Глава 6
Я направился к дому Хиллманов, чувствуя, что наконец-то овладел инициативой — инициативой, которую мог бы дать мне и Хиллман, если бы захотел.
Прежде чем сесть в оставленную возле дома машину, я взглянул на окно комнаты Тома. Хиллман с женой сидели у окна, тесно прижавшись друг к другу, и он коротко кивнул мне.
Я поехал в сторону городка и вскоре был уже на главной улице. Мокрые, почти пустынные тротуары, народу не было. Так всегда в Калифорнии, когда идет дождь.
Поставив машину перед магазинчиком спортивных товаров и заперев ее, я спросил хозяина, где находится бар «Фло». Тот указал на запад, в направлении океана.
— Но вряд ли они работают в это время. Есть немало других подобных мест, которые открыты.
— А где мастерская Ринго?
— Три квартала на юг по Санджер-стрит. Первый стоп-сигнал после железной дороги.
Я поблагодарил его. Этот мужчина средних лет весело нес бремя своих неудач.
— Я могу продать вам чехол для вашей шляпы, — предложил он.
— Сколько? — улыбнулся я.
— Девяносто восемь центов и доллар-другой — пошлина.
Я купил. Он сам надел чехол на шляпу.
— Не много для первого раза. Но…
— Красота — в пользе.
Он кивнул, усмехаясь.
— Вы сказали то, что я хотел сказать. Представляю, какой вы ловкач. Между прочим, моя фамилия — Боткин. Джозеф Боткин.
— Лу Арчер.
Мы пожали друг другу руки.
— Мое почтение, мистер Арчер. Если я не слишком назойлив, то позвольте узнать, откуда у такого человека, как вы, появилось желание выпить в баре «Фло»?
— А почему бы и не в баре «Фло»?
— Мне не нравится, как они ведут дела, вот и все. Они сбивают у соседей цены, которые и так упали Бог знает до чего.
— Как же они ведут дела?
— Во-первых, они разрешили свить у себя гнездо молодым парням, которых вообще и пускать-то не следовало. И крепкие напитки им подают…
— А что они делают во-вторых?
— Я и так слишком разболтался. А вы задаете много вопросов, уж не из ФБР ли вы?
— Нет, хотя, конечно, если бы был оттуда, то все равно не сказал бы вам. А что, бар «Фло» под наблюдением?
— Не удивлюсь, если так. Я слышал, на них подана жалоба.
— От человека по имени Хиллман?
— Да. Вы из бюро, а? Если вам хочется взглянуть на это место самому, они открываются в пять.
Было двадцать минут пятого. Я дошел до бара «Фло», который и в самом деле был закрыт. Глядя на него, можно было подумать, что он и вовсе никогда не открывался. Я попытался заглянуть в темную глубину помещения в щелку между занавесками. Стол и стулья, в ту же красную клетку, что и занавески, стояли вокруг площадки для танцев. Поглубже, в полумраке, виднелось место для оркестра, украшенное яркими бумажными цветами. Все, вместе взятое, выглядело таким заброшенным, что казалось, будто оркестранты забрали свои инструменты и уехали отсюда много лет тому назад.
Я вернулся к машине и поехал вниз по Санджер-стрит к мастерской Ринго. Ее окружал высокий дощатый забор, на котором огромными белыми буквами было выведено имя хозяина. Черная немецкая овчарка выскочила из открытых дверей будки и деликатно схватила меня за запястье огромными желтыми зубами. Она не рычала и вообще не издала ни звука, только чуть ощутимо удерживала меня, глядя мне прямо в глаза. Толстый, даже тучный человек с круглым, как мяч, животом, едва прикрытым клетчатой рубашкой, вышел мне навстречу.
— Все в порядке, Лев!
Собака отошла от меня и направилась к толстяку.
— У него грязные зубы, — сказал я. — Вам следует давать ему побольше костей. Я не имею в виду, конечно, мое запястье.
— Мы не ждали посетителей. Простите. Но он же не сделал вам больно? Правда, Лев?
Лев завращал глазами и вывалил язык почти в фут длиной.
— Подойдите, приласкайте его.
— Я-то люблю собак, — сказал я, — но вот любит ли он людей?
