Глава 10
Ненавидящая любовь
Дор очнулся в мрачной темнице, на куче грязной соломы. Голова болела невыносимо. Что-то прошуршало. Крыса! Он знал, что в Обыкновении этих тварей полно.
Еще какой-то звук... Кто-то сдавленно рыдает... Кто-то здесь есть.
Он сел и начал изо всех сил всматриваться в темноту. Хоть бы немного света! Постепенно глаза привыкли к мраку. К тому же где-то там, очень далеко, горел какой-то огонек, может быть, свечка. Если свечка действительно горела, то за стеной, а свет пробивался сквозь щели.
Вот опять кто-то всхлипнул. Плакали где-то рядом, наверняка в соседней камере, отделенной от его собственной толстенной стеной из дерева и камня. Наверху замок, а это, должно быть, подвалы замка. Камеры, по всей видимости, расположены вкруговую. Дор заметил, что в стене, между опорами, есть щели. Но они очень узкие — рука пройдет, но тело никак.
— Айрин? — позвал он. Так, для проверки.
— Дор! — немедленно раздалось в ответ. Голос был полон слез. — А я думала, вокруг никого. Что же с нами случилось?
— Нас опоили и бросили в темницу, — пояснил он. — Король Ори сделал то же самое с твоими родителями. Я в этом не сомневаюсь.
Да, но кто ему самому рассказал о судьбе короля Трента? И как же так вышло, что его напоили отравой? На эти два вопроса Дор сейчас ответить не мог. Память о недавних событиях заволокло туманом.
— Зачем? — послышался недоуменный голос. — Ведь отец хотел всего лишь договориться...
— Не знаю, Айрин. Но думаю, что король Ори попросту захватил здесь власть. Не исключено, что он убил настоящего короля, а твой отец об этом узнал. Нас, как понял этот толстяк, долго водить за нос не удастся. Вот он и применил свое коварство... в очередной раз...
— Как же нам быть? — всхлипнул голос. — Дор, как ужасно... я себя чувствую.
— Отрава виновата, я думаю. И мне не лучше. Но это скоро пройдет. Если бы у нас была волшебная сила, мы могли бы освободиться. Сумка с семенами при тебе?
— Пропала, — ответил голос после паузы. — А твои монеты и камни?
— Тоже пропали. Нас, должно быть, обыскали и унесли все, что посчитали ценным или опасным... И меч... тоже пропал... — И тут его пальцы что-то нащупали. — Я тут кое-что нашел... баночку с волшебной мазью... но теперь она совершенно бесполезна... О, еще нашел... солнечный камень... за подкладку завалился... Ну-ка, ну-ка... нет, не светится...
— А где же остальные? Арнольд, Загремел...
— Сейчас спрошу. Стена, где наши товарищи? Но стена осталась глухой к его вопросу.
— Не отвечает. Магическую силу мы действительно утратили. Арнольда заперли... в конюшне. — Это Дор запомнил.
— А Загремел и Гранда?
— Здесь, — раздался бас из соседней камеры. — Голову мне повредили. Слаб стал как муравей.
Вот и еще одно подтверждение: огр перестал говорить стихами. А волосы Айрин наверняка уже не зеленые. Магия умеет писать не только аршинными буквами, но и мелким, бисерным почерком. И подчас не знаешь, что дороже — яркие крупные буквы или мелкие, еле заметные блестки. Иногда именно блестки. Но и эти первые важны, очень важны: Загремел утратил не только способность к стихосложению, но и свою знаменитую силу. Без этого им не выйти на свободу.
— Гранди! — снова окликнул Дор. Никто не ответил. Гранди, по всей видимости, удалось спастись. Это уже хорошо.
— Перчаточки держу при себе, — снова пробасил огр. А это еще лучше. Если к огру вдруг вернется сила, рукавицы очень помогут. Огр, когда угощался, был в перчатках, а потом стражники просто не догадались их снять. Дурные манеры иногда бывают полезны.
Дор чувствовал, что головная боль стихает. Он подошел к двери, подергал. Дверь, хоть и старая, была сделана из крепкого обыкновенского дерева и не поддалась. Загремел, слышалось, тоже дергал. Слаб он сейчас, ох как слаб, даже дверь отворить не может. Если огр не окрепнет, они останутся здесь, в подземелье, навечно.
Двери запирались, как видно, снаружи. В полу камеры была проделана узкая, но глубокая дыра, из которой поднималось ужасающее зловоние. По естественным надобностям на двор тоже, очевидно, выпускать не будут.
Загремел грохнул кулаком в стену: — Эх, потеряли старикана! Был бы он сейчас с нами...
— Да, — согласился Дор, — Арнольд очень нам помог. Знаешь, Загремел, он ведь вовсе не собирался прогонять Чета. Чет не смог пойти дальше из-за болезни, а Арнольд сначала вообще не хотел идти. Но мы обнаружили его магический талант и тем самым как бы вынудили его согласиться. Он и пошел...
— Выйти бы отсюда да вернуть силенку, — вздохнул огр. — Тошно мне здесь...
— Я думаю, надо немного подождать, посмотреть, что будет делать король Ори. Если бы он собирался нас убить, то не посадил бы в темницу.
— Дор, я боюсь, страшно боюсь, — раздался голос Айрин. — Я ведь никогда раньше не сидела в тюрьме.
Дор приник к дверной щели. Раньше, он помнил, оттуда сочился свет. Теперь свет словно отодвинулся. Может, показалось? А если стражник подслушивал? Ну да, королю Ори хочется знать все. Айрин может невольно выболтать их главный секрет. Надо ее предупредить, но так, чтобы стражник по ту сторону ни о чем не догадался.
Он подошел к стене, за которой сидела Айрин, и громко произнес такие слова: — Хорошо бы продумать, как нам быть дальше. Если спросят, расскажем все, что требуется. Нам нечего скрывать, мы не преступники... — Дор ухитрился просунуть руку в соседнюю камеру. — ...но и наговаривать на себя не станем... — продолжил он.
