ГЛАВА 11
Не знаю, как я раньше себе представляла ад, но, наверное, как-то иначе. Ад всегда называли геенной огненной, значит, там просто обязан бушевать огонь, как контролируемый, так и нет. Как ошпаренные должны метаться черти, подтаскивая топливо к многочисленным котлам. На самом деле все выглядело иначе, как-то прозаично, что ли. Ни криков, ни воплей грешников, полных нескончаемых мучений. Впрочем, может, у них здесь звукоизоляция на уровне. Оно и понятно, кому захочется слушать чьи-то стенания круглые сутки? Будь это хоть райская музыка для ушей, любая услада в конце концов приедается хуже любой самой мерзкой какофонии.
Мы оказались в мрачном туннеле. Где было нестерпимо горячо, смердело серой, а воздух был раскален настолько, что першило в горле и легким ощутимо не хватало кислорода. Я закашлялась. Демон сверкнул в мою сторону янтарем глаз, но от комментариев воздержался. За что ему персональное спасибо. Когда чувствуешь себя омерзительно, только язвительных реплик спутника не хватает. Как ни крути, а у демонов адские условия жизни. Им надо молоко давать за вредность. А начать предпочтительней прямо с меня, и немедленно. Заодно и накормить хорошенько.
В туннеле царил пугающий полумрак. В закругленный свод были встроены какие-то источники света. Их природу я не смогла определить, но света явно недостаточно для хорошего освещения. Услужливое воображение тут же населило мрак сонмами невообразимых чудовищ, что бесшумно скользят в темноте, роняя голодную слюну из зубастых пастей на пол, и готовятся отведать нежного девичьего мяса.
Я здраво, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, рассудила, что пусть и не совсем адекватный, но знакомый демон гораздо лучше, чем куча незнакомых. Потому совершенно не возражала, когда Аполлион покровительственно положил руку на мою талию. Да и толстая меховая куртка, в которой я упорно парилась, словно в персональной сауне, исключала любой намек на интимность его жеста. «Ладно, — обреченно подумала я. — Зато после этой прогулки точно сброшу несколько лишних кило».
«Утешайся этим, прежде чем скончаешься от обезвоживания», — ехидно посоветовал Кумивар.
«Лучше утешусь твоей безвременной кончиной в моем прекрасном теле», — в тон откликнулась я.
Клинок замолчал, пораженный моим вероломством. Я злорадно хмыкнула про себя, мол, знай наших, железка эльфийская.
Видимо, мы двигались по главному туннелю; выходящие в него провалы боковых коридоров выглядели меньше и еще темнее, вызывая помимо безотчетного страха, острый приступ клаустрофобии. «А ведь в других туннелях может скрываться гораздо больше монстров, чем в основном», — метнулась в голове паническая мысль, и кожа послушно покрылась мурашками, словно они где-то ждали подходящего момента, а потом весело рванули наружу.
Через несколько секунд я с тоской поняла, что накаркала. М-да. Подтверждение теории о том, что мысль материальна, явило себя, когда доказательств вовсе не требовалось. Я услышала, что впереди заворочалось нечто внушительное. Стены туннеля мягко завибрировали, словно что-то тяжелое грузно тащилось по коридору. Видимо, Аполлион слышал то же, что и я, потому как бесцеремонно втолкнул меня в устье бокового туннеля и сам шагнул следом.
— Что это? — севшим от волнения голосом вопросила я своего мрачного молчаливого спутника.
— Думаешь, мы одни тут живем? — вопросом на вопрос ответил он, словно все вокруг просто обязаны знать всех многочисленных обитателей ада если не поименно, то хотя бы в лицо. — Здесь не только черти и демоны обитают, но и разнообразные дикие твари, чей разум чужд как людям, так и нам, они признают только основные инстинкты.
— Например?
— Есть и размножаться, — весело пояснил Аполлион.
Лично я его радости не разделяла. То, что один из верховных демонов предпочитал отойти в сторону, не заступая дороги жуткой твари, тяжко волочившей свое грузное тело по туннелю, не могло не насторожить. Сдается мне, многие твари не отличались привередливостью в пище и были вовсе не прочь подзакусить свежей демонятиной. К тому же тьма бокового прохода была не настолько непроницаема, как могло показаться на первый взгляд. Лишь только глаза привыкли к окружающему полумраку, как взгляд с ужасом уперся в груду пожелтевших от времени скелетов. Некоторые кости были сломаны, они лежали здесь давно и распространяли вокруг тошнотворное зловоние, вызывающее в желудке спазмы.
Все-таки хорошо, что я сегодня не успела позавтракать.
— Жуткое здесь местечко, — потрясенно прошептала я, как только желудок прекратил бунтовать, а тварь тяжело проползла мимо, благополучно миновав наше убежище.
Пусть вход в боковой туннель был слишком мал для явно массивного существа, тем не менее сердце испуганно замерло и пропустило несколько ударов, когда чье-то желеобразное тело заслонило дыру, служившую входом.
— Хочешь сказать, ты этого не знала? — усмехнулся демон. — В какой стране растут столь дивные цветы, считающие бездну райским местом для прогулок человеческих дев?
Я открыла было рот, чтобы сообщить наглецу, что моя прописка уж точно не его забота, но он поднес палец к моим губам, и слова так и не были сказаны.
— Не сейчас, — доверительно сообщил демон, прерывая поток готового извергнуться из моих уст красноречия. — Сначала мы доберемся до моих покоев, там нам уж точно никто не помешает.
Я так и не поняла, была ли это угроза или констатация факта. Черт бы побрал этих адских обитателей! Сдается мне, они еще более странные ребята, чем эльфы.
