Теперь я уставился на нее.

— Глория, ваше полное имя?

— Мэдисон. Глория Мэдисон.

Мэдисон... Джордж. Нет, не может быть.

— Глория,— спросил я,— ваш муж случайно не Маленький Джордж Мэдисон? Тот самый Джордж Мэдисон?

— Да. Но как вы узнали?

— Ха, ха,— сказал я,— старый знакомый — Скоровестимый Мэдисон! — Я посмотрел на болванов, собравшихся вокруг Джорджа,— Глория, я не смогу стать вашим телохранителем, пока у меня самого нет охраны.

Я действительно знал многое про Джорджа Мэдисона. Говорят, что мальчишкой он поклонялся Дракуле. Он совершил несколько убийств. Никто не смог бы сказать, сколько именно, да и сам Джордж, наверное, не сумел бы сосчитать до такой цифры. Он пользовался покровительством пары главарей американской мафии и прославился эффективностью своих действий и непроходимой глупостью. Возможно, он был единственным человеком на земле, который ходил, говорил и спускал курок, не имея в голове ни капли мозгов.

— Прошу прощения, но я вас покину,— сказал я Глории.— Кажется, мне следует выпить стакан воды. Или «бурбона». Или яда.

Я стал собираться. Я всегда знаю, когда враг превосходит меня численно. Джордж как раз имел это преимущество.

Она удержала меня за руку. Это было нервное прикосновение. И даже несмотря на мое состояние, оно послало электрический заряд через мою руку в хребет и дальше. Я взглянул ей в лицо. Оно подергивалось и умоляло.

— Мистер Скотт,— проговорила она хрипло,— пожалуйста! Кто-то должен мне помочь. Вы здесь единственный, кто смог бы. Я не шутила ни одной минуты, просто не знала, как вас попросить. И... вы теперь поняли, почему я так боюсь, мистер Скотт.

Я колебался.

— Да-а. Теперь я понял, это уж точно. И, лапушка, зовите меня просто Шелл, пока я жив.

— Вы мне поможете? Я буду так вам благодарна...

Передо мной стояло прелестное существо, которое всем своим видом обещало быть чрезмерно благодарным, и даже с избытком. А я люблю некоторые избытки. Но, честно говоря, я не знал, что ей ответить.

Сейчас у меня был клиент —один из самых влиятельных людей в Штатах. Если бы я назвал его по имени, вы бы тотчас его узнали, поэтому я буду называть его .просто Джо. Это было одним из условий, на которых он нанял меня. Уже при первой нашей встрече я называл, его Джо, настолько важны его дела и он сам. Джо — один из главных профсоюзных лидеров в Штатах. Я даже не могу сказать вам, какой профсоюз он возглавляет,— это было бы равносильно тому, что я публично называю его собственное имя.

Я не мог объяснить Глории, что веду расследование, потому что по договору с Джо я якобы только что закончил дело, связанное с кражей бриллиантов, и теперь приехал в Мексику немного отдохнуть. Именно так мне следовало отвечать, если бы кто-нибудь полюбопытствовал, что я делаю в Акапулько. И вдруг у меня в голове забрезжила — еще смутным намеком — одна идея. Как раз перед моим прибытием вчера в Акапулько я нашел одного из тех людей, которых разыскивал. Обнаружил его мертвым, с простреленной головой, и выяснил, что он направлялся сюда, в Акапулько. Тогда я еще не знал зачем, но теперь, увидев, что здесь специально, по-видимому, собрались все эти бандиты, начал кое-что соображать. Немного подумав над этим, я повернулся к Глории.

Я еще не знал в точности, что ей скажу, но, увидев ее позу, решился. Она сидела, все так же поджав под себя ноги, но наклонившись слегка вперед и умоляюще глядя на меня снизу вверх. Лоскуток на груди соскользнул чуть ниже, чем ему полагалось быть, и золотой загар резко контрастировал с открывшейся ослепительно-белой полоской, кожи. Глядя на нее, я сказал:

— О’кей, Глория. Я сделаю все, что смогу.

Она вздохнула. Вздохнула так тяжело, что мне в самом деле захотелось ей помочь.

— О, Шелл,— сказала она.— Я...— Голос ее замер.

— Но имейте в виду,— продолжил я,— я не смогу быть подолгу возле вас, как бы ни хотел этого. Я... ну, у меня есть еще кое-какие дела. И вообще, вам, наверное, будет мало от меня толку. Черт, я даже не знаю, чего вы от меня хотите.