Рука нащупала что-то мягкое. Айрин! Принцесса взвизгнула и схватилась за руку.
— Так вот, — продолжил Дор, — давайте обсудим, что у нас и как. Кто я такой? Я Дор. Пока король Трент в отъезде, я исполняю обязанности короля. — Сказав это, он пожал невидимую руку Айрин один раз. — А ты кто? Ты дочь короля Трента. — Опять одно пожатие. — А кто такой Арнольд? Арнольд кентаврский принц. — На этот раз он пожал руку два раза.
— Да ты что... — начала принцесса. — Разве Арнольд... — Тут Дор сжал ее руку несколько раз, и довольно сильно.
— Арнольда теперь с нами нет, — выпалила Айрин и пожала руку Дора. Один раз. Сообразительности ей не занимать.
— Если кентавр не вернется к своему народу к обещанному сроку, кентавры выступят на поиски принца. Двинется целая армия. — Два пожатия.
— Громадная армия, — подхватила Айрин (два пожатия). — В ней множество прекрасных лучников, целые отряды копейщиков, прямо жаждущих пролить кровь, вдобавок у них есть гигантская катапульта. Замок Нехитри просто завалят камнями.
Айрин мгновенно поняла смысл рукопожатий: одно пожатие — говорю правду; два пожатия — лгу. Теперь даже тайное подслушивание не могло помешать их разговору.
— Я рад, что нас не подслушивают, — сказал Дор. Два пожатия. — Можно говорить свободно.
— Да, нас не подслушивают, — согласилась Айрин. — Два пожатия.
— Нам отсюда не выбраться. — Два пожатия. — У нас нет средств, неизвестных нашим тюремщикам. — Два пожатия.
— У нас нет никаких волшебных средств, ничего такого, — согласилась Айрин. Красноречивое двойное рукопожатие.
— А не лучше ли, чтобы они думали, что у нас есть волшебные средства? — сказал Дор. Никакого рукопожатия. — Может, это заставило бы их получше к нам относиться.
— Ты прав, — опять согласилась Айрин. — Вот если бы они думали, что мы в любую минуту можем убить их прямо сквозь стену, они бы живо нас отсюда выпустили.
— А давай их обманем, — одно пожатие, — придумаем какой-нибудь фокус. Стражники потеряют бдительность, а армия кентавров тем временем начнет собира-а-ться, собира-а-ться... Что же нам такое придумать... О, придумал. Представь себе растения, которые растут очень быстро. То есть их можно вырастить очень быстро. Допустим, стражники поверят, что ты, Айрин, можешь вырастить такое растение, что ты можешь вырастить в камере целое дерево. Дерево пробьет потолок, а может быть, разрушит и весь замок.
— Здорово придумал! Если бы у меня были такие семена и я бы вырастила такое дерево, стражники, конечно же, не дали бы мне сидеть и дальше в этой камере. Они бы меня вывели, а я бы ухитрилась сбежать. А оказавшись на воле, разбросала бы разные знаки. Чтобы армия кентавров могла отыскать путь к замку как можно быстрее.
— Ух ты, какая умная! Но подумай, ты же не можешь просто обратиться к стражникам: мол, господа стражники, я, мол, хочу вырастить дерево. Все должно выглядеть иначе. Словно они, стражники, заставляют тебя вырастить это дерево! Они заставляют, а ты отнекиваешься. Ну, скажем, время года для дерева неподходящее или...
— Или что лучше вырастить дерево не здесь, а в конюшне, — невинным голоском подсказала Айрин. — В конюшне, если я в ней окажусь, мне будет гораздо свободнее. Пока стражники догадаются, я уже буду далеко.
— Молодчина. Хорошо соображаешь, — похвалил Дор, но призадумался. А поймаются ли стражники на эту удочку, то есть отведут ли Айрин именно в ту конюшню, где заперт Арнольд? Обман кажется делом нетрудным, легко, только когда со стороны наблюдаешь, а когда сам берешься...
— А с Загремелом как быть? — вдруг раздался встревоженный голос. — Стражники несомненно захотят узнать, почему это раньше он запросто сорвал ворота, а теперь и двери открыть не может.
Дор стал соображать.
— От стражников, — придумал он наконец, — надо скрыть, что огр обретает силу, только когда злится. Стража в воротах оскорбила Загремела, вот он сразу и окрепчал. А король Ори принял его вежливо, усадил за стол. Да, король отравил Загремела, но сделал это очень ласково. Надо заставить стражников сказать огру что-нибудь обидное. Допустим, попросит огр поесть или попить, а ему откажут. Великан, если проголодается, страшно обозлится. А поесть он любит. Если они попытаются морить его голодом, то он вмиг станет непревзойденным силачом и разнесет эту тюрьму на куски.
— Я с тобой вполне согласна. На огра вся наша надежда. На то, что с ним будут плохо обращаться и он разгневается. Даже никаких дополнительных фокусов не потребуется. Просто подождем. И к середине завтрашнего дня Загремел начнет бушевать. Стражники получат взбучку, а мы спокойненько убежим. И кентавров ждать не придется.
Дор что-то заметил. Он сжал руку Айрин, чтобы и она обратила внимание. Свет в дверной щели потух. Стражник, значит, отодвинулся. Наверняка побежал к королю. Докладывать!
— Ну и дурак же ты, — пробормотала Айрин. Два пожатия. — Сыграл глупый спектакль перед глупыми стражниками. Ничего не получится. И зачем я только тебе подыграла?
— Уж лучше разыгрывать спектакли перед стражниками, чем с крысами беседовать, — сказал Дор. Никаких рукопожатий.
— Крысы! — взвизгнул голос. — Где?
— Видел тут одну, когда проснулся. А может, почудилось.
— Не почудилось. Крысы любят сырые подвалы. — Пожатие руки, но не для сигнала, а просто так. — Дор, я хочу выбраться отсюда!
