Хантсвилль, штат Алабама, 21 ноября 1958 года

Вернер Фон Браун снова был дома один. Не такой уж частый случай, но если возникла такая возможность — нужно пользоваться. Просто посидеть в тишине и подумать. Не спеша, еще раз все взвесить и прогнать в голове, пытаясь зацепиться за возможные шероховатости. А потом, поставить точку и поспать часов пять до утра — еще одна роскошь, но сегодня можно.

На ближайшее время выбор сделан и все основные решения приняты. Назад пути нет, придется рискнуть. Только вчера выловили из океана первый орбитальный «Меркурий», и это само по себе уникальное достижение! Впервые в истории земной аппарат вернулся в целости с орбиты! Тут явно опередили русских, но опять, в принципе, лишь по очкам. Уж Вернер-то понимал, насколько временным решением был «Меркурий», а что уж говорить про ракету… «Атлас», конечно, уникальная машина, но, боже мой, какой чудовищный риск, заложенный в саму конструкцию! Тончайшие баки из нержавейки, неспособные выдержать собственную тяжесть! Только благодаря наддуву ракета могла оставаться целой и работать. И полутораступенчатая схема, причем без отделения баков… Очень, очень рискованно, все на грани, но выхода нет. Два спутника на «Атласе» уже запущено, один потерян, а теперь плюс еще один успешный полет. Через пару недель настанет очередь обезьяны, а Браун твердо установил правило, что человек полетит только после двух полностью удачных испытаний. Он не мог сказать точно, откуда это правило взялось, но придерживался его максимально строго.

Ему даже пришлось выдержать серьезный бой против идеи отправить человека сразу во втором корабле. Некоторые безответственные «товарищи» (а другим словом не назовешь этих врагов Америки) с пеной у рта требовали опередить русских в первом орбитальном полете любой ценой. Но Браун был непреклонен, и более того, пообещал в случае чего отправить в этом корабле одного из инициаторов идеи. К счастью, Брауна поддержал президент Эйзенхауэр и директор НАСА Уэбб, после чего вопрос был решен. Поскольку в данном скандале с удовольствием поучаствовала пресса, пришлось даже пресс-конференцию созвать. Браун выступил с короткой речью, основная мысль которой была в том, что Америке нужны именно достижения, а не жертвы. Писаки поаплодировали и разошлись, разочарованные тем, что жертв, кажется, и вправду не будет.

А теперь, нужно, чтобы вернулась из космоса обезьяна, и только потом можно будет утвердить «второе пришествие» Шепарда. В принципе, после этого программу «Меркурий» можно сворачивать, но тут опять обязательно вылезет чертова политика! Придется еще пару полетов совершить, или даже больше, пока не начнет летать новый корабль, иначе трудно будет объяснить публике, почему русские летают, а мы нет. Так что, определенные научные эксперименты придется доверить одиночкам, совместить приятное с полезным. Опыт, опять же, не помешает.

А вот с русскими опять может получиться «как всегда». Пусть они пока не готовы к орбитальному полету, но у них большой трехместный корабль, и когда они будут готовы, это перейдет уже в совсем другое качество. Вернер вспомнил, как всего через неделю после полета Комарова он пригласил к себе старого друга и учителя, Германа Оберта, и они весь вечер провели здесь, в этой комнате, за этим столом, а сколько бумаги исчеркали…

Браун показал ему подробный анализ, составленный по фотографиям русского корабля и эскизам этого мичмана, как его… А, Майк Серофф… Сказать, что Оберт впечатлился, было нельзя, он буквально впал в ступор. Как так?! Огромная трехместная капсула, система ориентации, бортовая ЭВМ?! Вот это монстр!

Вернер тогда взял чистый лист бумаги, положил его перед Обертом и нарисовал посередине фарообразный профиль русского аппарата.

— Ты же понимаешь, — сказал он, — Что это не весь корабль. Чего здесь не хватает для орбитального полета?

Оберт долго не думал, просто забрал у Брауна лакированный «Люмоколор» (цанговый карандаш — прим. авт.) и дорисовал к большому диаметру «фары» короткий тонкий цилиндр со схематичным соплом сзади.

— Неплохо, — одобрил Браун. — Ты нарисовал твердотопливный двигатель для схода с орбиты. Положим, их там три штуки, как на нашем «Меркурии», для надежности. Давай оторвемся от шаблона и сделаем следующий шаг?

Немного подумав, Оберт нарисовал вместо предыдущей конструкции увесистый короткий «бочонок» и сопло чуть побольше.

— Жидкостный двигатель и баки, — прокомментировал он.

— Отлично, — похвалил Браун и тут же ластиком стер «двигатель» и вновь нарисовал, почти полностью утопив внутрь отсека. — А вот так еще лучше и компактнее. Баки и запасные батареи внутри, снаружи мощная термоизоляция, так что можно обойтись пассивным охлаждением.

— А вес? — задумался Оберт. — Сколько топлива можно взять?