— Я сама не знаю, Шелл. Ну, я просто хочу, чтобы был кто-нибудь, на кого я могу положиться, кто совершенно не похож на Джорджа. Я чувствую себя в каком-» то кольце. Вы, наверное, не понимаете, что я имею в виду» Я просто хочу сначала выбраться отсюда живой, а уж потом использую свои возможности. И я заплачу вам.

Я прервал ее.

— Заплатите, конечно, я надеюсь. Но только не деньгами.

Она улыбнулась ядовитой улыбкой и хотела даже что-то сказать по этому поводу, но я снова остановил ее.

— И поймите меня правильно. Необходимо, чтобы для начала вы столкнули меня в бассейн.

Она озадаченно наморщила лоб. Я продолжал, думая о том смутном намеке, который появился у меня в голове минуту назад:

— И мне нужно гораздо больше знать о ваших неприятностях, о Джордже, о его друзьях.— Я кивнул в сторону отвратительной группы на другой стороне бассейна.

Их было теперь восемь или девять, включая Скоровестимого Джорджа. Взглянув на них, я заметил спину, которая была мне знакома. Именно спина, такая уж она была характерная. Ее обладатель обернулся и посмотрел на меня, но я уже знал, кто это. Он был из Голливуда, где я обычно обретаюсь, и занимал примерно такое же положение в тамошней преступной иерархии, какое Куши Островский — в Сан-Франциско. Его звали Гарри Мейс, и я несколько раз сталкивался с ним во время одного интересного голливудского дельца, касающегося голых дам и их фотографий. Тогда он ухитрился оставить меня с носом, и притом без особого труда.

Мейс заулыбался и помахал мне рукой. Я слабо помахал в ответ. Голливудское дело закончилось для него благополучно, и Мейс был так доволен своей изворотливостью, что оставил меня в живых. Более того, между нами с тех пор установились настолько приятельские отношения, насколько это возможно для людей, находящихся на противоположных сторонах рэкета. Мне не нравился способ, каким Мейс добывал деньги, но сам он мне нравился. Однако в Акапулько Мейс дополнял собой лагерь бандитов, а это мне уже не нравилось. Такое сборище означало, что назревает крупная неприятность для какого-то простофили, а я не мог отсюда уехать.

Мейс снова помахал мне и направился в мою сторону. Я сказал Глории:

— Расскажу вам после.

Она озадаченно спросила:

— Что вы такое сказали насчет того, чтобы столкнуть вас в бассейн?

Я не ответил. Я смотрел на Мейса. Он был наверняка шести футов роста, но почему-то выглядел таким же великаном, как и любой из этих типов. Его плечи были просто фантастичны, и если у него не было еще больше мускулов, то лишь потому, что для них не хватило места.

Он обошел угол бассейна и направился ко мне —бум, бум, бум, как какое-то стальное чудовище. Казалось удивительным, что его ноги не оставляют вмятин на бетонной дорожке.

Он остановился прямо передо мной. Губы его раздвинулись в широкой усмешке, приподняв густые темные усы, которые торчали, как две проволочные щетки.

— Черт меня дери,— загремел он глухим басом на весь пляж,—если это не Шелл Скотт! Мой мальчик, как поживаете?

Он протянул огромную лапу. Я сгреб ее, усмехнулся и сказал:,

— Привет, мошенник! Только, пожалуйста, не играйте в игры Джорджа — моя рука мне еще пригодится.

Он захохотал. Казалось, по улице прокатилось несколько пивных бочек.

— Это было прекрасно! Я видел все от начала и до конца. Мне следовало предупредить Джорджа, что вы — бывший моряк.—Он взглянул на Глорию.—Привет, куколка!

Она ответила: «Хэлло!», а я сказал Мейсу:

— Как бы не стать бывшим сыщиком, и к тому же весьма скоро. Я не знал, кто этот тип. Думал — просто еще один шут.

Мейс засмеялся.

— Бывший сыщик! Шут! — Он покатил еще несколько пивных бочек. Его действительно развеселила мысль, что Джордж может меня убить.— Что вы здесь делаете, Скотт?

— Просто отдыхаю. Вернее, отдыхал до этого момента. Стараюсь легко смотреть на жизнь.

— Как раз то, что делает Джордж: легко смотрит на жизнь!