Аполлион принялся увлеченно водить меня по разным закоулкам ада. Некоторое время я искренне считала, что демон просто решил смешать экскурсионную прогулку, поход для экстремалов среднего уровня подготовки и обряд посвящения в почетные спелеологи в эдакий шипучий, в меру горячий коктейль, чтобы ошеломить и взбудоражить гостью. Но на мой вопрос, будет ли финишная черта у нашего утомительного марафона, огненноволосый искренне уверил, что это и есть самая короткая дорога к его жилищу и прямо сейчас мы дико срезаем путь. Лично я не поверила бы демону, даже если бы он на голубом глазу сообщил, что белое — это белое. Он же демон, а вся мировая литература предупреждает о вреде общения с представителями этой расы для хрупкого человеческого организма. Ну если, конечно, не считать сказку о работнике Балде, где, помнится, рогатому изрядно досталось от хитроумного работяги. Да еще, пожалуй, «Вечера на хуторе близ Диканьки», где кузнец Вакула обошелся с бесом не менее круто. Но это же черти, а о том, что кто-то исхитрился надуть демона, лично я не слышала.
Впрочем, хитрить с Аполлионом — себе дороже. На огненноволосом словно большими буквами написали: «Не влезай — убьет!» — и пририсовали голый череп со скрещенными костями для пущей убедительности. Не знаю, сколько и чего нужно выпить, чтобы отважиться пренебречь предостережением, но пока смельчаков видно не было.
Чем дальше мы шли, тем становилось оживленнее. Никто не стоял в пробках, как на дороге в час пик, но мимо нас постоянно кто-то проходил, заставляя меня нервно вздрагивать. Я не особенно склонна впадать в истерику, но тот, кто сможет спокойно отреагировать на деловито шагающего краснокожего, покрытого шипами демона, пусть первым бросит в меня камень. И поверьте на слово, это был далеко не самый страшный экземпляр. Все встречные демоны обходили Аполлиона по широкой дуге, насколько позволяла ширина туннеля. То ли сильно уважали, то ли боялись, то ли он болел чем-то неизлечимым и заразным, а может, все три причины разом. В кои-то веки со спутником мне повезло. Судя по тому, как жадно принюхивались некоторые особо мерзкие типы, страшно подумать, чем могла закончиться встреча с любым из них, так сказать, тет-а-тет. Когда-то я мечтала о популярности, но такая и даром не нужна.
Вскоре у меня сложилось впечатление, что огненноволосый страдает болезнью Альцгеймера (в его наверняка почтенном возрасте это заболевание вполне возможно) и сам не может вспомнить, где живет, просто боится в этом признаться. Впрочем, может, он просто не хотел, чтобы я смогла покинуть его дом и вернуться в покои Рефеция самостоятельно. Если так, то он сильно переоценил мои скромные возможности. При такой протяженности маршрута даже навигатор запутается и взмолится о техподдержке. Первые три минуты я и впрямь честно пыталась запомнить дорогу. Но мы так часто неожиданно сворачивали и меняли направление, что голова стала кружиться уже на пятой минуте. Дальнейший путь мог привести в отчаяние Ариадну, ведь для благополучного возвращения победителя Минотавра из Лабиринта понадобился всего лишь один клубок. Для нашей дороги пришлось бы распустить не один свитер.
Не знаю, сколько прошло времени. Час? Два? Десять? Может, сутки, когда я, отчаявшись, готова была усесться на странно гладкий пол очередного коридора и заявить, что больше никуда не пойду. Он волен убить меня прямо здесь или волочь за собой за волосы — это ровным счетом ничего не изменит. Но не успела этого сделать, демон внезапно остановился, и я с удивлением узрела дверь, вырезанную прямо в стене. Интересно, кому пришла в голову гениальная идея так украшать стены адских туннелей? Дверь была деревянная, из темного сорта дерева, обшитая золотыми полосами крест-накрест, с массивной резной ручкой и дверным молотком, чтобы гость громким стуком мог известить хозяев о своем приходе.
Стучать демон не стал, как, впрочем, и бряцать ключами. Дверь открылась сама, словно узнала своего владельца и радовалась его приходу, приглашая войти. Похоже, высокие технологии докатились и до ада. Да-а-а, комфорт даже выходцам из геенны огненной не чужд.
Прихожая, если это название применимо к огромному помещению, отделанному черным мрамором с золотыми прожилками и размером с бальный зал на двести-триста гостей, несмотря на свою зияющую пустоту, производила гнетущее, даже зловещее впечатление. Многочисленные светильники, расставленные вдоль стен, бросали на хладный мрамор стен таинственные блики танцующих языков пламени, отчего казалось, будто на глянцевой поверхности камня поселилось неведомое чудовище и тянет в разные стороны свои многочисленные щупальца. Жуткое зрелище, заставившее невольно искать поддержки у спутника.
В зловещей темноте интригующий цокот когтей ударил по туго натянутым нервам, словно медиатор по струнам электрогитары. Из темноты, подобно ночному кошмару, вынырнула тройка лоснящихся трехголовых псов. Зверюги размером с годовалого теленка пару секунд сверлили меня недружелюбными угольями глаз, пока я с ужасом ожидала от своего спутника громового возгласа: «Собачки, кушать подано!» Голодная слюна из пастей не капала, что внушало некоторую долю оптимизма относительно моего будущего. А вот острые белые клыки заставляли нервно вздрагивать. Сердце выдало такую аритмию, что впору ложиться в больницу под капельницу.
— Тебе нравится моя рубашка? — иронично поинтересовался Аполлион, пока я пыталась уговорить мускульный орган не колотиться о ребра, как обезумевшая, больная клаустрофобией канарейка.
— Не мой фасон, но можешь дать мне поносить, — хрипло откликнулась я, не в силах оторвать потрясенного взгляда от тройки зверюг, шедших ко мне с неотвратимостью злого рока.
Слышала я о мифическом трехголовом псе Цербере, который охранял вход в преисподнюю, но никогда не думала, что подобный зверь может быть не один.
— Прекрати рвать мой манжет, — настоятельно посоветовал демон, с трудом отцепляя сильно, до судорог стиснувшие ткань девичьи пальцы от опасно трещавшей под их напором ткани. Надо же, а я не заметила, как уцепилась за его рубашку. — Не волнуйся, тебя здесь никто не тронет… пока я не прикажу.