— Не печалься. Очень скоро окажешься на воле. Стражники выведут тебя, если захотят убедиться, что ты не умеешь выращивать растения.
— Конечно, не умею. — Предупреждающее пожатие.
Своим громким разговором Айрин и Дор хотели обмануть стражников, убедить их, что никаких волшебных способностей у них нет. Теперь, если выпадет счастье воспользоваться магией, стражники будут застигнуты врасплох. К тому же стражники станут получше относиться к их приятелю Загремелу — опять же если уловка сработала.
Вскоре бледный лучик света просочился сквозь потолок. Раньше Дор полагал, что их камеры находятся у восточной стены. Но теперь, когда появился этот свет, он подумал и понял, что скорее всего они у западной стены, над пропастью. По другую сторону свет был бы гораздо ярче. Значит, рыть подкоп не имеет смысла. Они попросту упадут в бездну.
А стражники тем временем притащили огромную корзину хлеба и ведро воды. Для Загремела!
— Жратва! — весело пророкотал огр и стал набивать рот хлебом. Но он сразу понял, что Дору и Айрин ничего не принесли, и стал совать буханки сквозь щель в стене.
С водой было труднее. Воду сквозь щель не передашь. В камере не было никаких чашек или плошек, а Дору вдруг страшно захотелось пить. Сделали так: огр наполнил водой рукавицу, передал королю, король напился и передал Айрин.
— Противная какая-то водица, — шепнула Айрин, но все же выпила и передала рукавицу Дору.
Король допил остаток и вернул рукавицу Загремелу. Вода противная, но жажда еще хуже.
— Дай мне руку, — раздался вдруг голос Айрин.
Может, она еще что-нибудь придумала. Дор протянул правую руку — в левой он держал буханку.
— Ты совершил мерзкий поступок — передал мне еду, — тихо сказала она. Два пожатия.
— Я ведь тебя ненавижу, Айрин. — Два пожатия.
Может, стражникам и безразлично, как их пленники друг к другу относятся, но раз уж начал играть в это ВСЕ НАОБОРОТ, надо продолжать. Игра оказалась довольно простой.
— Ты мне никогда не нравился. — Два. — Я даже, можно сказать, тебя ненавижу. — Два.
Что она такое говорит! Раз она говорит, что ненавидит, но при этом сжимает его руку два раза, значит, подразумевает... Обратное? А какое чувство обратно ненависти?
— Ты тоже мерзкая.
После этих слов на той стороне воцарилось молчание. Дор прислонил глаз к щели... Ее волосы... Не зеленые... Так он и думал. И тут он понял, почему Айрин молчит. Он сказал мерзкая и забыл сжать ее руку два раза.. Дор поспешно исправил ошибку.
— Так я мерзкая, да? — спросила она. Дор почувствовал, как что-то мягкое прижалось к его руке.
— Мерзкая, да? — спросил голос.
— Я не знаю... — неуверенно произнес Дор. Это таинственное мягкое нечто продолжало согревать его ладонь.
— Противная и страшная, как... кобыла-страшила, — придумал он, не переставая гадать, чем же это она к нему прижалась...
Очевидно, Айрин просто дразнит его, как всегда, и все же... Дор стал думать, вспоминать. Айрин он знал давно, с детства. Она всегда завидовала ему — ну как же, волшебник! — насмехалась, напускала эти свои растения... Все это было, все это видели, но все почему-то считали их женихом и невестой. Они оба отнекивались и сопротивлялись, но годы шли, они взрослели, и чем больше взрослели, тем их больше тянуло друг к другу. Сначала невинные детские шалости и забавы, потом все серьезней и серьезней. Когда ему было двенадцать, а ей одиннадцать, они впервые поцеловались. И поцелуй этот запомнили навсегда. Потому что после поцелуя поняли: можно доставлять друг другу счастье, ранее неведомое. Теперь они хоть и ссорились, а ссоры и не собирались уходить в прошлое, но в душе знали — найдено лекарство, способное смирить гнев. А будущее обещало еще более приятные чудеса. Не успели оглянуться, а принцесса из девочки превратилась в цветущую девушку. Тогда, во рву, срывая друг с друга одежду, они почувствовали нечто совершенно новое. А теперь, в минуту опасности, они не просто перестали ссориться, а наоборот, прониклись друг к другу необыкновенной нежностью. Они вдруг поняли, как это страшно — разлучиться навеки.
— Да, я тебя ненавижу. Правда, ненавижу. — Два пожатия.
— А уж как я тебя ненавижу! — Два пожатия.
— Я бы тебе засветил в глаз, — сказал он, стараясь подбирать самые грубые слова.
— А я бы тебе влепила по шее.
— Ну так я бы тебя схватил и...
— И что? — спросила она, так и не дождавшись продолжения. Но что же там все-таки такое мягкое? Он просто сходил с ума от невозможности узнать. Грудь?.. А может быть, талия?.. Выше талии?.. А если ниже?! А чего тебе больше хочется? — спросил внутренний ехидный голосок.
— ...как сжал, — наконец придумал он и с силой сжал ее руку. Право, тогда во рву он волновался куда меньше.
— Даже если бы кроме тебя на земле не осталось парней, я все равно не вышла бы за тебя замуж. А ты?
Хоть Дор и соединил узами брака доброго волшебника Хамфри и горгону, о собственной семейной жизни он еще не задумывался. Ему почему-то казалось, что семейная жизнь должна заботить людей пожилых — его родителей, короля Трента, Хамфри. А ему самому всего шестнадцать! Но в Ксанфе издавна повелось так: коли захотел жениться, то и женись, и не имеет значения, сколько тебе лет. Хоть двенадцать, хоть сто! Добрый волшебник вон до ста лет дожил холостяком — и ничего, не умер.