Он так загрохотал, придя в восторг от собственной шутки, что все головы, окружавшие бассейн, повернулись в нашу сторону. Ничего забавнее он не слышал. Конечно, это было только его собственное мнение. Отсмеявшись, он сказал:

— Вы же знаете, как он зарабатывает себе на жизнь, не правда ли, Скотт?

— Угу. На смерти. На смерти других людей. А как вы, Мейс? Я имею в виду: что вы здесь делаете? И все эти типы?

Он стал серьезным.

— Послушайтесь моего совета, Скотт: даже не спрашивайте. Здесь все отдыхают, а вопросы вредны для здоровья.

 — Да, понимаю.

Я оставил эту тему, но теперь меня дьявольски мучило любопытство. Мы еще немного потрепались, потом он пожал плечами.

— Ну, ладно, Скотт, я должен вернуться к ним,— сказал он.— Поскольку вы мне нравитесь, я сделаю все, что смогу.— Он снова пожал плечами.— Но я ведь только маленькое колесико.— Он повернулся и утопал. Обратно.

Маленькое колесико? Как бы не так! Насколько я знал, он был большим колесом. Я снова подсел к Глории и сказал:

— Лапочка, у меня такое чувство, что я. ничем не смогу помочь вам, и вам следует это знать. Но я на вашей стороне. Пока что это выглядит так: двое против всего мира.

Я обдумывал, как бы сформулировать следующую часть. По тому, как складывалась ситуация, представлялось вероятным, что Глория со своими связями может оказаться мне очень полезной. Я спросил:

— Что же произошло? И главное, как это вы решаетесь порвать с Джорджем?

Глория откинулась назад, опершись на локти, и начала рассказывать.

Она работала официанткой на Беверли-Хилл. Примерно два месяца назад ее увидел Джордж и принялся за ней ухаживать. Она поверила, что он работает в компании, импортирующей оливковое масло. Почти сразу же он сделал ей предложение, пообещав, что медовый месяц они проведут в Акапулько, где он должен быть по своим делам в апреле и. мае. И вот сейчас как раз их медовый месяц, и он ей совсем не нравится. Когда же она узнала, каким образом Джордж добывает деньги и что он не имеет никакого отношения к импорту оливкового масла, она решила порвать с ним. Он надоел ей еще раньше, заявила она. А после того, как она узнала о нем правду, он, напившись, расхвастался и выболтал многое, о чем ему следовало бы молчать. Теперь он ни за что не позволит ей уйти, боясь, что она проговорится обо всем не тем людям.

Глория говорила и говорила, рассказывая о себе и Джордже. Кое-что не имело для меня особого значения. Слушая ее, я думал о том, можно ли и, если да, как связать это с тем делом, которым я занимался, и тем человеком, которого позапрошлой ночью я нашел с простреленной головой. В свои сорок лет он стал — или теперь, точнее говоря, был — почти легендарной личностью. Тот, кого я нашел, был одним из величайших преступников в мире: он совершил несколько самых дерзких и потрясающих преступлений века. Звали его Уоллес Паркинсон, прозвище — Стрелок. Возможно, он ехал сюда, чтобы встретиться с кем-нибудь из сообщников. Впрочем, едва ли с кем-нибудь из этих мелких бандитов, которых я здесь увидел. Стрелок был в своем роде гений и, если бы с самого начала не вступил на путь криминала, мог преуспеть на любом другом поприще. Это он шантажировал техасского нефтепромышленника, угрожая ему разоблачением по радио, в результате чего получил от него сто пятьдесят тысяч долларов, а два месяца спустя заставил заплатить еще двести тысяч, чтобы предотвратить разоблачение в печати. Он имел дерзость шантажировать даже моего клиента. Для шантажистов он был тем же, чем Билл Кид для объявленных вне закона, а Джек Потрошитель —для убийц. Мне даже было немного жаль, что его убили.

Я услышал, как она сказала:

— Так что я теперь завязала,— и заставил себя вернуться в мыслях к Джорджу Мэдисону, невольно содрогнувшись. Она продолжала: — Обычная история. Он ужасно красивый мужчина, а когда мы поженились, оказалось, что я его совсем не знала. Мы вечно куда-то ходили, то в ночные клубы, то на вечеринки. У него всегда была куча денег, и мы много пили. Может быть, если бы не это, все было бы иначе. Но, господи, он такой глупый, когда трезв.

