Бежать. Бандиты или не бандиты — все смешалось. Бежать.

Я вскочил и повернулся, сделав грациозный пируэт, но в это мгновение в оркестре раздались фанфары, и на меня упал луч прожектора. На меня, в самый момент движения. Я замер, резко повернув голову от слепящего света. Все закричали: «Ура!», и этот крик тут же потонул в визге и свисте. Сплошной восторг! Можете положиться на старину Джокера.

Я сделал движение вперед, но в этот момент тощий малый за соседним столиком поймал мой взгляд и скинул салфетку с пистолета, который держал в руке, а потом снова ее набросил. Он был не единственным, кто имел оружие. Я почувствовал, как жесткое дуло пистолета уперлось мне в бок, и, оглянувшись, увидел тупо усмехающееся самодовольное лицо Джорджа Мэдисона.

— Не портите удовольствия, Скотт,— сказал он.— Станцуйте что-нибудь хорошенькое.

Он еще раз ткнул меня в бок пистолетом, причинив резкую боль, и тут же рядом появился Джокер. Они вытеснили меня из луча прожектора, чтобы им было легче отобрать мой кольт, что Джокер и сделал, ударив меня им же по голове. Он слышал замечание Джорджа и повторил — «что-нибудь хорошенькое».

Мне было больно. Я сказал:

— И что же вы собираетесь делать? Стрелять мне в ноги? Когда я возьму вас на мушку, Джокер, я не стану стрелять по ногам. Подумайте над этим, и вы поймете, куда я буду стрелять.

Они оттащили меня на край площадки, где было почти темно, и Джокер снова ударил револьвером по моему затылку, на этот раз сильнее. Он не хотел меня оглушить— только немного поубавить мой пыл, но выбрал для этого неудачный способ. Я был в бешенстве и готов был сразиться со всеми бандитами вселенной. Но Джокер толкнул меня с такой силой, что я пролетел через танцевальную площадку, упал и долго поднимался, скользя и падая на натертом полу.

Толпа впала в истерику. Убийцы, грабители, торговцы наркотиками и шантажисты — все, кто были здесь, надрывали глотки, вопя и хохоча. Я, наконец, обрел равновесие и с минуту стоял почти в центре площадки, сжимая и разжимая кулаки, готовый взорваться. Повернув голову, я увидел Марию, которая хлопала в ладоши и смеялась, в то время как оба ее партнера ободряли меня криками. Они приняли это представление за чистую монету!.

Прожектор бил мне в глаза, и я не видел Ни Джорджа, ни Джокера. Иначе я бы на них бросился. Но все сливалось, кроме лиц у самого края площадки, и среди них было лицо Глории. Волны музыки заглушали шум прибоя, звучавшего где-то подо мной, смешиваясь с волнами смеха, криков и свиста.

Я жаждал пулемета. Бомбы. Я хотел зарыть их всех по шею в землю, прогнать по ним табун лошадей. Я хотел...

 Внезапно все, что я хотел, вытеснило одно желание — бежать отсюда. И в этот момент раздался этот нелепый возглас акробатов: «Алле... оп!», и я в ужасе метнулся в сторону. Мария взлетела вверх, ее партнеры ловко поймали ее и, держа —один за руку, другой за ногу,— стали раскачивать, глядя на меня. Раскачивать всё сильнее и сильнее. О, нет, ради бога — нет! Нет!

Они собирались бросить ее мне!

Я отшатнулся, замахав на них руками, под вопли и смех, которые стали еще громче,— они все считали, что это очень весело. Мария раскачивалась все сильнее, то почти касаясь,пола, то взмывая в воздух, а я пятился и кричал:

— Не надо! Пожалуйста, не надо! Если вам дорога ваша...— И тогда они бросили эту женщину прямо в меня.

Мария летела по воздуху, извернувшись в сидячую позу, грациозно поджав под себя одну ногу и подняв над головой слегка согнутую руку. На ее лице сияла счастливая улыбка.

Я вскрикнул в панике, но сделал все то; малое, что смог сделать. Она обрушилась на меня, а я поймал ее за ногу. Мы оба устремились в одном направлении, в том, куда она летела, только теперь, мы скользили по полу: я —лежа на спине, Мария сверху, полуобняв меня за шею, и это было не вовремя и неуместно.

Когда я упал, моя голова чуть не пробила пол, но он оказался таким же крепким, как и голова. Вокруг все бесновались. Я услышал три шли четыре глухих удара, как от падения. Очевидно, зрители вывалились, из своих кресел и с визгом катались по полу.

О, это был небывалый успех!. Я стал звездой, гвоздем программы. Теперь Джокер умрет счастливым, он достиг высочайшей вершины. Может быть: он и умрет счастливым, но, клянусь богом, он умрет непременно.

И вот он рядом со мной, с выражением дьявольского веселья на уродливом лице, по которому катились, слезы. Мария Кармен исчезла,, но я все еще лежал на спиле; оглушенный падением., Я попытался посмотреть направо, туда, где оставались счастливые люди, но в этот момент меня отбросило так далеко, что я оказался за, эстрадой для оркестра. Видимо, это было необходима для осуществления того, что задумал Джокер, потому, что он- сказал:

— Позвольте, я помогу вам, танцор.

Затем он поднял мою голову и, выпустил ее так; что она с силой ударилась об пол. Он ударил: по полу моей головой.'

Вероятно, на какое-то время я потерял сознание, хотя все еще слышал голоса веселящихся людей. Но то, что: происходило сейчас, совершенно очевидно, было порождением моего затуманенного сознания.

Передо мной возникло двое людей. Один, схватил меня за руки, другой за ноги подобно тому,: как Эрнандес и Родригес держали раньше Марию,. и эти двое возле меня были: похожи на Джокера и Джорджа. Должно быть, я все еще не пришел в себя, все происходило во сне.

И в этом сне Джокер и Скоровестимый Мэдисон вынесли меня на площадку, и, держа за руки и за ноги, стали раскачивать. Позади была публика, а впереди ничего, кроме свободного пространства, и звезд, и океана далеко внизу.

И вот я взлетел вверх. Внизу мелькнула поверхность воды. Если бы я не знал, что это глупо, я бы додумал, что они хотят бросить меня в океан.

И в этот момент они меня отпустили, и я увидел, что на меня несутся перила, а потом они пронеслись подо мной, и внизу уже ничего не было, кроме океана.

Странно. Даже эти сумасшедшие бандиты не бросили бы меня в океан.