— Если это утешение, то слабое, — нервно проблеяла я.
— Дорогая, за утешением — это к ангелам. Ты сначала из бездны выберись, а уж затем до небес достучаться пытайся, — оскалился в улыбке демон.
«Нашла у кого поддержки искать, — насмешливо фыркнул Кумивар, и это был тот редкий случай, когда я искренне обрадовалась даже его ехидству. — Не дрейфь, подруга, — прорвемся».
«Да, — поддержал брата Джастудай. — Не бойся, Ника, мы с тобой».
Хватит ли двух клинков, пусть и эльфийских, против трех трехголовых псов? Надеюсь никогда не узнать ответа на этот вопрос.
Тем временем собаки подобрались ближе, шумно обнюхали со всех сторон, ткнулись лобастыми головами в руки, позволяя погладить. Надо же, а с виду такие грозные звери.
— Ой! — нервно выдохнула я, не зная, то ли креститься от облегчения, то ли вспоминать благодарственную молитву. — А они и не страшные вовсе, пусть и выглядят жутко. — Собаки дружно вильнули хвостами, выражая солидарность с моим мнением. — Вообще, животные меня любят, — добавила я, почесывая ластящихся псов под подбородками, что, кстати, было той еще задачкой, так как сложно приласкать разом девять голов всего парой рук.
Мой вздох облегчения могли слышать ангелы на небесах.
Собаки толкались, отпихивали друг друга, выпрашивая очередную порцию ласки, желательно без очереди.
— Разумеется, нравишься, — усмехнулся Аполлион. — Главное, не подходи к ним без кольца, и все будет хорошо.
Вот так. Еще один миф о неотразимости моего обаяния был жестоко развеян демоном из преисподней. Вот уж действительно — добро пожаловать в ад!
— Рефеций сказал, что твои покои похожи на его. Считай меня привередой, но лично я не нахожу даже малейшего сходства, — нахмурилась я.
— Меткое наблюдение, — одобрил тот. — Но ты ведь не считаешь, что в моем доме существует одна-единственная комната?
М-да. Глупо вышло. Даже в однокомнатной квартире кроме прихожей есть еще комната, кухня, санузел и ванная.
Аполлион звучно щелкнул пальцами, и в казалось бы цельных мраморных стенах гостеприимно распахнулась дверь, словно приглашая войти. Интересно, она слушается только щелчка хозяина или любой может так? Но демон не дал моему любопытству перетечь из мыслей в слова и бесцеремонно повлек за собой в ярко освещенный светильниками коридор. Однако на свете здесь не принято экономить. Чувствуя себя беспородной шавкой, привязанной за поводок к грузовику, я все же попробовала трепыхаться, но в результате бессмысленных подергиваний, похожих на нервный припадок, только запыхалась, окончательно выбилась из сил, а Аполлион даже ни разу не сбился с шагу. С досады я попыталась было пнуть демона в голень, но промахнулась и едва не растянулась на скользких плитах пола. Ну кто так строит? Ходить же неудобно.
«Это не оправдание для твоей неловкости, — наставительно изрек Кумивар. — Тренировала бы равновесие, и падение из-за пустяков не грозило бы».
«Тебе хорошо, — заныла я. — Вас с братом вечно таскают на руках. Сначала отрасти ноги, а потом уже учи меня жизни».
«Да? Но у демона ноги есть, да и росту в нем больше, значит, баланс должен быть хуже. А посмотри, как движется. Каждый шаг выверен, экономен и устойчив. Любо-дорого посмотреть», — не унимался клинок.
«Так это демон», — уважительно вздохнула я.
Неизвестно, чем закончился бы очередной внутренний спор с надоедливым клинком, но мы пришли на место. Что сделал демон и делал ли он что-то, я не поняла, но в стене появилась еще одна дверь, за которой оказалась просторная светлая комната, отделанная малахитом с красивым затейливым узором. Пол тоже на первый взгляд имел каменную поверхность, но, едва ступив на него, нога по щиколотку утопала в ворсе ковра. Мастер, выткавший такое великолепие, не просто хорошо знал свое дело, а был поистине гениален, раз умудрился воссоздать столь великолепную иллюзию камня.
Здесь были огромные напольные вазы с цветами, оказавшимися на поверку искусно вырезанными из поделочных и полудрагоценных камней. Огромный малахитовый камин украшен затейливо вьющимися виноградными лозами, на тяжелых спелых гроздьях и насыщенно зеленых листьях играли отблески пламени, каждая рубиновая ягода просвечивала насквозь, и в ней отчетливо проглядывались семена. Увидев великолепие плодов, словно манивших попробовать, так ли чудесен их вкус, как прекрасен вид, я невольно сглотнула набежавшую слюну. Голодный желудок судорожно сжался и недовольно заурчал, громко сетуя на хозяйское пренебрежение своими насущными потребностями. Я глубоко вздохнула, так как сильно подозревала, что аппетитные ягоды наверняка всего лишь очередное произведение искусства, призванное услаждать взор, но, увы, совершенно несъедобное. Я с легкостью отдала бы их все за одну миску наваристого борща со сметаной.
«Однако горазда ты распоряжаться чужими вещами, — охладил мой пыл Кумивар. — Вещи не твои, а ты уже менять их надумала».
Но я нагло проигнорировала комментарий клинка, как демон — мой красноречиво голодный взгляд, алчущий винограда.
— Присаживайся, — сделал широкий жест Аполлион. — В ногах правды нет.
Я хотела ехидно заметить, что на полу сидеть не очень-то удобно, даже если на нем имеется мягкий ковер, и вообще предлагать такое гостям негостеприимно, но не успела. Откуда-то из-под пола вынырнул диванчик и уютная на вид банкетка с резными ножками.
Надо же, какой сервис! Вот бы мне в квартиру такую умную мебель, чтобы нужный предмет послушно возникал по мановению руки и так же исчезал, лишь только отпадет в нем надобность. Это же сколько места можно сэкономить!