Хотелось ли ему жениться? Если впереди их ждет смерть, то есть если король Ори собирается их убить, то лучше жениться, и поскорее. Нельзя умирать неженатым — таков закон. Законы относительно брака и законы, касающиеся волшебников, одинаково строги. Ну а если не убьют? Тогда вернется в Ксанф женатым, потянется жизнь... Нет, если не убьют, то жениться рановато. Если не убьют, времени впереди будет много, и многое может случиться. Будет и плохое, и хорошее, как любит говорить Хамфри.
— Я не знаю, — честно ответил он.
— Не знаешь! — воскликнула Айрин. — Ненавижу тебя! — Ой, принцесса, кажется, укусила его за руку! — Осел! Дубина!..
Рука его вдруг стала мокрой... Айрин плачет? Если она так расстроена, то он должен быть расстроен не меньше. А он что, расстроен меньше? Ну какая разница, что они в тюрьме, что между ними стена, что ему всего шестнадцать лет... Какая разница, если он в самом деле любит ее!
— Если бы кроме тебя на земле не осталось девушек, я ни в коем случае не женился на тебе, — торжественно произнес он. Два пожатия.
Она продолжала плакать, но уже как-то иначе. Теперь Айрин плакала от радости.
Так обручились Дор и принцесса Айрин.
— Эй, Дор, — шепнул кто-то. Кто-то в его камере!
— Гранди! — чуть не крикнул Дор. Он сообщил Айрин, но та не ответила. Может, заснула.
— Извини, что задержался, — сказал голем. — Сначала я просто уснул как убитый, а потом вынужден был пробираться мимо крыс. Я с крысами, знаешь, разговоры разговаривал; крысы везде говорят на одном языке, что в Ксанфе, что здесь; в общем, волшебные средства мне не понадобились. Крысы, понятное дело, сначала обозлились, но я сделал себе сабельку и пригрозил — сразу стали как шелковые. Нет, не сразу, пришлось нескольких уложить. Прямо в глаз — и все, крыса уже на небесах.
— Мы с Айрин обручились, — ни с того ни с сего сказал Дор.
Гранди покосился на приятеля. Шутит, наверное... Нет, серьезно...
— Обручились? Ничего себе! Так прямо, с бухты-барахты... А кто сделал предложение? Ты?
— Трудно объяснить. По-моему, она.
— Но она же... гм... за стеной... сидит... Как же ты к ней прикоснулся?
— Да так уж получилось.
— Когда обручаются, совершают прикосновение... в определенном месте, — авторитетно заявил голем.
— Вот я и коснулся... Мне так кажется... Гранди пожал плечами, будто хотел сказать: совсем ты, приятель, заврался.
— Ну что тебе на это сказать. Если мы отсюда не выйдем, ваше обручение можно будет списать как несостоявшееся. Я пытался разузнавать у окружающих животных и растений, но поскольку у меня нет волшебных средств... С крысами только и удалось от души поболтать, ну еще кое с кем. Думаю, они не знают ничего ни о короле Тренте, ни об Ирис. Но у короля Ори несомненно рыльце в пушку. Как же мне вас выручить?
— Надо привести Арнольда.
— Дор, это нелегко. Старика заперли в конюшне, на дверь повесили крепкий замок. Он для меня слишком тяжел, а старику не добраться. Если бы я мог справиться с замком на конюшне, я бы и с этим, здесь, справился.
— Но без кентавра мы не выберемся, — прошептал Дор. — Только у него есть магия.
— Кентавра держат крепко, — сообщил голем. — До них откуда-то дошла ложная и глупая весть, что сюда движется армия кентавров. Поэтому они не хотят разглашать, что кентавр находится вблизи от замка.
— Ты ко мне обращаешься, милый? — раздался голос. Айрин уже проснулась.
— Милый-размилый, — съязвил Гранди. — Заарканила принца, красотка?
— Тихо! — яростно прошептал Дор. — Стражник подслушивает.
— Голем, это ты? — спросила Айрин.
— Хочешь пожать мне ручку, зеленка? — спросил Гранди.
— Катись колбаской, — мастерски отфутболила его принцесса.
— Не покачусь. Хочу быть гостем на свадьбе. Но прошу не забывать — между вами стена!
— Ты договоришься, человечек! Поймаю — утоплю в выгребной яме!
— Лучше расскажи бедному голему, как ты поймала этого сосунка. Прикрикнула? Кое-что показала? Расплакалась крупными зелеными слезами? Как?
— Нет, помойка для тебя даже слишком уютное место!
— Если вы не успокоитесь, стражник все узнает, — предупредил король.
— С каких это пор обыкновенские стражники стали понимать ксанфский язык? — изумился толем. — Никто нас не может подслушать!
В САМОМ ДЕЛЕ! ЧТО ЖЕ ПОЛУЧАЕТСЯ? ОНИ С АЙРИН ЗРЯ СТАРАЛИСЬ, ТО ЕСТЬ ЗРЯ ХИТРИЛИ?
— Если обыкновенские стражники не понимают, то почему они сразу притащили Загремелу целую корзину хлеба? — спросила Айрин, позабыв свой гнев. — А про армию кентавров? Ты ведь сказал, Гранди, что идет армия кентавров? Или мне приснилось?
— Нет, тебе не приснилось, зеленка. Так это ты надула в уши обыкновенским стражникам? Я подслушал, когда оказался в конюшне. В конюшне, поблизости от старика Арнольда, обыкновенская абракадабра вдруг превратилась в чистейшую ксанфскую речь.
— Да, это мы придумали. Я и Айрин, — подтвердил Дор. — Мы же подсказали им, что огр обретает силу, только когда злится, а злится он, когда голодный. И они притащили ему корзину хлеба. Значит, поняли. Но как?
— Думаю, мы тоже очень скоро поймем, — прошептал Гранди, удаляясь в тень. — Кто-то идет.
