Бинк возобновил свое путешествие... но с той же стороны Провала. Если бы только ферма Дональда была на юге!

Странно, что каждый здесь знает о Провале и принимает его, словно само собой разумеющееся... хотя никто в Северной Деревне о нем не знает. Не могло ли это быть заговором умолчания? Вряд ли, потому что кентавры, похоже, тоже о нем не знают, а они обычно информированы хорошо. Провал существовал по крайней мере два года, так как тень находилась там именно это время, а, возможно, образовался даже раньше, так как дракон, похоже, провел в нем всю свою жизнь.

Это, должно быть, заклинание... неведения, так что только люди, живущие в непосредственной близости к Провалу, знают о нем. Те же, кто подальше... забывают. Очевидно, никогда не существовало четкой дороги с севера на юг Ксанфа... по крайней мере, в недавние годы.

Что ж, это не его головная боль. Он должен всего лишь обойти его. Бинк не собирался делать новую попытку пересечь Провал. Только феноменальная серия совпадений спасла его шкуру. А Бинк знал, что совпадения — союзник ненадежный.

Земля здесь была зеленой и холмистой, со сладким папоротником в рост человека, растущим так густо, что видеть далеко вперед было невозможно. Теперь проторенной дороги перед Бинком не было. Он сразу же заблудился, сбитый с толку, очевидно, отталкивающим заклинанием. Некоторые деревья защищали себя от вреда, заставляя путешественников отклонять в сторону свой путь. Может быть, поэтому серебряное дерево оставалось до сих пор необнаруженным. Если кто-то попадет в заросли таких деревьев, он может быть уведен далеко прочь или даже станет ходить по вечному кругу. Очень трудно вырваться из такой ловушки, потому что она совсем не заметна, путешественник считает, что идет туда, куда хочет сам.

Через некоторое время Бинк нашел очень хорошую тропинку, идущую точно в нужном ему направлении, настолько прекрасную, что прирожденная осторожность заставила его избегать ее. Существовали некоторые дикие растения-людоеды, делавшие проход между ними весьма привлекательным, до того места, где их ловушка захлопывалась.

Так, прошло три дня, прежде чем Бинк проделал достаточный отрезок пути, но он оставался в хорошей форме, несмотря на простуду. Бинк нашел несколько ароматических цветов, которые помогали ему держать нос чистым, и аптечный куст с пилюлями от головной боли. Через неравные интервалы появлялись цвето-фруктовые деревья, покрытые желтыми, зелеными, оранжевыми и голубыми фруктами. Ему везло с ночлегом каждую ночь, так как вид у него был явно безвредный, но он был вынужден тратить по несколько часов, отрабатывая ночлег и еду. Люди в этой дикой местности были малоталантливы: их магия в основном состояла в «пятнах на стене». Поэтому они практически жили жизнью людей Мандении, проводя все время в труде.

Наконец впереди показалось море. Ксанф был полуостровом, никогда должным образом не обследованным. Конечно, неизвестный Провал доказывал это — поэтому его точные размеры были неясны. В общем, он представлял собой овал или вытянутую полоску земли, присоединенную к Мандении на северо-западе узким перешейком. Когда-то, вероятно, это был остров, на котором развился свой тип существования, свободный от вмешательства окружающего мира. Теперь Щит восстанавливал эту изоляцию, перерезая мостик смертоносной завесой и уничтожавший экипажи вторгшихся кораблей. Если этого оказывалось недостаточно, то, как рассказывали, существовал отряд свирепых морских чудищ. Нет, Мандения больше не мешала.

Бинк надеялся, что море позволит ему обойти Провал. Дракон, вероятно, не мог плавать, а морские чудища не подходят слишком близко к суше. Должна быть узкая полоска, где не угрожают ни драконы, ни морские чудовища. Может быть, пляж, где он сможет обойти Провал, зайдя в воду, если появится дракон, или держась подальше от воды, если будет угрожать морское чудище.

Так и оказалось — чудесная полоска белого песка тянулась от одного края Провала до другого. Никаких чудовищ — ни морских, ни сухопутных — не было видно. Бинк с трудом верил своему счастью и стал действовать прежде, чем оно могло ему изменить.

Он бросился бежать по песку. Первые десять шагов все шло прекрасно, но потом его нога погрузилась в воду и он упал в море.

Пляж был иллюзией. Бинк попал в самую элементарную ловушку. Что лучшего может придумать морское чудовище, чтобы поймать добычу, чем исчезающий пляж, превращающийся в глубокую воду?

Бинк поплыл к настоящему берегу в виде бесплодной скалы, о которую с плеском разбивались волны.

Тоже не безопасное место, но выбора не было. Вернуться на пляж, который больше не существовал даже в иллюзорном варианте. Или его каким-то образом понесло по воде, или он плыл, не подозревая об этом. В любом случае, это была магия, с которой он не хотел связываться снова. Лучше знать точно, где находишься.

Что-то холодное, плоское и чудовищно сильное схватило его за пятку. Бинк потерял свой посох, когда в Провале за ним погнался дракон, и еще не успел вырезать себе новый, так что все, что у него было, это охотничий нож — слабое средство против морского чудища, но он должен попытаться.

Бинк вытащил нож из ножен, задержал дыхание и полоснул около своей пятки. То, что его держало, имело жесткую кожу, и ему пришлось пилить ее. Это чудовище имело крепкую шкуру!

Перед ним в воде маячило что-то огромное и зловещее, подтягивая к себе камень, который старался отпилить Бинк. Блеснули зубы величиной с ярд, когда открылись гигантские челюсти.

Бинк потерял то немногое самообладание, которое у него было. Он закричал.

Голова его скрылась под водой. Крик оказался роковым. Вода хлынула в рот и затем в горло.

