Войдя в кухню, подальше от глаз моей гостьи, я потряс емкость со льдом, чтобы она думала, что я кладу себе лед, а сам поднес хайбол к носу и принюхался. Да, запах как раз тот, что я и подозревал — персиковых косточек. Запах цианистого калия, который забивал даже сильный аромат бурбона. Я вылил виски в раковину, быстро и тихо сполоснул стакан и, налив туда воду из-под крана, добавил кока-колы, чтобы придать ей вид бурбона. Положив в стакан два кубика льда, я вернулся к Кэрол.

Девушка сидела все в том же положении, она словно застыла. Я лучезарно улыбнулся ей.

— Люблю, чтобы было побольше льда, — сказал я. — Этот разговор, похоже, надолго. — Я сел, поднял телефонную трубку и, прикрыв рукой ее нижний конец, сделал большой глоток из своего стакана. — Так-то лучше, — радостно заявил я, но тут же нахмурился и сделал строгое лицо. — Что-то этот бурбон больно горький. В следующий раз, Кэрол, наливай мне «Олд Крау», а не эту дешевую дрянь.

Кэрол молча кивнула и улыбнулась. Улыбка у нее была совершенно неискренняя. Еще час назад я подумал бы, что она обворожительная, теплая и нежная, но теперь я знал ей настоящую цену. Кэрол просто искусственно растягивала губы.

Я сказал в трубку:

— Алло. Не расскажете ли вы мне всю историю, от начала до конца?

Джоан принялась рассказывать. Слушая ее, я время от времени отхлебывал из своего стакана. Когда Джоан закончила, я поблагодарил ее и, предупредив, что свяжусь с ней завтра, повесил трубку.

Взор Кэрол Остин был прикован ко мне словно цепями. Ей мало что удалось узнать из нашего телефонного разговора, поскольку я больше слушал, чем говорил, поэтому она спросила:

— Шелл, похоже, что твое расследование приближается к концу?

— Похоже на то, — подтвердил я.

— Тогда расслабься — дольше проживешь. — Она подняла свой хайбол. — Пьем до дна?

Дольше проживу, какова шутница!

— Пьем до дна, — согласился я и выпил остатки моей кока-колы с водой. Видели бы вы, как пристально всматривалась в меня Кэрол! Она даже затаила дыхание. — Хочешь, я расскажу тебе об этом деле? — спросил я. — И о том, какая у меня интересная жизнь?

Кэрол пожала плечами, как будто говоря — ну что уж там, рассказывай, это поможет скоротать несколько минут, что ей осталось ждать.

— Кое-что я уже знал, а кое-что выяснил только сейчас, из разговора с городом Фресно, — заявил я. — Я ведь говорил с Фресно, ты поняла это?

— Я... подумала, что, может быть... — Кэрол помолчала. — То есть я не знала, куда ты звонил.

— Так вот, я звонил во Фресно, — продолжал я. — Там недавно умер один человек по имени Уильям Дж. Грант, и этот мистер Грант стоил ни много ни мало, а почти четыре миллиона долларов. А примерно двадцать два года назад мистер Грант и одна девушка по имени Мэри Лэссен были, скажем так, влюблены друг в друга. Тебе это интересно?

Кэрол снова одарила меня своей натянутой улыбкой. Впечатление было такое, будто она растянула мышцы лица. Девушка понимала, что события развиваются совсем не так, как она предполагала, но не могла понять почему. Почему-то я никак не хотел умирать.

— Короче говоря, у них родился ребенок, а они не были женаты. Старая история — это случалось и раньше, и в будущем неоднократно случится. — И тут я остановился. Я очень надеялся, что правдоподобно изображу на лице ужас, смешанный с удивлением. Состроив гримасу боли, я подался вперед и хрипло застонал.

Кэрол даже не пошевелилась. Она посмотрела на меня и голосом, в котором не было ни намека на удивление или хотя бы дружеское участие, спросила:

— Что с тобой, Шелл?

— Я... мне ужасно больно, — скривился я. — И знобит. Наверное, я что-то... — Издав еще пару стонов, я выпрямился и покачал головой.

