Глава 3
На город опускались мягкие сумерки, когда я вернулся в Гамильтон-билдинг.
Мое радужное утреннее настроение постепенно съели заботы дня, который выдался напряженным. Несколько часов я провел в лос-анджелесском отделении полиции, составлял отчет о моих действиях в последние дни и отвечал на рутинные вопросы. Именно они и доконали меня. Возможно, это слишком сильно сказано, но то, что они меня измотали, это точно.
Этим утром я проснулся с какой-то затаенной, трудно определимой печалью на сердце, как будто я сожалел в душе о чем-то хорошем, что должно было случиться, однако не случилось. А такие эмоции, пусть даже скрытые, не в моем характере. Просыпался я медленно, лениво, нехотя. Так со мной бывает часто до тех пор, пока я не "залью в свой бак" кофейку и не "прогрею мотор" воспоминанием того, что мне предстоит сделать за день. Как правило, мне быстро удается прогнать апатию и противное чувство, что что-то не так в нашем мире.
Сегодня я проснулся необычно рано, ночью спал плохо, мало и сейчас стоял в спальне, досадуя сам не знаю на что, шевеля босыми пальцами в пушистом ковре. Что за черт? Может быть, я заболел?
И тут я вспомнил причину моего внутреннего дискомфорта. Аралия. Ну конечно же. Удивительная девушка из моего последнего расследования. Дело ее отца Эмбера: гангстеры и голограммы, изощренные махинации и чудесные игры, красивые женские тела и парад человеческого уродства, праздники конкурса "Мисс Обнаженная Америка". Да, моя сладкая боль была связана с Аралией Филдс. Мягкой, нежной, женственной, словом, чудесной во всех отношениях Аралией. Еще недавно моей Аралией.
А сейчас она исчезла из моей жизни и теперь вряд ли когда-нибудь в нее вернется. Я всегда подозревал, что она далеко пойдет и только вверх и вверх и станет для меня недосягаемой. Волшебная и страшная одновременно сказка, в которой она была Золушкой, а я принцем Очарование, кончилась. Золушка превратилась в королеву, а принцу и дальше предстояло копаться в человеческой мерзости. Наши пути разошлись.
И вот сейчас я стоял посреди спальни, грустно почесываясь, шевеля пальцами босых ног, утонувших в ковре, и прокручивая перед мысленным взором волшебные картинки из той, другой жизни всего лишь двухдневной давности. Однако долго печалиться было не в моих правилах. "Эй, парень, взбодрись! – приказал я отражавшемуся в зеркале шкафа лохматому, заспанному, белобрысому, но все равно атлетически сложенному и обалденно красивому парню с кислой миной. – К черту дурное настроение и всех женщин на свете!" После этого я оскалился и зарычал на того красавца в зеркале, который ответил мне тем же, и нам обоим стало легче. То, каким будет предстоящий день, зависело только от нас двоих, и мы не собирались его испортить.
Поэтому я немедленно прекратил ощипывать ковер пальцами ног, энергично подпрыгнул несколько раз как можно выше из положения приседания и заскочил под контрастный душ. Через пару минут я уже мелодично ревел "Дом на холме" голосом медведя, которому слон наступил на ухо, или просто бывшего морского пехотинца, энергично намыливая укромные, самые пахучие места.
И, о чудо! К тому моменту, как я оделся и приканчивал целительный черно-кофейный бальзам, я уже снова чувствовал себя денди и вольным соколом, лишенным каких бы то ни было комплексов. Образ Аралии отодвинулся куда-то на задворки сознания, и я сказал ей: "Пока, детка, все у нас с тобой было здорово".
Я был доволен собой. Поскольку день выдался на редкость удачным, ну, если не день, так утро; ну, если не все утро, то значительная его часть. Сначала я прилетел на крыльях эйфории в свой офис к симпатичной языкастой Хейзл. Потом потрепался со знакомыми парнями в лос-анджелесском отделении полиции, ответил на ряд нудных вопросов, которые вертелись вокруг одного и того же, подводя меня к сути с разных сторон с одинаковым результатом. Поначалу весь этот психоанализ бередил мою душу и незажившую сердечную травму. "Черт тебя дери! – сказал я себе. – Ты уже разделался с этим один раз! Почему не отнестись к этому разумно еще раз. Все это – свершившийся факт и против этого не попрешь".
