспешил протолкаться к Токе через усталую, воняющую потом толпу. Некоторое время Кай шагал рядом, кидая косые взгляды на необычно молчаливого товарища:

— А где Тигровая? — решился он спросить наконец.

Токе толкнул дверь в их каморку и с убитым видом плюхнулся на койку. Аджакти притворил за собой створку и разжег жаровню: комнатушка так выстыла за день, что от разгоряченных тел шел пар.

— Лилия участвует в частных играх, — внезапно выпалил Горец. Пальцы его впились в колени так, что костяшки побелели.

— Что?! — Пораженный, Кай опустился на свои нары. — Ее же не было в списке!

Токе тряхнул головой:

— Не было. Но Черная Ведьма растянула связки на тренировке. Чеснок запретил ей выходить в бой. Ее заменили Лилией.

Аджакти сразу стала ясна причина отчаяния товарища. Раньше, когда рыжеволосая гладиатрикс выходила на арену, Токе всегда был рядом — если не в самом сражении, то среди зрителей, наблюдая за поединком, поддерживая ее, поздравляя с победой. С наступлением холодного сезона игры переместились из Минеры и других открытых площадок под крышу. Шаки и местные купцы, имевшие достаточно циркониев для организации боев, заказывали гладиаторов к себе во дворцы, где показательные и смертельные поединки становились кульминацией развлекательной программы. В частных играх редко участвовало более пяти-шести пар. Зато заказчики частенько плевали на правила и гладиаторский кодекс, что делало это предприятие гораздо более опасным, чем мясорубка в Минере.

Кай не знал, что сказать. Он слишком хорошо помнил, что с последней «работы», как называли гладиаторы частные заказы, вернулись двое братьев из четырех, причем один из двоих с раздробленным коленом.

— Против кого ей придется сражаться? — Если Аджакти не изменяла память, на этот раз игры устраивал Сиаваши, толстосум с амбициями, державший пару собственных бойцов в казармах школы Дакини. — Если это те косорукие тупицы, что мы видели в Минере, Тигровая даже не вспотеет.

Токе не повелся на уловку:

— На вечер заказали шестерых. Значит, Сиаваши заплатил еще за кого-то. Это может быть кто угодно. Даже Осадная Башня.

Кай сплюнул и принялся стягивать еще сырые сапоги. Башня была лучшей в амирате среди гладиаторов-женщин, и имя свое она заслужила огромным ростом и непреклонностью в бою.

— Расслабься, на нее даже у этого денежного мешка монет не хватит, — попытался он успокоить Токе.

— А ты почем знаешь? — буркнул товарищ и скрючился на койке лицом к стене.

Аджакти, покряхтывая, тоже заполз под ледяное одеяло, но заснуть ни один из них не мог. Каждый прислушивался, не скрипнет ли калитка, не раздадутся ли знакомые шаги по песку или тревожный крик: «Лекаря!» В тягостной тишине минуты тянулись, как часы. Наконец Токе не выдержал. Резко сев на постели, он зашарил по полу в поисках обуви.

— Ты куда? — обеспокоился Аджакти.

— На крышу, — огрызнулся Горец.

— Погоди.

Токе обернулся уже у двери, вопросительно воззрился на Кая воспаленными глазами. И тогда Аджакти понял, что момент, которого он ждал все эти дни после разговора с Анирой, наступил. Пора было выполнить данное принцессе обещание. Он сел на нарах:

— Давай поговорим.

— О чем? — насупился Токе, переминаясь с ноги на ногу. — Мне не до болтовни сейчас.

— А у нас деловой разговор будет, — Аджакти похлопал ладонью по своей койке, приглашая товарища присесть.

Горец уставился на Кая подозрительным взглядом, словно соображая, какое такое дело могло потребовать его внимания в столь неурочный час. Поколебавшись, он все-таки оторвался от двери и пристроился в ногах постели:

— Ну что там у тебя? Давай, только быстро.

— А тебе есть куда спешить? — приподнял бровь Аджакти. — То, что случится с Лилией, все равно от тебя не зависит.