Твердые ладони ритмично нажимали на его спину, выдавливая из него воду и позволяя воздуху заполнить его легкие. Бинк отрывисто кашлял. Его спасли.

— Со мной все в порядке! — с трудом выдохнул он.

Руки отпустили его. Бинк сел, моргая.

Он находился на небольшой яхте. Паруса были из яркого окрашенного шелка, палуба — из полированного дерева. Мачта была инкрустирована золотом.

Золото? Он с запозданием взглянул на своего спасителя и снова был удивлен. Она была Королевой.

По крайней мере, она выглядела как Королева. На голове ее была платиновая диадема. Она была одета в богато расшитое платье и была прекрасна. Возможно, не такая милая, как Винни. Эта женщина была старше и вид у нее был более величественный. Одежда и манеры заменяли ей чисто сладострастную невинность юности, которой обладала Винни. Волосы Королевы были самого красного цвета, какой он когда-либо видел, и такого же цвета были зрачки ее глаз. Трудно представить, что могла подобная женщина делать здесь, плавая в прибрежных водах, кишащих чудовищами.

— Я — Волшебница Ирис, — произнесла она.

— Э... Бинк, — представился он. — Из Северной Деревни. Он никогда прежде не встречал Волшебниц и чувствовал себя неподходяще одетым к такому случаю.

— К счастью, я оказалась поблизости, — заметила Ирис. — У тебя могли возникнуть трудности.

Какое преуменьшение! С Бинком просто все было кончено, а она подарила ему жизнь.

— Я тонул. Я не видел тебя. Только чудовище, — сказал он, ощущая себя полным идиотом. Как мог он отблагодарить это величественное создание за то, что она испачкала об него свои изящные ручки?

— Ты был в том положении, когда трудно видеть что-либо еще, — ответила она, выпрямляясь так, что ее превосходная фигура стала видна еще лучше. Бинк ошибся, она ни с какой стороны не была хуже Винни, просто она была совсем другая и уж точно, гораздо умней. Больше она походила на Сабрину. Проявление ума в женщине делает ее более привлекательной, понял он. Урок дня.

На борту яхты были слуги и матросы, но они ненавязчиво держались в стороне и Ирис сама поправила парус. Она вовсе не была праздной женщиной!

Яхта двигалась от берега в море. Вскоре она подошла к острову... и что это был за остров! На нем была пышная растительность, цветы всех видов и размеров: раскрашенные в горошек ромашки размером с блюдце, орхидеи исключительного великолепия, тигровые лилии, сонно мурлыкающие при приближении судна. Аккуратные дорожки вели к дворцу из прочного хрусталя, сверкавшего на солнце словно алмаз.

Словно алмаз? Бинк подозревал, что это и был алмаз, судя по тому, как преломлялся свет в его многочисленных гранях. Самый большой, самый совершенный бриллиант, который когда-либо существовал.

— Мне кажется, что я обязан тебе жизнью, — сказал Бинк, не зная, как вести себя дальше. Казалось нелепым предложить нарубить дров или убрать навоз, чтобы отработать ночлег на этом сказочном острове. Тут не было ничего, похожего на дрова или навоз! Вероятно, лучшую услугу, какую он мог ей оказать, можно было бы квалифицировать: удаление своей промокшей потрепанной персоны как можно быстрее.

— Кажется, да, — согласилась она, говоря с удивительной обыкновенностью. Бинк как-то ожидал от нее высокомерия, более подходящего ее положению.

— Но, может быть, моя жизнь того не стоила. У меня нет магии, меня собираются изгнать из Ксанфа.

Она подвела яхту к пирсу, накинула на причальный столб красивую серебряную цепь и крепко привязала ее.

Бинк подумал, что его признание ей не понравилось. Он специально сделал его с самого начала, чтобы не произвести ложного впечатления. Она могла по ошибке принять его за кого-то значительного. Но ее реакция была для него сюрпризом.

— Бинк, я рада, что ты сказал это. Твои слова показывают, что ты хороший, честный парень. Кроме того, большинство магических талантов бесполезны. Какая польза, например, от розового пятна, появляющегося на стене? Это, может быть, и магия, но она ничего не дает. Ты со своей силой и умом владеешь большим, чем огромное большинство граждан Ксанфа.

Удивленный и польщенный этой похвалой, хотя вероятно и преувеличенной, Бинк не знал, что и ответить. Она была права в отношении бесполезности «пятна на стене», конечно. Он часто и сам думал так же. Конечно, это стандартное выражение пренебрежения, означающее, что данная персона обладает никчемной магией. Таким образом, это не было таким уж тонким наблюдением. И все же, оно определенно прибавило ему уверенности.

— Идем, — сказала Ирис, взяв его за руку. Она повела его к пристани, затем по главной дорожке к дворцу.

Запах цветов был почти ошеломляющим. Розы радовали глаз всеми цветами радуги, издавая аромат. Преобладали растения с листьями, напоминающими меч, и цветами, как у орхидей, тоже различных цветов.

— Что это? — спросил Бинк.

— Ирисы, конечно, — ответила она.

Он засмеялся.

— Конечно! — жалко не было цветов под названием «Бинк».

Дорожка проходила через цветущий кустарник, обогнула пруд и фонтан и привела к роскошному парадному входу дворца. Все же дворец оказался не из настоящего алмаза.

— Войди в мою гостиную, — сказала Волшебница, улыбаясь.

Ноги Бинка замедлили шаг, прежде чем смысл сказанного проник в его мозг. Он слышал о пауках и мухах! Не спасла ли она его только для этого...

— О, ради Бога! — воскликнула она. — Ты суеверен? Ничто здесь тебе не повредит.

Его колебания показались ей глупыми. Зачем ей было спасать его, чтобы затем предать?