Да и стоит ли?
Я пересек вестибюль Гамильтона во второй раз за день, поднялся по лестнице, преодолевая на этот раз по две ступеньки. Почти все обитатели нашего муравейника уже разбрелись по домам, и здание выглядело покинутым, безжизненным, что отнюдь не способствовало поднятию духа. Я прошел в свой офис, покормил своих маленьких Corydoras paleatus, неутомимо шнырявших у дна аквариума и разом всплывших, чтобы поприветствовать меня, или то, что я им насыпал. Понаблюдал за бессовестными улаживаниями гуппи-самцов за своими и чужими подругами.
Потом я запер дверь кабинета и поспешил вниз в теплоту и сумеречный уют бара Пита, расположенного рядом с входом в Гамильтон-билдинг.
Для завсегдатаев было еще рано, и бар был пуст, как моя душа.
Пит кивнул мне в знак приветствия и протянул руку, чтобы плеснуть мне бурбону, как обычно.
– Сотвори мне чего-нибудь новенького, Пит. Чего-нибудь такого, чего я еще не пробовал.
Он подошел к зеркальной витрине и окинул взглядом стройные ряды разнокалиберных бутылок с яркими разноцветными наклейками. Мы с Питом знакомы не первый день, и, уловив мое настроение, он сразу понял, что мне нужно.
В тот момент, когда он поставил передо мною высокий стакан с тягучей жидкостью подозрительного зелено-фиолетового цвета, я услышал, как дверь бара позади меня открылась, потом закрылась с мягким шуршащим звуком. Я отхлебнул приготовленного мне Питом адского, но на удивление вкусного напитка и обернулся, чтобы посмотреть, кто это к нам пришел.
Фемина. Высокая, стройная, молодая, темноволосая. Она появилась из ночи и, казалось, прихватила с собой кусочек ее, темно-фиолетовой, таинственно-загадочной.
Незнакомка присела на дальний крутящийся стул, в тени, за поворотом стойки бара. Возможно, это была одна из моих знакомых, которых у меня множество, но я не мог ее как следует рассмотреть из-за приглушенного освещения.
Спустя пару минут она легко соскользнула со своего стула и подошла ко мне. Она действительно была высока и очень привлекательна, с каким-то иностранным шармом. Женственная, очень сексуальная, в простом, но, видимо, довольно дорогом, элегантном платье, которое облегало ее как вторая кожа, подчеркивая все ее волнительные округлости. Влажные, теплые, темно-карие глаза в обрамлении длинных пушистых натуральных ресниц, черные блестящие волосы до плеч, тонкие изогнутые брови, прямой греческий нос и полные чувственные губы на смуглом, слегка удлиненном лице.
Словом, при ее тщательном рассмотрении у меня сладко заныло под ложечкой.
– Вы меня знаете? – спросила незнакомка низким грудным голосом с легкой хрипотцой. – Вы на меня так посмотрели, как будто...
Я стряхнул с себя секундное оцепенение. С чего это она вдруг взяла? – подумал я. – Вроде бы я ничем не выказал своего интереса...
– Конечно. А вы разве не помните? Мы познакомились в тот памятный уик-энд в Акапулько. Я еще тогда нырял со скалы...
– А, должно быть, это произошло в Ла-Перле?
– Нет, прямо там, на скале. Ну, как ты жила все это время, Медлин?
– Прекрасно.
– Я так и думал.
– Но я не Медлин.
– Какая, однако, ты забывчивая.
Ее лицо расплылось в медленной улыбке. До этого момента она не принимала моей игры, оставаясь совершенно серьезной.
– Почему бы нам не сесть в отдельную кабину? Пит принесет нам что-нибудь выпить. Как тебе моя идея?
– Не очень оригинальная, но вообще-то я не против.
– Наконец ты начинаешь кое-что припоминать. Может быть, если я подробнее опишу эту скалу...
Но она уже снова стала серьезной.
– Понимаете, я думаю, что вы можете мне помочь. Я пришла сюда, потому что один из моих друзей сказал мне, что есть тут один детектив, "очень способный малый", как он выразился, который проводит в этом баре все вечера. И он – джентльмен, даже когда выпьет, и все такое...
– Что вы подразумеваете под всем таким?
