Книга: Оберег для огненного мага
Назад: 14
Дальше: 16

15

Обе сидели на скамейке в парке при корпусе. Насупленная Алекса смущённо представляла себе лицо Карея, когда он их увидит вдвоём. Но сделанного не воротишь, и теперь девушка машинально плела второй браслет для Ферди, время от времени, когда пальцы уставали, отщипывая от недоеденной булки кусочки и подкармливая голубей. Регина сидела рядом, закинув ногу на ногу, работая английской булавкой: по дороге в парк она купила в киоске пачку картона и теперь старательно протыкала один из листов, сочинив записку к Ферди. Кто — кто, а воздушница была абсолютно спокойна. И не потому, что переживала, а потому, что надо сдерживаться, — объяснила она. Иначе та тёплая погодка, которая вдруг солнечно и мягко легла на городские улицы, мгновенно закончится.
До Алексы только минуты спустя дошло, что непрерывная пасмурная погода в городе — возможно, одна из причин весенней депрессии Регины. Воздушников в городе совсем немного. В университете говорят — из опытных всего человека три. А если появляется такой сильный, как Регина, даже и взрослые трое с трудом справляются с последствиями его плохого настроения.
— Всё, — сказала воздушница и протянула истыканный картон Алексе. — Можешь посмотреть, что получилось.
Алекса подняла картон перед глазами: «Ферди, я хочу увидеть тебя! Регина».
— А я не хочу! — вырвалось у неё.
— Что? Не поняла, — уставилась на неё воздушница.
— Попробовала представить реакцию Ферди на твою записку, — как ни в чём не бывало сказала Алекса. — Вот я, Ферди. Сижу в темноте три года. И вдруг получаю записку… Да он даже гадать не будет, от кого она. Ему будет достаточно прочитать слово «увидеть», чтобы наотрез отказаться от встречи.
Сначала Регина скептически посмотрела на неё.
— Не дури. Это обычное выражение, как «солнце село или встало», хотя солнце не делает ни того ни другого. Он сразу поймёт, что я просто хочу встречи.
— Это обычное выражение для человека, который живёт обычной жизнью, — заметила Алекса. — Ферди уже не обычный человек. Он гораздо тоньше чувствует всё, что касается его. Вдумайся в то, что я говорю: три года общения только с братом, изредка с родителями, с целителями и только теперь со мной. За эти три года он научился видеть ауру — то есть тонкость его восприятия возросла гораздо более нашего уровня. Да и завуалированный командный тон записки — хочу! Он-то сейчас себя в безопасности чувствует — закрытый ото всех. И вдруг такое заявление… Тебе бы в первую очередь выяснить, а хочет ли он вообще встретиться с тобой. А ты заранее объявляешь о собственном желании… Так что, прежде чем что-то писать ему, надо думать и думать, как строить фразы.
Регина медленно порвала картон и нахмурилась, глядя на дорогу внизу.
— Алекса, — вкрадчиво вдруг сказала она. — А тебе Ферди нравится?
Алекса усмехнулась. И предупредила:
— Только не обижайся… Ферди для меня как второй Люк. Младший братишка. Когда я думаю о нём, постоянно беспокоюсь, как бы он чего не учудил. Он мне нравится, как очень наивный человек, но иногда его хочется шлёпнуть по заду. — Про попытку самоубийства Алекса умолчала. Побоялась, что воздушница вспылит и наделает дел, о которых потом пожалеет, да и её обвинит, что спровоцировала.
Регина вздохнула и уткнулась в картон на колене.
