Подойдя к нам, он остановился и выпустил из рук ногу Джорджа Мэдисона. Семеро смотрели на тело с мрачным интересом, а потом шестеро повернули головы ко мне. Я по-прежнему смотрел на Джорджа.

Эта нога, бессильно упавшая на землю, подорвала мой моральный дух больше, чем перенесенные до сих пор физические страдания. Я смотрел на эту ногу — и видел свою. Это я лежал там на земле. Доставивший тело всю дорогу волочил его за собой, иногда лицом вниз. Глаза трупа были открыты, но, даже если бы он был жив, он ничего бы ими не увидел. Лицо покрылось царапинами и ссадинами, челюсть отвисла. Вид у Джорджа был малопривлекательный.

Я сам чувствовал себя весьма неважно. Губы распухли, язык болел от порезов, вероятно, о зубы. По крайней мере, хоть зубы пока были целы. Впрочем, у Джорджа тоже.

Грубый голос подступил ближе. Еще ничего не было сказано, а я уже знал, что теперь я могу до скончания века убеждать их в том, что Джордж бежал вместе с документами.

Он вкрадчиво сказал:

— Так ты не знал, где Мэдисон, а? Он просто упал и расшибся, да? Ну, Скотт, пожалуй, для начала я сломаю тебе руку.

— Погоди минутку.— Я перевел дух.— Ну, ладно, я преследовал Мэдисона, верно, мы с ним не поладили, вы знаете — я был зол на него.

Я не знаю, насколько они мне поверили, но, по крайней мере, я еще стоял на ногах. Я продолжал:

— Я причалил, должно быть, минуты через три после него. Вероятно, он следил за мной с берега. Мы сошлись, и... ну, в общем, он проиграл.

— Конечно,— сказал грубый голос.— У него был пистолет, но он почему-то не захотел тебя убивать.

— Мы сначала разговаривали, спорили. Он подошел совсем близко, и я вырвал у него оружие.

Грубый голос засмеялся. Это был противный смех.

— Вырвал у него пистолет! — сказал он. Он вытащил из-под пиджака пистолет. Это был еще один, точно такой же, 45-го калибра. Он дослал патрон и направил пистолет на меня.

Как мне хотелось уйти отсюда! Мысль эта становилась наваждением.

— Ну? — сказал грубый голос.— Почему ты не вырываешь пистолет у меня? А, Скотт? Ведь ты на это мастер.

Он явно развлекался.

— Эй! — сказал один из его парней, стоявший сзади.— Смотрите-ка!

Все посмотрели туда, куда он показывал, и мы все одновременно увидели лодку. Это была длинная белая моторка. Рассекая морскую гладь, она устремилась в нашу сторону. Во мне вспыхнула надежда, что это моряки военно-морского флота.

Ярдах в пятидесяти от берега лодка повернула обратно. Я заметил, что в ней сидели двое, и успел разглядеть, что их лица обращены к нам. Разговор на берегу затих — все следили за лодкой. Отойдя ярдов на двести, она снова развернулась и опять устремилась в нашу сторону.

Грубый голос сказал:

— Пожалуй, нам лучше уйти подальше. Совершенно незачем показывать людям, что здесь происходит.— Он взглянул на меня.—Знаешь, что будет, если ты вывернешься наизнанку? 

— Ага. Вы вывернете меня наизнанку.

Ударом он сбил меня с ног.

Я вовсе не. чувствовал себя так уверенно, как могло показаться, и, конечно; не имел в виду ничего такого. Я не потерял сознания, но был оглушен. Он снова ударил меня и схватил спереди за рубашку. При этом дёрнул, ее так сильно, что ткань порвалась. Заодно ор прихватил немного моей кожи. У него был так-ой вид, будто он вот-вот начнет меня обрабатывать всерьез, а я, тряся головой, поднял руки к вискам, стараясь остановить головокружение.

— Эй! — снова крикнул один из бандитов.—  Смотрите-ка!

Не выпуская из рук моей рубашки и меня самого, грубый голос повернул голову. Мы все дружно повернули головы.