– Мой знакомый рассказывал, что этого парня зовут Шелл Скотт. Но он плохо мне его описал. Сказал только, что он блондин атлетического сложения. Вроде вас, но как его разыскать, ума не приложу. Вы случайно его не знаете?
– В последнее время таких здесь ошивалось несколько, милая леди. Но вам повезло. Я тоже иногда балуюсь частным сыском, хотя по мне этого не скажешь, так ведь?
– О нет! Вы на сыщика не похожи.
– Ну вот этого можно было и не говорить. – Я поднялся и галантно поклонился. – Так идем и реализуем мою не очень оригинальную идею?
Я провел ее в отдельную кабину, поманил Пита, заказал ему выпить и дождался, пока он принес пару высоких стаканов с мартини "Танквери". Потом я уперся локтями в стол, подпер кулаками подбородок и приготовился слушать, с интересом глядя на ее интересное лицо.
– Ну, так зачем вам понадобился детектив, Эвелин?
– Кей. Кей Денвер.
– Ах, даже так? Красивое имя.
Мисс Денвер опасливо покосилась на возившегося за стойкой Пита.
– Можете не беспокоиться, Кей. Он у нас глухонемой. Так что вы имеете мне сказать?
– Боюсь, что вам я не могу ничего сказать, – горестно покачала она прелестной головкой. – Мне противно рассказывать об этом кому бы то ни было, тем более повторять эту историю дважды.
– Тогда расскажите мне ее единожды.
– Нет, все это слишком... отвратительно. Я не скажу об этом никому, кроме мистера Скотта, да и то, если соберусь с духом. Сначала мне нужно с ним познакомиться, посмотреть, что он за человек...
– Что же, смотрите. Он перед вами.
– Кто передо мной?
– Шелл Скотт собственной персоной.
– Вы шутите?
– Нет, а вы?
– Я вам не верю. Кто вы, в конце концов?
Я окинул ее самым располагающим взглядом, на который был способен, отпил из стакана, не спеша поставил его на стол и торжественно вытащил из кармана бумажник.
– Убедитесь сами, – сказал я, извлекая из него лицензионную карточку, выданную мне калифорнийским отделением Бюро частных расследований, потом присовокупил к ней свои водительские права. – Этого достаточно?
Она надула и без того пухлые губки, задумчиво вытянула их немного вперед, вернула на место, потом повторила эту операцию еще несколько раз. Все это время она не переставала ощупывать меня взглядом, а мне хотелось пощупать ее по-настоящему. Наконец она произнесла с легкой обидой в голосе:
– Почему вы мне солгали?
– Я? Солгал? Но, позвольте, о чем?
– О том, кто вы на самом деле.
– А, это... Но я вам не лгал. Я просто... не сказал, кто я. Правильно? Прокрутите пленку обратно.
Она прокрутила. Во всяком случае ее аппетитные губки вновь пришли в движение, и она задумчиво скосила глаза в сторону.
– Что ж, возможно, вы и правы. Однако, – она бросила беглый взгляд в сторону протиравшего стаканы Пита, – этот бармен не глухой и не немой. Я слышала, как он с вами разговаривал, когда вы заказывали выпивку. А вы сказали, что он – глухонемой. Мне нужен сыщик, которому я могла бы доверять. Довериться целиком и полностью, учитывая... необычайность ситуации, в которой оказалась.
– Ну так доверьтесь мне... целиком и полностью. Я не такой шалопай, каким кажусь на первый взгляд. А то, что я сказал насчет Пита, – так это ради шутки. Я только хотел, чтобы вы поделились своей проблемой со мной, а не с ним. Так сказать, небольшая игра слов. – Я помолчал, подбирая удачное сравнение. – Ну, мы же говорим, к примеру, "пришла беда – отворяй ворота", но не бежим раскрывать двери при каждой неудаче. Правильно?
– Ну... не знаю...
– Послушайте, неужели я бы позволил вам услышать, как разговаривает Пит, если бы действительно хотел убедить вас в том, что он глухонемой? Я же мог сделать ему заказ на пальцах? Или, скажем... – Я заткнулся, вдруг осознав, что выгляжу перед ней круглым дураком. – Вы не подскажете, чем я сейчас занимаюсь?
– Пытаетесь убедить меня в том, что вам можно доверять. Чтобы я рассказала вам о своей... ужасной проблеме.
