Глава 32

Нанося последние штрихи красной боевой раскраски на лица игроков своей команды, Ричард старался не показывать им, насколько болезненны на самом деле его ушибы. Он не хотел, чтобы что-то расстраивало и отвлекало их от предстоящего дела.

Его лодыжка сильно пульсировала, левое плечо ныло, а удары, полученные по голове, отдавались болью в шейных мышцах. После той короткой, но яростной схватки ему так и не удалось достаточно хорошо выспаться. Зато, как он мог бы сказать, хорошо, что все кости целы.

Ричард мысленно отстранился от боли и усталости. Не имело значения, что у него болит и насколько он утомлен. Ему предстояло выполнить задачу. И сейчас имело значение лишь справится ли он с ней, обретет ли успех.

Если он потерпит неудачу, у него будет целая вечность на то, чтобы отоспаться.

– Сегодня у нас есть шанс прославиться, – заметил Джон-Камень.

Ричард, придерживавший подбородок Джона-Камня, слегка повернул его голову вбок, чтобы лучше видеть в слабеющем свете. И ничего не сказал. Он наклонился и обмакнул палец в ковш красной краски, а затем добавил символ, означающий наблюдательность и внимание, как раз над символом силы, который уже был изображен. Ему хотелось бы знать, как выглядит символ здравого смысла, чтобы изобразить его во всю голову Джона-Камня.

– А ты так не думаешь, Рубен? – продолжал упорствовать Джон-Камень. – Сегодня у нас есть шанс прославиться?

Все остальные внимательно слушали, что скажет на это Ричард.

– Ты все отлично знаешь, Джон-Камень. Выбрось эти мысли из головы.

Ричард оторвался от работы и обвел пальцем, покрытым свежей красной краской, все уставленные к нему глаза.

– Все вы прекрасно знаете это – по крайней мере должны знать. Оставьте мысли о славе. Те люди, из императорской команды, именно сейчас о славе не думают – они думают о том, как убивать вас. Это вам понятно? Они хотят убить вас.

Сегодня тот день, когда нам предстоит сражаться за то, чтобы остаться в живых. Вот слава, которой я хочу: жизнь. Вот слава, которой я хочу для всех вас. Я хочу, чтобы вы выжили.

Лицо Джона-Камня скривилось в недоверии.

– Но, Рубен, после того как эти люди прошлой ночью пытались разбить твою голову, я думаю, ты захочешь выправить счет.

Все знали о ночном нападении. Джон-Камень всем рассказал об этом – рассказал, как их нападающий сражался с пятью громилами практически один. Ричард не оспаривал его рассказ, но не позволял обсуждать вопрос о своем состоянии. Он хотел, чтобы они больше беспокоились о собственных шеях и не задумывались, сможет ли он продержаться до конца.

– Да, я хочу выиграть, – сказал Ричард, – но не ради славы или сведения счетов. Я пленник. И я нахожусь здесь, чтобы играть. Если мы выиграем, я буду жив – чего яснее? Только это имеет реальное значение: жить. Игроки в джа-ла – и пленники, и солдаты – регулярно умирают в таких играх; и в этом смысле мы равны. И единственная истинная польза от победы в этих играх – это та ее часть, что касается жизни.

Некоторые другие пленники с пониманием кивали.

– А разве тебя не беспокоит, хоть немного, сам факт разгрома императорской команды? – спросил Брюс, его левый ведомый. – Ведь вполне возможно, что разгром императорской команды – не совсем праведное дело. В конце концов, они представляют силу и мощь Имперского Ордена и самого императора. Их поражение может быть расценено как надменность и самонадеянность, и даже как святотатство.

Все глаза вновь были устремлены к Ричарду.

Ричард спокойно выдержал взгляд этих людей.

– Насколько я знаю, согласно учению Ордена все считаются равными.

Брюс с минуту пристально смотрел на него. Наконец улыбка растеклась по его лицу.

– Ты прав, Рубен. Они всего лишь такие же люди, как и мы. И я считаю, что в таком случае мы должны победить.

– Я тоже так считаю, – сказал Ричард.

А затем, как Ричард и учил их, все как один испустили глубокий рев, выражающий сам дух их товарищества. Это было малозначащее действие, но оно связывало людей, давало им ощутить, что, хотя все они очень разные, у них общая цель.