Она могла позволить ему захлебнуться насмерть, вместо того, чтобы выкачивать из него воду. Мясо все равно было бы свежим. Или она могла связать его и приказать матросам вынести его на берег. Ей не было нужды обманывать его. Он уже был в ее власти... Все же...

— Я вижу, ты мне не доверяешь, — произнесла Ирис. — Что мне сделать, чтобы убедить тебя?

Подобное прямое приближение к проблеме не прибавило Бинку уверенности. И все же, ему лучше было принять вызов... или довериться судьбе.

— Ты... ты — Волшебница, — сказал он. — Ты, кажется, имеешь все, что тебе нужно. Я... что тебе надо от меня?

Она засмеялась.

— Не съесть тебя, уверяю!

Но Бинк смеяться не мог.

— Бывает магия... некоторых людей съедали, — ему представилось видение — чудовищный паук, заманивающий его в свою сеть. Как только он войдет во дворец...

— Прекрасно, сиди здесь в саду, — сказала Ирис. — Или там, где ты чувствуешь себя в безопасности. Если я не смогу убедить тебя в своей искренности, можешь взять мое судно и уплыть. Достаточно справедливо?

Это было слишком справедливо, это заставило его чувствовать себя неблагодарным негодяем. Теперь Бинку весь остров представлялся ловушкой. Он не мог доплыть до материка из-за морских чудовищ... и экипаж яхты мог схватить его и связать, если он попытается уплыть на яхте.

Что ж, ему не повредит, если он послушает.

— Хорошо.

— Так вот, Бинк, — сказала она убеждающе. И она была так мила в своей настойчивости, что слова ее действительно убеждали. — Ты знаешь, что, хотя каждый гражданин Ксанфа обладает магией, эта магия очень ограничена. Некоторые обладают большей магией, чем остальные, но и их талант сводится к тому или иному типу. Даже Волшебники подчиняются этому закону природы.

— Да, — ее слова имели смысл, но куда она клонит?

— Король Ксанфа — Волшебник, но его могущество сводится к погодным эффектам. Он может создать пыльный смерч или торнадо, или ураган, вызвать засуху или десятидневный дождь... но он не может летать или превращать дерево в серебро, или поджечь его. Он — специалист по атмосфере.

— Да, — вновь согласился Бинк. Он вспомнил сына Дональда-тени, который мог создавать пыльные смерчи, эти недолговечные круговороты из пыли. Мальчик имел обычный талант. Король имел выдающийся — и все они отличались степенью, а не типом.

Конечно, с возрастом талант Короля ослабел. Возможно, все, что он мог сделать сейчас, это пыльный смерч. Хорошо, что Ксанф защищен Щитом.

— Итак, если ты знаешь талант кого-либо, ты знаешь его ограничения, — продолжала Ирис. — Если ты видишь, что человек создает шторм, ты можешь не беспокоиться о том, что он создаст волшебную яму или превратит тебя в таракана. Никто не обладает разносторонней магией.

— За исключением, быть может, Волшебника Хамфри, — заметил Бинк.

— Он — могущественный Волшебник, — согласилась она. — Но даже у него есть ограничения. Его талант — прорицание или информация. Я не верю, что он в самом деле видит будущее. Вся его так называемая сотня заклинаний указывает на это. Ни одно из них не является наглядной магией.

Бинк недостаточно знал о Хамфри, чтобы согласиться или опровергнуть, но ее слова звучали правдоподобно. На него произвело впечатление, как Волшебница охарактеризовала магию противной стороны. Неужели существует профессиональное соперничество среди обладателей сильной магии?

— Да, таланты обычно проявляются группами, но...

— Мой талант — иллюзия, — вкрадчиво произнесла Ирис. — Эта роза... — она сорвала красивую красную розу и поднесла к его носу. Что за сладкий запах! — Эта роза в действительности...

Роза поблекла. В ее руке был стебелек травы. Он даже пах травой.

Бинк оглянулся вокруг с досадой. Все это — иллюзия?

— Большая часть. Я могу показать весь сад, как он есть, но он окажется не таким красивым, — травинка в ее руке замерцала и стала цветком ириса. — Это должно убедить тебя. Я могущественная Волшебница. Следовательно, я могу сделать весь этот район кажущимся совершенно другим, и каждая деталь будет неотличима от подлинной. Мои розы пахнут как розы, мое яблоко будет иметь вкус яблока. Мое тело... — она помедлила, слегка улыбнувшись, — мое тело дает ощущение тела. Все кажется реальным, но это иллюзия. То есть, каждая вещь имеет основу, но моя магия усиливает, видоизменяет ее. В этом заключается мой комплекс талантов. Следовательно, у меня нет никакого другого таланта... и ты можешь доверять мне до этого предела.

Бинк не был уверен насчет последнего пункта. Волшебница иллюзий была последним человеком, кому можно доверять до какого-либо предела! И все же, он понимал ее доводы! Она показала ему свою магию и было маловероятно, что она будет практиковать на нем какую-нибудь другую магию. Он прежде никогда о таком не слышал и, определенно, что никто в Ксанфе не обладал смешанными типами магий.

Если только она не была великаншей-людоедкой, использовавшей иллюзию, чтобы изменить свою внешность... Нет. Великан-людоед был магическим существом, а магические существа не обладают магическими талантами. Вероятно. Их талантом было само их существование. Поэтому кентавры, драконы и великаны-людоеды всегда выглядели теми, кем они были, если только какая-нибудь естественная личность, животное или растение не изменяли их. Он должен верить в это! Возможно, что Ирис была в сговоре с людоедом... но вряд ли, так как известно, что людоеды нетерпеливы и сразу стараются употребить то, что удается поймать, несмотря на последствия.

— О'кей, я доверяю тебе, — с сомнением согласился Бинк.

— Отлично. Идем в мой дворец и я исполню все твои желания.