– Предположим. Но я не об этом. Я хочу узнать, как случилось, что вам так ловко удалось заставить меня уйти в глухую оборону? Послушайте, когда я пришел в бар, у меня было не очень веселое настроение. Поднавалилось то, да се. И тут входите вы, такая интересная, красивая, и главное одна. И я один. Естественно, мне пришла в голову мысль познакомиться и сбежать куда-нибудь с вами вместе. На какой-нибудь тропический необитаемый остров. Построить хижину из стеблей бамбука, пить кокосовое молоко и...
– У вас богатая фантазия.
– Так на чем я остановился? Ах да. На хижине из бамбука и кокосовом молоке. К чему я все это говорю, мисс Денвер? Можно мне называть вас просто Кей?
Она поколебалась, мило покусывая пухлую нижнюю губку и облизывая розовым языком не менее пухлую верхнюю. Может быть, внешне это выглядело не так уж сексуально, но тем не менее я возбудился. Признаюсь, только глядя на ее подвижный, чувственный рот, я получал больше, чем от многочисленных свиданий с обедом, выпивкой и танцами в близком контакте с партнершей.
Я порывисто наклонился к ней и сказал:
– А вы можете называть меня Шеллом. Идет?
Она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, тепло, потом еще теплее и, наконец, совсем горячо.
– Хорошо, Шелл. Но все-таки ты какой-то странный.
– Ну, со мной ты разберешься после. Давай лучше перейдем к твоей проблеме.
Она мигом нахмурила изящные брови и прикрыла глаза пушистыми ресницами. Потом взяла кожаную сумочку со стула рядом, положила на стол и щелкнула пряжкой. Покопалась в ней и вытащила из нее какой-то конверт. Достала что-то из конверта и протянула мне. Я едва успел взглянуть на четкие цветные фотографии формата 9x12, как она отдернула руку, засунула их снова в конверт, конверт в сумочку, а сумочку – себе на колени, выстрелив пряжкой, как из пистолета.
Может быть, всего лишь и мельком, но все же я успел рассмотреть на верхней фотографии изображение обнаженной женщины, беззастенчиво глядевшей в объектив. Ее длинные изящные руки приглаживали на голове пушистое мокрое махровое полотенце, край которого упал ей на плечо, прикрыв часть лица.
– Не знаю, правильно ли я делаю, – смущенно заметила Кей. – Я думала, что детектив, о котором мне рассказывала подруга, то есть вы... в общем, я представляла вас более пожилым, где-то лет 60, а вам... тебе... значительно меньше. Я думала, что это благообразный старичок, может быть, даже инвалид... А ты далеко не такой...
– Спасибо, что заметила.
– Может быть, мне лучше сначала кое-что объяснить.
– Было бы неплохо.
Она набрала побольше воздуха, как пловец, ныряющий в ледяную воду, прерывисто полувздохнула и наконец сказала:
– Со мной случилась невероятная вещь, мистер... Шелл. Не знаю, как это могло произойти, но это случилось. Какой-то негодяй многократно фотографировал меня, когда я, ничего не подозревая, находилась одна в моей квартире. Я живу одна в гостиничном номере, в пансионате "Дорчестер". Кто-то снимал меня... в разных видах, когда я его не видела.
– Его?
Кей беспомощно посмотрела на меня, обескураженно покусывая верхнюю губу. Видимо, это был непроизвольный, нервный жест, как у других постукивание пальцами по столу или потирание подбородка. Только у нее это выходило куда как более сексуально.
– Почему-то я решила, что это мужчина, – решительно заключила она. – С какой стати женщине фотографировать меня голой?
– И правда... с какой?
– Как бы то ни было, в моей квартире абсолютно негде спрятаться так, чтобы я не видела этого бессовестного фотографа, какого бы он пола ни был. Я хочу сказать, что когда вы хорошенько изучите эти фотографии, то так же, как и я, поймете, что их нельзя сделать иначе, как только находясь в комнате. Но люди-то не невидимы?
Вы бы были еще больше удивлены, если бы осмотрели мою квартиру, я имею в виду планировку номера. В этом конверте, – Кей постучала по сумочке изящными длинными наманикюренными пальцами, – есть снимок, сделанный в тот момент, когда я выхожу из ванны и надеваю... в общем, когда я одеваюсь. И даже когда лежу голой на кровати. Было жарко и я решила освежиться под кондиционером.
