Шелл Скотт оценивает факты

Мы летели на высоте тридцать тысяч футов, со скоростью почти десять миль в минуту, и наш реактивный лайнер находился менее чем в часе полета от Лос-Анджелеса, когда Алексис повергла меня в изумление.

Мы приятно беседовали, и казалось, всякие трения между нами надежно отошли в прошлое. Алексис сидела, прижавшись щекой к подушечке сиденья, а ее голубые глаза глядели ласковее, нежели раньше. Крутой завиток светлых волос покоился на кремовой щеке.

— Шелл, когда вы сказали мне, что папа уехал из дома один и в своей машине, для меня это явилось полной неожиданностью. И это существенно меняет дело. До сих пор я была уверена, что кто-то силой заставил его уехать. Но если он уехал по собственной воле, значит, скорее всего он решил где-то укрыться до начала заседания комиссии.

— Возможно, — сказал я и этим ограничился. Я понимал: тут что-то не так, но промолчал.

— Ему есть о чем подумать. Не так-то просто выступать со свидетельскими показаниями против человека, который женат на вашей собственной дочери. Папа знал, что в моих отношениях с Майком возникли сложности, но мой брак всегда был и остается для него достаточно серьезной проблемой.

— Понятно. Вы думаете, он просто уехал, чтобы поразмыслить обо всем этом?

— У него на это должны быть веские причины. Не знаю точно, почему он уехал, но думаю, знаю, где он может находиться.

Я уселся поудобнее.

— Знаете? Так где же?

— У папы есть хижина возле озера Эрроухэд. Точнее — в Блю-Джей, в нескольких милях от озера. Мы туда раньше часто ездили, но это было... Последний раз я там была лет десять назад. Еще ребенком. — Алексис помолчала немного, потом добавила: — Если папе захотелось побыть несколько дней в полном одиночестве, то скорее всего он отправился в Блю-Джей.

— Тогда лучше дать знать об этом властям, и как можно скорее. Даже если отправиться туда прямо из аэропорта, нам потребуется несколько часов, чтобы добраться до Блю-Джей. Пилот может сообщить по радио...

— Зачем же заявлять в полицию?

— Чтобы они смогли оказаться там быстрее, чем нагрянут профсоюзные головорезы. Возможно, помыслы вашего мужа чисты, как первый снег. Что же касается Джона Рейгена и его головорезов, то я-то уж знаю — они готовы отдать половину Калифорнии, чтобы только заполучить вашего отца.

— Не сомневаюсь. Но, Шелл, они никогда не найдут хижину. Даже мне это не пришло в голову, пока я не узнала от вас, что папа уехал один.

— Ну... возможно, вы и правы.

Алексис улыбнулась:

— Уже пять дней, как он пропал. Еще несколько часов пребывания там не меняют дела. В хижине нет телефона, но мы можем отправиться туда сегодня же вечером. Если вы, конечно, хотите поехать со мной.

— Вы и сами знаете, что хочу. У меня есть несколько вопросов к доктору Фросту.

— Поэтому расслабьтесь. — Она снова улыбнулась. — Все будет в порядке. Теперь торопиться некуда да и волноваться больше не о чем.

Алексис прямо так и сказала.

Я поставил свой «кадиллак» перед отелем «Спартан-Апартмент», и Алексис поднялась вместе со мной. Мне было необходимо переодеться во все чистое. Я уже двое суток щеголял в своем «африканском» наряде и стал чувствовать себя старым шаманом племени дикарей.

Но, распахнув дверь своих апартаментов, я забыл обо всем на свете. Я уже больше не ощущал себя шаманом, зато очень хорошо ощущал, как нарастает внутри у меня дикарская ярость.

Минуту я только таращил глаза, не говоря ни слова.

— Что... что произошло? — спросила стоявшая рядом Алексис. — О, какой ужас! Кто мог сделать такое?

Вся квартира была перевернута вверх дном. Похоже, ктото орудовал здесь ножом и вилами. Прелестная квартирка, гордость моя и отрада, стала и неопрятной, и неудобной. Подушки с дивана разбросаны по полу. Сам диван перевернут вверх дном, обивка у основания разорвана и повисла клочьями. Книжный шкаф тоже перевернут, пуфики вспороты, кожаное кресло, в котором я любил отдыхать, исполосовано ножом, и из него торчит набивка.