Это было неправдоподобно. Никто не мог дать ему магический талант. Хамфри мог открыть талант — за плату в год службы! — но это будет просто обнаружение того, что есть, а не создание нового.

Бинк позволил ввести себя во дворец. Внутри он тоже был роскошен. Окрашенные радугой лучи света падали из призматических частей крыши, а кристаллические стены образовывали зеркала. Они могли быть иллюзией... но Бинк видел свое отражение и в них он выглядел как-то здоровее и мужественнее, чем себя чувствовал. Он почти не был расстроен. Вновь иллюзия?

Мягкие красивые подушки лежали кучами по углам, заменяя кресла и диваны. Неожиданно Бинк почувствовал себя очень усталым, ему захотелось прилечь хоть ненадолго! Но тут видение скелета в сосновом лесу предостерегло его. Он не знал, что делать.

— Давай освободим тебя от этой промокшей одежды, — сочувственно сказала Ирис.

— Я... э... высохну, — ответил Бинк, не желая обнажать тело перед женщиной.

— Ты думаешь, я хочу, чтобы мои подушки оказались испорченными? — спросила она. — Ты барахтался в соленой воде, тебе надо выполоскать соль, пока она не начала раздражать тебя. Иди в ванную и смени одежду, там тебя ждет сухая.

Одежда ждет его? Словно она поджидала его. Что это может означать?

Нехотя Бинк вышел. Ванная комната соответствовала дворцу. Сама ванна походила на небольшой плавательный бассейн, а шкафчик был элегантным изделием типа, который, как говорили, используют манденийцы. Бинк зачарованно наблюдал, как вода образует водоворот и уходит в трубу, исчезая, словно по волшебству.

Здесь также имелся душ. Вода, подобно дождю, извергалась из продолговатого носика, омывая его тело. Это было приятно, хотя Бинк не был уверен, хотелось ли ему мыться таким образом. Где-то, наверное наверху, имелся большой резервуар с водой, обеспечивающий достаточное давление для такого устройства.

Он вытерся махровым полотенцем, на котором были вышиты цветы Ириса.

Одежда висела на вешалке за дверью: королевский халат и тапочки. Тапочки?

А, ладно... они были сухими и никто не видит его здесь, во дворце. Бинк одел халат и сунул ноги в украшенные вышивкой тапочки, ожидавшие его. Вокруг пояса он подвязал свой охотничий нож, спрятав его под халатом.

Сейчас он чувствовал себя лучше, но его простуда вновь начала напоминать о себе. Воспаление горла сменилось насморком. Он решил, что в этом повинна соленая вода, которой он наглотался, но теперь он был в сухой одежде и ему не хотелось хлюпать носом, но носового платка у него не было.

— Ты голоден? — спросила сочувственно Ирис, когда он вернулся из ванной. — Я принесу тебе поесть.

Бинк определенно был голоден, так как пищу из своего рюкзака он расходовал достаточно экономно с начала пути вдоль Провала, полагаясь на то, что найдет что-то по дороге. Теперь его рюкзак был мокрым от соленой воды, что затруднит его дальнейшие обеды.

Он лежал, утонув наполовину в подушках, отклонив нос так, чтобы из него не капало вперед, и украдкой вытирая его уголком подушки. Когда она ушла на кухню, он немного высморкался. Теперь, когда Бинк узнал, что все вокруг было иллюзией, понимал, почему Ирис сама делала так много трудной работы. Моряки и садовники были частью иллюзии. Ирис жила одна. Поэтому готовить ей приходилось самой. Иллюзия могла создать прекрасный вид и вкус, но не могла предотвратить голодную смерть.

Почему Ирис не вышла замуж или не обменяла свои услуги на компетентную помощь? Для практических дел большая часть магии была бесполезна, но ее магия была исключением. Любой мог бы жить в хрустальном дворце, если жил вместе с Волшебницей. Бинк был уверен, что многим такая жизнь понравилась бы. Видимость очень часто оказывалась важней, чем сущность. И если она может сделать вкус обыкновенной картошки вкуснее самых изысканных яств, а лекарства сладкими вместо горьких... о, да, это был полезный талант!

Ирис вернулась, неся дымящуюся тарелку. Она переоделась в домашнее и корона ее исчезла. Она выглядела менее величественно и более женственно. Ирис поставила то, что принесла, на низкий столик и они сели друг против друга.

— Что бы ты хотел? — спросила Ирис.

Бинк снова встревожился.

— Что ты принесла?

— Все, что ты хочешь.

— Я имею в виду... на самом деле?

Она недовольно поморщилась.

— Если хочешь знать, вареный рис. У меня есть стофунтовый мешок риса, который я должна использовать раньше, чем крысы поймут, что иллюзорный кот, охраняющий его, им не помеха, и не прогрызут в нем дыру. Я могла бы сделать из крысиного помета икру, конечно, но предпочитаю этого не делать. Ты можешь получить все, что захочешь... абсолютно все, — вздохнула она.

Похоже, так оно и было... и Бинку пришла в голову мысль, что она имеет в виду не только пищу. Несомненно, ей очень одиноко на этом острове, и она рада компании. Местные фермеры, вероятно, сторонятся ее... их жены наверняка следят за этим!.. А чудовища не очень общительны.

— Драконий бифштекс! — сказал он. — С горячим соусом!

— Решительный мужчина, — пробормотала она, поднимая серебряную крышку. Пахнуло густым ароматом, перед ним лежали два драконьих бифштекса, залитых горячим соусом. Она умело переложила один на тарелку Бинка, второй — на свою.

Бинк с сомнением отрезал кусочек и положил в рот. Это был прекраснейший бифштекс, какой он когда-либо пробовал — что случалось не так часто, так как драконы были весьма трудной добычей. Бинк только дважды ел это блюдо раньше. Говорили, что драконами съедено людей больше, чем людьми — драконов. И соус... Он был вынужден схватить стакан с вином, что она налила ему, чтобы потушить пожар во рту. Но это был восхитительный пожар, подчеркивающий вкус мяса.