Айрин отпустила руку Дора, она до сих пор ее держала. Рука совсем онемела, но Дор не печалился. Это очень хорошо — быть женихом Айрин. Из нее выйдет прекрасная жена. Она любит спорить, обожает ссориться, но он к этому давно привык. Его мать Хамелеоша тоже ругается, когда умнеет... и дурнеет. Если умная женщина позволяет себе браниться, то она не так уж и умна, но Хамелеошу никто не хотел разочаровывать. Королева Ирис старалась не вмешиваться в дела супруга. Если он, Дор, станет настоящим королем, Айрин тоже будет держать себя скромно. Эта ее наследственная скромность даже ценнее ее очаровательной внешности. Но и ее тело... ее тело излучает невероятную силу. Она хотела победить Дора... и победила...
Сапоги протопали по коридору... Остановились перед камерой Айрин... Отпирают дверь...
Один из стражников вошел и схватил Айрин. Она не противилась. И она, и Дор, они оба знали, что допрос неизбежен. Сами его накликали. Теперь Айрин должна приложить все усилия и сделать так, чтобы ее бросили в конюшню... А потом она попытается либо отпереть дверь, либо вырастить какое-нибудь грозное растение.
Но сумки с семенами при ней нет!
— Гранди! — тихо позвал Дор. — Найди сумку с семенами. Айрин без них пропадет.
— Попробую, — пообещал голем и нырнул в щель.
Сам король Ори вошел в камеру Айрин.
— Нно еж о сих вх бтях, идя дена! — потребовал король.
— Твоя речь мне непонятна, — ответила Айрин.
— Его величество король Ори требует, чтобы ты рассказала о своих магических способностях, — перевел один из стражников. Говорил он плоховато, но вполне разборчиво.
— Стражник, ты знаешь ксанфский язык? — удивилась Айрин. — Откуда?
— Не скажу, — отрезал стражник. — Отвечай на вопрос, девчонка!
Дор все слышал. Вот оно что, один из стражников знает ксанфский! Поэтому они и могли подслушивать. Но как этому обыкновену удалось выучить волшебный язык? Разговаривает он коряво, но разговаривает. Должно быть, он раньше встречался с ксанфянами.
— Окуни свое рыло в ведро с помоями, — задорно ответила Айрин.
Дор встревожился. Уж слишком она расхрабрилась.
— Отвечай, потаскуха, а то король заставит, — предупредил переводчик.
Может, сначала Айрин просто боялась, но теперь, после оскорбления, еще и разозлилась.
— Сначала ответь, где узнал язык, прихлебатель, — поставила она небольшое условие. Стражник решил уступить.
— Дело в том, потаскушка, — стал объяснять он, — что я познакомился с одним шпионом. Он был из ваших. У него я и выучился, я способный. Потом этот шпион отправился в Ксанф...
— И явился с докладом к королю Тренту! — ужаснулась Айрин. — Значит, это он пообещал королю Тренту торговую сделку, если тот сам явится для переговоров? Ты мошенник!
— Хватит, теперь твоя очередь отвечать, — прервал стражник.
— Ну ладно, слушай. Я умею выращивать растения. Это мой магический талант. Я могу за минуту вырастить большущее дерево.
Дор опять приложил глаз к щели. Лица стражника он не мог разглядеть, но чувствовал, какое на нем сейчас выражение — самодовольного всезнайства. Стражник уже все знал, но не хотел выдавать, что подслушивал.
— Да ее щть ния. О е ни тнт, — перевел он королю слова Айрин.
— А рт, — сердито ответил король.
— Его величество подозревает, что ты обманываешь. Говори правду.
— С чего это ваш толстячок так беспокоится? Сейчас-то у меня и в самом деле нет никаких волшебных средств.
— Мы помним, как вы сюда ворвались, замарашка. Огр сломал ворота, а ты отлично понимала наш язык. Теперь огр вдруг обессилел, и ты перестала понимать обыкновенскую речь. Куда по девалось волшебство?
Язык! Дор только сейчас понял, что они позабыли о языке. Это их и подвело. Король Трент говорил через переводчика — возможно, этот же стражник и переводил, — а они сразу стали понимать. Хитрый Ори насторожился. Ори убедился — им помогала магия. Теперь он хотел знать, откуда они черпали эту магию.
— Принеси мне семена, разбойник, и я попробую. Я умею выращивать растения, но для этого необходимо отыскать место.
Умница Айрин! Она все же пытается попасть в конюшню. А как только попадет — держись король Перехитри!
Но обыкновены собирались поступить по собственному разумению.
— Если король говорит, что ты лжешь, значит, ты лжешь, — сказал стражник. — Отвечай на вопрос: в каком волшебстве ты сильна? Доступны ли тебе все чужеземные языки и можешь ли ты помочь окружающим их понимать?
— Конечно, не могу, злодей. Если бы могла, то ты был бы при разговоре принцессы с его низостью королем пудингобрюхом лицом совершенно лишним. Я умею выращивать растения, а больше ничего не умею.
— Агт т т вы ть ня, — перевел стражник.
— Сси е ти та! — распорядился король. Стражники схватили Айрин и поволокли ее к двери камеры, в которой сидел Дор.
— Принц Дор, либо ты ответишь на наши вопросы, либо увидишь, что мы с ней сделаем. Дор не знал, как быть.
— Ние! — рявкнул король.
Стражники стали срывать с Айрин одежду. Она брыкалась и проклинала их на чем свет стоит. Стражник, оказавшийся вдобавок знатоком языка, подошел к Айрин, положил руку на вырез платья и рванул. Материя разорвалась, обнажив грудь. Айрин размахнулась — хотела, очевидно, ударить мерзавца, — но стражники оказались сильнее.
— Кя ся ла! — воскликнул король. — Чо! Дор ничего не понял, но уловил главное: король, переводчик и другие стражники разинули рты при виде обнаженного тела Айрин. Дор, честно говоря, тоже. Дор всегда считал, что Айрин красотой все-таки уступает горгоне, что горгона куда более соблазнительна. Он увидел ее обнаженной тогда, во рву, но с тех пор прошло время. И за это время Айрин еще больше похорошела. Во время путешествия она ни разу не раздевалась прилюдно, и вообще все всегда смотрели на ее ноги, словно только ноги у нее и были. Здесь, в этом грязном подвале, он понял: красота Айрин достигла полного расцвета.