Свой вздох Алекса приглушила. Не поторопилась ли она с признанием воздушнице? Может, сначала надо было спросить у Маргот, а любит… Любил ли Ферди Регину… Регине всё равно легче: ей разбираться только со своим давним возлюбленным. А у Алексы впервые столько проблем, которые разрешать только ей. Нет, в семье из-за младших, из-за Эмбер с её малышкой Венди приходилось и волноваться, и нервничать. Но всё это было каким-то единым волнением, единым пространством, где всё понятно и все как на ладони. Семья же. Если что — и помогут…
А ещё тестирование…
Пока не вызывал сомнений лишь один плюс — Рэд. Пока с Региной брели к парку — после всех пар и тренировок баскетболистов, Алекса созвонилась с парнем, и тот радостно сообщил, что полностью контролирует огненные выбросы. Девушка предупредила его, чтобы браслет он на всякий случай пока не снимал. Рэд не только согласился, но и добавил, что собирается носить оберег до тех пор, пока стопроцентно не убедится: эмоции не мешают ему в игре… Рэд-то счастлив. Теперь ничто не мешает ему быть полноценным баскетболистом. Зато перед Алексой проблема: стоит ли оповещать именно сейчас руководство магического корпуса о желании пройти тестирование? А вдруг всё это будет занимать слишком много времени, и она не сможет уделять внимание Ферди столько, сколько и ранее? А тут ещё…
Карея вызвала Регина — с согласия Алексы. Как поведёт себя парень, увидев их вдвоём? Пока эта мысль была доминирующей. Но, размышляя обо всём происходящим, уже с самого начала Алекса с испугом поняла, что теперь с большим облегчением воспринимает Регину, нежели совсем недавно, когда она считала её подружкой Карея. «Неужели я что-то чувствую к нему? — сумрачно раздумывала она. — Он же легко пожертвовал мной, когда надо было помочь брату… Но, попади я в ту же ситуацию, разве не сделала бы того же ради Люка? Ради Джесмин или Дэйзи? — И ещё более мрачно приходила к выводу: — Нет, не сделала бы. Я бы попросила о помощи — напрямую. И что же теперь… Как мне быть рядом с человеком, который мне нравится, который по-своему и симпатичен, но который смотрит на всё иначе, чем я?»
Поглядывая время от времени на автостоянку сбоку от дороги внизу, она первой заметила притормозившую там машину. Наблюдая, как из машины выходит Карей и, оглядываясь по сторонам, переходит дорогу, а потом по пешеходной парковой дорожке поднимается к их скамейке, Алекса успокоилась, решившись не нервничать: событие уже произошло — так пусть будет то, чему не миновать.
Карей появился из-за высоких кустов и, наверное, от неожиданности замедлил шаг. Алексы-то он увидеть не ожидал.
Регина подняла глаза и ворчливо сказала:
— Плетётся ещё еле-еле.
Алекса промолчала. Она-то понимала парня. Мало ему забот с братом — так сейчас внезапно узреть двух девиц, которые рядышком сидеть ну никак не должны! А сидят…
Только что с тренировки, точней — уже после душа. Короткие волосы влажные. Не замёрз бы. Лицо хоть и насторожённое, но не слишком напряжено, так как устал. Зато Алекса немедленно напряглась. Вот как начнёт он сейчас злиться!..
Он подошёл так, что до обеих оставалось шагов пять.
— И как это понимать?
Алекса едва не встала со скамьи, чувствуя себя виноватой. Но именно Регина пригодилась в ситуации, когда надо действовать решительно. Воздушница отодвинулась от Алексы и скомандовала:
— Садись, Карей! Разговор есть.
Алекса, закусив губу и потупившись, ожидала, что он будет возражать, но Карей спокойно уселся между девушками. Кажется, Регина оставила ему мало места, иначе бы почему бедро парня оказалось плотно притиснутым к бедру Алексы?.. Девушка хотела было незаметно отодвинуться, но потеряла момент, когда движение выглядело бы естественным, а не враждебным, как будто она старается держаться от него подальше. Пришлось смириться и чувствовать сквозь ткань своих брюк тепло его ноги. Причём последнее ощутила сразу — он же с тренировки, ещё не остыл.
— Рассказывайте, — обречённо велел Карей.
— Алекса, лучше ты, — предложила Регина.