— Конечно. Подойдите, ну…
Я подошел и погладил его. Лев повалился на спину, поднял лапы в воздух и улыбнулся мне всеми своими клыками.
— Чем могу быть полезен, мистер? — спросил Ринго.
— Я хочу взглянуть на машину.
Он указал рукой в сторону двери.
— У меня их сотни, но нет ни одной, на которой можно выехать отсюда. Или вам нужна одна из них на съедение?
— Та машина, которую я хочу осмотреть, особая. — Я предъявил удостоверение монтажника. — Думаю, это почти новый «додж», принадлежащий миссис Карлсон, который разбили неделю назад или что-то около того.
— А, вот в чем дело. Да, да. Я вам покажу его.
Он надел черный прорезиненный плащ. Лев и я последовали за ним. Мы вошли в узкий проход между двумя рядами разбитых машин. Их разбитые ветровые стекла, сорванные крылья, выпотрошенные сиденья и лопнувшие шины — все это привело меня к довольно философским размышлениям. «Кто-нибудь, более внимательный к мелочам, — подумал я, — мог бы сделать изучение автомобильного кладбища таким же почтенным занятием, как и изучение руин и черепков исчезнувших цивилизаций. Это могло бы дать ключ к пониманию того, почему гибнет цивилизация».
— Все машины с этой стороны, понятно, вышли из игры, — сказал Ринго. — Вот автомобиль Карлсон, второй от края. Тот «понтиак» пришел уже позже. Лобовое столкновение — двое погибших. — Он вздрогнул. — Я никогда не выхожу на шоссе, даже если могу помочь.
— Что случилось с машиной Карлсон?
— Ее взял для прогулки один из соседних молодчиков, парень по фамилии Хиллман. Судя по следам, он проходил поворот, выскочил с полотна дороги и, пытаясь вернуть машину на шоссе, перевернулся, причем несколько раз, и закончил, ударившись о дерево.
Я осмотрел машину со всех сторон. На крыльях, крыше и капоте остались порядочные вмятины, будто по ним старательно били кузнечным молотом. Ветровое стекло было выбито, двери отскочили. Заглянув внутрь, я заметил овальный кусочек белого пластика с выдавленной блестящей печатью, зажатый между сиденьями. Я влез внутрь и достал его. Это оказался латунный ключ от двери. Надпись на пластиковом ушке гласила: «Автомотель Дака, 7».
— Осторожно, там стекла, — сказал у меня за спиной Ринго. — Что вы нашли?
Перед тем как обернуться, я положил ключ в карман.
— Не могу себе представить, как мальчишка остался цел…
— Он, видимо, вцепился в руль. И руль, к счастью для него, не сломался.
— Нет ли каких-нибудь намеков, что он разбил машину умышленно?
— Нет, для этого надо сойти с ума. Хотя, конечно, эти нынешние на все способны. Ты согласен, Лев?
Он наклонился к собаке, продолжая разговаривать то ли с ней, то ли со мной.
— Мой собственный сын, которого я растил, приучая к работе, бросил колледж и вот уже несколько лет не появляется дома, даже на Рождество. Мне некому передать дело.
Он выпрямился и осмотрел свои руины со строгой торжественностью, как властелин этой империи железного лома.
— Не мог кто-нибудь быть с ним в машине?
— Нет. Им не во что было вцепиться, и, не имея привязных ремней, они бы наверняка разбились.
Он посмотрел на небо и сказал как бы между прочим:
— Пожалуй, хватит отвечать на ваши вопросы. Если вам действительно нужны секретные сведения об этом происшествии, поговорите с дорожной службой. Я закрываюсь.
Часы показывали без десяти пять. Я еще раз добрался до бара «Фло». Кто-то уже включил внутри несколько лампочек, но входная дверь была пока на замке. Я вернулся к машине и стал ждать. Я внимательно осмотрел найденный ключ, недоумевая, что это могло бы значить. А значить это могло, среди прочих притянутых за волосы предположений, что статная миссис Карлсон не верна своему мужу.
Сразу же после пяти невысокий смуглый мужчина в красном свитере открыл замок на дверях и занял свое место за стойкой бара. Я вошел и сел перед ним на табурет.