– До сего момента, – продолжал Ричард, – мы не видели игры императорской команды, так что их тактика нам неизвестна, но они за нашей игрой наблюдали. Насколько я успел заметить, команды обычно не меняют стиль игры, так что наши противники ожидают, что мы будем делать все то же самое, что делали в прошлом. Это нужно сделать одним из наших преимуществ.

Помните о новых приемах игры, которые мы придумали для каждого сигнала. Не используйте старые приемы игры по сигналу, это собьет всех нас с толка. Новые тактики являются для нас лучшим шансом вывести противника из равновесия. И концентрируйтесь на своей роли в этой тактике. Вот что принесет нам очки.

И еще помните, что эти люди, кроме старания победить, будут пытаться к тому же и покалечить нас. Команды, с которыми мы играли до сих пор, знали, что на любое их действие мы ответим двумя. Эти люди – совсем другие. Они знают, что если проиграют – их ждет смерть, точно так же, как предыдущую императорскую команду, которой довелось проиграть. И поэтому они не собираются играть честно. Они собираются при любом удобном случае сносить нам головы.

Не сомневаюсь, что они попытаются устранить кого-то из игроков нашей команды, так что будьте готовы к этому.

– Но ты и сам один из тех, кого они будут пытаться устранить, – заметил Брюс. – Ты нападающий. Ты тот, кого им необходимо остановить. Они даже попытались устранить тебя еще до того, как ты оказался на игровом поле.

– Все это так, но, как нападающего, меня защищают по меньшей мере ты и Джон-Камень. У большинства же из вас нет иной защиты, кроме собственных мозгов и сноровки. Думаю, они, скорее всего, попытаются сначала охотиться за кем-то из вас, так что не позволяйте, чтобы ваша осмотрительность и осторожность спадали хоть на секунду. Не спускайте глаз друг с друга и при необходимости приходите на помощь.

Вдалеке Ричард уже мог слышать ритмические скандирования бесчисленной толпы солдат, жаждущей начала матча. Казалось, будто скандировал весь лагерь. Ричард подозревал, что каждый, кому не приходится сейчас работать на пандусе и кто не имеет возможности сам посмотреть матч, по меньшей мере ждет, когда до него доберутся сообщения о происходящем.

На этот раз зрителей будет значительно больше, чем обычно. Император распорядился, чтобы рабочие бригады, занимавшиеся выемкой грунта для возведения пандуса, в одном месте, расположенном чуть в стороне, добывали грунт с достаточно большого участка равнин Азрита, чтобы создать там углубленную чашу стадиона. Это новое поле для игры в джа-ла, с широкими, плавно опускающимися склонами, позволит значительно большему числу людей, чем раньше, смотреть игры.

Ричард предполагал, что их игра с императорской командой состоится в полдень, как и многие другие игры, но день заканчивался, а другие команды еще продолжали играть в матчах чемпионата. Игры, в конце концов, были не чем иным, как шоу для солдат. Расположение нового поля для игры в джа-ла – как раз под Народным Дворцом – было выбрано Джеганем, как демонстрирующее к тому же, что Имперский Орден оставался здесь и теперь владеет этим местом.

Ричард бросил взгляд на темно-серую облачность. Последние лепестки цветка заката поблекли. Надвигалась темная ночь.

Он не рассчитывал, что игра начнется так поздно, но сумерки устраивали его даже больше. Это была скорее одна из тех неожиданных, но счастливых случайностей, на фоне столь монументальных неудач, что преследовали его. Он не боялся темноты. Будучи лесным проводником, он частенько бродил по тропам, когда путь освещали луна и звезды, иногда только звезды. Ричард чувствовал себя в темноте вполне уверенно.

Он умел наблюдать, пользуясь не только одними глазами.

В каком-то отношении то время, когда он жил в лесу, казалось, было совсем недавно, с другой стороны – оно удалено на целую вечность, как совсем иная жизнь. Сейчас он далеко от своих лесов в глубине Хартленда. Очень далеко от мира и безопасности, которые его тогда окружали.

И очень далеко от любимой женщины, которую тогда обнимал.