Токе тяжело задышал, глаза блеснули красным, отразив слабый свет жаровни. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, Кай быстро добавил:

— Это можно изменить.

Горец молчал. Пространство между ними заполнила тишина ночи и холод, но Аджакти знал, что внутри северянина сейчас происходит важная работа, от результата которой зависит будущее — не только его или Лилии, но и всего Церрукана.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, как? — наконец прошептал Токе. Его напряженный взгляд не отпускал глаз Аджакти, выискивая малейший намек на насмешку или ложь.

Кай кивнул:

— Возможно.

Горец усмехнулся нехорошей, кривой ухмылкой:

— Возможно, завтра снег пойдет. «Возможно» — для меня слишком мало.

Аджакти повторил его улыбку:

— Возможность становится реальностью, когда ее используют.

— Говори, — прошептал Токе, оглянувшись на закрытую дверь, и пододвинулся плотнее к собеседнику. Теперь они сидели так близко друг от друга, что облачка от их дыхания смешивались.

Глядя товарищу прямо в глаза, Аджакти чуть слышно изложил предложение, которое сделал Анире. Он опустил лишь имя принцессы и ту роль, которую самому Горцу предстояло сыграть в отчаянном предприятии.

Некоторое время Токе сидел молча, переваривая услышанное. Кай видел, что он воспринял идею серьезно и уже просчитывал шансы на успех. Аджакти не был уверен, но подозревал, что северянин и сам подумывал о чем-то подобном.

— Значит — бунт? — наконец медленно выговорил Горец, будто пробуя слово на вкус. — И твой покровитель в верхах поддержит рабов? И даже даст им свободу?

— Скорее, это мы поддержим его в нужный момент, — поправил Кай. — А свобода будет наградой за помощь в перевороте.

— Кстати, а кто твой загадочный патрон? — прищурился Токе. — Уж не та ли любвеобильная дама, которой ты скрашивал одинокие ночи? Или… прав Зейд, и это вовсе не дама?

Кай качнул головой, не поддаваясь на подначку:

— Зейд будет первым, кому я перережу глотку, когда все начнется. Мне запрещено до поры разглашать имя покровителя. У этого человека много врагов.

— Еще бы, — хмыкнул Горец. — Не на кусок пирога хмырь зарится — на престол! Но вот что ты скажи мне, — он наклонился вперед, пытливо заглядывая товарищу в глаза, — ты ему доверяешь?

Аджакти задумался на секунду, решительно тряхнул головой:

— Нет. Но его будущее в наших руках, а наше — в его. Пока мы ему нужны, на него можно будет положиться.

— А когда мы не будем больше нужны?

— Знаешь, что случилось с дровосеком, который подрубил сук, на котором сидел?

— Могу представить себе, что он больно ушибся, — проворчал Горец. — Но как ты рассчитываешь поднять всю школу? Да, мы можем рассчитывать на «семерку». На северян, пожалуй, тоже. Но в казармах полно других клик — церруканцы, гор-над-четцы, клейменые. Да взять ту же Кумалову кодлу. Они небось первые нас Скавру заложат!

— Не заложат, — возразил Аджакти, усмехаясь. — После той ванны с дерьмом, что мы с ним разделили, Кумал счастлив будет утопить мясника в его собственном говне. Что до остальных… Думаю, если они услышат, что на нашей стороне Фламма, убедить их будет несложно.

Токе вытаращил на товарища круглые глаза:

— А Фламма на нашей стороне?!

Аджакти успокаивающе поднял ладонь:

— Пока еще нет, но будет, я уверен. У него к Скавру есть старый счет, да и ко всему Церрукану.

Горец шумно выпустил воздух из легких и недоверчиво покачал головой:

— Допустим. Но одной Танцующей школы недостаточно. Чтобы план удался, нам нужна поддержка Лунной, Дакини и самой Королевской, не говоря уже о мелких заведениях. Да, мы пьем с их бойцами в одной забегаловке на увольнительных. Но как узнать, не побежит ли компанейский парень-дакини, долакав свой эль, с доносом к ближайшему стражнику?