И тут же гнев на стражников и на короля охватил его. Как они посмели обнажить ее насильно! Думают, что он признается? Нет, не признается, ни слова не скажет.
— Сс е еее ие иоти! — крикнул толстяк. — А ах о ишки!
Их мучения не кончились. Король еще что-то придумал. Что же? Что они собираются сделать с Айрин? Да что угодно! Нет, нельзя просто стоять и смотреть.
Стражник сжал кулак. Он собирается ударить Айрин... в живот!
— Стой! — крикнул Дор. — Я все скажу...
— Заткнись! — крикнула Айрин. Она взмахнула ногой и ударила стражника. В самое болезненное место! Стражники растерялись, и принцесса вырвалась из их лап. С обнаженной грудью — ни дать ни взять нимфа — она рванулась вперед, нагнулась, подняла с земли железный прут — такими запирали двери камер — и кинулась к выходу.
— Беги! — крикнул Дор. — Я не смогу!
Но стражники успели подбежать к Айрин. Сверкнули мечи. Она повернулась к ним и взмахнула прутом. Принцесса не отдаст свою жизнь задешево!
— Нет! — ужаснулся Дор. — Они убьют тебя!
И тут раздался страшный грохот. Это Загремел, который прежде спал, а теперь проснулся, стал колотить в дверь.
— Смер-р-ть! — ревел огр.
Стражники и король затряслись мелкой дрожью. Огр обретает силу, когда гневается. Если он видел, что они сделали с девчонкой...
Переводчик тем временем пришел в себя и разогнулся.
— Гды бокр тувс лоа лпорист зуу кас раоа стлыдфиф ке, — задыхаясь, сказал он остальным стражникам. Потом повернулся к Айрин: — Барышня, беги к себе в камеру и ничего не бойся.
От стражников, вооруженных мечами, далеко не убежишь. Это раз. Обман с силой огра не должен раскрыться. Это два. Айрин все это поняла и побежала к себе в камеру. Стражники осторожно отправились следом. Загремел, все еще разгневанный, прислушивался из своей камеры. Если стражники будут вести себя пристойно, то и он не разбушуется. Айрин забежала в камеру. Стражники подошли и закрыли дверь. Вот и все.
— Ты должна была убежать из тюрьмы! — крикнул Дор из-за стены, гневаясь и одновременно радуясь.
— Я не могла тебя бросить, — объяснила Айрин. — Ты мне дорог, второго такого не сыскать.
Это как понять? То ли Айрин ему польстила, то ли обидела?
Король Ори тоже, кажется, был потрясен.
— Гзу бзук вабадкуеш маранки порл пирг заз а кеее, — пробормотал он, повернулся и вышел из камеры.
Стражники пошли за ним. Переводчик, однако, не торопился следом. Наверняка решил послушать еще, о чем будут говорить узники. Прежнего подслушивания ему, надо понимать, показалось мало.
Дор понимал, что все еще впереди, что надо готовиться к худшему, но Айрин выстояла и секрет волшебства враги не разгадали — кое-что поняли, но это не страшно, это пустяки. Плохое и хорошее существовало одновременно. Обыкновены поняли, что пришельцы владеют волшебством. Но не поняли, где это волшебство. И как оно действует. Слабое утешение, но все же лучше, чем ничего.
— Надо поскорее отсюда выбраться, — сказала Айрин, когда стража удалилась. — Дай мне руку, — попросила она.
Дор послушно просунул руку сквозь щель.
Айрин сжала его руку и поцеловала. Очень хорошо, но что дальше... Он на минуту представил Айрин без одежды, ведь она потеряла сорванную с нее стражниками блузку... Она вложила что-то ему в руку. Что-то твердое, холодное, тяжелое.
Это...
ЖЕЛЕЗНЫЙ ПРУТ ОТ ДВЕРИ!
Ну да! В суете стражники не заметили... Айрин подхватила прут и утащила к себе... Теперь у него есть полезный инструмент... или оружие. А может, попытаться открыть дверь изнутри?
Но там, в коридоре, топчутся эти стражники, переводчик наверняка там... Может, эти уже сменились?.. Нет, дверь сейчас лучше не трогать. Надо подождать. Вообще сейчас лучше не шуметь... Стражники могут встревожиться, заглянуть в камеру и увидеть прут. Да, надо запастись терпением... Сейчас он скажет Айрин...
— Ты вела себя очень храбро, — сказал он. — Не побоялась всех этих головорезов.
— Храбро, а душа ушла в пятки, — призналась Айрин. — От страха, скажу тебе, я просто онемела.
Дор вспомнил, как она ругала переводчика, и усмехнулся. Ничего себе онемела!
— Я боялась за тебя, Дор.
— Тебя мучили, а ты боялась за меня? — недоуменно спросил Дор.
— Да. Без меня бы ты пропал. Она что, опять насмехается?
— Тебе очень идет без одежды, но возьми лучше мою куртку.
— В самом деле холодновато. Давай.
Дор снял с себя куртку, подаренную кентаврами, и просунул на ту сторону. Айрин надела куртку. Новая одежда очень ее украсила. Правда, грудь не совсем прикрыла. Но может, именно поэтому она ему в этой куртке показалась в сто раз красивей. Куртка защитит принцессу от холода, а в случае чего от разных мечей и копий — ведь она сшита из непроницаемой, как объяснил кентавр, материи. К тому же королю и стражникам, если они снова притащатся, не на что будет пялиться.
Гранди вылез из щели.
— Семена принес, — сказал он. — Мешок отыскал в королевских покоях. Там же лежал волшебный меч. А я понял, раз король потащился вниз, я могу спокойно подняться наверх. Компас тоже искал, искал и не нашел. Эти невежды могли просто выбросить его. В общем, я выбрал тут из семян одно, наиболее вроде подходящее...