Закончив разрисовывать Джона-Камня, Ричард заметил, что через кольцо охраны к ним направляется Карг. После вероломного предательства охраны предыдущей ночью, люди, причастные к этим событиям, не избежали гнева командующего. Среди охраны появилось несколько новых лиц, без сомнения, более надежных надсмотрщиков. Карг возглавлял эскорт из солдат, обученных следить за игроками-пленниками, чтобы иметь гарантии, что они только играют в джа-ла и не делают ничего другого.

Главным образом эти солдаты следили за Ричардом. Это были его особые стражи.

После того как командующий в конце концов расстегнул его железный ошейник, Ричард, последний в цепочке людей, с которых снимали оковы, наконец-то смог помассировать больную шею. Без тяжелой цепи, тянувшей к земле, он ощутил легкость, почти такую, что, казалось, мог бы парить в воздухе. Это порождало легкомысленное ощущение невесомости. Он наслаждался этим ощущением, делая его частью себя.

Отдаленные скандирования солдат выражали их первобытные чувства. Это лежало за пределами суеверного страха. От этих криков Ричарда пробирала дрожь.

Зрители жаждали крови.

Этим вечером они рассчитывали на удовлетворение этого желания.

Следуя за Каргом, ведущим свою команду на игровое поле, Ричард отключил свое сознание от нарастающего шума толпы и отыскал тихий центр сосредоточения собственных мыслей.

Пока они шли по проходу через толпу солдат, со всех сторон тянулись руки, желающие дотронуться до игроков. Некоторые игроки команды Ричарда улыбались, махали руками и трогали протянутые руки. Джон-Камень, будучи самым крупным и легко замечаемым, находился в центре внимания. Он улыбался, взмахивал руками и пожимал протянутые руки, и восторгался всем, через что они проходили. Ричард видел, что Джону-Камню нравилось поклонение толпы. Ему нравилось доставлять им удовольствие.

Выкрики, выражающие как поддержку, так и ненависть, неслись со всех сторон. Ричард смотрел вперед, не обращая внимания на солдат и на крики, пока проходил мимо них.

– Нервничаешь, Рубен? – спросил командующий через плечо.

– Да.

Карг выдал ему покровительственную улыбку.

– Это пройдет, как только начнется игра.

– Знаю, – сказал Ричард, хмуро посмотрев на него.

Обширная котловина, в которой располагалось поле джа-ла, казалась шумным кипящим котлом, а лица зрителей представлялись пеной над бурлящей темнотой.

Толпа за пределами плотного кольца дрожащего света факелов продолжала скандировать – не слова, а горловое завывание, для поддержки не столько игроков, сколько самих зрителей. В такт скандированиям толпа топала ногами. Глухой шум мог быть не только услышан, он ощущался через дрожь земли, подобно раскатам грома. Действие этого было ошеломляющим и отчасти одуряющим.

Это был первобытный призыв к насилию.

Но сам Ричард был уже далек от всего этого. Он позволил этим примитивным варварским звукам питать те страсти, которые он уже высвободил в глубине себя. Проходя через бурлящие людское море, он находился в своем собственном мире, погрузившись во внутренние переживания.

Карг выстроил команду на краю поля перед линией факелов. Ричард заметил лучников с приготовленными для использования стрелами, равномерно расставленных по периметру поля. Ближе к середине поля, сейчас справа от него, он заметил зону, предназначенную для императора.

Джеганя там не было.

Ричард внутренне весь напрягся, стянутый клубком паники. Он полагал, что Джегань обязательно будет на этой игре и что рядом с ним будет и Кэлен.

Но обнесенная канатами зона пустовала.

Ричард сдержал свои эмоции, отбрасывая смятение и тревогу. Джегань не пропустит этой игры. Рано или поздно, он тут объявится.

Когда императорская команда направилась к противоположному краю поля, толпа исторгла громоподобный рев. Эти люди были лучшими, что мог предложить Орден. Они были героями в глазах бесчисленных тысяч зрителей. Они были людьми, способными побеждать всех, кто оказывается перед ними. Игроками, которые сокрушили всех своих противников, чемпионами, которые больше всех прочих заслуживали победы. Многие воины считали эту команду вполне осязаемым воплощением их собственной силы и мужества.

Пока Ричард и его команда ждали за пределами линии факелов, противник, выглядевший не столько решительно, сколько опасно, совершал шествие вдоль периметра поля, отвечая на приветственный рев исключительно кровожадными взглядами. Толпа любила такой облик ненависти и угрозы, облик предстоящего зрелища.

