Глава 20
Его большие тусклые глаза сразу сузились, полуприкрытые жирными веками, почти лишенными ресниц.
– Да? – откликнулся он. – К чертям. Ты же не коп.
Потом Лупоглазый повернул голову и посмотрел поверх моего плеча. Я тоже рискнул на мгновение обернуться назад. Все шло как надо. Джилл и Тони с каменными лицами, твердой походкой шли по ковру фойе. Они не спускали глаз с бандита.
Вот что хорошо у профессиональных актеров. Когда они войдут в роль, она как бы становится частью их собственной жизни. А эти двое хорошо вгрызлись в свои роли. И когда они остановились прямо за мной, я испугался, что тот, который пониже, Тони, слишком много взял на себя.
Он наверное, насмотрелся в кино на полицейских, которые носят служебный пистолет в кобуре, висящей слева, на поясе. Как бы то ни было, прижимая руку к пальто как раз в том месте, он весь подался вперед. На его лице застыло выражение человека, который испытывает жестокую боль, прижимая свою грыжу. Его могли тут же застрелить, но он до конца оставался актером, играющим на публику.
– Нет, – ответил я Лупоглазому, – я не коп. Но, согласно пункту восемь-три-семь калифорнийского уложения о наказаниях, одно частное лицо может арестовать другое "за публичное нарушение порядка или за попытку нарушения в его присутствии". Так что вбей себе это в башку, Лупоглазый, если только сможешь. Ты под арестом по закону.
Вид двоих людей за моей спиной привел его в растерянность, но он все еще держал свою толстую руку под пальто.
– За что? – спросил он.
– За подозрение в нападении со смертоносным оружием. Есть и еще за что брать – за тайный сговор, соучастие в уголовном преступлении. Но обвинения в нападении со смертоносным оружием вполне достаточно, чтобы задержать тебя.
– Со смертоносным оружием? Что еще за оружие?
– Ну-ка, вспомни прошлую ночь, Лупоглазый, – жестко проговорил я, – когда ты хотел сбить меня своим драндулетом. Вот он-то и есть смертоносное оружие, совершенно точно.
– Но вы не могли меня видеть, – запротестовал верзила.
– Да брось ты. Как думаешь, откуда я узнал, что в машине был ты, Лупоглазый?
Он подумал и медленно кивнул:
– Да, черт побери, вы меня прихватили. – Он покосился своими совиными глазами на сопровождавших меня мужчин, опустил руку и сказал: – А я-то думал, что вы так и не узнаете, что это был я.
– А я все-таки узнал, – с удовлетворением сказал я.
Мы перевалили только через первое препятствие, и я почувствовал, как струйка пота потекла у меня из-под воротника по спине.
Не мешкая, я залез к нему под пальто и вытащил оттуда пистолет. Он протянул руки вперед, но не схватился за него. А я быстро сунул оружие в свой задний карман.
– О'кей, пошли.
Лупоглазый облизал губы, посмотрел на театр, где гасли огни, на тот проход, за которым его ожидали первый ряд кресел, радость и наслаждение. И его массивные плечи опустились.
– Вы ничего мне не пришьете, – упрямо заявил он, но все-таки пошел со мной.
Я провел бандита к своему "кадиллаку" и бросил через плечо Джиллу и Тони:
– Я забираю подозреваемого с собой. А вы следуйте за нами.
Я весь взмок. Мне еще одна знакомая девушка говорила, что я горазд потеть. Этот эпизод в фойе "Свенк-театра" был только первым препятствием, которое надо было преодолеть. И похоже, это была самая легкая часть дела. Весь успех операции зависел от дальнейшего. Надо было быстро скрутить Лупоглазого и не дать ему времени подумать и опомниться. Даже учитывая, что этот неповоротливый тип очень медленно соображает.
Но так часто случалось, когда я реализовывал одну из своих блестящих идей. Чем больше я проникал вглубь, тем менее ясной она мне представлялась. И этот сценарий тоже не был исключением. Лупоглазый сидел рядом со мной на переднем сиденье моего "кадиллака", а я по радиотелефону снова вызвал Рона Смита. Того самого, которому я уже звонил во Дворец правосудия. Лупоглазый сидел насупив брови, весь погруженный в раздумья.
Когда я связался со Смитом, то спросил:
– Что там с судьей Кроффером?
– Ушел пять минут назад. Двухчасовой перерыв на ленч, – ответил он.