Все-таки он сомневался.

— Э... ты не возражаешь?

Она сделала гримасу.

— Только на мгновение, — согласилась Ирис.

Кусок мяса превратился в обыкновенный вареный рис. Потом снова в мясо.

— Благодарю, — сказал Бинк. — Все-таки трудно поверить.

— Еще вина?

— От него можно опьянеть?

— К несчастью, нет. Ты можешь пить его хоть весь день и не почувствовать ничего, если только твое собственное воображение не сделает тебя неустойчивым.

— Рад это слышать, — он принял стакан искрящейся жидкости, когда она вновь наполнила его, и стал пить медленными глотками. Первый стакан он проглотил слишком быстро, чтобы ощутить вкус вина. Наверное, это была вода, но она казалась прекрасным голубым вином, подходящим для драконьего мяса, хорошо выдержанным и обладающим тонким ароматом. Как и сама Волшебница.

На десерт у них было шоколадное печенье домашней выпечки, чуть подгоревшее. Этот последний штрих делал его настолько подлинным, что Бинку было трудно сохранить свое недоверие. Даже пользуясь иллюзией, она кое-что знала о кулинарии.

Ирис убрала посуду и вернулась к нему на подушки. Теперь на ней был халат с глубоким вырезом, и Бинк увидел более, чем достаточно, поскольку она была хорошо сложена. Конечно, это тоже могло быть иллюзией... но если наощупь тело было таким же, каким выглядело, кто стал бы протестовать?

Из его носа чуть не капнуло на соблазнительный халатик, и он отдернул прочь голову. Должно быть, он смотрел слишком близко.

— Ты несчастлив? — посочувствовала ему Ирис.

— Нет, мой нос... он...

— Возьми носовой платок, — сказала она, предлагая изящный кружевной платочек.

Бинку ужасно не хотелось использовать такое произведение искусства, чтобы прочистить в него свой нос, но лучше это, чем пользоваться подушкой.

— Нет ли здесь какой-нибудь работы, которую я мог бы сделать до того, как уйти? — неловко спросил он.

— Ты мыслишь слишком мелко, — ответила Ирис, наклоняясь вперед и глубоко вздыхая. Бинк почувствовал, как краска заливает его лицо. Сабрина казалась очень далекой... и она никогда не будет одета подобным образом, в любом случае.

— Я говорил тебе... я должен идти к Доброму Волшебнику Хамфри, чтобы найти свой магический талант... или быть изгнанным. Я не думаю, что в самом деле обладаю магией, поэтому...

— Тем не менее, я могу устроить так, что ты останешься, — сказала она, придвигаясь ближе.

Она явно играла с ним. Но почему такая разумная, талантливая женщина может быть заинтересована в ничтожестве вроде него? Бинк снова вытер нос. Ничтожество с насморком. Ее внешность могла быть сильно преувеличена при помощи иллюзии, но ум и талант явно были подлинными. Он ей не нужен ни с какой стороны.

— Ты можешь продемонстрировать магию, которую увидит каждый, — продолжала она тем же поразительно убеждающим тоном, еще ближе придвигаясь к нему. — Я могу создать иллюзию демонстрации, которую никто не сможет разоблачить. — Бинку хотелось бы, чтобы никто об этом не знал, а она говорила об этом, прикасаясь к нему так интимно. — Я могу сделать свою магию на расстоянии, так что невозможно будет догадаться, что я в это замешана. Но это далеко не все. Я могу принести тебе богатство, власть и комфорт... Все подлинное, не иллюзорное. Я могу дать тебе красоту и любовь. Все, что ты можешь пожелать, как гражданин Ксанфа....

Бинк становился все более подозрительным. К чему она клонит?

— У меня есть невеста...

— Даже это, — согласилась Ирис. — Я — женщина не ревнивая. Ты можешь иметь ее в качестве любовницы, при условии, что будешь осторожен.

— Как любовницу? — возмутился Бинк.

Ее это не смутило.

— Потому что ты женишься на мне.

Бинк в ужасе уставился на нее.

— Почему ты хочешь выйти замуж за человека, не обладающего магией?

— Чтобы стать королевой Ксанфа, — спокойно ответила она.

— Королевой Ксанфа! Ты должна выйти замуж за короля.

— Именно.

— Но...

— Одним из странных, устаревших законов и обычаев Ксанфа является то, что номинальным правителем должен быть мужчина. Таким образом, некоторые абсолютно подходящие для этого и весьма способные женщины устраняются даже от рассмотрения их кандидатур. Нынешний Король стар, дряхл и не имеет наследника. Пришло время для Королевы. Но сперва должен появиться новый Король. Этим Королем можешь стать ты.

— Я! Я не умею править!

— Конечно. Ты будешь, естественно, оставлять скучные детали управления на меня.

Теперь, наконец, стало все ясно. Ирис хотела власти. Все, что ей было нужно, это подходящая ширма, чтобы сесть на трон.

Бесталанным и наивным человеком легко будет управлять, чтобы он никогда не заблуждался, кто настоящий Король. Если он согласится на ее предложение, он попадет в полную от нее зависимость. Но предложение это было справедливым. Оно обеспечивало изгнанию достойную альтернативу, независимо от вопроса о его собственной магии.

В первый раз Бинк взглянул на магическую неопределенность как на потенциальное достоинство. Ирис не хотела связываться с независимым мужчиной или законным гражданином. Такого человека она не смогла бы долго держать в повиновении. Ей был нужен магический инвалид вроде него... потому что без нее он будет пустым местом, даже не будет гражданином Ксанфа.