– Понимаю.
– Он же не мог примоститься на потолке, чтобы так снять?
– Вообще-то маловероятно, – признал я. – Может быть, я смогу сказать тебе что-то конкретное, если еще раз посмотрю эти фотоснимки. Опиши мне подробнее свою квартиру. В ней много зеркал? Видишь ли, если есть зеркала на потолке, тогда можно, установив камеру на полу, снять то, что делается на кровати. Или же существуют, такие однонаправленные зеркальные стекла, используемые в полицейских комнатах для допросов. Ты видишь, что в ней происходит, а тебя нет. Словом, в наше время ничего необъяснимого нет, можно прикинуть разные версии.
– Я ничего не смыслю в технике. Тебе, конечно, лучше знать, каким образом можно проделать такое и как лучше поймать негодяя.
Она вновь вытащила конверт из сумочки и протянула его мне. Вернее, положила его на стол, робко подвинула его ко мне и вновь отдернула руку, стоило мне только попытаться его взять. Кей испуганно прижала его к груди. Эта игра в кошки-мышки начала меня раздражать. Либо эта Кей Денвер прекрасно знала, как можно заинтриговать мужчину, либо действительно пребывала в состоянии ужасного нервного стресса и таким образом нуждалась скорее в помощи психиатра, чем детектива. Возможно, я был к ней несправедлив, что уравнивало наше положение. Поколебавшись, она сказала:
– Я еще ни о чем не просила тебя, Шелл. Если ты действительно хочешь мне помочь, ты начнешь расследование прямо сейчас? Не сегодня вечером, конечно, а, скажем, завтра с утра?
– Вообще-то... вряд ли. Я только что покончил с одним делом и еще утром был свободен. Но тут подвернулось новое дело. Мне поручили новую работу, а я, как правило, стараюсь не распыляться. Обычно я концентрирую все усилия на решении текущего задания. Но это обычно... Конечно, не исключены ситуации, когда...
– Сколько времени займет у тебя это новое дело? Надеюсь, недолго?
– Ну, не думаю, что долго. Чем больше я о нем думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что смогу завершить его в течение ближайших дней.
– И что это за дело, Шелл? Что-нибудь сложное и запутанное?
– Нет, а вообще-то в каком-то смысле запутанное, но не очень сложное. Хотя оно не должно занять много времени. Мне предстоит разыскать одну... одного человека. Сегодня я переговорил со своим клиентом, навел кое-какие справки, дал объявление о розыске. Словом, провел предварительную работу. Не знаю, клюнет ли кто-нибудь завтра на мои удочки. Если клюнет, то это будет не раньше ленча. Так что я свободен часов шестнадцать. Если только...
– Объявление? В газету? Неужели в этом заключается работа сыщика?
– Но это не просто объявление типа "пропала собака", а... – Я оборвал себя на полуслове. Впрочем, почему бы ей не рассказать о содержании объявления, которое завтра прочитает весь Лос-Анджелес? – И я продолжил: – ...объявление в колонку писем и объявлений в "Таймс". Я надеюсь, что оно поможет мне разыскать одну девушку или, скорее, женщину, и сейчас я в этом более уверен, чем минуту, то есть я хотел сказать, чем несколько часов назад. У меня есть довольно жирный шанс завершить это дело, возможно, уже к завтрашнему вечеру.
– Но ты же сам только что сказал, что кое-что прояснится только завтра, или только прояснится завтра... – Кей в раздумье отняла руку с конвертом от груди и рассеянно положила его перед собой. – Так все станет ясно уже завтра вечером?
– Надеюсь. Если мне повезет. Вообще-то я – очень везучий парень. Ты не поверишь, но иногда...
– Я думаю, Шелл.
– Хорошо. Думай. Иногда это полезно.
– Если ты закруглишься со своим делом завтра, то сможешь приняться за меня?
– За тебя я готов приняться хоть сейчас.
Она пропустила мое игривое замечание мимо ушей и подвинула конверт ко мне, немного, всего на несколько сантиметров.
– В таком случае можешь забрать эти фотографии с собой.
– Да, конечно, я их тщательно изучу...