Впрочем, что диван, что банкетка выглядели так, будто их целиком изваял знаменитый Данила-мастер из сказа Бажова прямо из целого куска малахита. Словом, удобство мебели вызывало сильные сомнения. Наверное, это и было началом предстоящих адских мучений, решила я, и, собрав все свое мужество в кулак, демонстративно уселась на банкетку. Так я намеревалась поразить зловредного демона, стойко перенося коварно подсунутые мучения, и замерла в напряженном ожидании таковых.
Сиденье встретило напруженное в предвкушении жестоких мук седалище пугающей мягкостью. Я увидела в обманчивом удобстве адское коварство замысла демона, явно сначала пожелавшего усыпить мою бдительность, и решительно задремала, решив убить разом двух зайцев. Во-первых, поразить выходца бездны силой своего духа, во-вторых, дать телу долгожданный отдых, что тоже немаловажно в моем положении.
Не знаю, поразила ли я Аполлиона своим поведением, только не успела я начать просматривать красочный сон, как меня бесцеремонно растолкали, вырвав из объятий Морфея самым наглым образом.
— А? Что? — шмыгнув носом, поинтересовалась я, напрасно пытаясь сфокусировать взгляд.
Картинка отчего-то постоянно расплывалась.
— Спроси еще — кто здесь? — ехидно предложил демон.
— Кто здесь? — послушным эхом повторила я, малодушно надеясь, что меня оставят-таки в покое. Но не сбылось. Видимо, не все мечты сбываются, как бы ни уверял нас в обратном Газпром.
— Это я, твой очаровательный жених, — скромно напомнил демон, встряхивая за плечи для пущей доходчивости своих слов. — Рассказывай!
Интересно, кто-нибудь говорил ему, что огорошивать полусонных людей неожиданными требованиями — не самый лучший способ добиться от них вразумительного ответа. Сонные люди часто сбиваются с мысли, путаются в показаниях и вообще всячески норовят избежать опроса, выпав из реальности. Помнится, как-то грозная географичка, многозначительно постукивая указкой по учительскому столу, тоном, не терпящим и тени возражения, возвестила:
— Каждый уважающий себя человек должен знать и уметь показать на карте, где находится Гваделупа, хоть разбуди его посреди ночи!
Лично я, убей меня бог, до сих пор не могу понять, какому извращенцу может понадобиться мысль будить ночью ребенка вопросом о Гваделупе. Но авторитетное заявление географички так потрясло мою нежную детскую психику, что долгое время перед экзаменом мне снился один и тот же сон. Стою я перед картой, облаченная в ночную рубашку, ищу злополучную Гваделупу и — о чудо! — нахожу, но по ехидному смеху одноклассников понимаю, что что-то не так. Поднимаю глаза… и с ужасом вижу за учительским столом злобно сжавшую губы математичку. Она пронзает меня осуждающим взглядом сквозь толстые линзы очков в роговой оправе и зловеще интересуется:
— Погорелова! Можешь ли ты доказать теорему Ферма?
Аргумент, что этого пока никто не может, ее не устраивает. Ужас! До сих пор от воспоминаний по коже бегут мурашки.
— Рассказывай, — настойчиво напомнил о себе Аполлион.
Я обреченно шмыгнула носом, моргнула осоловело глазами и начала вдохновенное вещание:
— Сначала было слово… и слово было…
— Бог, — радостно согласился демон. — Не хочу расстраивать тебя, дорогая, но эту историю я уже знаю.
Я еще раз моргнула, тщетно пытаясь сосредоточиться. Напрасный труд! Ошеломленный обилием последних событий разум начисто отказывался делать любые предположения.
— Ты хоть бы намекнул о теме опроса. Я же не Шахерезада, чтобы сказки на любую тему рассказывать, — укоризненно заметила я.
Моя жалкая попытка огрызнуться не возымела должного эффекта. Другой бы смутился хотя бы для вида, а этот ничего. Только где-то в глубинах янтарных глаз зажглось нечто напоминающее интерес.
— Шахерезада? — переспросил он.
У-у-у, нечисть необразованная! Совершенно не знает классики. Пришлось в краткой форме живописать историю восточного владыки Шахрияра, пригласившего своего брата на охоту и благодаря болезненному родственнику узнавшего, что его многочисленные жены и не менее многочисленные наложницы наглым образом изменяют ему с рабами (и, кажется, еще с евнухами, хотя насчет евнухов я сильно сомневаюсь). Честно говоря, сильное расстройство обманутого мужа мне понятно. Будь его ветвистые рога реальны, не поместились бы во дворце. И бедных женщин тоже можно понять. Всего лишь один муж на такое количество дам — слишком жестко. Многие красавицы успевали состариться, так и не дождавшись долгожданных ласк повелителя. Но что-то я отклонилась от темы…
Расстроенный муж не стал решать проблему цивилизованно. Хотя у мусульман тогда точно существовала традиция хлопнуть три раза в ладоши, крикнуть «разведена», и женщина, получившая экспресс-вариант развода, должна покинуть дом супруга прямо в том, что на ней надето в данный момент, не утруждая себя долгими излишними сборами. Отсюда и стремление дам носить на себе максимальное количество золота разом. Если уж уходить, то хотя бы не с пустыми руками. Кстати, говорят, в нынешний век технологий разводятся уже по смс. Весьма новаторски. Но мой рассказ не о влиянии современных технологий на восточные народы.
В общем, далекий от гуманизма восточный правитель решил проблему с аморальным поведением коллектива своего гарема кардинально, раз и навсегда. Рубанул сплеча, так сказать. То есть обезглавил жен, слуг, рабов, наложниц — всех, повинных в разврате, творимом в его доме. После чего загрустил, и они с братом печально побрели куда глаза глядят.