— Бросай сюда, — нетерпеливо шепнула Айрин. — Да, ты выбрал то, что надо. Это путана. Если бы удалось дать ему команду и бросить в коридор...
— Ты не можешь, — вздохнул король Дор. — Если бы... — Тут он прикусил язык: переводчик наверняка подслушивал. — Придумал, — сказал наконец Дор. — А что, если принести кусочек... ну, вы понимаете... Так вот, в этом кусочке... может, и он волшебный?
— Кусочек... — задумалась Айрин. — Давайте попробуем.
— Лечу, то есть ползу, — шепнул Гранди и исчез в щели.
— Мне всегда казалось, что девчонки трусихи. Как увидят что-нибудь страшное, сразу визжат. Но ты...
— Ты просто слишком долго дружил с Милли, — пояснила Айрин. — Милли глупая овца. А умная девушка просто скажет себе: хочу побыть немного глупой овцой — и становится овцой, а потом скажет: хватит — и опять умнеет.
— Ты умная, Айрин. Но так рисковать...
— Ты разочарован?
— Нет-нет... В тебе столько... привлекательности... Теперь я без тебя не смогу... Я и раньше... еще раньше в тебя влюбился... Если бы не раньше, то теперь бы точно влюбился... И не просто потому, что ты красивая...
— Не просто?
— Понимаешь, мы сейчас заперты, а взаперти всякое кажется.
— Так тебе просто показалось, что я красивая?
— Нет, не показалось. Ты просто красавица. Но...
— Знаешь что? Давай выберемся из тюрьмы и проверим наши чувства. Торопиться, я думаю, нет смысла.
— Ты сомневаешься во мне? — потрясение спросил Дор.
— А вдруг я встречу кого-нибудь покрасивей тебя?
— Конечно, в самом деле, — растерянно согласился Дор.
— Да я же просто шучу, — рассмеялась Айрин. — Девушки вообще ценят в юношах не внешность. Девушки умнее. Им важна не красота, а душа. Я не сомневалась в тебе ни минуты. Но ты еще так молод, так неопытен. Ты еще можешь разочароваться.
— Но ты на год младше!
— Девушки взрослеют быстрее. Разве ты не заметил?
— Сегодня заметил! — рассмеялся Дор.
— Я стану твоей, когда...
Когда-нибудь это случится непременно. Как хорошо... Айрин просто красавица, но не только это... Она честная и преданная... Она будет рядом, что бы ни случилось. Ему, он чувствовал, нужна поддержка, помощь... У нее есть сила, которой ему недостает. Ведь именно Айрин надоумила его отправиться в путь. Рядом с ней, с Айрин, даже управление страной может оказаться не таким уж тяжелым делом.
Голем опять проник в камеру.
— Я тут принес... три волосины... из хвоста, — шепотом сообщил он. — Хвостом этот копытник очень дорожит, как и все их племя. Сгодится?
Все ли части тела кентавра одинаково волшебны? А если вдобавок эта частица как бы уже не принадлежит кентавру... Сейчас проверим... Дор вытащил солнечный камень и поднес к волосинам.
Ему показалось, что внутри камня сверкнуло. Но может, это просто отблеск внешнего света...
— Переправь это все Айрин, — сказал он, страшась надежды.
Айрин положила семечко путаны на волосину и сказала обычные слова.
Ничего не получилось. Семя будто пискнуло, слегка развернулось, но сразу затихло. Нет, маловато волшебства.
— А если отнести семя к Арнольду... — предложил голем.
Айрин молчала. Кажется, она плакала. Ее надежды рухнули.
— Попробуй отнести, — согласился Дор. — Может, и разрастется.
Гранди снова исчез.
Дор протянул руку в соседнюю камеру и похлопал Айрин по плечу.
— Это ничего. Попытка не пытка, — сказал он.
— Мне нужна твоя помощь, Дор, — прошептала Айрин, схватив его за руку. — Ведь когда я теряю силы, ты продолжаешь идти вперед.
Айрин сейчас плохо, и ей снова кажется, что он какой-то невиданный герой. Ну ничего, скоро она успокоится, станет прежней Айрин — насмешливой и решительной...
Вдали что-то грохнуло. Неужели...
— Сработало! — крикнул Гранди, он пулей влетел сквозь щель. — Семечко начало расти! Как только я внес его туда, где сильная магия, оно как начало расти! Зарядилось вдвойне — и от принцессиной команды, и от Арнольдова хвоста!.. Семечко я из конюшни, конечно, выбросил...
— Ура! — крикнула Айрин.
— Арнольд знает, где мы. Я сказал. На всякий случай. С помощью путаны он вполне может вырваться из конюшни.
— Но как же старик пройдет сквозь все эти двери? Они же заперты, — опять заволновалась Айрин. Настроение у нее качалось, как маятник. — Сам-то он только излучает волшебство, а с ним нет никого, кто бы мог...
— Все продумано, куколка, — успокоил принцессу голем. — Я тут поползал, присмотрелся. Сквозь запертые двери старик не пройдет, но он очень легко пройдет... сквозь ворота, то есть сквозь дыру от ворот. Ну, помните, Загремел постарался. Так вот, воротца здешние мастера еще не удосужились навесить. А в стене замка имеется небольшая щель. А комнатки, где вы сидите, примыкают именно к этой стене... Ну, соображаете?
Шум слышался по-прежнему.
— Будем надеяться, что Арнольд вырвется на свободу в целости и сохранности, — сказал Дор. — Ведь король Ори отобрал у нас и целебную воду.
— И наверняка вылил в выгребную яму. Больные червяки сразу выздоровели, — усмехнулся Гранди.
— Подойди к стене, к внешней, Дор, — прозвучал голос Айрин. — Стань и жди. Если кентавр подойдет, стена заговорит с тобой.