Глянув на Кэрол, я с удивлением увидел, что на этот раз она улыбается совершенно искренне. Впрочем, это была полуулыбка, которую можно было и не заметить. Но ведь в конце концов радоваться-то было нечему!

— Странно, что это со мной? — пробормотал я. — Так вот, этот парень по имени Грант смылся, — продолжил я, — бросив мамашу и ее ребенка на произвол судьбы. Женщина сдала девочку в детский дом, а сама покончила счеты с жизнью. К тому времени, когда Грант об этом узнал, прошло уже больше года, но он ничего не предпринял. Прошло двадцать лет, и он тяжело заболел. Старик понял, что умирает, и мысли его обратились к девочке — его дочери. Он был богат и решил завещать половину своего состояния ей. Тебе скучно, Кэрол?

— Что? Нет, нет, Шелл. Наоборот, очень интересно.

— Прекрасно. Моя история скоро закончится.

Я снова скривился, словно от боли, и застонал. Кэрол это доставило большое удовольствие — она, не сводя глаз, с надеждой глядела на меня. Но я сделал вид, что мне стало лучше, и слабым голосом продолжал:

— Итак, Грант умер. И исполнители его завещания, согласно его воле, наняли детектива по имени Уэлч, чтобы он нашел дочь Гранта. Они смогли сообщить ему только название детского дома и дату, когда мать сдала туда девочку. Детектив обратился в детский дом и узнал, что малышку звали Илона. И он начал охотиться за всеми девушками по имени Илона.

— Илона? — мягко переспросила Кэрол. — Как странно!

— Самое странное, по-моему, вот что: недавно ты спрашивала меня об Илоне Кэбот, а я ведь не говорил тебе, что у этой простушки, которая вышла из моего офиса, фамилия Кэбот. Я по глупости сболтнул тебе сегодня утром, что ищу ее мужа, а ты, должно быть, слышала, как я разговаривал по телефону с сотрудником отдела по розыску пропавших и спрашивал, нет ли у них сведений о Джоне Кэботе. Я говорю о твоем сегодняшнем вторжении в мой кабинет. Ты объяснила его, наспех сочинив историю о том, что, мол, ошиблась дверью, тебе на самом деле был нужен доктор Форест. Я полагаю, что ты соединила оба факта и спросила меня об Илоне Кэбот, чтобы удостовериться, что это ее фамилия по мужу.

Кэрол ничего не сказала. Я продолжал:

— Вернемся к нашей истории. Никто из окружения мистера Гранта даже не подозревал, что у него есть дочь, пока не было оглашено завещание. Впрочем, это вполне понятно. Итак, все его деньги должны были отойти трем людям. Двум женщинам из Фресно — личной секретарше Гранта и его сиделке. Обе эти женщины прожили рядом с ним много лет. У него не было родственников, поэтому половина его имущества отходила к ним. А вторую половину он завещал своей дочери. И конечно же жизнь Илоны оказалась под угрозой.

— Да? Я... я не понимаю, — произнесла Кэрол.

На самом деле она не понимала, почему я до сих пор не отбросил копыта. Я продолжал свой рассказ:

— Никто не знал, жива ли Илона, дочь Гранта. Если ее удастся найти, то она унаследует два миллиона долларов. Но если ее уже нет в живых, то, согласно завещанию, ее доля должна быть разделена между секретаршей и сиделкой. Это один миллион баксов дополнительно к тому, что они уже получили. Прекрасный мотив для убийства — миллион долларов. Так что скорее всего прикончить Илону пыталась либо секретарша Гранта, либо его сиделка. Это ужасно, что жажда наживы делает с хорошими в общем-то людьми.

Кэрол как-то странно смотрела на меня, ее лицо выражало полное недоумение. Я больше не стонал и не хватал ртом воздух, и она, наверное, ломала себе голову, почему я так долго не умираю. Поэтому я решил потешить ее и разыграть сцену своей смерти.