Взглянув на часы, он спросил:
— Что будете пить?
— Виски подешевле. Это ваше собственное заведение?
— Мое и моей жены, меня оно устраивает.
— Приятное место, — сказал я, хотя ничего приятного здесь не находил.
Старый официант, казалось, спал стоя, прислонившись к стене.
— Вы никогда не бывали здесь раньше, я не помню вашего лица, — сказал он, готовя мне выпивку.
— Я из Голливуда. Слышал, что у вас небольшой, но очень приятный джаз.
— Да.
— Сегодня они играют?
— Они играют только по субботам и по пятницам вечерами. Выручки от торговли в обычные дни не хватает, чтобы их содержать.
— А воскресные закрытые представления, они что, еще продолжаются?
— Да. Вчера было. Жаль, что вы пропустили его. Ребята в прекрасной форме.
Мое виски проскользнуло ко мне по стойке.
— У вас музыкальный бизнес?
— Да. Время от времени случается открывать талантливых музыкантов. У меня контора на Стрип.
— Сэм захотел бы переговорить с вами. Он руководитель.
— А где бы я смог повидать его?
— У меня есть его адрес. Минутку.
Двое молодых парней, в рабочей одежде и дождевиках, заняли место в дальнем конце бара. Видимо, торговцы. Они заговорили о миллионной сделке на недвижимость. Им, судя по всему, доставлял удовольствие этот разговор, хотя сами они отношения к сделке не имели.
Не дождавшись заказа, официант поставил перед ними по маленькой порции виски.
Вошла прекрасно сложенная молодая женщина, сняла прозрачный плащ. На шее у нее висело столько драгоценностей, словно она была местной принцессой.
Бармен строго взглянул на нее:
— Ты опаздываешь. Я не могу работать без женщин.
— Прости, Тони. Рашель опять задержалась.
— Найми другую сиделку для ребенка.
— Но она так ласкова к детям! Ведь ты бы не хотел, чтобы его кормил кто-нибудь другой?
— Сейчас не время об этом говорить. Ты знаешь, где тебе надлежит быть!
— Да, мистер Наполеон.
Насмешливо качнув бедрами, она заняла пост у двери. Начали появляться посетители, главным образом молодежь. Выглядели они довольно респектабельно. «Принцесса», позвякивая драгоценностями, почтительно сопровождала их к столикам.
Ее муж наконец-то вспомнил обо мне:
— Вот адрес Сэма Джексона. У него нет телефона, но это недалеко отсюда, вы легко найдете.
Он подал Мне листок из записной книжки с записью: «Мимоза, 169, ка. 2».
Я быстро нашел дом — он оказался старинной постройки, с пышным викторианским орнаментом на фасаде, наполовину осыпавшимся от времени. Тяжелая резная дверь была широко открыта, и я вошел в коридор, ощутив под ногами покоробившийся паркет. На двери справа висела вырезанная из жести цифра «2». Когда я постучал, двойка задребезжала.
Выглянул желтолицый человек в рубашке с короткими рукавами.
— Вам кого?
— Сэма Джексона.
— Это я. — Его почему-то удивило, что он мог кому-то понадобиться. — Насчет работы? — Он задал этот вопрос с полной безнадежностью, заранее предполагая отрицательный ответ.
— Нет, но я хотел бы поговорить с вами, мистер Джексон.
Он отметил слово «мистер» и наклонил голову в знак признательности.
— Хорошо. О чем?
— Разрешите мне войти. Я частный детектив, мое имя — Лу Арчер.
— У меня беспорядок. Жена целый день на работе… Ну, входите.
Квартира его состояла из одной большой комнаты, которая, наверно, раньше служила гостиной в этом доме. Она еще сохранила свои великолепные пропорции, но очень высокий потолок потрескался и был в водяных разводах, на окнах висели дырявые занавески. Разнокалиберная мебель стояла в беспорядке на голом деревянном полу. Маленький телевизор на столике у кровати с дежурным оживлением болтал о происшествиях дня.