— Ферди, — пожала плечами девушка. — Он хочет выздороветь, как всякий нормальный человек. И он не хочет выздоравливать, потому что боится того, что его ожидает, когда он сможет покинуть свою комнату.
После недолгого молчания Карей, не глядя на обеих, спросил:
— Я правильно понял: ночь была из-за этого?
— Да.
— Зато теперь не поняла я, — напористо сказала Регина. — Что за ночь?
Карей обернулся к Алексе, поднял бровь. Та покачала головой.
— Это слишком деликатно. Я не могла рассказать об этом.
Парень помолчал и расслабленно прислонился к спинке скамьи, да ещё приподнял руки и опустил их поверху той же спинки. Как будто обнял обеих девушек.
— Вы тут без меня уже наговорились обо всём. И чего вы хотите?
— Надо убедить Ферди, что теперь всё будет по-другому. — Алекса теперь чувствовала, как от самого Карея мягко полыхает теплом. Она сидела словно рядом с раскалённой печью, в уютном отдалении. — Проблема в том, что есть сомнение.
— Но вы здесь — и, кажется, давно. Значит, что-то уже придумали. Что?
— Сначала надо узнать у Ферди, хочет ли он встретиться с Региной.
— Это легко. А зачем это нужно?
— Им надо поговорить о будущем. О тех вещах, о которых обычно умалчивают или не говорят напрямую. Но в ситуации Ферди это просто необходимо. Регина должна пообещать ему, что никогда не будет давить на него. Ну, когда он выздоровеет.
— Если он согласится на встречу.
— Да. Если он согласится.
— Это сложно. Родители постоянно гадают на него.
— Это сложно, если Регина захочет войти сама. Но, если ты за руку проведёшь её в дом, они ничего не узнают.
Карей замер, а потом взглянул на Алексу.
— Откуда ты знаешь?
— От Маргот, — хмуро отозвалась Алекса. — Я сказала, что мне надо знать кое-что о вашей семье, чтобы вылечить Ферди. И она рассказала мне.
Тишина, которая наступила почти одновременно с темнотой вокруг: откуда-то появилась низкая дождевая туча, — давила так, что Алекса почувствовала, как тяжелеют плечи. Господи, вот ведь ввязалась в историю… Сиди теперь, смотри в эти серые глаза и свои не смей опускать, иначе и в самом деле сочтёт виноватой.
Вмешалась Регина.
— Я хочу знать, о какой ночи вы говорите! Что за ночь была у Ферди?! — чуть не крикнула она, и лишь сейчас Алекса сообразила, откуда среди солнечного дня появилась тёмная туча над парком.
Карей невольно отвернулся от Алексы к воздушнице. Но опять промолчал. «Ты начала — ты и объясняй!» — так расценила его движение девушка.
— Регина, не злись. Ночь, о которой мы упомянули, — это личная тайна Ферди. Если вы сможете встретиться и если он поймёт, что ты хочешь ему помочь, спроси его об этом сама. Он расскажет. Главное… Не думай, что эта ночь связана с женщиной. — И, чуть наклонившись, Алекса улыбнулась насторожённой Регине.
Сощуренные глаза воздушницы успокоились, хоть и не сразу. Но зато на лице снова появилось недоумение. Некоторое время девушка молчала, раздумывая, а потом не сдержала напора собственного любопытства:
— Алекса, мне казалось, тебе не так уж много лет. Сколько, если не секрет?
Удивлённый Карей тоже обернулся к девушке.
— Мне двадцать второй, — пожала плечами Алекса. И спросила — тоже удивлённая: — А почему ты меня об этом спросила?
— Ты разговариваешь… как… — Регина нервно поёжилась. — Ну, как…
— Как очень взрослый человек, — договорил Карей.
— Я знаю, что у Карея есть брат. Регина, есть ли у тебя сёстры и братья?
— Нет. Я одна в семье.