Когда императорская команда обошла поле по кругу и наконец собралась на другой стороне его в ожидании претендентов, лучники и другие солдаты охраны расступились. Карг махнул рукой Ричарду, и его люди направились шеренгой через этот разрыв. Когда Ричард проходил мимо, командующий прошептал, напоминая, что ему лучше победить.

Ричард вышел на поле. Приветствия оказались почти столь же оглушительными, как прозвучавшие только что в адрес императорской команды, и его неуверенность в выбранном плане развеялось. Во множестве игр, проведенных с тех пор, как оказались в лагере Имперского Ордена, команда Ричарда выигрывала каждую игру и заработала этим уважение среди многих. Ее репутации не вредило даже то, что Ричард что убил нападающего одной из команд. Еще более сильное влияние оказывал сам облик этой команды, разрисованной угрожающими знаками, да еще красной краской. Это была демонстрация, по духу соответствующая игре. И Ричард рассчитывал, что это поможет.

Он несколько встревожился, когда хорошенько разглядел игроков противника. Это были самые крупные из людей, которых ему когда-либо доводилось встречать. Все они выглядели как Улик и Иган из персональной стражи Лорда Рала. И Ричарду пришло в голову, что сейчас ему Улик и Иган вовсе не помешали бы.

Оставив своих людей на краю поля, Ричард один пересек пустое пространство, направляясь в самый центр поля, к судье, держащему пучок соломин. Нападающий императорской команды уже ожидал рядом с судьей и казался почти на фут выше Ричарда. Его шея начиналась от ушей и далее становилась только шире, пока не переходила в плечи, оказавшиеся почти вдвое шире, чем плечи Ричарда.

Отчетливый ряд распухших красных отметин тянулся наискось по одной стороне его лица, отмечая, где к нему приложились звенья цепи. Пока Ричард ждал, рослый нападающий, не спуская с него глаз, первым вытянул соломину.

Соломинка, которую вытянул Ричард, оказалась более короткой. Зрители взревели, довольные тем, что императорская команда получила шанс открыть счет. Нападающий этой команды самодовольно усмехнулся Ричарду в лицо, затем забрал мяч и отправился на свою половину поля.

Пока Ричард шел назад к своим игрокам, ожидавшим на их конце поля, его взгляд метался по бесконечной массе воинов Ордена, вскидывавших в диком восторге кулаки, жаждущих, все как один, крови, с той или с другой стороны. Лучники держали наготове стрелы, наблюдая, как он одиноко идет к своей команде. Он ощущал возбужденный настрой сотен тысяч солдат, теснящих друг друга, стараясь увидеть, что произойдет, – солдат, которые повсюду, где ни проходили, оставляли за собой бесчисленные трупы невинных мужчин, женщин, детей, виновных лишь в том, что они хотели жить своей жизнью во благо себя и своей семьи.

Ричард ощутил, что окружающий мир погружается в безумие.

Его пристальный взгляд уперся в то место, где, как предполагалось, должен был находиться император. Где должна была быть Кэлен. Без Кэлен, даже без Кэлен, не помнившей его, окружающий мир был пустым и холодным местом.

Ричард ощутил себя очень маленьким и одиноким.

Когда он занял свое место в шеренге игроков, голова была словно ватной. Прозвучал сигнал, и команда противника плотной массой начала наступление. Оказаться сейчас в чаше этого поля джа-ла было все равно что стоять на склоне, наблюдая, как на тебя несется снежная лавина. В эту минуту одиночества и опустошения Ричард не знал, что ему следует делать прямо сейчас.

Столкновение было жестоким. Напрягая все силы, он пытался задержать игроков, защищавших своего нападающего, но они тем не менее прорвались прямо через Ричарда и его команду.

Их нападающий почти церемониально достиг голевой зоны и бросил мяч. Защитники, разрисованные красными символами, бросались на перехват, но атакующие всех их повалили. Мяч приземлился точно в сетку, открывая счет.

Толпа исторгла оглушительный рев одобрения.

Ричард кое-что себе уяснил. Пробиваясь через защиту соперника, императорская команда, похоже, полагалась на свое превосходство в размерах и весе. Им не требовалось большого мастерства. Ричард дал своим людям тайный знак рукой, как только противник приготовился к очередной атаке.