Джексон выключил его, взял из крышки кофейника на столе дымящуюся сигарету и сел на край кровати, молча ожидая, что я скажу. Я отметил, что марихуаны в сигарете не было, и сообщил, что ищу Тома Хиллмана. Он бросил на меня взгляд, в котором промелькнул страх, затушил окурок сигареты и опустил его в карман рубашки.
— Я не знал, что он исчез.
— Он исчез.
— Это очень плохо. Почему вы решили, что он здесь? — Он осмотрел комнату так, будто видел ее в первый раз. — Мистер Хиллман послал вас?
— Нет.
— Том мне нравился, — сказал он осторожно.
— За что?
— Сам по себе. — Он сложил руки на коленях. — Я услышал, как он бренчал на пианино в клубе на пляже. Прошлой весной. Я тоже немного бренчал. Пианино не мой инструмент, но его заинтересовали несколько аккордов, которые я ему показал. Это сослужило мне плохую службу.
— Вам?
— Мистер Хиллман позаботился об этом. Он уволил меня из клуба, не хотел, чтобы его чистенький мальчик общался с такими, как я… Если вас послал не мистер Хиллман, тогда кто?
— Доктор Спонти.
Я думал, что это имя ему ничего не скажет, но он испугался.
— Спонти? Вы имеете в виду… — Он замолчал.
— Продолжайте, мистер Джексон, — что я имею в виду?
Он пришел в полное смятение и как-то неожиданно стал выглядеть старше. Голос его осип.
— Нет. Ничего, мистер.
Он растянул свой беззубый рот в идиотской улыбке.
— Думаю, вы хорошо понимаете, что я намерен сидеть здесь до тех пор, пока вы не расскажете мне все, что знаете?
— Это ваше право, — сказал он, хотя такого права у меня и не было.
— Вы знаете доктора Спонти?
— Слышал это имя, — ответил Джексон.
— Вы видели Тома Хиллмана в течение двух последних дней?
Он покачал головой, но в глазах его отражалась неуверенность.
— Где вы слышали имя Спонти?
— От моей родственницы. Она раньше работала в школе. Я уверен, что это и меня делает соучастником, — добавил он с иронией.
— Соучастником чего?
— Какого-то преступления. Ведь что-то случилось? Мне вовсе не к чему даже знать, что случилось, — добавил он, видя, что я собираюсь объяснить.
— Такой разговор нам ничего не даст, — огорчился я.
— А чего вы ждете? Ведь что бы я ни сказал, все свидетельствует против меня, да?
— Вы говорите как человек, имеющий к этому отношение.
— У меня хватает других забот. Но мне жалко, что Томми Хиллман исчез.
— Он нравился вам?
— Мы подходили друг другу.
— Расскажите мне о нем побольше. Именно за этим я к вам и пришел.
Мои слова прозвучали немного фальшиво. Я подозревал Джексона, и он знал об этом. Он был наблюдателен и умел слушать.
— Найдя Тома, вы вернете его в школу в «Проклятой лагуне»? Я не прав?
— Вы не правы!
— Я не верю вам. — Он следил за моими руками, ожидая, не появится ли у меня желание ударить его. На лице его проступали следы прежних побоев. — Не надо официальностей. Я не верю вам, мистер!
Я повторил, кто я такой, и спросил:
— Вы знаете, где сейчас Том?
— Нет. Не знаю. Если мистер Хиллман отдал его в эту школу, для него лучше вырваться на свободу, чем идти домой. Его отец не имел права проделывать с ним такое.
— Мне то же самое уже говорили.
— Кто?
— Одна из тамошних воспитательниц. Том, по ее мнению, был в здравом уме и его незачем было помещать в «Проклятую лагуну». Том, видимо, такого же мнения. Он бежал в субботу ночью.
— Хорошо.
— Не так уж и хорошо. По крайней мере, там он был в безопасности.
— Он и сейчас в безопасности, — сказал Джексон и тут же пожалел о сказанном.
Он снова растянул рот в бессмысленной улыбке. Трагическая маска с претензией на юмор!
— Тогда где он?
Джексон пожал плечами:
— Я говорил уже вам, что понятия не имею.
— Как вы узнали, что он на свободе?
— А Спонти иначе не прислал бы вас ко мне!
— Вы быстро соображаете!
— Как умею. Вы хоть и говорили много, но практически ничего не сказали.