Неизвестно, куда бы они ушли, возможно, остановились бы где-нибудь в живописном оазисе пустыни, где провели остаток дней, молясь об искуплении греха массового убийства, и служили проводниками караванов (может, оно и к лучшему), только из какого-то водоема вылез огромный, страшный ифрит с сундуком на голове, опутанным цепями.
Высокородные братья испугались и шустро забрались на дерево. Причем сделали это так лихо и быстро, что ифрит даже не заметил их присутствия. Впрочем, демон мог быть подслеповат. Ифрит уселся под деревом, поставил ношу на землю, отомкнул замки, снял множество цепей и извлек наружу потрясающую красавицу. Побеседовал с ней на разные темы, затем прилег отдохнуть, да и уснул. Притомился, значит. Понятное дело, таскать сундук с женщиной внутри не каждый сдюжит.
А прекрасная дама решительно не желала скучать, пока ее спутник (он же тюремщик по совместительству) изволит выспаться. Она, как оказалась, приметила братьев, благоразумно прячущихся на дереве, доказав, что она не только красива, но и наблюдательна. В общем, не ходя вокруг да около, узница предложила мужчинам немедленно вступить с ней в интимную связь. Причем сделать это надо осторожно, чтобы не разбудить спящего, ибо его реакция могла привести к летальному исходу для всех троих. Все-таки кровожадное у них было общество, к тому же сильно озабоченное. Но это к слову.
Братья на неожиданное предложение девушки отведать прекрасного тела ответили решительным отказом. То ли красавица оказалась не в их вкусе, то ли экстремальная любовь в полевых условиях не являлась их коньком. Однако красотка была не лыком шита. Слово «нет» как ответ не принимала, поэтому сделала братьям следующее предложение, от которого сложно отказаться. Девушка пригрозила разбудить крепко спящего ифрита, если мужчины не осуществят ее желание, и показать ему убежище людей. Шахрияру и его брату пришлось подчиниться грубому шантажу и слезть с дерева.
Когда наконец все было кончено, невольница поведала случайным любовникам душещипательную историю своей жизни. Оказывается, ифрит наглым образом выкрал ее, невесту, с собственной свадьбы, заточил в сундук, водрузил на голову и принялся таскать с собой как табакерку, только «табак» в ней был живой.
Честно говоря, я разделяю негодование женщины, вместо брачного ложа угодившей в сундук. Обмен, надо отметить, совершенно неравноценный. К тому же далеко не факт, что в сундуке была мягкая обивка. В таком случае пленницу еще и немилосердно трясло, било о жесткие стенки. М-да. Врагу не пожелаешь. Неудивительно, что узница принялась мстить. Невольница дала обет отдаваться всем мужчинам, которых встретит, тем самым наставляя ифриту огромные ветвистые рога, помимо уже имевшихся в наличии в виду природных особенностей вида. В знак реальности их встречи красавица потребовала у братьев по кольцу. Судя по внушительной связке с кольцами, к которой она торжественно присоединила новые трофеи, женщина оказалась злопамятной, мстила с полной самоотдачей, с огоньком.
Братья единодушно решили, что у ифрита гораздо большие проблемы, чем у них. В конце концов, жены и наложницы Шахрияра изменяли ему с весьма ограниченным количеством людей, не превращая собственную постель в проходной двор. Список же любовников невольницы ифрита исправно пополнялся новыми именами и кольцами. Вернулись братья во дворец. Тут бы и сказочке конец, а кто слушал молодец, но не все так просто.
Шахрияру, как восточному владыке, просто необходима была жена — для статуса, удовольствия ну и здоровья, наконец. А осадок неприятный от предыдущих попыток, как говорится, остался. Вот и решил шах проблему оригинальным способом, с восточным размахом. Каждый день женился на очередной красавице, проводил с ней ночь, а утром преспокойно отдавал в руки палача для усекновения головы несчастной, дабы не искушать даму возможностью измены, пока муж занимается государственными делами, а не держит супругу за руку. Неизвестно, чем дело кончилось бы, если бы не пришла очередь двум дочерям визиря стать шахинями на одну ночь, а затем поочередно сложить головы на плахе. Старшую из них звали Шахерезада.
Визирь опечалился. Как нежный любящий родитель, он вовсе не горел желанием собственными руками отдавать родную кровь на неминуемую погибель. Разумеется, каждый мечтает выдать дочь замуж за успешного, богатого, родовитого человека на высоком государственном посту, а уж за главу государства тем более. Только желается при этом долгих лет жизни молодым и детишек многочисленных, а не скорой гибели новоиспеченной супруги от рук опытного палача.
Шахерезада была девушка умной и начитанной. Редкое сочетание, но возможное. Успокоила она, как могла, горевавшего родителя, а заодно утешила младшую сестру (как-никак следующая в списке потенциальных жен была она). И чтобы не терять времени даром, отправилась в библиотеку, почитать книжки на досуге. То ли она вычитала решение своей проблемы, то ли ее просто осенило (как известно, близкая опасность улучшает умственную активность), не суть. Стала Шахерезада каждую ночь (после выполнения супружеского долга, разумеется) своему кровожадному супругу сказки рассказывать. Причем умудрялась так четко выверить регламент, что неизменно заканчивала на самом интересном месте. Заинтригованный шах, опасаясь в случае смерти красавицы остаться в неведении по поводу дальнейшего сюжета чудесной истории, продлевал брачный контракт еще на день. В результате на следующую ночь получал продолжение сказки, и, так как до утра оставалось еще много времени, Шахерезада благополучно начинала новую. Так и протянула она целую тысячу и одну ночь, пока все интересные сказки не закончились. Но шах за это время успел привязаться к жене, потому не стал отдавать ее на казнь палачу. В общем, тут и сказочке конец.
Аполлион слушал исполненный трагизма рассказ, расслабленно откинувшись на спинку дивана и с неподдельным интересом в глубине янтарных глаз. Кто мог подумать, что из демона выйдет такой прекрасный слушатель!
— Насколько я понял, это сказка такая? — на всякий случай уточнил он.