– Хорошо, – вздохнул я.
– Не очень-то хорошо, – откликнулся Рон. – Я не знал, что придет так много людей, Шелл. Если у меня возникнут неприятности...
Я ничего не мог объяснить ему при Лупоглазом, который сидел рядом, а поэтому сказал:
– Можно это отложить? Я все скажу, когда мы приедем.
– Ну ладно... о'кей.
У меня было еще много вопросов к нему, но пришлось их отложить. И я повесил трубку.
А Лупоглазый, погруженный в глубокие раздумья, все пытался понять, как его выследили, и наконец спросил:
– А как это могло случиться, что вы поджидали меня у входа в "Свенк-театр"? А? Скажите мне, Скотт.
Я посмотрел на него.
– А мы знали, что ты рано или поздно появишься здесь, Лупоглазый, – откровенно ответил я. – Вот мы и устроили тут засаду. И ждали, пока ты попадешь в нашу ловушку.
Он выпалил любимое бандитское словечко, а потом добавил:
– Ну и олух же я. Угодил прямо в нее.
Впервые за все это время я подумал, что моя затея может сработать. И теперь я надеялся, что все должно получиться, не должно сорваться.
Я влился в поток машин, и мои два помощника следовали за мною. Я подъехал прямо ко Дворцу правосудия, припарковался, вышел из машины и открыл правую дверцу. Лупоглазый тупо спросил:
– Здесь? Но это же не тюрьма...
– Конечно нет, – подтвердил я. – Что это с тобой? Ну-ка, поворачивайся!
Второй автомобиль тоже подъехал, Джилл и Тони уже направлялись к нам. Лупоглазый, снова прищурившись, вышел из машины. Я взял его за локоть и повел во Дворец правосудия, в судебную комнату Кроффера.
Перед большими двойными дверями стоял красавец актер Эд Хауэлл.
Мы приблизились к нему, и Лупоглазый с подозрением спросил:
– А что это здесь делает этот здоровенный ниггер?
Ну конечно, вы слышали такое, но едва ли видели своими глазами. Я замахнулся правой рукой на Лупоглазого, но Эд крепко схватил меня за запястье.
Я посмотрел на него, а он подмигнул мне. На его возбужденном лице было выражение полного восхищения.
Чуть наклонив голову, он пошел по коридору.
Мне надо было накоротке поговорить с ним, и я сказал Лупоглазому:
– Подожди здесь. Я посмотрю, все ли там готово для нас.
– Готово? – не понял он.
Его глаза, и так не слишком яркие, стали совсем тусклыми. Он был в растерянности. Отлично. Я как раз и добивался, чтобы он оказался в растерянности.
Я глянул на Джилла и Тони, стоявших у него за спиной:
– Присмотрите за ним, ребята!
Джилл пожал плечами, будто хотел сказать: "А чего за ним смотреть?" А Тони чуть поднял руки, а потом снова их опустил. Он уже больше не играл человека, который готов стрелять.
– Но... – попытался что-то сказать Лупоглазый.
Я повернулся на каблуках и быстро пошел к Эду.
– Что это с тобой, – тихо спросил я. – Этот сукин сын...
– Да брось ты! Он подал мне идею, Шелл. – Эд усмехнулся и быстро зашептал: – Но забудем это. Я собрал тридцать шесть человек, больше не успел за это время. Из тех, кто там был раньше, осталось четыре или пять человек. Они не пошли на ленч. Они и сейчас там – не мог же я попросить их уйти. Вы ничего не сказали о жюри присяжных, и они разошлись. Если хотите...
– О'кей. Чудесно, Эд, – прервал я его. – А что насчет судьи?
– Я достал великолепного судью. Моррисон Блейн, восьмидесяти лет. Крепкий как дуб. Только что сыграл роль судьи в фильме "Дело Элизабет Дуган". Он заезжал в костюмерную и взял мантию судьи и все прочее.
На черном лице Эда сверкнула озорная улыбка. Но я думал – "мантию и все прочее"? Мантия – о'кей, но что такое "все прочее"? Однако не было времени обдумывать эту незначительную деталь.
Я спросил:
– А что с Роном Смитом? Он был когда-то судебным репортером, но, когда я звонил ему, он не был уверен...
– Все о'кей, – ответил Эд Хауэлл. – Я только что говорил с ним, всего минуту назад, и он обещал сделать то, что нужно. Не очень охотно, правда, но ведь это игра.