– ...а завтра, если у тебя выдастся свободное время, можешь прийти ко мне и осмотреть квартиру. Может быть, тебе удастся выяснить, как этот негодяй сделал эти снимки и зачем. – Она вновь недоуменно покачала головой. – Ума не приложу, как только такое могло случиться.
– Как видишь, кто-то подсуетился. Кто-то очень изобретательный. Не волнуйся, я его вычислю.
– Хорошо. Тогда забирай их, Шелл, пока я не передумала.
Я взял конверт с фотографиями и едва засунул в него два пальца, как она испуганно вскрикнула.
– Нет! Не рассматривай их при мне. Посмотришь, когда я уйду.
– Уйдешь?
– Я не могу сидеть здесь... пока ты рассматриваешь... фотографии... меня... в таком виде. Некоторые из них, понимаешь... Мне кажется, что их сделал профессионал. Может быть, это явится для тебя ключиком. Они такие яркие, четкие, контрастные. На них даже видно... Пойми, я не могу сидеть и рассматривать их вместе с тобой. – Она смущенно помолчала, потом продолжила: – Может быть, тебе что-нибудь скажет бумага, на которой они напечатаны, или же марка фотоаппарата, которым они были сняты...
– Может быть. Даже вполне вероятно. Кстати, каким образом они попали к тебе? Их что, прислали по почте?
– Нет. И это – самое необъяснимое. Я нашла их на столике в прихожей, когда встала вчера утром. Представляешь, они были внутри моей квартиры!
– Вчера? Значит, не сегодня утром?
– Нет, вчера. Весь вчерашний день, да и сегодня тоже я переваривала то, что произошло, не зная что предпринять. Не было никакой записки, которая бы объясняла их происхождение или то, с какой целью они были сделаны. Просто лежали на столике в этом самом конверте.
– Так-таки ничего? Ни приписки "Я наблюдаю за тобой", или "Как насчет свидания"? Ни требования выкупить их?
– Нет. Абсолютно ничего. – Она расстроенно покачала головой. – Только эти проклятые фотографии.
Я озадаченно посмотрел на фотографии, которые так и держал в руках, и спрятал их во внутренний карман пиджака.
– Так у тебя нет никаких подозрений относительно того, кто мог сделать эти снимки?
– Ни малейших. – Она посмотрела прямо мне в глаза. – Шелл, может быть, тебе это покажется странным... возможно, это и неважно, но для меня это очень важно. Самое страшное во всем этом деле – это полнейшая абсурдность происходящего и... Бог мой, если в ты знал, как мне страшно... – закончила она шепотом.
– Этому должно быть какое-то разумное объяснение, Кей. Я имею в виду то, каким образом это было проделано. Надеюсь, ты не веришь в мистику и прочую ерунду. Что до вопросов "кто?" и "зачем?", то я скоро найду на них ответы. Можешь на меня положиться. – Я помолчал и добавил, полушутя, полусерьезно: – Последнее мое дело было связано с революционными открытиями в области оптической техники. А что, если и тут поработал какой-нибудь шутник или злой гений? Скажем, изобрел такую камеру, с помощью которой можно снимать на расстоянии, задал программу снять такой-то объект, находящийся в заданной точке с координатами X и Y. Щелк! – и готово. Объект, в данном случае прекрасная обнаженная женщина, снят.
– А что, разве такое возможно?
– До сих пор это было невозможно, но после "эффекта Эмбера" я ничему не удивлюсь. Пока что я рассуждаю чисто гипотетически. Вообще-то, это было бы здорово, не для тебя, конечно... Это изобретение, если в оно состоялось, надлежало тут же взять под контроль. Представляю, чего бы только не нафотографировали различные авантюристы и любители, не говоря уже о шпионах и...
Кей бросила на меня лукавый взгляд.
– По-моему, тебя опять занесло куда-то не туда. Все-таки ты такой...
– Понял. Можешь не продолжать, – поспешно перебил я ее. – Давай лучше поговорим с сегодняшней...
– Почему бы тебе просто не зайти ко мне завтра, Шелл? Посмотреть, как я живу, поделиться новостями. Если, конечно, у тебя выдастся для меня время.
– Да, конечно, но я говорил о том, чем мы с тобой займемся...
Но она уже встала, поправила платье, прическу и легко произнесла:
– Я позвоню тебе часов в пять, хорошо? Конечно, ты можешь позвонить мне и раньше, если закончишь со своим делом. Идет?