Лодка, почти домчавшись до берега, круто развернулась. Что-то случилось с моим зрением, должно быть — это результат последнего удара. Но я мог бы поклясться, что за лодкой мчалась женщина. Как ни кружилась у меня голова, я был уверен, что это женщина, потому что на ней ничего не было надето, а если на человеке ничего не надето, то определить, что это женщина, обычно довольно просто. И эта нагая женщина летела вслед за лодкой, стремительно приближаясь к нам, поднимая брызги и пену,— она была на водных лыжах.

Когда женщина почти у берега пронеслась мимо нас, она улыбнулась и со счастливым видом помахала нам рукой.

— Глядите! — сказал тог же бандит.— У-у-у, да глядите же! Она голая!

Я едва слышал его.

Я впился глазами в удалявшуюся спину спортсменки. Это была Мария Кармен.

Лодка опять развернулась и направилась к берегу. Все остальное, казалось, произошло автоматически. Я даже не успел как следует подумать. Все бандиты таращив ли глаза — все, даже грубый голос. Он всё еще держал меня за рубашку, а в другой руке сжимал пистолет. В таком положении всадить в него пулю было бы трудно, поэтому я сделал то, что было единственно возможным, но оказалось даже эффективнее.

Я шагнул вперед и изо всех сил ударил его коленом между ребер, применив прием, который все здравомыслящие люди назвали бы нечестным и запрещенным. Но я все-таки применил его, и вполне успешно. А когда он, вскрикнув, скорчился и начал падать, я выхватил у него пистолет и ударил рукояткой в висок.

Он свалился на меня, и, так как двое или трое его дружков подняли в это время страшный крик, я прижал его к себе, как будто мы собрались с ним танцевать. Пистолет надежно сидел в моей руке. Я положил палец на курок и крикнул остальным — они уже начали подступать ко мне;

— Назад, или я...

Я не договорил, потому что тот, который все время стоял с пистолетом в руке, слегка присел и прицелился в меня. Думаю, ему было совершенно безразлично, что он может попасть в их главаря,— лишь бы зацепить меня.

Я трижды быстро нажал на курок, целясь в него довольно неуклюже из-под обмякшей руки грубого голоса и надеясь, что хотя бы одна пуля попадет в него. Попали две. Одна заставила его отпрянуть, а вторая сбила с ног, и он упал в пяти футах от того места, где я его первоначально достал.

Это остановило других. Один, правда, выхватил пистолет и нерешительно направил его в какую-то точку на земле, на полпути между ним и мной.

— Хватит! — резко крикнул я,— Бросьте оружие! Быстро!

Я прицелился в него, и он бросил пистолет на землю. Остальные колебались, ошеломленные внезапностью случившегося, и я, пятясь, стал отступать. Мои ноги вошли в воду. Я продолжал отходить, держа пистолет наготове, и, когда вода коснулась моих бедер, крикнул им:

— Бегите, мерзавцы, бегите!

С последним еловом я выстрелил поверх их голов, и они с воплями разбежались в разные стороны, но только не в мою.

Я бросил своего спутника в воду, швырнул пистолет вдогонку убегающим бандитам и поплыл прочь от берега.

И тут появилась Мария.

Не хватало только оркестра. Алле оп! И вот она тут как тут. Лодка замедлила ход, и Мария, прыгнув на свои лыжи, оказалась в нескольких футах от меня.

— Здесь я! Сюда! — крикнула она.— Держи!

Все это было необыкновенно странно, но я действительно ухватился за одну из лыж. Я вцепился в нее обеими руками, и лодка тотчас стала набирать скорость. Какое-то время я держался на поверхности, но потом стал погружаться, как кит. Я уже думал, что сейчас ударюсь о дно, но тут же вынырнул из глубины. Это было суровое испытание, но зато я удалялся от острова. У меня мелькнула мысль, что я все-таки везучий парень. Конечно, мне чертовски повезло: разве я не мчусь на водных лыжах в Акапулько?