— У меня две младшие сестры и братишка. Есть и старшая сестра, которая недавно развелась и вернулась жить в родительский дом. И не одна, а с маленькой дочкой. — Алекса улыбнулась. — Родители занимаются ландшафтным дизайном и часто уезжают в командировки на несколько дней. Я привыкла вести весь дом. У всех, кто в нём живёт, свои характеры и привычки. Чтобы заставить младших что-то делать по дому и учиться, приходится быстро взрослеть.
В парке посветлело от выглянувшего солнца, и постепенно начало возвращаться тепло. Правда, Алекса и так чувствовала жар — от кисти Карея, свободно свисавшей со спинки скамьи и пальцами слегка касавшейся её плеча, чего парень, кажется, не замечал… Регина нетерпеливо спросила:
— Ну? Карей, твоё слово? Поможешь?
Парень сидел спокойно, и задумчивый его взгляд блуждал по пространству впереди. После вопроса воздушницы он, не глядя на девушек, медленно сказал:
— Мне немного обидно.
— Что? — поразилась воздушница.
Алекса тоже изумилась. Карей-то каким боком с обидой? Они же стремятся помочь его брату! Он же любит Ферди! Так в чём же дело?
— Объясняю, — неторопливо сказал Карей, всё ещё не глядя ни на одну из девушек. — Ты, Регина, наверняка получишь Ферди. Ферди получит тебя и возможность жить нормальной жизнью. Алекса получает подтверждение для профессии, которой пока в реестре магических специализаций вообще нет. Ни та, ни другая не рискуете ничем. Я рискую больше всех. Матери только дай повод — и она навсегда ушлёт меня в провинцию. Там у нас есть свой дом, в котором живут престарелые дядя с тётей — с материнской стороны. Это очень большой риск, — подчеркнул он, — провести Регину в дом так, чтобы никто не заметил.
— Так. Говори сразу, чего хочешь! — воззвала к нему Регина.
— Я хочу, чтобы до исцеления Ферди со мной была Алекса. Как… подруга.
Плечо сразу начало жечь от прикосновения его пальцев. Девушка чувствовала их так, словно парень ими специально упёрся в её кожу, примяв ткань блузки. И жарко стало — до пота, выступившего на лбу. Алекса порадовалась возможности поднять руку протереть пот и чуть отодвинуться от пальцев Карея.
— Секунду, — с недоумением сказала Регина. — Так это Алексу я должна была оградить, как ты тогда выразился? То есть вы были вместе, а потом — что? Поссорились?
Карей резко встал — и стремительно сделал несколько шагов от скамейки. Девушки охнули, тоже вскочив: пламя взвилось вокруг него такое сильное, что они успели услышать гудение, прежде чем парень подавил выброс огня.
— Ладно, — сказал он, не оборачиваясь. — Я дурак. Поэтому Алекса может делать, что хочет. Приставать и настаивать не буду. — Он неохотно повернулся к ним. — Когда вы собираетесь сделать то, что придумали? Когда я должен буду проводить Регину к Ферди?
Девушки переглянулись. Регина встревоженная, а Алекса — в огромном смятении. Она даже думать не могла — так напугал её Карей за пару секунд. Наконец она поняла, что молчание затягивается, что именно она должна разрядить натянутость.
— Карей, — тихонько позвала она. — Я буду с тобой. Если не возражаешь — из исследовательских интересов.
Парень поднял глаза, и почему-то Алекса вспомнила, как он бил Рэда, сидя на нём.
— Не надо, — сказал он. — В подачках не нуждаюсь.
— Ребята, давайте я уйду, а вы поговорите? — предложила Регина. — А то вы меня до слёз доведёте, а я ведь плакать буду на весь город.
— Всё нормально, — сказала Алекса, уже сама еле удерживаясь от слёз. — Мы ведь уже обо всём договорились? Осталось только детали продумать. Так давайте продумаем, а потом я пойду домой.
— Не поняла, — уже сердито сказала воздушница. — Как это — пойдёшь?