Когда они приблизились, все игроки Ричарда, разместившись дугой, стали подсекать массивных соперников, сбивая их с ног. Это было грубовато, но удалось добиться главного: образовать брешь. И прежде чем эта брешь затянулась, Ричард проскочил через нее.

Нападающий другой команды не думал отклоняться от курса, уверенный в своей массе и инерции движения, готовый снести Ричарда, если тот окажется на его пути.

Ричард сделал резкий поворот, подрезая бегущего и цепляя ногой за лодыжку. Тот споткнулся, но сохранил равновесие. Однако в тот момент, когда его руки опустились и чуть ослабли, реагируя на возможное падение вниз лицом, Ричард вырвал у него мяч, нырнул в сторону и стрелой понесся через разрыв в шеренге противников. А когда те устремились к нему, перебросил мяч Джону-Камню, уже занявшему позицию позади цепочки своих игроков. К дикому восторгу болельщиков, Джон-Камень недолго подержал над собой мяч, как бы выставляя его на всеобщее обозрение, пока бежал, вырываясь из тисков преследователей. Довольный происходящим, он развернулся и продолжил бежать задом, чтобы иметь возможность смеяться в лица тех, кто за ним гнался, а затем перебросил через их головы мяч своему нападающему.

Едва Ричард получил мяч, игроки императора бросились к нему со всех сторон. Он увернулся от одного из них, одурачил обманным движением второго и ушел в сторону от третьего, резко меняя направление, стараясь избежать захвата. Несмотря на то, что его люди задерживали преследователей или блокировали их, противники все-таки смыкались вокруг него. Когда Ричард попытался обойти одного, второй схватил его за плечи, будто перед ним был ребенок, и швырнул на землю. Ричард понял, что ему не удержать мяч в единоборстве с этими людьми, и он совершенно не хотел, чтобы они навалились на него сверху и переломали кости, так что, едва коснувшись земли, отбросил мяч. Брюс уже подбежал в нужное место и в нужное время. Он подхватил мяч, но вскоре тоже был сбит с ног.

Прозвучал сигнал горна, оповестивший об окончании раунда атаки императорской команды. Они заработали очко, а Ричард лишил их удовольствия заработать два.

Перебегая на свою половину поля, он выговаривал самому себе за то, что позволил чувствам взять верх. Он был невнимателен. Не уделял должного внимания тому, что происходит. Едва не позволил убить себя.

Он не сможет помочь Кэлен, если не обретет нужную форму.

Его команда тяжело дышала, многие отдыхали, склонившись на упертые в колени руки. Выглядели они мрачными и подавленными.

– Отлично, – сказал Ричард, подходя к ним. – Мы дали им возможность пережить момент славы. Теперь давайте понизим их энтузиазм.

Это вызвало со всех сторон улыбки. При этих его словах все оживились.

Ричард подхватил мяч, который судья перебросил в его сторону, и посмотрел на своих людей.

– Давайте покажем им, с кем они имеют дело. Играем серию три к одному, затем меняем на обратную. – Он быстро показал им один палец, затем три, на случай, если они не расслышали из-за шума. – Начали.

И, как один, все устремились в безумном беге, мгновенно образуя кольцо вокруг Ричарда. Ни одного блокировщика впереди, ни одного ведомого по флангам. Вместо этого все слились в такую плотную группу, какую только удавалось поддерживать при беге на полной скорости.

Соперникам понравилась подобная тактика. Это был их собственный стиль – грубая сила. И под крики поддержки своих болельщиков они побежали навстречу сжатой в единый кулак команде Ричарда.

Все игроки Ричарда внимательно следили за действиями противников, дожидаясь, когда те достигнут определенного квадрата поля. И за мгновение до столкновения, как только защитники добрались до нужной точки, люди Ричарда вдруг разбежалась рассеялись.

Это действие было столь пугающим, что игроки другой команды пребывали в нерешительности, поворачивая то в одну сторону, то в другую, не вполне понимая, что, собственно, предпринимать, когда те, кого они только что собирались атаковать и сокрушить, неожиданно поступили подобным образом. Каждый из людей Ричарда маневрировал, делая самые безумные зигзаги, и казалось, что во всем этом нет никакой системы и никакой цели. Игроки команды Джеганя не знали, кого хватать и куда бежать. В одно мгновение массивное, плотно собранное ядро рассыпалось на множество порхающих бабочек.