Я вдруг изобразил, что задыхаюсь, и громко застонал. После этого я вскочил на ноги и выпрямился, но тут же, схватившись за живот, перегнулся пополам. Я повернулся и, зашатавшись, упал головой вперед прямо к ногам Кэрол. Продолжая громко стонать, я принялся кататься по ковру.

Кэрол даже не подумала протянуть мне руку помощи, она не сказала ни слова, даже пальцем не пошевелила. Вращая глазами, я время от времени поглядывал на нее. Она прижала руки к груди и продолжала молча сидеть. Девушка не отрываясь смотрела на меня, глаза сузились, а на губах заиграла легкая улыбка.

Наконец я встал на колени и, подняв голову, прокаркал:

— Ты! Ты убила меня!

Глаза Кэрол сияли. Услыхав мои слова, она скривилась и, отстраняясь от меня, прижалась к спинке дивана.

— Значит, это сделала ты, Кэрол? Ты убила Уэлча и дважды покушалась на жизнь Илоны? — проговорил я.

Кэрол встала и начала обходить меня, чтобы уйти. Нет, мы так не договаривались, подумал я и, словно в последнем порыве, поднялся на ноги и шатаясь двинулся к ней.

Глаза ее расширились, и в них впервые промелькнул страх. Должно быть, она подумала, что я не смогу ее догнать, и, повернувшись, собралась было уже бежать, но поздно. Одним прыжком преодолев разделявшие нас полтора метра, я схватил ее за руку, развернул и рывком дернул к себе.

— Говори правду! — закричал я. И мы оба грохнулись на пол.

Лицо Кэрол было всего в нескольких сантиметрах от моего, и я увидел, что теперь ее охватил настоящий страх.

— Да, — захныкала она. — Я убила Уэлча. Я не могла допустить, чтобы он сообщил, где живет Илона. И я пыталась убить ее, но мне это не удалось, она осталась жива. Отпусти меня! Отпусти же!

Но я только сильнее прижал ее к себе. Мы лежали на боку, утопая в пушистом ворсе ковра, и ни один любовник не прижимал к себе свою возлюбленную крепче, чем я Кэрол. Ее грудь слилась с моей грудью, а бедра — с моими бедрами, а формы у нее были что надо. Кроме того, девушка извивалась, пытаясь высвободиться. Я ведь совсем не собирался умирать. Более того, я был полон сил.

— В прошлое воскресенье ты пыталась сбить Илону машиной, а сегодня утром подсыпала в ее молоко яд. Это правда? — допрашивал я.

— Да, правда, правда! — призналась она.

— Но, к твоему величайшему изумлению, Илона вышла из дому живой. Поэтому ты пошла за ней в мое агентство, правда, моя любовь?

Кэрол кивнула. Эта возня на ковре меня страшно возбуждала. Кэрол больше не сказала мне ни слова, она продолжала бешено извиваться, пытаясь вырваться из моих объятий. Уже одного этого было достаточно, чтобы вывести мужчину из строя. А я ведь самый обыкновенный мужчина. Все вопросы, которые я хотел задать этой девице, мгновенно вылетели у меня из головы.

Кэрол вскоре поняла, что со мной происходит. На ее лице произошла быстрая смена выражений. Сначала это было просто удивление. Она словно удивлялась тому, что трупное окоченение охватило еще совсем живое тело. Затем на ее лице появилось выражение, как будто ее вот-вот хватит удар, и она это прекрасно понимает. И наконец лицо Кэрол приняло столь привычное для нее сексуальное выражение.

Все-таки она меня завела. Но и я ее завел, черт побери. Но Кэрол хорошо знала, чего старина Шелл Скотт хочет от нее. Да уж, это она знала слишком хорошо. И она решила, догадался я, что сможет сыграть на моей слабости, и я ее отпущу. Во всяком случае, Кэрол вдруг заговорила со мной самым нежнейшим голосом:

— Ну и что, что я убила этого детектива, Шелл? Нам-то какая разница? Мы можем доставить друг другу массу удовольствия, ты и я. Я буду богатой, Шелл, очень богатой. У меня будут миллионы, многие миллионы долларов. Для нас двоих... — Кэрол продолжала извиваться в моих объятиях, но теперь совсем не для того, чтобы высвободиться. — Избавимся от Илоны, — продолжала она, — и у меня будет два миллиона долларов, а со временем, может, и больше. Надо прикончить заодно и ее мужа. А я до сегодняшнего утра и не знала, что она замужем. — Кэрол помолчала. — Шелл, если избавиться еще и от секретарши, то у нас будет четыре миллиона. Я даже не могу себе представить такую сумму. А ведь она должна была принадлежать мне вся, целиком. Билл однажды сказал, что завещает все деньги мне.