— Я убежден, — объяснил Браун, — Что для суборбитального полета они взяли старую и отработанную ракету, меньшей грузоподъемности. Скорее всего, двухступенчатую. А вес их корабля — без малого три тонны, морячки догадались его взвесить, когда поднимали из воды. А с третьей ступенью можно закладываться на пять тонн на орбите или даже больше. Уверен, русские будут форсировать ракету и выжмут из нее максимум.

— Значит, две тонны на двигатель и баки? — уточнил Оберт. — А как же резерв? На случай отказа двигателя?

— Самый простой вариант — поставить два движка, — рассудил Браун. — Или поставить дополнительно твердотопливные в качестве резерва. Но в данном случае русские сделали хитрее.

Браун извлек из стопки нужную фотографию капсулы и положил перед Обертом.

— Посмотри на передние двигатели ориентации, — намекнул он. — Не слишком ли они велики?

— Они здоровые! — Оберт мгновенно ухватил мысль. — Значит, их можно использовать, чтобы затормозиться?

— Не только, чтобы затормозиться, — продолжил Браун. — Но и чтобы маневрировать, переходя с орбиты на орбиту. А еще есть сближение с другими кораблями, причаливание и стыковка. Все это можно делать на малых двигателях, и тогда, теоретически, большой двигатель не нужен, только топливо. Как они поступят, мы не знаем, но как минимум, понятно, что для обоих отсеков нужна единая топливная система. Это очень передовая конструкция, друг мой.

Оберт кивнул и снова вгляделся в их «чертеж». Чего-то по-прежнему не хватало.

— А откуда брать энергию? — задал он резонный вопрос. — Суборбитальный полет и несколько витков можно на обычных батареях продержаться, а потом?

Браун обрадовался, что его старый учитель сам поднял эту тему, и не пришлось даже намекать. Он слегка выдвинул грифель карандаша и схематично изобразил по бокам «бочки» две длинных панели, разделенных на секции.

— Солнечные батареи, — пояснил он. — Напрямую преобразуют свет в электричество. Очень низкий КПД и высокая цена, но чисто технически сделать проще. Это пока передовой край полупроводниковой техники, есть куда развиваться.

— А какие еще варианты? — заинтересованно спросил Оберт. — Ядерный реактор тяжеловат…

— Есть вариант сделать радиоизотопный генератор, с термопарой, — продолжил перечислять Браун. — Несколько сот ватт можно получить. Однако, нужен дорогой радиоактивный материал. К тому же, такой источник для коротких полетов это неоправданная роскошь. Он будет хорош там, где нужно долгие годы иметь не такую большую мощность, но зато стабильно. Например, на межпланетных зондах. Но есть еще один вариант…

— Рассказывай, не томи, — поторопил Оберт. — Хотя, попробую угадать. Можно сделать генератор, сжигающий немного топлива.

— Топливный элемент, — кивнул Браун. — Но здесь нужен водород и кислород, что порождает проблему испарения. Жидкие газы не любят долгого хранения, поэтому потребуется исключительно надежная термоизоляция, сейчас таких материалов просто нет. С другой стороны, электричества будет много, плюс еще и чистая питьевая вода. Для полетов к Луне, например, идеальный вариант. По крайней мере, пока солнечные батареи не станут эффективнее на порядок.

— И много теперь придется переделывать в вашем проекте? — немного ехидно спросил Оберт. — Чтобы от передовой мысли не отставать.

— Не так уж много, — усмехнулся Браун, зная, что его друг искренне переживает за общее дело. — Мы тоже примерно такую машину и хотим, русские опередили нас в металле, но вовсе не в идеях. Сейчас конкурс заканчивается, и скорее всего, контракт получит… Нет, не буду говорить, извини.

— Да ничего, — лениво отмахнулся Оберт. — У меня акций Норт Америкен все равно нет. Честно говоря, я приятно удивлен, Вернер. Я думал, мы серьезно отстали.

— Только по срокам, — повторил Браун. — Но наша машина будет как минимум не хуже, тем более, мы ее делаем под новую ракету. А это, сам понимаешь, почти двадцать пять тонн на орбите. То есть, вместо двухтонной «бочки» мы можем взять двадцать тонн топлива и нормальный двигатель. Понимаешь, что это значит?

— Облет Луны, — кивнул Оберт. — Но без выхода на орбиту, опять чисто для рекорда.

— Все равно, это межпланетный полет, — развел руками Браун. — Чуть меньше риск, если лететь по траектории свободного возвращения, но все остальное по-настоящему. Ошибаться нельзя. Корабль отработаем, экипажи обучим, все это будет использовано потом. Зачем ждать? Наш главный носитель, сверхтяжелый, полетит еще только через пару-тройку лет, в лучшем случае.

— Да я согласен, — улыбнулся Оберт. — Не думаешь ли ты, что я могу быть против полета к Луне? Просто мне кажется, что ты не все рассказал.