Все это значительно понижало романтический аспект. Действительность всегда оказывалась менее волнующей, чем иллюзия. Для него альтернативой, все-таки, оставалась возможность вновь отправиться в дикую местность и продолжить свою миссию, которая, как он подозревал, окажется тщетной. Его счастье и так уже было значительно растрачено, шансы добраться до замка Доброго Волшебника были не так уж велики. Он будет глупцом, если не примет предложение Волшебницы.

Ирис пристально наблюдала за ним. Когда он мельком взглянул на нее, халат ее замерцал и стал прозрачным. Иллюзия или нет, зрелище было просто захватывающее. И какая разница, если плоть только кажется идеальной и реальной? Теперь у него не было сомнений в том, что она предлагала на непосредственно личном уровне. Она будет рада доказать, насколько превосходно она может сделать все, что нужно, как уже проделала с едой. Она нуждалась в его добровольном сотрудничестве.

В самом деле это имело смысл. Он сможет обрести гражданство и Сабрину, так как очевидно, что Волшебница Королева никогда не выдаст этот факт...

Сабрина? Что она подумает о договоре? Бинк знал это. Она не согласится. Ни за что, ни на мгновение. Сабрина была очень консервативна в отношении определенных вещей, весьма чувствительна к формальностям.

— Нет, — громко ответил Бинк.

Халатик Ирис стал непрозрачным.

— Нет?

Ее голос неожиданно прозвучал, как у Винни, когда он сказал этой слабоумной девице, что она не сможет сопровождать его.

— Я не хочу быть Королем.

Теперь голос Ирис был контролируемым и мягким.

— Ты считаешь, что я не смогу сделать это?

— Я считаю, что сможешь. Но это не в моем характере.

— А что в твоем характере, Бинк?

— Я просто хочу жить своей собственной жизнью.

— Ты хочешь жить своей собственной жизнью, — повторила она, с трудом сдерживаясь. — А почему?

— Моей невесте не понравится, если я...

— Ей не понравится! — Ирис накалялась, как тот дракон в Провале. — Что она может предложить тебе, что я не могу превзойти во сто крат?

— Ну, самоуважение, например, — ответил Бинк. — Она хочет меня самого, а не возможности меня использовать.

— Чепуха. Все женщины внутри одинаковы. Они различаются лишь по внешности и таланту. Они все используют мужчин.

— Может быть. Я уверен, что ты знаешь о таких вещах гораздо больше меня. Но теперь я должен идти.

Ирис протянула мягкую руку, чтобы удержать его. Халатик полностью исчез.

— Почему бы тебе не остаться на ночь? Увидишь, что я смогу для тебя сделать. Если ты утром захочешь уйти...

Бинк покачал головой.

— Я уверен, что за ночь ты сможешь меня убедить. Поэтому я должен уйти сейчас.

— Какая прямота! — воскликнула она сожалеюще. — Я могла бы дать тебе опыт, какой ты даже вообразить не можешь!

Своей искусственной наготой она уже стимулировала его воображение гораздо сильнее, чем это было допустимо. Но он набрался решимости.

— И ты никогда не сможешь вернуть мне мою честь!

— Ты идиот! — закричала она, смена выражений на ее лице могла напугать кого угодно. — Я должна была оставить тебя морским чудовищам!

— Они тоже были иллюзией, — упрямо продолжал он. — Ты все это подстроила, чтобы привязать меня к себе. Иллюзия пляжа, иллюзия угрозы, все-все. За пятку меня захватил твой кожаный ремень, мое спасение не было случайностью, потому что опасность мне и не угрожала.

— Ты сейчас в опасности, — процедила она. Ее красивый обнаженный торс закрыли боевые доспехи амазонки.

Бинк пожал плечами и встал. В очередной раз высморкался.

— Прощай, Волшебница.

Она оценивающе изучала его.

— Я недооценила твой ум, Бинк. Я уверена, что смогу предложить тебе больше, если только ты дашь мне знать, что ты хочешь.

— Я хочу видеть Доброго Волшебника.

Ее ярость вновь вырвалась наружу.

— Я уничтожу тебя!

Бинк зашагал прочь.

Хрустальный потолок дворца треснул. Отколовшиеся куски стекла полетели на него. Бинк их игнорировал, зная, что они нереальны. Он продолжал идти, несколько нервничая, но полный решимости не показать этого.

Раздался громкий зловещий скрежет, словно обрушился камень. Он заставил себя не глядеть вверх.

Стены покрылись трещинами и рухнули внутрь. Оставшаяся часть крыши свалилась. Шум стоял оглушительный. Бинка заваливало обломками, но он продолжал идти вперед, ничего не чувствуя. Несмотря на удушливый запах пыли и пластика и продолжающийся поток обломков, дворец на самом деле не падал. Ирис оказалась замечательным мастером иллюзий! Вид, звук, запах, вкус — все, кроме физического ощущения. Потому что должно быть что-то чего необходимо коснуться, прежде чем она преобразует это в ощущение чего-то еще. Таким образом, в разрушении не было вещественности.

Он стукнулся лицом о стену. Потрясенный не только физически, он потер щеку и всмотрелся, скосив глаза. Это была деревянная панель, выкрашенная старой, потрескавшейся краской. Настоящая стена настоящего дома. Иллюзия скрыла ее, но сейчас реальная стена проступила наружу. Без сомнения, Ирис могла сделать ее похожей на золото, хрусталь или даже на скользкого слизняка, но иллюзия рушилась. Бинк мог найти выход.

Он наощупь прошел вдоль стены, стараясь не реагировать на ужасающие звуки и зрелище разрушения, надеясь, что Ирис не изменит ощущение стены так, что он обманется и потеряет дорогу. Предположим, она поставит рядом мышеловки или шипы, отталкивающие его руки.