Ну, естественно, я хотел знать гораздо больше, но просто не было времени. Самое главное в этом спектакле было выбить Лупоглазого из привычной колеи и продержать его в новом неопределенном состоянии нужное время. Мы должны были ввести его в эту незнакомую ему обстановку как можно естественнее, а потом как следует "раскрутить" его. И тут время или, точнее, выбор нужного момента имел особое значение.
И я задал еще один вопрос:
– А вы достали кого-нибудь на роль обвинителя?
Темнокожий красавец снова улыбнулся:
– Ну да. Окружной прокурор. Это я.
Я хотел было возразить, сказав, что актеры, которые играли не безмолвные роли, лучше бы подошли. Но что было делать? Вместо этого я буркнул:
– Ну, может быть, и так сойдет, Эд. Пошли.
Он открыл двойную дверь. Я подошел к Лупоглазому, взял его за локоть и подтолкнул к входу. Он поплелся рядом со мной какой-то шаркающей походкой. Джилл и Тони последовали за ним, тоже шаркая ногами. А Тони все еще повторял свой жест, приподнимая и снова опуская руки.
Мы с моим пленником вошли в комнату суда. Эд шествовал перед нами по проходу между рядами кресел, прошел через качавшуюся дверцу в барьере и сел за длинный стол перед местами для зрителей. Я быстро окинул взглядом собравшихся и увидел несколько знакомых лиц. Это были "чудовища" из фильма Слэйда – я как-то видел их без устричных раковин, – Вивиан Вирджин и еще одна молодая актриса, которую я видел в прозрачном бикини и украшенном камнями головном уборе. Но теперь все они выглядели просто как группа горожан, которые пришли послушать дело в Верховном суде. Кстати, именно так они и должны были выглядеть. Прямо передо мной за маленьким столом сидел Рон Смит. На столе стояла пишущая стенографическая машинка. Бывший судебный репортер выглядел не лучшим образом, но он все-таки был наместе.
Мы дошли уже почти до конца комнаты суда, когда вдруг с глаз Лупоглазого как бы спала пелена. Я почувствовал, как он остановился и потянул свой локоть назад.
– Эй, – сказал он. – Что за черт? Так ведь это комната суда.
– Конечно, комната суда. А ты что ожидал? – строго подтвердил я.
– Но я... сначала меня должны задержать, снять отпечатки пальцев, предъявить обвинение, – запротестовал бандит.
Я покачал головой:
– Лупоглазый, не объясняй мне мою работу, о'кей?
– Обвинение предъявляется задержанному перед барьером суда, после того как суд выслушает причины задержания. Понял?
– Ух... – шумно выдохнул мой пленник.
– Так вот это мы и делаем. Доставляем тебя к барьеру суда, – продолжал я.
– Но ведь сначала я должен попасть в тюрьму, разве нет? – все еще ничего не понимал он.
– Ты идиот или что? Ты что, хочешь в тюрьму? – прикрикнул на Лупоглазого я.
– Да что вы такое толкуете!
Пока в его голове крутились колесики, я провел его через дверь в барьере, потом налево, к другому длинному столу, посадил его и сам сел рядом.
Лупоглазый медленно повернулся на своем стуле, посмотрел на людей позади него, потом взглянул вокруг и даже на потолок. Да, он был в комнате суда, все ясно. Этого нельзя было отрицать, но все же чего-то не хватало. Я наклонился к нему и сказал:
– Лупоглазый, у тебя только один шанс. Отведи государственные обвинения и признайся в более легком преступлении, чтобы избежать обвинения в более тяжелом. Этот судья – жестокий, – припугнул я его, – он почти всегда приговаривает к повешению...
– Повешению? Они не...
– И если судья получит зацепку, он наложит на тебя самое строгое взыскание. А если ты останешься чистым в событиях прошлой ночи, не расскажешь, как Аль Джант руководил всеми этими шантажистами, ты можешь выйти на свободу. Так что соображай, Лупоглазый.
– Вы думаете, я стану капать на Аля? Вы рехнулись. – Неповоротливый громила снова посмотрел вокруг. – Я желаю адвоката, – потребовал он. – Имею на это право.
Чего-то не хватало. Я сумел подвинуть его близко к краю. Но не смог столкнуть.
Придется начинать так. Надо попытаться обвинить его. Осудить и, может быть, даже привести приговор в исполнение.
Я посмотрел на Эда и кивнул.