— Да, — торжественно кивнула я, словно умудрилась написать все тома сборника собственноручно, и теперь, трепеща, ожидала вручения награды за свой тяжкий труд. — Восточный фольклор.
— Весьма колоритная, сильная вещь, — усмехнулся демон, и не поймешь, осудил или одобрил. — А как дети? После сказочки спят спокойно? Не вздрагивают? Не просыпаются с криком, призывая маму?
Я задумалась. Действительно, повествование про огорченного развратом в собственном доме шаха, что впоследствии стал женоубийцей, рассказанное в полумраке детской, вполне тянет на «Техасскую резню бензопилой» и кого хочешь доведет до заикания. Впрочем, разве это единственный пример ужасов, рассказанных детям на ночь? Чего стоит колыбельная про серого волчка, который непременно явится, стоит лишь сладко задремавшему чаду неосмотрительно повернуться на бок, тут же запустит в несчастного ребенка острые зубы и уволочет в лес под ракитовый куст! Вот она, причина частого детского энуреза. Каково это — лежать одному в чернильной темноте ночи в ожидании клыкастого хищника, о котором ласково спели добрые родители? При таком раскладе никакая психика не выдержит, тем более неокрепшая детская. Понятное дело, демону я этого не сказала.
— Это взрослый вариант, — неубедительно пояснила я, не уточняя, что в детском Шахрияр тоже далек от белого и пушистого симпапусика и вряд ли особо заслуживал дальнейшего долгого и счастливого существования.
Радовало, что Шахерезада уцелела благодаря своему уму, сообразительности и любви к чтению. Хотя обычно умных женщин не любят. Но это к слову.
— Хорошо, коли так, — легко согласился Аполлион. — Запугивание людей — прерогатива нечистой силы, а не родителей. Нехорошо, если кто-то делает твою работу за тебя, нагло отбирая кусок хлеба. Впрочем, оставим скользкую тему воспитания подрастающего поколения педагогам и воспитателям. Вовсе не этот рассказ я желал услышать, хотя он меня изрядно развлек.
— Тогда, может, хотя бы в общих чертах обрисуешь, что именно от меня нужно? У меня точно нет тысячи и одной ночи для бесед ни о чем, — огрызнулась я.
— Что так? — насмешливо поинтересовался демон. — Мы же практически одна семья. — Он многозначительно указал на безымянный палец, где с сегодняшнего дня у меня красовалось кольцо с янтарем в золотой оправе. Между прочим, смотрелось весьма органично, хотя и несколько неожиданно встретить массивный, явно мужской аксессуар на нежной девичьей руке. — Помолвка — серьезный шаг, даже дети, рожденные в этот период, считаются законными. Посему, моя дорогая, времени у нас с излишком. — Он узрел потрясенное выражение моего лица и рассмеялся. Бархатистый смех, такой густой, словно мед в липовой кадушке, теплой волной прокатился по пустой комнате, нежным ворсом коснулся стен, прошелся по коже, ошеломил до мурашек. — Впрочем, думаю, не стоит подвергать тебя подобному испытанию, да и меня тоже. Расскажи лучше, как ты умудрилась попасть сюда.
— В ад? — на всякий случай уточнила я.
Этих демонов не поймешь. Вроде все просто и вполне понятно излагает, а начинаешь задумываться — все время неправильные выводы получаются.
— И в ад тоже. Но больше всего меня интересует, каким ветром тебя занесло в этот мир. И не надо делать удивленные глаза. Что ты не местная, видно невооруженным глазом. Драться с Нефрой, знаешь ли, редко кто решится, если он в своем уме, разумеется.
Ну вот, теперь меня в сумасшедшие записали. Впрочем, после таких приключений сложно остаться в здравом уме и твердой памяти. К тому же ни один псих не признается, что он псих. Исходя из этого, следует ли считать нормальным человека, который открыто сознается в собственном сумасшествии? Вопрос еще тот.
— А еще мне до кончика хвоста интересно, почему, глядя на тебя, вижу рыжую сероглазую человеческую девчонку, а стоит закрыть глаза, и в памяти встает среброволосая эльфийка с янтарными очами, в чьей глубине застыли изумрудные крапины.
Вот это новость так новость. Я даже закрыла глаза, чтобы проверить сказанное огненноволосым, но перед внутренним взором предстало все то же лицо, на которое я тысячу раз накладывала косметику. Фигура у меня подтянутая, там, где надо, выпукло, где надо — вогнуто, и ноги хоть не от ушей, зато стройные. Спасибо за это фитнес-клубу, а не наследственности. Но до эльфийской стройности все равно далеко. Впрочем, на свою внешность никогда не жаловалась и даже нахожу ее вполне симпатичной, пусть и без особо выдающихся особенностей.
— Зря стараешься, — безжалостно остановил мой эксперимент демон. — Ты видишь себя такой, какой привыкла видеть. Если человеку оторвать ногу или руку, закрыв глаза, он неизменно видит себя целым и невредимым, даже ощущает утраченную конечность, словно она все еще на месте.
— Ну спасибо большое за сравнение, — нервно вздрогнула я.
— Всегда пожалуйста, — оскалился в улыбке он. — Итак, я бы хотел услышать историю от начала и до конца.
— Ты бы сначала, как гостеприимный хозяин, напоил, накормил да в баньке попарил, прежде чем с расспросами приставать, — запоздало возмутилась я. Что-то подсказывало мне, что демоны не тот вид, с которым стоит затевать словесные баталии и вообще препираться, но я чертовски не люблю, когда меня используют. Тем более если конечная цель совершенно не ясна.
— Дорогая, следует ли мне напоминать, что ты не в том положении, чтобы торговаться? — спокойно поинтересовался Аполлион. Что-то в положении его внешне расслабленного тела выдавало готовность действовать в любой момент. — Смею заверить, я умею угрожать и фантазия у меня довольно богатая. Уверяю, мне вполне хватит духа претворить фантазии в жизнь. Поэтому испытывать мое терпение не удается безнаказанно. Просто сделай, как я говорю. Получишь свою еду, питье, баню, и я лично укрою тебя одеялом перед сном.