– Заметано. Но у меня созрела подходящая идея, Кей. Даже если мне придется работать завтра весь день, когда-то мне надо же есть. Тебе тоже нужно будет пообедать. Так почему бы нам не проделать это вместе?
– Проделать... что проделать?
– Я имею в виду поесть. Позавтракать или пообедать. Завтра я позвоню тебе, как только наступит перерыв в моей бешеной активности – а покрутиться мне завтра придется, уж это точно – и поведу тебя в какое-нибудь шикарное дорогое бистро обедать. Как ты на это смотришь?
Она уже вышла из кабинки и я поспешил за ней. Поскольку она не выражала бурного восторга, не визжала, не скулила и не прыгала, я повторил:
– Ну, что ты на это скажешь? По-моему, великолепная идея.
На каблуках она была всего на несколько сантиметров ниже меня, то есть где-то под метр восемьдесят. Довольно высокая девушка. Но не жердь, а стройная и женственная одновременно, высокая грудь, точеные длинные ноги, восхитительные округлые бедра. Словом, она была создана по моему спецзаказу.
Несомненно, она знала, как привлечь мужчину и удержать его внимание. И как его помучить. Она не произнесла ни звука, а ее притягательные губы уже что-то артикулировали. Да? Нет? Может быть? Только, если тебе понравятся мои фотографии? Если только ты не будешь на них пялиться?
Наконец, после трех-четырехсекундной паузы она тепло улыбнулась и произнесла с сексуальной хрипотцой:
– Чудесно. Я с удовольствием проделаю с тобой это, Шелл. Ты мне расскажешь, как подвигается твое расследование, вернее, поиск той девушки, а я поделюсь новостями о моем человеке-невидимке, если они появятся.
– Прекрасно. Я позвоню тебе...
– А почему бы нам просто не встретиться здесь снова? Часов в пять. А может быть попозже?
– В пять вполне подойдет. Но я бы мог за тобой заехать. Я даже надраю машину.
– Не стоит, Шелл. Меня скорее всего весь день не будет дома. Мне как-то не по себе весь день сидеть дома одной и ждать, тем более после того, что случилось... Последние дни я чувствую себя... как-то неуютно в своей квартире.
– Хорошо. Давай встретимся здесь и начнем с мартини, одного...
– Или двух...
– Или трех...
– Трех будет вполне достаточно.
Итак, Кей тоже знала сексуальный тост, связанный с мартини и легко подхватила мой намек. И на этот раз ее улыбка была не просто теплой – она была обжигающей. Страстная сексуальность чувствовалась в изгибе ее губ, в кончике языка, то и дело появляющегося между ровными полосками жемчужных зубов. Огромные карие глаза источали негу и обещание неземного блаженства, тонкая бровь вздернута, как флажок стартера.
Меня потянуло к ней как магнитом, и я с трудом удержался на месте. Но тут очарование мгновения прошло, и она рассудительно повторила:
– Итак, здесь, в 5 часов. Ты, я и мартини. А уж потом можно и в твое обалденно дорогое бистро. Так, кажется, ты выразился?
– Уж можешь мне поверить. Стакан простой воды – пятицентовик.
– Мне нравятся мужчины, у которых есть класс. Ну, пока, Шелл. Теперь я чувствую себя гораздо увереннее. Думаю, ты сможешь мне помочь.
Тут она лениво потянулась как кошка, придвинулась ко мне и легонько поцеловала в губы. Так, дружеское прикосновение губами, мягким податливым телом. Легкий дурман нежного аромата, смешанный с запахом дорогих духов. Потом она повернулась и отошла, вбирая точеным смертельным для пуговиц моих брюк задком мой восхищенный взгляд, ритмично покачивая бедрами, проделывавшими немыслимые круговращательные движения. Казалось, все члены и сочленения этого безупречного тела обильно смазаны медом.
Я подобрал слюни, закатал обратно губу, сел на свое место и нервно передернулся. Потом достал конверт и вытащил фотографии. Перед глазами все еще стояла ее неподражаемая походка, на губах ощущался аромат ее губ.
Однако то, что я увидел на фотографиях, превосходило все мои самые смелые фантазии. Мое богатое воображение впервые дало осечку, не выдав и десятой доли того, что я на них увидел.