— Я люблю гулять, — глубоко, чтобы успокоить дыхание, вздохнула девушка. — От корпуса до моего дома — всего шесть остановок. Мне не впервой. Прогуляюсь, мысли в порядок приведу. Так, давайте не будем задерживаться. Итак, с чего начнём? Регина, ты написала записку для Ферди?
— Да, вот. — И воздушница протянула ей очередной картонный лист.
«Ферди, разреши прийти к тебе. Регина», — прочитала, подняв на солнце картон, Алекса. Подошёл Карей, с интересом присмотрелся к листу, который девушке пришлось поднять выше, чтобы выколотую иглой надпись увидел и он.
— Наверное, хорошо, — неуверенно сказала Алекса. — Посмотрим, что он скажет. Но на всякий случай Регина уже должна быть в замке.
— Я проведу её садовой калиткой, чтобы её не видела охрана, — задумчиво сказал Карей. — Регина, оденься в мальчишку. И не забудь очки. Проведу — типа, друга. А потом спрячу в одной из комнат в коридоре Ферди. Посидим до прихода Алексы. Ты, Алекса, если брат даст добро на гостью, выйдешь и тихонько скажешь нам в коридоре. Регина, ты понимаешь, что Ферди воочию не увидишь?
— Понимаю. Хоть услышу…
Детали обговорили быстро, после чего все трое спустились к дороге. Небольшая заминка вышла, когда выяснилось (выяснила Алекса — Карей уже знал), что Регина приехала на собственной машине, но оставила её на стоянке у корпуса. А корпус от парка — через ту же дорогу. И девушки пошли к университетской стоянке, в то время как сосредоточенный Карей чем-то занимался, сидя на водительском сиденье своей машины.
— Хочешь — довезу? — предложила Регина.
— Нет, спасибо, — легко сказала Алекса. — Тут столько всего обдумать надо. А мне легче думается в движении. — Помахала рукой вслед отъезжающей машине Регины и пошла по пешеходной тропке параллельно дороге.
И чего вдруг нюни распустила? Сама же хотела этого — не знаться с парнями типа Карея. Особенно — с Кареем. Так почему же стало так обидно? Почему спине стало так холодно, когда появилась возможность отодвинуться от его горячих пальцев?
«Не думай о нём — вот и всё, — велела себе Алекса, промаргивая слёзы. — Тебе некогда реветь. Дел — невпроворот. Не до романтики…»
Впереди был магазин, и Алекса уже бездумно пропустила мимо себя легковую машину к стоянке при маркете. Только беглая мысль: «Здесь же переход — почему он проехал, не пропустив меня, пешехода?» Но мысль мелькнула, как любая критическая при виде того, что бывает на улице не так. Девушка перешла автомобильную дорогу к продолжению пешеходной…
— Алекса.
Карей позвал негромко, но девушка вздрогнула, как от хлопка по спине, — и сразу мурашки по коже. Обернулась. Задумавшись, она даже не смотрела на машину, проехавшую перед её носом. А в ней сидел Карей. Впрочем, он уже не сидел, а торопливо шёл к девушке. Остановился. Сказал:
— Прости за «подачки». Вырвалось. Ты разрешишь подвезти тебя?
Алекса только кивнула. Горло застыло так, что слово не протолкнуть.
В дороге до её дома они молчали. Девушка только сглатывала, не в силах сказать ни слова. Зато у калитки… Она так и не поняла, считать ли это удачей, или нет, но у калитки стояли трое младших. При виде машины все подбежали ближе, а потом — радостные восклицания, а потом младшие схватили Карея за руки и потянули к дому.
Он растерянно оглянулся на Алексу, но она покивала ему, сумев улыбнуться, да и горло начало расслабляться от напряжения. И всей радостно и приветливо вопящей компанией они и вошли в дом, где парня сразу потащили здороваться с мамой, которая сегодня напекла пирожков. Джесмин и Дэйзи, к огромному изумлению мамы, наперегонки кинулись ставить чайник на огонь, а сияющий Люк так и не отлип от гостя, таща его за рукав к столу и сажая рядом с собой.