— Это да, — признал Браун, извлекая тонкую папку из ящика стола и протягивая Оберту. — Вот, прочитай. Это самое неожиданное, лично для меня.

Оберт открыл папку и начал читать. Через пару минут он оторвался от чтения, отрешенно протер очки и поглядел на Брауна неверящим взглядом.

— Это они всерьез?

— Вполне, — ответил Браун. — И самое интересное, что они правы, черт возьми!..

…Вернер снова вспомнил тот разговор и ту папку, что в нескольких экземплярах передали русские. То, что они предлагали, не сразу укладывалось в голове, но если подумать, было совершенно логично. Унификация всего! Может быть, не сразу, но ввести единые стандарты! Топливо для верхних ступеней ракет и космических кораблей, обязательно. Электропитание, без этого тоже никуда. Стыковочные узлы — это, пожалуй, самое главное, со всеми разъемами, переходниками и системами дозаправки, причем узлы андрогинные, то есть такие, чтобы любой мог стыковаться с любым! Они, конечно, чуть тяжелее обычных, но спасенные жизни перевесят лишние килограммы… И стыковочные мишени должны быть одинаковыми. Атмосферы обязательно должны быть совместимы! А то уже есть идеи дышать чистым кислородом при пониженном давлении, чтобы сэкономить вес… И как тогда стыковаться с кораблем, где нормальный воздух? Через шлюз? Поглотители углекислоты тоже стандартизировать, чтобы любые сменные кассеты подходили. Шланги для скафандров тоже! Кто-то подумает, что это смешно, пока не окажется на Луне с аварийным запасом воздуха на десять минут, а прилетевшие спасатели не смогут даже свежий баллон подключить!

Список был довольно длинный. Более того, имелась вторая, более толстая папка с приложениями, где каждый пункт был расписан более подробно. Без этого сложно было понять многие вещи. К примеру, что за стыковочные штыри для полезных грузов? А в толстую папку даже рисунок положили: крылатый корабль с раскрытыми створками грузового отсека, захвативший длинной стрелой-манипулятором неисправный спутник, чтобы вернуть на Землю. Но это могут быть и модули орбитальной станции, и грузовые контейнеры для снабжения лунной базы, и любые другие подобные объекты!

Нет, это были совсем не шутки. Русские предлагали подписать открытое соглашение, к которому смогут позже присоединиться и другие страны. Так почему бы нет? Это будет настоящей, реальной основой освоения Большого Космоса. Не об этом ли мечтало человечество?

Вернер еще раз вытащил из стола копию так понравившегося ему рисунка. Пожалуй, когда-нибудь кто-то из коллег нынешних астронавтов и сделает такой снимок. Вдали горизонт Земли, а на переднем плане огромный крылатый корабль, космический робот и потерявшийся спутник…

И тут он вспомнил! Он уже видел что-то похожее в одном из своих снов! Только ракурс другой! Он взял чистый лист бумаги и карандаш, закрыл глаза, сосредоточился и стал вспоминать. Через десять минут рисунок был почти готов. Вернер не пожалел грифеля и тщательно заштриховал космос сплошным черным цветом, и теперь изображение стало совсем похоже на то, что он видел во сне. Именно так, предметы буквально светятся под ярким космическим солнцем!

Если положить оба рисунка рядом, то можно подумать, что рисовал один человек. Корабль был явно тот же самый, и хоть его не было видно целиком, но очертания крыльев и хвоста очень точно совпадали, как и устройство створок грузового отсека. А самым удивительным было полное совпадение конструкции манипулятора! Такое нарочно не придумаешь!

Вернер решил, что рисунок готов и можно перейти к следующему вопросу. Что, черт побери, это такое? Хотя, если подумать, то означать это может только одно. Тот человек, который нарисовал этот рисунок и вложил в папку, видит такие же сны, как и он, Вернер Фон Браун. И кто этот человек, тоже понятно. Это тот самый баловень судьбы, безымянный гений, невидимый соперник! Называй, как хочешь! Это он!

Все предыдущие теории буквально расползлись по швам. Все-таки, в глубине души Вернер надеялся, что врученный ему судьбой дар пророчества — это исключительно признание его талантов и заслуг. Но тщеславие и раньше не заслонило ему разум, а теперь и подавно. Значит, эта сила, чем бы она ни была, подыгрывает обеим сторонам! Значит, и русская техника несет в себе отпечаток этих знаний! Хотя, если подумать, то так даже интереснее… Получается, этой мистической силе нужны и те, и другие! И их успехи! Вот узнать бы, зачем, а главное — какова цена…

Вернер решил пока не делать далеко идущие выводы, а просто понаблюдать. Пусть эта сила снова проявит себя. Рисунки он пока спрячет и никому до поры про них не расскажет. Пусть все идет своим чередом, и когда-нибудь эта тайна приоткроется. Все тайное становится явным, даже то, что простым смертным пока не дано постичь…