М-да. Надо отдать ему должное, умеет ведь убедить. Вроде ничего особенного не сделал, а жути нагнал. Талантище.
Что ж. Упираться дальше не имело никакого смысла. Зачем же давать повод демону осуществить угрозы на практике. В конце концов, он же нечистая сила с постоянной пропиской в аду, пытка грешников — его специализация, отточенная веками. Грешница я или нет, заслужила ли горячее местечко на адской сковороде в окружении бесов или нахожусь здесь абсолютно случайно, для местных жителей непринципиально. Думаю, лишний пыточный инвентарь для желающих оценить адский сервис всегда найдется. Поэтому дальше ломаться не стала и рассказала все от момента, когда решила сократить путь до загородного домика, а в итоге праздновала Новый год под живой разлапистой елью, до момента, когда хитроумный шаман замечательным образом законопатил нас с Лиссой и Тиграшем в бездну. Оставалась слабая надежда, что обозленный нашим долгим отсутствием грифон вдохновит предприимчивого тролля на наше благополучное возвращение на поверхность. Надежда так себе. Ну уж какая есть.
Огненноволосый выслушал еще одно повествование внимательно, не перебивая, ни словом, ни жестом не выражая своего отношения к вдохновенному монологу. Несколько раз я прерывалась, чтобы перевести дух, все-таки лектор я начинающий, и вообще, не часто выпадает случай выступать на публике. Но даже тогда демон не стремился заполнить затянувшуюся паузу своими комментариями или объявлять все сказанное полнейшим бредом. Хотя, признаться, многие события именно так и выглядели со стороны. Он даже глаза прикрыл. Поди разбери, спит или пребывает в крайней степени сосредоточенности. Проверить, так ли это, не решилась. Ущипнуть спящего демона, чтобы привлечь его внимание, не казалось такой уж хорошей идеей.
И вот последнее слово сказано. Точка поставлена. Воцарилась тишина. Аполлион распахнул янтарные очи с вертикальными кошачьими зрачками.
— Если бы можно было выбирать что-то одно, что бы ты выбрала? Вернуться в родной мир или найти своих спутников? — поинтересовался змей-искуситель.
Вкрадчивый, бархатный голос мягкой тканью скользнул по коже, мурашками пробежался по спине, трепетом крыльев бабочки обозначился где-то в животе. Если именно так искушал Еву змей в райских кущах, понятно, почему она поддалась на уговоры рептилии. Когда просят таким голосом, съешь не только яблоко, но и червяка, квартирующего в нем.
— А ты можешь вернуть меня домой? — удивленно ахнула я.
— Почему нет? — ответил он. — Если какой-то дикий горный тролль может отправить целую команду живьем в бездну, почему демон моего ранга не способен открыть маленькие врата между мирами на одну персону?
Он прав. Почему нет? И тут я подумала: «А в чем подвох?» Шаман тоже ничего не делал просто так по доброте душевной, так почему же демон решил превратиться в доброго самаритянина и раздавать услуги направо и налево? Быть добрым демону по статусу не положено. Значит, ему что-то от меня нужно. Ну не свадебный же это подарок в самом деле.
«Открой глаза, дорогуша, — прорезался ехидный голос подозрительно долго молчавшего Кумивара. Было бы у меня больше времени, я бы задумалась, что именно затеяла пара эльфийских клинков, но не сейчас. — Что может хотеть нечисть от одинокой молодой женщины, волею судеб угодившей в геенну огненную?»
«Неужели интим?» — внутренне напряглась я.
Не то чтобы этот вариант мною совсем не рассматривался, в некотором роде даже будоражил, как игра пламени в камине — потрогать хочется, а знаешь, что обожжешься. С другой стороны, я не из тех девушек, что, едва познакомившись с мужчиной, сразу делают из него героя своих эротических грез.
«Женщины, — презрительно фыркнул Кумивар. — Все бы вам грезить о романтических соитиях на черных шелковых простынях, усыпанных лепестками белых роз».
«Почему белых?» — немного опешила я от неожиданного буйства фантазии меча. К тому же услужливое воображение тут же весьма охотно принялось вырисовывать страстное сплетение обнаженных тел на прохладе гладкой ткани постельного белья.
«Ну алых, — хмыкнул стальной провокатор. — Цвет здесь не главное».
«А что главное?» — окончательно растерялась я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и начну свирепеть.
Кстати, я упоминала, что, когда не высыпаюсь, хожу хмурая, как разбуженный днем сыч, и выхожу из себя по пустякам? Впрочем, не важно. Будем считать, упомянула только что.
«Твоя душа! — вклинился Джастудай. — Враги рода человеческого за свои услуги требуют именно ее».
Я вздохнула. Хотя, казалось бы, чему удивляться? Сама ожидала подвох, а узнав о нем, расстраиваюсь.
— Душу мою хочешь взамен? — подозрительно прищурилась я. — Нака-ся, выкуси!
И, сложив фигу, победоносно продемонстрировала Аполлиону. Демонстрация демона не впечатлила. Наверное, следовало осенить себя (или его) крестным знамением, три раза сплюнуть через плечо и прочитать «Отче наш», но слов молитвы я не знала. Как-то не могла предположить, что пригодятся.
— Детский сад, — спокойно констатировал Аполлион. — С чего ты взяла, что я собираюсь получить взамен за услугу душу?
— То есть моя душа тебе не нужна? — тут же обиделась я.
Интересно, чем это она его не устраивает? Наверняка не хуже, чем у других, а некоторых даже получше будет.
— Ты читала книгу и знаешь ответ.
— Книгу? Какую книгу?
— Ту, в которой написано: «Сначала было слово…» — терпеливо напомнил он.
Я удивленно моргнула. Это он на Библию намекает? Ну не признаваться же в том, что Библию в жизни не читала, просто пару раз смотрела какой-то мультфильм с библейским сюжетом.