— Здравствуйте, — смущённо сказал Карей матери Коллумов. — Вы извините, так неожиданно всё. Меня зовут Карей.
— Добрый вечер, Карей, — откликнулась мама, бросив взгляд на Алексу, которая смотрела куда угодно — только бы не на неё или на парня. — У нас сегодня выпечка — кексы и пироги. Хотите чаю? Джесмин, ты приготовила чашки? Дэйзи, заварочный чайник на полке слева. Да-да, это он. Алекса, нарежь пока яблочный пирог. Люк, ты руки вымыл?
За маминой скороговоркой в столовой комнате как-то очень быстро образовался порядок, в котором все дети оказались при деле. Мама умудрилась организовать всех так, что Алекса, совершенно не понимающая, каким образом всё это произошло, внезапно обнаружила, что сидит рядом с Кареем, только с другой стороны от Люка. Младшие сёстры, счастливые, уселись напротив.
Первый глоток горячего чая, который мама по привычке, когда пекла яблочные пироги, сдобрила корицей, и Алекса с облегчением поняла: горло смягчилось настолько, что теперь можно говорить без опаски. А теперь, когда и мысли перестали буйствовать, она вдруг покраснела, радуясь лишь, что парню не видно. Его занимали младшие, требуя от него внимания. Как она ему сказала? Из исследовательских интересов собралась с ним ходить? А скажи ей кто-нибудь такое? Не обиделась бы сама? «Ну и язык у тебя, Алекса, — съёжившись от стыда, подумала девушка. — Думай в следующий раз, прежде чем сказануть такое!» И снова была благодарна младшим, которые наперебой угощали гостя, не давая ему покоя, пусть мама и успешно сдерживала все порывы закормить Карея.
Наконец он сам поднялся из-за стола.
— Извините, мне надо идти, — улыбаясь, сказал он. — Спасибо, госпожа Коллум, ваши пироги бесподобны! Вечером я заеду за Алексой. Алекса, не возражаешь?
— Нет! — чуть громче и чуть поспешней сказала девушка, тоже вставая. — Я провожу тебя до калитки.
— Мы тоже! — завопили младшие Коллумы, и сердце Алексы упало. — Мы тоже!
— Ну да, — с преувеличенной горестью сказала мама. — Все напились-наелись вкусненького, а маме теперь посуду мыть, да?
Люку, как младшим дочерям, которые немедленно пошли на кухню, она про посуду не стала ничего говорить, только ухватила за ворот рубахи, когда мальчишка рванул за старшими, и что-то шепнула на ухо.
Гадая, что за тайну мама рассказала младшему братишке, отчего он сразу затих, Алекса пошла с Кареем по тропке к калитке.
У калитки он остановился и сказал:
— Не надо было провожать. Мама не будет… ну?..
— Нет, — сказала Алекса. — Ты и правда приедешь за мной?
— Да, если не возражаешь.
— Карей… — Она несмело посмотрела в ждущие глаза парня. — Ты… извини. Если и в самом деле хочешь, мы… Я буду встречаться с тобой.
— Хочу, — жёстко сказал Карей. — Не передумаешь?
— Нет.
Машина отъехала от калитки, оставив Алексу размышлять. Теперь, когда она успокоилась, на ум пришло воспоминание, как парень вспыхнул огнём, когда она обидела его своими непродуманными словами. Что это? Огненный выброс был, потому что он сильно прочувствовал обиду? Или он и в самом деле пока ещё плохо контролирует огонь? Он же сказал, что в первое их знакомство ощутил её воздействие на себе. Тогда… Тогда волей-неволей придётся ходить с ним, чтобы не сорвался… А в глубине души Алекса призналась, что эта веская причина ей нравится в качестве оправдания, почему она будет ходить с тем, кто однажды предал её.
Назад: 14
Дальше: 16