Он нашел невидимую дверь и открыл ее. Он добился успеха! Бинк повернулся и мельком взглянул назад. Там стояла Ирис во всем великолепии своей женской ярости. Она оказалась женщиной средних лет, склонной к полноте, одетой в поношенное платье и кое-как причесанной. У нее, конечно, были физические данные, похожие на те, что она позволила подглядеть ему, но они были гораздо менее соблазнительными у женщины сорока лет, чем у иллюзорной в двадцать.

Бинк вышел наружу. Сверкали молнии, гремел гром, заставив его вздрогнуть. Но он напомнил себе, что Ирис — мастер иллюзий, а не погоды, и зашагал дальше.

На него обрушились дождь и град. Бинк ощутил холодные струйки воды на коже и боль от ударов градин, но во всем этом не было вещественности, и он не промок и у него не появилось синяков от этих ударов. Магия Ирис проявлялась во всем своем могуществе, но у иллюзии есть пределы, а его собственное неверие в то, что он видел, помогало уменьшить силу воздействия.

Вдруг раздался рев дракона. Бинк снова вздрогнул. На него неслась крылатая огнедышащая тварь, а не просто выдыхатель пара, подобный дракону в Провале. Это был настоящий огнемет. Кажущийся или реальный? Наверняка кажущийся, но Бинк рисковать не мог. Он бросился в укрытие.

Дракон понесся за ним. Бинк почувствовал движение воздуха и жар огня. Он все еще не был уверен, но, возможно, ему удастся понять правду из действий дракона. Настоящие огнедышащие драконы были очень глупы, потому что собственный жар иссушал их мозг. Если этот будет реагировать разумно...

Почти немедленно дракон развернулся, собираясь напасть на него снова. Бинк сделал финт вправо, потом метнулся влево. Дракон не обманулся. Это был интеллект Волшебницы, а не дракона.

Сердце Бинка громко колотилось, но он заставил себя стоять прямо и спокойно, лицом к приближающейся опасности. Он поднял один палец вверх в укоризненном жесте. Дракон раскрыл пасть, выдохнул чудовищное облако огня и дыма, окутавшее Бинка и опалившее ему волосы, но не причинившее ему ни малейшего вреда.

Он рискнул и выиграл. Бинк был почти уверен, но тело его трепетало, так как ни одно из его чувств не сомневалось в иллюзии. Его защищал только мозг, не давая ему превратиться в трепещущее признание воли Волшебницы или позволить подтолкнуть себя к подлинной опасности. Иллюзии могут и убить, если принимать их всерьез. Бинк вновь двинулся дальше с большей уверенностью. Если в окрестностях существовал настоящий дракон, не было нужды в иллюзорном, следовательно, все драконы здесь были иллюзией.

Он споткнулся. Иллюзии могли навредить ему и по-другому: скрывая опасные места, вынуждая сделать его неверный шаг или упасть в колодец. Он должен в буквальном смысле смотреть в оба.

Сосредоточившись на участке в непосредственной близости от своих ног, Бинк оказался способным видеть сквозь иллюзию. Талант Ирис был феноменален, но покрывая весь остров, он был по необходимости тонко распределен. Дворец был обыкновенным сараем, похожим на те, что Бинк встречал по пути. Зачем строить хороший дом, когда при помощи иллюзии его можно было создать из сарая?

Одежда, что ему одолжили, тоже изменилась. Теперь на нем была грубая женская шаль и — он убедился в этом с отвращением — женские штанишки. Кружевные шелковые женские трусики. Его красивый кружевной платочек оказался тем, чем и должен был быть. Очевидно, Волшебница позволяла себе все-таки некоторую реальность и кружевные вещи были как раз тем, что она позволяла.

Бинк заколебался. Не вернуться ли ему за своей одеждой? Ему не хотелось вновь встречаться с Ирис, но путешествовать по дикой местности или повстречаться с кем-нибудь в подобном наряде...

Он представил, как придет к Доброму Волшебнику Хамфри и попросит блага его знаний.

Бинк: Сэр, я прошел весь Ксанф, подвергаясь большим опасностям, чтобы просить...

Волшебник: Новую одежду? Лифчик? Ха, ха, ха!

Бинк вздохнул, чувствуя, что снова покраснел.

Ирис заметила его, как только он вошел в сарай. На ее лице мелькнула надежда и то кроткое честное выражение, которое привлекает больше, чем все иллюзии на свете. Человеческие достоинства влияли на Бинка. Он ощущал себя законченным негодяем.

— Ты передумал? — спросила она. Внезапно к ней вернулась соблазнительная юность и вокруг нее вновь образовалась сверкающая часть дворца.

Это отрезвило Бинка. Она была искусственным созданием, а он предпочитал реальность — даже реальность хижины среди пустоши. В конце концов, большинство фермеров Ксанфа не имели ничего лучшего. Когда иллюзии становятся неотъемлемой частью и поддержкой жизни, тогда такая жизнь теряет ценность.

— Только хотел забрать свою одежду, — ответил Бинк. Хотя решение его было твердым, он все же чувствовал себя подлецом из-за своей неуступчивости ее великолепному вдохновению.

Бинк прошел в ванную, которая оказалась пристроенным чуланом. Роскошный туалет оказался просто доской с дырой посередине, над которой весело жужжали мухи. Сама ванна оказалась корытом, из которого поили лошадей. Как же он принимал душ? Он увидел тазик. Может быть, он сам себя поливал, не догадываясь об этом? Его одежда и рюкзак кучей валялись на полу.

Бинк начал переодеваться и обнаружил, что у чулана нет даже двери. Ирис стояла в проходе, наблюдая за ним. Наверное, и в первый раз она смотрела, как он переодевался. Если так, он должен принять это, как комплимент. Ее действия стали более прямыми в физическом смысле после этого.