Толпа ревела и восторженно хохотала.

Ричард мчался, придерживаясь того же невероятно изломанного курса, как все остальные, и отличало его от них лишь то, что он был единственным человеком с мячом. Когда этот факт дошел до сознания противников, Ричард уже миновал многих из них и глубоко проник на их территорию. И когда два блокировщика ринулись наконец вслед за ним, он помчался так, словно спасал свою жизнь.

Достигнув голевой зоны, он бросил мяч. Едва мяч оторвался от его пальцев, Ричарда атаковали сзади, но уже слишком поздно, чтобы остановить. Мяч спланировал в сетку. Ричард упал на землю вместе с человеком, который оказался поверх него. К счастью, этот человек несся на перехват на полной скорости, и поэтому его момент инерции просто перекинул его через спину Ричарда.

Ричард поднялся на ноги и побежал назад, на свою сторону поля, под дикие приветственные крики толпы. Счет стал ничейным, но Ричарда не интересовала ничья. Ему требовалось срочно закрепить преимущество. Задуманный им сценарий игры еще не реализован. Его следовало довершить.

Его люди, все как один расплывшиеся в улыбке, собрались вместе как можно быстрее. Ричарду не требовалось подавать им сигналы: он уже дал указания на весь раунд. Когда судья перебросил ему мяч, они немедленно устремились вперед.

И вновь они сформировали плотную группу, пока вели атаку через все поле. Однако на этот раз команда Джеганя, бежавшая к ним, рассыпалась в самую последнюю минуту, готовая к перехвату противника, как только он попытается разбежаться в разные стороны. Толпа криками одобряла и поддерживала их.

Но вместо того, чтобы разделиться, команда Ричарда так и осталась плотным комом до самой середины поля. Несколько отдельных игроков, остававшихся в этой зоне, попытались перехватить их, но были сметены совокупной инерцией этого плотного ядра. Слабые попытки защиты первых двух, а затем и третьего игрока практически не замедлили скорости, с которой неслись люди Ричарда. Команда Джеганя, внезапно осознав, что произошло, бросилась в преследование. Но они опоздали. Ричард уже почти довел своих людей до зоны правых ворот.

Как только он достиг голевой зоны, а его люди прикрывали сзади, образуя защитный барьер, Ричард бросил мяч и проследил в свете факелов, как тот по дуге проскользил в ночном воздухе, а затем достиг цели. Толпа взревела от восторга и одобрения. Протрубил горн, извещающий о конце раунда.

Судья в центре поля объявил счет: одно очко у чемпионов, то есть у команды Джеганя, и два очка у претендентов.

Но затем, прежде чем судья завершил объявление счета и перевернул песочные часы, Ричард заметил, что он повернулся к кому-то возле боковой линии. Это был Джегань. Он находился в отделенной канатами зоне, выделенной для него. Рядом с ним была Никки. Неподалеку стояла Кэлен. С ней была и Джиллиан.

Все ждали, пока судья прошел к боковой линии и с минуту выслушивал императора. Затем он кивнул и вернулся к центру поля, где и объявил, что второй гол был забит после сигнала горна и поэтому не засчитывается. Счет, как объявил судья, возвысив голос, ничейный.

Часть толпы в ярости принялась кричать и скандировать, тогда как другие кричали, радуясь своему счастью.

Игроки Ричарда выкрикивали гневные возражения, оспаривая решение. Ричард встал перед ними. Шум от рева толпы был таким громким, что он боялся, что его люди не услышат его, и потому провел большим пальцем по горлу, останавливая их протесты.

– Вы не можете изменить это! – крикнул он им. – Успокойтесь! Соберитесь!

Они прекратили протестовать, но выглядели явно недовольными. Ричард ощущал себя не лучше их, но понимал, что с этим ничего не может поделать. Ведь именно приказ императора изменил счет игры. Теперь и Ричарду следовало изменить свои планы.

– Мы должны остановить их, – сказал он, вышагивая перед своей командой. – Когда вновь будет наша очередь, будем играть два к пяти. – Он показал им два пальца, а затем пять. Все кивнули. – Мы не можем изменить то, что только что случилось, но можем остановить их и помешать набирать очки. А затем сможем вернуться к игре и вернуть то, что было нечестно отобрано. Не думайте о том, что уже сделано, а думайте о том, что мы должны сделать.