На мгновение я удивился, кто такой этот Билл, но потом понял, что Кэрол говорила о Гранте. Я-то его знал под именем Уильяма Гранта, а для нее он был просто Билл. Наверное, они с Биллом частенько развлекались на ковре или в других, более удобных для этого местах. Лицо Кэрол теперь было спокойно, она приблизила его ко мне и глядела на меня улыбаясь. Но это была неискренняя, натянутая улыбка. Да и душой эта девушка была далеко отсюда.

Она продолжала мягко уговаривать меня:

— Я знаю, что я тебе нравлюсь. Я сразу замечаю, если нравлюсь мужчине, — ворковала она.

— Например, Уэлчу, да? Наверное, ты ему очень понравилась. Ты ведь жила с ним в мотеле «Ранчо», правда?

— Совсем недолго, — подтвердила она. — Я жила с ним потому, что хотела узнать, найдет он Илону или нет.

— Значит, он не знал, что ты Эн Уилсон? — Я затаил дыхание, но Кэрол не заметила подвоха и без колебаний ответила:

— Конечно же нет. Я придумала себе другое имя. Мне удалось познакомиться с ним в баре. Это очень удачное место для знакомства. Написав свой отчет, он сказал мне, что выполнил задание, которое ему поручили. То есть нашел девушку, которую искал. После того как я... после того как он умер, я сожгла этот отчет. Вот как я узнала о том, где живет Илона.

— А это ты сегодня днем стреляла в меня?

— Стреляла в тебя? Не понимаю, о чем ты говоришь.

Я поверил ей. Несколько секунд бывшая сиделка мистера Гранта молчала. А потом прижалась ко мне щекой и довольным голосом сказала:

— Я знаю, что я тебе очень нравлюсь. И мы будем счастливы вместе, правда? Ты ведь никому не расскажешь о том, что я сделала, да, Шелл?

— Детка, нам пора собираться в тюрягу, — спокойно сказал я.

До Эн не сразу дошел смысл моих слов. А когда дошел, она откинула голову и в изумлении посмотрела на меня.

— Что?! Что ты сказал?

— Дорогая моя, вторая порция бурбона, которую ты сама налила мне на кухне, содержала большую порцию яда. И если бы я вовремя это не обнаружил, то был бы сейчас уже мертв. Я ведь был для тебя вторым Уэлчем, который чуть было не расстроил твои планы. К счастью, я сделал только один маленький глоточек, но и от него у меня начались рези в желудке и озноб, которые мучили меня, пока я бегал по делам. Я больше не могу себе позволить пить с тобой, моя радость. Ты, наверное, привезла с собой из Фресно целый мешок цианистого калия, никак не меньше.

— Это все твое больное воображение, Шелл. Я никогда бы не сделала ничего, что могло бы причинить тебе вред.

О боже, она опять принялась бешено извиваться.

— Ну конечно же не сделала, — приятным голосом произнес я. — Я никак не мог понять, в чем дело, пока не увидел тело Уэлча и синюшный цвет его лица. Тогда-то меня и осенила догадка, откуда у меня в желудке рези и кто все это подстроил. И я наконец понял, кто убийца. Так что, любовь моя, придется все-таки отправиться со мной в тюрьму.

На этот раз Эн поверила, что я не шучу. Она пришла в ярость и начала бить меня чем попало, вернее, тем, чем еще не била, — руками, локтями, головой, коленями и всем остальным. Она даже пыталась меня укусить. Словом, мне пришлось связать ей руки и ноги шнуром от электрической лампы.