Его взгляд упал на тазик. Кто-то поливал его водой, он был уверен, что не делал этого сам. Единственным, кто мог бы сделать это... э-э-э!

Но он не собирался вновь демонстрировать ей себя, хотя и было очевидно, что больше у него не оставалось от нее физиологических секретов. Бинк собрал свои вещи и направился к двери.

— Бинк...

Он остановился. Остальная часть дома сохраняла свой естественный вид из обычного дерева с облупившейся краской, соломой на полу и просвечивающими трещинами. Но сама Волшебница была прелестна. На ней почти ничего не было надето и она выглядела соблазнительной восемнадцатилетней девушкой.

— Что тебе нравится в женщине? — спросила она. — Пышность? — Она стала исключительно сладострастной с преувеличенно кувшинообразной фигурой. — Юность? — Неожиданно она стала выглядеть четырнадцатилетней, очень хрупкой, стройной и невинной. — Деловитость? — Теперь она была одета в консервативном стиле и на вид ей стало лет двадцать пять, внешность ее была привлекательной, но деловой. — Зрелость? — Она вновь стала сама собой, но вполне одетой. — Воинственность? — Вновь амазонка, коренастая, но очаровательная.

— Не знаю, — ответил Бинк. — Мне не очень хочется выбирать. Иногда хочется одного, иногда другого.

— Все это может стать твоим, — сказала она — вновь появилась очаровательная четырнадцатилетняя девочка. — Ни одна женщина не может обещать тебе такого.

Бинк вдруг ощутил сильное желание сдаться. Были времена, когда он хотел именно этого, хотя никогда и не смел признаться. Магия Волшебницы действительно была могущественной — самой сильной, какую он когда-либо испытывал. И все же, это была иллюзия — хотя в Ксанфе иллюзии было более, чем достаточно, и она была вполне законна. Никогда нельзя в точности знать, что реально, а что — нет. Фактически, иллюзия была частью реальности Ксанфа, важной его частью. Ирис действительно могла принести ему богатство, власть и гражданство, и она могла становиться для него любой женщиной, какую он только захочет.

Больше того, с помощью иллюзии, примененной в политике, она могла со временем создать подлинную реальность. Она могла построить настоящий хрустальный дворец со всеми украшениями, власть Королевы сделала бы это возможным. В таком свете то, что она предлагала, было реальностью, а ее магия всего лишь средством для достижения цели.

Но что было на самом деле у нее на уме, строящем такие планы? Реальность ее скрытых замыслов могла быть далеко не так привлекательна. Бинк никогда не будет уверен, что понимает ее до конца и, следовательно, не сможет полностью доверять ей. Он совсем не был уверен, что из нее получится хорошая Королева, она слишком заинтересована в блеске власти вместо благополучия Ксанфа, как страны.

— Прости, — сказал он и повернул прочь.

Она позволила ему уйти. Больше не было дворца, не было дождя. Она приняла его решение и это, как ни странно, вновь привлекло его. Он не мог назвать ее злом, она была просто женщиной со своими желаниями, и она предложила ему сделку и оказалась достаточно зрелой, чтобы уступить неизбежности, как только остыл ее темперамент. Но он заставил себя идти вперед, больше доверяя логике и разуму, чем своим запутанным чувствам.

Бинк нашел дорогу к подгнившей пристани, где была привязана гребная лодка. Суденышко выглядело ненадежным, но раз оно его сюда доставило, значит, могло и увезти отсюда.

Он шагнул в лодку и попал в лужу. Лодка протекала. Бинк схватил ржавое ведро и вычерпал, насколько мог, воду. Затем сел и взялся за весла.

Ирис, должно быть, пришлось потрудиться, гребя веслами и изображая одновременно праздную Королеву. Она обладала многими простыми старомодными достоинствами в дополнение к своей магии. Она, вероятно, могла стать хорошим правителем Ксанфа, если когда-нибудь найдет мужчину, который согласится помочь ей.

Почему не согласился он? Гребя веслами, Бинк обдумывал более тщательно этот вопрос, глядя на остров иллюзий. Поверхностные мотивы его были на первый взгляд вполне достаточны, но лишь на первый взгляд. У него должны были быть какие-то скрытые основания, которые он не мог изменить, хотя он и пытался оправдать себя. Это не могла быть его любовь к Сабрине, какой бы живой она не была, поскольку Ирис тоже была женщиной и женщиной ни в чем не уступающей Сабрине, да еще и более талантливой. В магии. Должно быть еще что-то, неуловимое, но сильное... а, он понял! Это была его любовь к Ксанфу.

Он не мог позволить себе стать инструментом, способствующим упадку своей родины. Хотя нынешний Король был дряхл, и возникало уже много других проблем, Бинк все же оставался лояльным по отношению к установленному порядку. Дни анархии и жестокости ушли в прошлое, существовала установленная процедура передачи власти и следовало чтить ее. Бинк сделал бы все, чтобы остаться в пределах Ксанфа, все, кроме предательства.

Океан был спокоен. Крутые скалы берега тоже казались иллюзией, но там все же был небольшой пляж — правда, не там, где он был раньше, когда он бежал по нему и оказался в соленой воде. Длинная узкая пристань выдавалась вперед в море рядом со склоном Провала. Вот по чему он побежал в самом начале, пока просто не добежал до конца, внезапно свалившись в воду.

Бинк направил лодку к южному краю Провала. Теперь... как ему вернуть лодку Волшебнице?

Невозможно. Если у нее нет другой, она должна просто приплыть за ней.

Бинк сожалел об этом, но не собирался вновь возвращаться на остров иллюзий. Обладая таким могуществом, она, наверное, сможет отпугнуть любое морское чудище, угрожающее ей, и Бинк был уверен, что Ирис прекрасно плавает.

Он переоделся в сухую одежду, надел на плечи рюкзак и повернулся лицом к западу.