— Вы сказали еще меньше! Так расскажите же, Сэм.
Он быстро вскочил и подошел к двери. Я подумал, что он предложит мне уйти, но ошибся. Он остановился с видом человека, встретившегося неожиданно со взводом солдат.
— Что, по-вашему, я должен делать? — закричал он. — Сунуть голову в петлю, которую затянет Хиллман?
Я подошел к нему. В глазах его метался страх. Он устал от нашего длинного разговора и, подняв руки, как бы пытался защитить голову.
— Не трогайте меня!
— Успокойтесь. Что за истерика? Какая-то «петля»!
— Весь мир в истерике! Я потерял работу из-за того, что научил его пацана кое-какой музыке. Теперь Хиллман раскапывает прошлое. Что за гнусные времена!
— Не такие уж и гнусные, если мальчик действительно в безопасности. Ты ведь говорил, что он в безопасности, да?
Никакого ответа. Он только поглядывал на меня из-под руки. В глазах его стояли слезы.
— Ради Бога, Сэм. Мы должны понять друг Друга в этом деле. Ты не похож на человека, которому хочется, чтобы с Томом что-нибудь стряслось.
— Все равно все плохо, — сказал он, всматриваясь в мое лицо.
— Знаю, что плохо, — ответил я. — Но стена не так уж высока и нерушима. Ты на стороне Тома. Ты не хочешь, чтобы мальчика оторвали от тебя и твоей музыки. И ты считаешь, что я намерен снова отправить его в эту школу?
— А что, нет?
— Я пытаюсь спасти его жизнь. И думаю, что ты сможешь помочь мне.
— Как?
— Сядь и перестань думать, что я от Хиллмана.
Джексон возвратился к кровати и сел рядом со мной.
— Ну, Сэм, ты видел его в эти два дня?
— Кого, мистера Хиллмана?
— Не надо снова начинать эту идиотскую игру. Ты интеллигентный человек. Ответь только на мой вопрос.
— Прежде чем я отвечу, вы ответите на мой?
— Если смогу.
— Что вы имеете в виду, когда говорите, что хотите спасти ему жизнь? Спасти его от дурного влияния, да? Или поместить его в другое удобное местечко?
— С мальчиком может произойти кое-что похуже.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Имею в виду, что он в руках людей, которые могут сделать все что угодно, даже убить его. Ты не должен разглашать то, что я тебе говорю.
— Будьте уверены. Слово мужчины.
Хотя в голосе и появилась искренность, но по глазам было видно, что он мне еще не верит.
— А ты, Сэм, действуешь только во вред, скрывая то, что знаешь, ты как собака на сене. Ты играешь на тромбоне?
— Да! — удивился он.
— Я слышал, ты в него отлично дуешь?
— Не льстите мне.
— Это ни к чему. Все равно рано или поздно тебе придется мне сказать, когда ты видел Тома Хиллмана в последний раз. Ты же не будешь сидеть на своей старой постели, дожидаясь, пока по телевизору сообщат, что тело Тома найдено в котловане.
— Уже нашли?
— Еще нет. Но это может случиться и сегодня вечером. Когда ты видел его?
Он тяжело вздохнул:
— Вчера. С ним все было о’кей.
— Он приходил сюда?
— Нет, сэр. Он никогда не был здесь. Он заскочил в бар «Фло» в середине дня и провел там только пять минут.
— Как он был одет?
— Широкие спортивные брюки и черный свитер. Этот свитер связала ему мать.
— Ты разговаривал с ним?
— Я сыграл ему одну вещицу. Я всегда показываю ему новые вещи. Сказал, что понравилось. Вот и все! Я не знал, что он в бегах. Черт! С ним же еще была одна подруга!
— Стелла?
— Другая. Старше ее.
— Как ее зовут?
— Он никогда не называл ее имени. До этого я видел ее только раза два. Томми понимал, что я не одобряю этого его ухаживания. Она так стара, что годится ему в матери.
— Ты можешь описать ее?
— Блондинка, волосы соломенного цвета. Синие глаза, под глазами большие тени. Вообще-то трудно сказать, как она выглядит без всякой косметики.
Я раскрыл блокнот и записал.