— Значит, когда он пьян, он просто блеск?

Она улыбнулась.

— Нет. Но я пила вместе с ним и не сразу это заметила. Еще два месяца его разговоров — и я просто сойду с ума. Меня тошнит от него, а он заставил меня приехать сюда. Он говорит, что, если я попробую уйти, он меня убьет. Но я все-таки попробую. Вот так обстоят мои дела, Шелл. Не очень-то приятная история, правда?

— И не очень много мы сможем сделать. Не могу же я его убить.

На минуту я задумался. Вполне вероятно, что все, рассказанное Глорией, правда, и то, что она обратилась ко мне, естественно и логично. Но мне чудилось в этом нечто большее. Не старалась ли она выведать у меня, зачем я приехал сюда? У нее такие подозрительные друзья —хотя, может быть, это пойдет мне на пользу.

Я спросил:

— Глория, а что здесь делает Джордж? И Мейс? И все остальные?.

На миг она прикусила алую нижнюю губу.

— Право, я точно не знаю. Кажется, что-то в связи с каким-то профсоюзом, но я не уверена. А что?

— Просто любопытство.

В связи с профсоюзом! Мне пришлось приложить все усилия, чтобы сохранить спокойное выражение лица.

— Кстати, где вы остановились?

— «Эль Фикантадо». Это на Калло де Тамбуко, недалеко отсюда. В коттедже 27.

— Я знаю, где это. О’кей. Ну что, лапушка? Вы делаете из меня дурака, а потом возвращаетесь к любящему мужу. Подыграйте ему. Скажите, что вы объяснили мне, кто он такой, и я чуть не лишился чувств. Это будет почти правда. А после держите ушки на макушке и выясните, что против меня замышляется. Я не смогу вам помочь, и вообще никому, если стану бездыханным трупом. Позже постараюсь с вами увидеться.

Она немного нахмурилась, покусывая губы, и сказала:

— Джорджу покажется странным, если я вдруг начну с ним любезничать.

Я усмехнулся.

— С вашей внешностью вы можете заставить его поверить во что угодно. Вы могли бы даже заставить его прыгнуть в пропасть.

Она приятно улыбнулась мне, помахав ресницами над зелеными глазами.

— Ну, ладно, а почему я должна сделать из вас дурака?

— Это несколько смягчит остроту гнева. Если человек видит, что его противник поставлен в дурацкое положение, ему обычно становится немного легче. А для меня это очень важно. Смажьте мне раз-другой по физиономии, а потом столкните в воду. Сыграйте это как можно правдивее, и, может, Джордж почувствует себя лучше.

— Звучит довольно забавно. Но что я скажу Джорджу?

Я пожал плечами.

— Ну, скажите, что я ущипнул вас за... Нет, этого не нужно. Скажите что угодно. Например, что я сказал про него что-то оскорбительное и вам это не понравилось. Вы за него заступились. Что угодно. В его нынешнем состоянии это не добавит ему ярости, так что мне все равно. К тому же я предпочел бы, чтобы меня утопили вы, а не Джордж и его дружки.

— Ну, хорошо, вы сами напросились.

Я встал, повернувшись спиной к бассейну, и она встала напротив меня. Уголком глаза я видел весь этот сброд.

— Валяйте,— сказал я,—Дайте же мне по морде.

Она колебалась.

— Как-то ужасно глупо, когда у меня нет на вас ни капли злости.—Тень улыбки тронула ее губы.—Скажите что-нибудь такое, чтобы мне захотелось вас ударить.

Я усмехнулся, глядя ей прямо в глаза.

— О’кей, раз вы просите.

Я сказал ей кое-что, но это гнева -у нее не вызвало. Уголки ее рта дрогнули, затем она подняла брови, размахнулась правой рукой и выдала мне просимое. Потом, вероятно, для большей убедительности, она ударила меня второй раз и обеими руками с силой толкнула в грудь.

Звук пощечины все еще отдавался эхом, особенно в моей- голове, когда я отлетел назад и шлепнулся в воду. Когда я вынырнул, банда смотрела на меня и смеялась. Я вылез, метнул в их сторону взгляд и увидел, что Глория стоит рядом с мужем, обнимая его за талию. Тогда я отошел от бассейна и, взяв свой купальный халат, ушел.

Входя в отель, я оглянулся через плечо на всю компанию. Никто за мной не последовал. В небе медленно и лениво кружились грифы.