— А я прослежу снаружи, — пискнул голем и нырнул в щель.
— Путана, должно быть, уже изрядно выросла, — сказала Айрин. — Будем надеяться, что Арнольд не попадет к ней в лапы. Но без магии поблизости путана быстро завянет. Арнольд не должен удаляться, пока путана не завершит свое дело.
— Стена, говори, — потребовал Дор. Но камни не ответили.
— Что за шум, а драки нет? — прогудел голос из соседней камеры. Это был огр.
— Гранди передал Арнольду семечко путаны, — объяснил Дор. — Мы надеемся, что кентавру удалось вырваться на свободу и он идет к нам.
— Идет силушка — моя милушка, — раздалось вдруг.
Огр опять заговорил стихами!
— Кентавр здесь! — крикнул Дор.
— Как дам — стену пополам! — пригрозил огр и действительно грохнул в стену.
— Сила вернулась! — крикнул Дор. — Ломай дверь, Загремел, выходи. Потом выпустишь нас.
Огр с чувством приложил кулак к двери. Но дверь не уступила. Огр расшиб кулак и даже взвыл от боли.
— Опять обессилел, — в ужасе прошептала Айрин. — Что-то не так.
— Где кентавр? — быстро спросил Дор у стены и страшно испугался, что она не ответит.
Но стена ответила. Она пояснила: — Кентавр ваш рядом с камерой, где сидит девчонка. Под ним пропасть. Дорожка узкая-преузкая. Кентавр, весь в холодном поту, глядит сейчас вниз, в бездну.
— Стало быть, он не может повернуться и направить свою силу на стену замка, — догадался король.
— Кентавр может повернуться, но только чуть-чуть, — подтвердила стена. — Еще немного, и он свалится в пропасть. К тому же солдаты стреляют снизу, целясь ему в хвост.
— Значит, волшебный коридор, так сказать, накренился, — сообразил Дор. — Стены он касается, но в камеры проникнуть не может.
— И без твоих пояснений ясно, обалдуй, — ответила стена.
Дор извлек свой камень. Он хотел проверить угол наклона волшебного коридора. Камень вспыхнул и погас, обозначив то место, где снаружи находился магический коридор. Линия его проходила почти рядом со стеной, за которой сидел Дор, и упиралась в стену, где находился Загремел.
— Эй, Загремел! — крикнул он. — Арнольд здесь, в этом конце! Разломай стену и впусти его.
— Кулачок не пустячок, — пророкотал огр и ударил в стену.
— А ну не бей меня! — завопила стена. — На мне весь замок держится.
Но было поздно. Обряженная в рукавицу ручища огра прошла сквозь стену.
Стена раскололась. Свет залил мрачное подземелье.
Огр стал выбрасывать камни, расширяя проход. Почти сразу за стеной начинался обрыв, внизу, в долине, рос густой лес.
— Рад видеть тебя, любезный дикарь! — прокричал Арнольд. — Позволь мне войти, а то солдаты меня убьют.
Огр поднял камень.
— Папа мой Хруп, да и я не трус, — сентенциозно произнес огр и грохнул камень вниз.
Кто-то завопил, кого-то там камень, очевидно, зашиб насмерть.
— Что ты делаешь? — крикнула Айрин. Она ничего не видела, но крик расслышала.
Туловище Арнольда показалось в проломе. Кентавр и огр обнялись, как лучшие друзья.
— Думаю, огр угодил камнем в обыкновена, — откликнулся Дор.
— Ну да, не в Арнольда же. Они ведь теперь, кажется, друзья, — произнесла со вздохом облегчения Айрин.
— Нам нужно и волшебство, и физическая сила. Опасно остаться как без первого, так и без второго. Загремел и Арнольд это поняли.
— Мы все многое поняли за время пути, — усмехнулась Айрин.
А в камере Загремела происходило тем временем вот что. Арнольд встал перед входной дверью и направил на нее свою магию. Огр подошел к двери и вышиб ее, потом свалил стену. Камни посыпались с потолка.
— Смотри, а то замок рухнет... прямо на нас, — предупредил король Дор.
— По жилищу толстяка ухнет огрова рука, — невозмутимо пообещал Загремел, но прижал ладонь к потолку, придерживая камни.
Какой-то стражник вбежал в коридор, глянул на огра и свалился без чувств.
— Они приближаются, — доложил Гранди. — Уходим, и поскорее.
Они выбежали в коридор. Двери и ворота на их пути были заперты, но огр расправлялся с этими преградами, как с бумажными. Они очутились во внутреннем дворе. Там росли цветы.
— Растите! Растите! Растите! — закричала Айрин. Растения так и взвились.
— Откуда безопаснее всего выйти? — спросил Дор у стены.
— А с другой стороны меня же, голубок, — ответила стена.
Загремел проломил стену. Перед ними был лес. Они побежали в чащу. Опять вместе, опять на свободе — что может быть лучше!
Они бежали долго и наконец остановились.
— Все живы-здоровы? — тяжело дыша, спросил Дор. — Никто не ранен?
Все, кажется, обошлось.
— Ну, Дор, ты, конечно, передумал на мне жениться? — спросила Айрин. — Ты ведь знаешь, как я тебя ненавижу.
Дор посмотрел на Айрин. На ней все еще была его куртка, надетая прямо на голое тело, волосы спутаны, лицо в грязи. Но красота принцессы светилась сквозь весь этот внешний беспорядок какой-то невероятной силой.
— Да, — сказал он. — Само собой разумеется. Я ведь тоже ненавижу тебя.
Дор обнял Айрин и поцеловал, и она покорилась, как... самая покорная и самая глупая овечка...
— Если это у людей зовется ненавистью, то я чрезвычайно хотел бы стать свидетелем их любви.
— Сосунки попросту обручились, — объяснил Гранди. — Вместе скучно, а врозь тошно, как гласит народная мудрость.
— М-да, любопытно, — вежливо заметил кентавр.