— Чем она занимается?
— Может быть, шоу-бизнесом. Но это так, предположение. Я с ней не разговаривал. У нее такой вид…
— Она привлекательна?
— Для Тома. Я сразу ее раскусил. Многие парни начинают с женщинами старше себя. Но, — со вздохом добавил он, — Том мог бы найти себе и получше.
— Сколько ей лет?
— По крайней мере — тридцать. Свидетельство о рождении она мне не предъявляла. Одевается под молодую — юбка выше колен. Она, конечно, не девочка, но могла бы, наверное, удрать с молодым партнером.
— Во что она была одета вчера?
— Темное платье из синего сатина или что-то в этом роде… Мне, — ткнул он себя пальцем в грудь, — было неприятно смотреть, как они обнимались.
— Как, по-твоему, она к нему относится?
— Вы многого от меня требуете. Том молод, прекрасно выглядит, и она довольно эффектна. Но я не рентген, чтобы читать ее мысли.
— Она энергичная женщина?
— Пожалуй, да.
— Ты видел ее с каким-нибудь другим мужчиной?
— Никогда. Только с Томми.
— Раз или два?
— Два, не считая вчерашнего. Первый раз недели две назад. В воскресенье. Он привел ее на наше «собрание» днем. Женщина была выпивши и сначала захотела петь, а потом танцевать. Мы не разрешили ей — в нашем кабаре этого нельзя. Нужно дополнительно платить налоги. Тогда она разъярилась и утащила парня с собой.
— А кто ей сказал, что нельзя танцевать?
— Не знаю. Думаю, одна из тех сварливых баб, что ждали вокруг. Они и протестуют против танцев. Во всяком случае, музычка, которую мы играем по воскресеньям, не для танцев. Больше во славу Господа, — добавил он неожиданно.
— А что было во второй раз, когда ты ее видел?
Он колебался, обдумывая ответ.
— Десять дней назад, в пятницу. Они пришли около полуночи. Я продрейфовал к их столику в перерыве, но Том не познакомил меня и не предложил мне сесть. А ведь мы не были в ссоре. Наверное, они хотели поговорить наедине.
— Тебе не удалось подслушать хотя бы часть разговора?
— Подслушал.
Лицо его ожесточилось.
— Ей нужны были деньги, чтобы сбежать от мужа.
— Ты уверен, что слышал это?
— Уверен так, будто сидел рядом.
— А что Том?
— Он был ею совершенно очарован.
— Он был пьян?
— Она была пьяна. Он не пьет. Во «Фло» не дают спиртного несовершеннолетним. Нет, сэр. Она заинтриговала его чем-то похуже, чем выпивка.
— Наркотики?
— Вы знаете, что я имею в виду…
Его руки нарисовали в воздухе контур женской фигуры.
— А ты на «игле»?
— Нет, сэр.
— Покажи мне руки.
— Не покажу. Вы не имеете права!
— Я просто хочу проверить твою правдивость.
Он закатал рукава, обнажив тонкие желтые руки. Следы от уколов были старыми и сухими.
— Я вышел из Лексингтона семь лет тому назад и, благодарение Богу, с тех пор туда не попадал.
Он с уважением притронулся к ним, напоминавшим маленькие потухшие вулканы, и потом бережно прикрыл их.
— Вы правы, мистер Джексон. Имея такой опыт, вы легко бы определили, не пользовался ли Том наркотиками.
— Наверняка — нет. На этот счет я и сам не раз читал ему лекции. У музыкантов есть свои соблазны. Но то, что я говорил ему, я вложил прямо в сердце. — Он прижал руку к груди. — Мне следовало бы прочитать ему еще лекцию о женщинах.
— Никогда не слышал, чтобы это приносило большую пользу. Кто-нибудь был еще с Томом и этой блондинкой?
— Нет.
— А он знакомил кого-нибудь с ней?
— Сомневаюсь. Он держал ее при себе. Показал, но держал при себе.
— У вас нет случайно никаких предположений насчет ее имени?
— Нет.
Я встал и поблагодарил его.
— Сожалею, если моментами вел себя грубо.
— Ну-у, — протянул он. — Я-то был еще грубее.