Кухонька тоже подверглась разорению. Холодильник распахнут настежь, а все его содержимое вывалено на пол. В спальне и гостиной творилось то же самое. Мои костюмы, спортивные пиджаки, смокинги, прозрачные спортивные рубашки — все валялось на полу. Я поправил сдвинутую с места «Амелию».

Остальное невозможно было поправить.

— Ясно, они ей наподдали, — пожаловался я Алексис.

— Это ужасно, Шелл. Кто мог такое сотворить?

«Минк и Кэнди, — подумал я, — кто ж еще?» — а вслух сказал:

— Какие-нибудь молодцы, которым последнее время приходится частенько делать обыски.

— Зачем они это сделали? Чего они ищут? Или они разгромили вашу квартиру из любви к искусству?

— И то и другое. Наверняка они искали то, что украл Браун у Рейгена, скорее всего магнитофонные записи. Но они теперь у доктора Фроста.

В Блю-Джей... если он действительно там. Я начал ощущать беспокойство.

— Поехали лучше в Блю-Джей, — предложил я Алексис.

Она облизнула губы.

— Это ведь не имеет никакого отношения к моему отцу, не так ли?

— Вполне может иметь.

Меня не покидало беспокойство о документах, украденных Брауном. А теперь к нему добавилось и беспокойство о Келли.

Вероятно, с ней все в порядке и нет причин волноваться. Если она все еще в «Садах Аллаха», один шанс из тысячи, что ее могут там найти.

Но я все равно подошел к телефону и поднял трубку. Телефон не работал. Провод был вырван из стены. Почему-то это еще больше усилило мое беспокойство. Я опять обвел взглядом вспоротые ножом пуфики и весь царящий вокруг беспорядок, подумав, что молодчики потрудились здесь на славу. С чувством, с толком, с расстановкой, словно знали, что у них полно времени и можно не торопиться. Вероятно, им было известно, что меня нет в городе.

Но единственным человеком, который знал, что я уехал из Лос-Анджелеса, была Келли. Она не стала бы никому говорить об этом. Не стала бы, если бы это было в ее силах. Я одернул себя, посетовав на разыгравшееся воображение, но беспокойство меня не покидало.

— Поехали, — сказал я Алексис. — Но мне придется заехать по пути еще в одно место, если вы не возражаете. В «Сады Аллаха».

Я быстро миновал бар и зашагал вдоль громадного бассейна к домику Келли. Постучал в дверь и сразу же услыхал спокойный, ласковый голос Келли:

— Да? Кто там?

Я тут же почувствовал облегчение, мне хотелось прыгать от радости и щелкать в воздухе каблуками. Всему виной мое воображение! Никто не вытягивал из нее каких-либо сведений обо мне.

— Это Шелл, золотко, — сказал я.

— О, Шелл!

Как здорово было услышать радостные нотки в женском голосе! И радовалась она не кому-нибудь, а мне!

Келли широко распахнула дверь, я шагнул через порог и заключил ее в объятия. Удивительное очарование было в ее зеленых глазах, в белых и нежных руках, в пламени волос и губах, прильнувших к моим.

Насладившись этим чудесным мигом, я сказал:

— Келли, я забежал на минутку. А она уже истекла. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, только и всего.

— О да, со мной все в порядке. Особенно теперь. Не волнуйся, Шелл. А с тобой?

— Лучше не бывает. Сиди тихо и не высовывайся. Мне нужно кое-куда съездить, но я вернусь сегодня же ночью. Жди меня здесь.

— Послушай. Я хочу тебе сказать. Произошло нечто... забавное. Пока ты был в отъезде, сюда приходил один человек. Я не знаю, каким образом он смог меня найти, но нашел. Тот самый детектив.

Меня словно пронзило током.

— Кто?! — Прежде чем Келли успела ответить, я выпалил: — Чет Драм?

— Неприятности? — спросила она, нарушив воцарившееся было молчание.

С каждым разом я узнаю о Драме все больше и больше.

И всякий раз его имя повергало меня в шок, подобно удару обухом по голове. Так было и на сей раз. Как бы я ни относился к этому парню, должен признать, что детектив он отличный.

Я знал наверняка, что в четверг за мной слежки не было. Маловероятно, что кто-то, кто разыскивал Келли, смог случайно обнаружить ее тут. Насколько мне известно, единственные, кому не терпелось до нее добраться, это Минк и Кэнди. И конечно же Рейген. Но зачем она Драму? И все-таки он нашел ее. Но как?!