— Я плохая чтица, — потупилась я. — И не всегда делаю правильные выводы из прочитанного.
Аполлион внимательно посмотрел на меня, словно подозревал в чем-то, но никак не мог определить, в чем.
— Хорошо. Ты развлекла меня рассказом, а значит, как гостеприимный хозяин, могу сделать ответный жест, — усмехнулся он. — Да будет тебе известно, что душа изначально принадлежит Создателю, или Творцу, а значит, ее нельзя ни продать, ни купить или обменять.
— Как так? — невольно усомнилась я.
Ведь вся литература пестрела многочисленными случаями именно таких сделок с дьяволом. С чего бы знаменитому врагу рода человеческого помогать людям? Не по доброте же душевной он это делал.
— А вот так. Представь, что ты арендовала роскошный дом с мраморными колоннами, белыми стенами, прекрасной лепниной. Можешь ли ты его продать, обменять или заложить? Разумеется, нет. Ведь если покупатель проверит документы, он поймет, что имущество вовсе не принадлежит тебе. Но ты вполне можешь его испачкать, набросать внутрь мусора или разный хлам. Или же можешь содержать в чистоте, вовремя красить, делать ремонт, чем сделать даже лучше, чем он был. Так и душа. Ее можно отяготить грехами, сделать грязной, тяжелой, как камень, и тем самым отправить ее в ад. Либо содержать в чистоте, сделать ее лучше, чем она была, и тогда душа в посмертии соединится с Создателем в райском саду.
— Тогда в чем смысл? — нахмурилась я. — Зачем весь балаган со сделками и подписями кровью? Ведь вы не получаете от договора ровным счетом ничего. Только не надо говорить, что конечная цель осчастливить человечество. Не поверю.
— И правильно сделаешь, — одобрительно кивнул демон. Вот уж не чаяла получить одобрение выходца из ада. — Конечной целью все-таки является душа.
— Издеваешься? Ты же только что сказал, что ее нельзя ни купить, ни обменять. Тогда в чем подвох?
Глаза Аполлиона сверкнули, словно где-то в янтарных глубинах полыхнуло открытое пламя.
— Представь себе, что Создатель послал своему творению испытание, призванное очистить душу, сделать ее чище. Испытание трудное, но тут, как говорится, Господь не посылает больше, чем человек может вынести. И что же делает человек? Вместо того чтобы, стиснув зубы, пройти ниспосланное с молитвой на устах, а затем возблагодарить Создателя за милость, позволившую стать лучше и смиреннее, он впадает в отчаяние. А оно, между прочим, является одним из смертных грехов. Дальше отчаявшийся обращается за помощью к демонам и подписывает контракт. В итоге испытание не пройдено, в смертном грехе не раскаялся, с демонами общается да еще получает незаслуженную награду — исполнение желаний. И как результат — добро пожаловать в ад! Я доступно объяснил?
— Ага, — потрясенно кивнула я.
Вот это коварство! Сама бы в жизни не додумалась.
— Ну а как насчет меня? Я ведь тебя не вызывала и контракта заключать не собираюсь. В чем смысл?
— В искушении, — растянул губы в улыбке он.
Я удивленно моргнула. В моем понимании искушение и соблазнение практически одно и то же.
«Не будь дурой, — фыркнул Кумивар. — Почему у тебя мысли все время об одном и том же? Он искушает не тело, а дух».
— А-а-а. Работа такая? — понимающе протянула я.
— Скорее призвание, — возразил Аполлион. — Итак, я жду ответа, — напомнил он.
— А можно и найти друзей и отправить меня домой?
— Я не джинн и не исполняю желаний. Ты должна сделать выбор, причем раньше, чем я потеряю терпение и отзову свое предложение.
— А найти друзей и вывести нас из ада? — Я посмотрела на Аполлиона умоляющим взглядом потерявшегося котенка.
— Нет. Только одно. Я демон, а не джинн из бутылки и не ифрит.
«Жмот! — с тоской подумала я. — Даже демон, и тот сквалыга попался. А на первый взгляд и не скажешь. Вон какой дворец себе отгрохал, а для бедной, несчастной девушки желание зажал. Мог бы помочь, раз ему душа моя все равно без надобности».
Разумеется, вслух своих дум озвучивать не стала. Зачем дразнить выходца из ада, тем более, если находишься у него в гостях. Это как с гусями; выглядят безобидно, а попробуй задеть — мало не покажется.
Нужна Аполлиону душа или нет, а взгляд янтарных глаз прошивал насквозь, не каждый рентген так качественно просветит. Вот гад! Загадку загадал, а сам смотрит, как мучаюсь. Ведь с какой стороны ни глянь, любой из двух вариантов, щедро предложенных Аполлионом, выйдет боком.
Казалось бы, чего проще — выбрать возвращение домой, и прощай, Авалония! Здравствуй, родной привычный мир с заводами, машинами, холодильниками, стиральными машинами и горячим душем, воду для которого не нужно предварительно нагревать. Выбор огромен. Не надо искать рассредоточившихся по миру родственников прекрасной Норандириэль (что само по себе огромный плюс), ее самое (что плюс еще больший), библиотеку, где хранятся книги со сведениями о параллельных мирах, а затем и сам мир, из которого меня сюда занесло. Что, признаться, тоже немало. С моим потрясающим везением на весь алгоритм вполне может уйти лет сто или даже больше, если все-таки угораздит прожить дольше.
Впрочем, минус был. Друзей вполне можно оставить где-нибудь в бунгало на берегу теплого моря любоваться непередаваемыми рассветами, закатами, уплетать морепродукты и жарить рыбу на гриле, запивая дары моря свежим кокосовым молоком, но не в геенне огненной. Меня ведь совесть сожрет поедом. Плохо быть такой совестливой, но уж какая есть.
С другой стороны, если я в аду устроилась пусть с относительным, но комфортом, спутникам тоже могло повезти. Хотя… странно, что в бездну особо не торопятся, раз здесь всех так здорово встречают.