Все кивнули, перестраиваясь и начиная готовиться к отражению атаки.

Атака императорской команды была небрежной. Они все еще были в ликовании по поводу благосклонного к ним судейства. Скоординированная блокировка сокрушительно смела с ног их нападающего. Ричард был горд за своих людей, за то, как им удалось обратить свою ярость внутрь и воспользоваться ею.

В ожесточенной борьбе, последовавшей за этим столкновением, мячом завладел Джон-Камень. Когда его начали окружать, он перебросил мяч Брюсу. Тот, в свою очередь, перекинул Ричарду. Ричард пробежался по полю и, под крики толпы, вложил всю свою силу, чтобы бросить мяч с линии двойного счета. Мяч влетел в сетку. Это, разумеется, не было засчитано, но толпа взревела, будто все сделано по правилам. Скандирования сотрясали землю. Это было подтверждением украденного гола. Это было настолько близко к унижению Джеганя, насколько Ричард вообще мог приблизиться.

Болельщики их команды начали скандировать:

– Четыре – один! Четыре – один! Четыре – один!

Официальный счет оставался по-прежнему один к одному, но на взгляд скандирующих он был теперь четыре к одному.

При их следующей атаке, когда нападающий императорской команды прорвался в голевую зону и бросил мяч, один из игроков команды Ричарда, высоко подпрыгнув, все-таки сумел зацепить мяч так, чтобы он отклонился в сторону и не достиг ворот. Когда прозвучал сигнал, счет оставался один к одному.

Реализовав другую манеру нападения, Ричард почти добрался до голевой зоны, когда его остановили. Его ноги оказались в крепком захвате. Падая на землю, Ричард швырнул мяч в сторону Джона-Камня. Тот подобрал его прежде, чем им завладела другая команда.

Джон-Камень достиг голевой зоны и бросил мяч. Ричард, лежа на земле, наблюдал, как мяч вошел в сетку, изменяя счет.

Джон-Камень, вне себя от радости, подпрыгивал как ребенок и махал высоко в воздухе обеими руками. Толпе это нравилось. Ричард не мог удержаться от улыбки, пока высвобождался из жестких объятий своего блокировщика; тот на прощание больно ударил его в спину, но Ричард не попался на крючок. Он знал, что лучше не позволять втягивать себя в драку, когда мяч не в игре.

Когда он догнал Джона-Камня и они вместе побежали назад, к стартовой зоне очередного раунда, Ричард похлопал своего ведомого по плечу.

– Ты все сделал отлично, Джон-Камень, – прокричал Ричард под одобрительные вопли зрителей.

– Я заработал нам славу!

Ричард не мог не рассмеяться.

– Славу, – согласился он, вновь хлопая Джона-Камня, на этот раз по спине. – И очко, которое было засчитано.

Пока они перестраивались и ожидали, когда судья вернет им мяч, все громко поздравляли сияющего Джона-Камня. Он взмахнул кулаком, вызывая могучий командный крик, а затем занял свое обычное место справа от Ричарда. Брюс занял место на левом крыле построения. Блокировщики организовали клин, утяжеленный спереди Джоном-Камнем. В этом раунде предполагалось оттягивать защитников на левую сторону, где оборона была наиболее слабой.

Едва они начали атаку, императорская команда направилась на левый фланг Ричарда, как он и хотел, но в последний момент противники сменили направление и врезались в центр, в самую тяжелую часть клина. Такая тактика не давала им возможности остановить Ричарда и не предоставляла возможности отобрать мяч. Они преследовали какую-то другую цель. Когда нападающие набросились на первых блокировщиков, Ричард понял, что должно произойти несчастье.

– Джон-Камень! – закричал Ричард. – Беги вправо!

Вместо этого Джон-Камень опустил ниже свое мощное плечо, врезаясь в центр их построения. Трое из них быстро поднырнули, четвертый обхватил согнутой рукой его шею, а пятый, бежавший на полной скорости, ударил его сбоку, прикладывая силу как к рычагу и поворачивая Джона-Камня, шея которого была зафиксирована.

Ричард ощущал происходящее словно во сне и никак не мог заставить ноги передвигаться достаточно быстро.

Когда он уже бежал, напрягаясь изо всех сил, он отчетливо расслышал треск кости.