И тут до меня дошло. Фирменная салфетка «Садов Аллаха» из бара с отпечатком губ Келли. Я вспомнил, как спрятал ее в карман. Но я оставил этот пиджак в своей квартире, когда переодевался, вернувшись из больницы. Драм не мог найти салфетку... если только не побывал в моих апартаментах.

Я размышлял о погроме в моих апартаментах, когда Келли спросила:

— Шелл, в чем дело?

— И зачем явился Драм? Он не доставил тебе никаких неприятностей?

— Нет, он был довольно мил. Сказал, что разыскивает тебя.

— Так оно, наверное, и было.

— Он также сказал, что ведет расследование по поручению Хартселльской комиссии.

— Ага, я это уже от него слышал. Возможно, по поручению Хартселла и Рейгена одновременно. Не знаю. Странно, что он не назвался следователем по особо важным делам при президенте.

И снова у меня возникло беспокойство, не давая покоя мозгам. Я заметил телефон и позвонил Патрику Доновану, тому самому, которого в свое время я просил помочь мне найти адрес Рейгена.

Когда он взял трубку, я сказал:

— Это Шелл, Пат.

— Куда ты, к черту, запропастился?! Я пытался до тебя дозвониться.

— Меня не было в городе. Есть новости?

— Пока нет. Но я все организовал. Задействована добрая сотня членов профсоюза, разъезжающих на своих грузовиках как по городу, так и за его пределами. Они смотрят внимательно в оба. О Рейгене и его головорезах вестей пока нет. Они где-то затаились.

— Если на их розыски брошено столько людей, им некуда будет деться.

— Я ждал новостей с минуты на минуту, но пока их нет. Я буду дома, чтобы парни могли мне позвонить из любого места. У них у всех есть мой номер. Звучит здорово!

— Ты слышал что-нибудь о парне по имени Драм? — спросил я. — Он был в городе последние пару дней.

— Нет. А кто он такой?

— Частный детектив из Вашингтона. Он что-то вынюхивает, но я не знаю, что именно. Запомни это имя.

— Порядок, Шелл.

— Я отлучусь из города на несколько часов, Пат. Буду звонить тебе с дороги, поэтому оставайся дома.

— Неужели ты думаешь, что я куда-то собираюсь?

Мы попрощались, я повесил трубку, потом набрал домашний телефон Тутси. Она была рада услышать меня, и я спросил:

— Какие здесь новости, Тутси?

— Я не видела ни Рейгена, ни Минка, ни Кэнди. Но они должны быть в городе. Да, вот что: ребята все еще разыскивают Рекса Маркера, но, насколько мне известно, никаких новостей пока нет. И еще: сегодня утром Рейген велел приготовить свой самолет.

У Рейгена был частный самолет, купленный на профсоюзные деньги, который он обычно держал на частном аэродроме рядом с Пасаденой.

— Ты знаешь, где он теперь, Тутси? — спросил я.

— Нет. Я не знала бы и об этом, если бы только Рейгену не позвонили из аэропорта и не сообщили, что самолет заправлен и готов к вылету. Очевидно, Рейген сам должен был позвонить им по этому поводу, но не позвонил. Они просили меня передать ему это сообщение. Мне было любопытно, и перезвонила им через несколько минут. Рейген уже побывал там, но раздобыл самолет где-то в другом месте.

— Заправленный и готовый к полету, да? Интересно, куда он полетит?

— Не знаю. Но, принимая во внимание происходящее, этo несколько странно.

— Не только странно, но и тревожно. А что насчет того Драма, о котором мы говорили? Ты видела его или, может быть, слышала что-нибудь о нем в последние два дня?

— Нет. Ничего.

— Ну, спасибо, Тутси. Мне пора.

— Пока, Шелл. Ты... ты... гладиатор.

Я рассмеялся и повесил трубку. Но не мог не думать о Чете Драме. Принц Чет. Валиант Драм. Какая это будет встреча, если мне когда-нибудь доведется его найти! Он и гладиатор. Может, будет целое море крови.

— Все в порядке, Шелл? — спросила Келли.

— Я бы не сказал, золотко. Но намечается много событий. Скоро тут будет хорошая заварушка.

Перед отъездом я переселил Келли в другой домик, не оскверненный визитом Драма, — устроил это без всякой регистрации и велел ей никуда не выходить и держать при себе пистолет Кэнди. Она поцеловала меня на прощанье и попросила быть осторожным.

Мы с Алексис отправились в Блю-Джей.