У Кая готов был ответ и на этот вопрос:

— Нам нужен инсайдер, — воспользовался он подхваченным у Вишни мудреным словом, — тот, кто знает чужие школы изнутри. Такой, как Джамшин.

— А при чем тут толмач? — удивился Токе.

— Ты не знал? Парень же из Лунной школы. Скавр получил его когда-то от Мутакки, их мясника, в уплату игрового долга. Мне Вишня об этом рассказал, — предупредил Аджакти крутившийся на языке товарища вопрос. — Они же вечно с Джамшином на тан трепятся.

— Вижу, ты основательно подготовился, — уважительно протянул Горец. — Может, Скавр еще и дакини выиграл?

— Нет, — усмехнулся Кай. — Зато он кое-кого им продал. Помнишь парнишку-заставца, Философа?

— Он пропал из казарм еще до мясорубки, — Токе нахмурился, припоминая. — Поговаривали, что на него положила глаз какая-то знатная церруканка.

— Все верно. Шак-тала Лолачи купила парня и перевела в школу Дакини — там содержание подешевле. К тому же хозяйка Философа разругалась со Скавром из-за мясорубки — не хотела, чтобы ее новую игрушку покромсали на куски в первой же схватке на арене.

— Н-да, повезло парню. Но как ты-то прознал обо всем этом? — Горец подозрительно уставился на собеседника.

— От самого Философа. Я встретил его в арене Муты, под трибунами. Тебя на те игры не выставили.

— Чего ж ты раньше ничего про Философа не рассказывал? — возмутился Токе.

— Да я-то рассказывал, — усмехнулся Аджакти, — Аркон свидетель. Только вот ты, вместо того чтобы слушать, глазел на одну рыжую красотку.

— Ничего я не глазел! — Горец смутился, очевидно, вспомнив ситуацию, в которой происходил примечательный разговор. — Просто в обеденной зале шумно было, сам знаешь, как братишки горло дерут. К тому же Философ, может, уже давно через Врата Смерти вышел, причем не своими ногами.

— Это можно легко выяснить, — пожал плечами Кай. — На первой же увольнительной.

Едва слышные звуки снаружи заставили его прерваться на полуслове: Аджакти различил их только потому, что так напряженно ждал. Токе тоже выпрямился на койке с полуоткрытым ртом, ловя малейший шорох, доносящийся из-за двери. Сомнения быть не могло: скрип калитки, голоса стражников, приглушенная ругань, топот сапог по галерее — кто-то сломя голову помчался в сторону лазарета.

— Лилия! — Горец сорвался с нар так стремительно, что у него ушло несколько мгновений на то, чтобы справиться с дверью в тесной каморке. Кай бросился за ним. Хотя ветеранов и не запирали на ночь, гладиаторам запрещалось бродить по казармам после отбоя. Но Аджакти чувствовал, что остановить Токе сейчас навряд ли смог бы даже Бог-Ягуар в шестом воплощении.

Небо с вечера затянули тучи, и во дворе стояла темень хоть глаз выколи. Только у входа в казармы кто-то затеплил фонарь, и теперь желтый круг света, покачиваясь, приближался к товарищам.

Горец со свистом втянул воздух через сжатые зубы. Он, как и Кай, различил носилки и двоих бойцов, узнаваемых во мраке ровно настолько, чтобы определить — Лилии среди них не было. Мгновение — и Токе оказался в волшебном круге фонаря. Аджакти видел его отчетливо — черный силуэт на золотом фоне, склоняющийся над тем, что несли гладиаторы. Силуэт сломался, упал на колени. Ночная тишина раскололась, разбитая криком. Эхо метнулось к беззвездному небу. Кай знал, что должен быть рядом. Собрать то, что распалось, согреть, говорить слова, лишенные смысла. Но он устал. Так устал. Он закрыл глаза. Он не хотел больше ничего видеть.