Без зазрения совести прикрывшись контрактом, я взялся неторопливо и обстоятельно излагать события, участником которых был сам. Почти ничего не скрывая, я подробно доложил, как именно нашел Молчуна и вернул пацана в Черную башню. На вопрос ректора, почему я не рассказал о своем участии в спасении «темным», помялся и честно признал, что не хотел, чтобы мэтры подумали на меня. После чего смущенно добавил, что все равно потом нашел с ними общий язык, благодаря чему получил доступ не только в обычные подземелья, но и в подвалы под Черной башней.

Насчет арок тоже лгать не стал — да, видел, что они дефектные, но контракт (далее следует трагический надрыв в голосе и заламывание рук)… я не мог об этом никому рассказать! Просто никак не мог! Разве что воспользоваться для своего маленького расследования…

Когда же Мкаш справедливо усомнился в моих способностях и уровне знаний по данному поводу, пришлось скромно заметить, что у меня в замке стоит личная телепортационная арка. Основы работы с которой я освоил еще пару лет назад под чутким руководством «наставника»… мастер Лиурой, подтвердите! Разумеется, о ее особенностях ни я, ни он распространяться не стали, но преподавателям хватило и этого. После чего Рух резко скис и сумел придраться лишь к тому, что я, нося ученический перстень, никак не смог бы сохранить свои перемещения в тайне.

На это обвинение я вежливо заметил, что уважаемый господин маг, видимо, просто забыл, когда сам был студентом. И о том, что маячок в таком перстне легко нейтрализуется простейшим способом — для этого его нужно просто со всей силы шарахнуть об стену. После чего поисковое заклинание начнет давать сбои и на целые сутки (проверено опытным путем!) выйдет из строя. А за сутки столько всего можно натворить…

Поскольку подобное повреждение чаще всего бывало случайным, то встроенное в кольцо заклинание самодиагностики саботажем его не считало и, естественно, не отправляло соответствующий отчет руководству. Благодаря чему адепты могли с легкостью перемещаться не только внутри Академии, но и бесконтрольно выходить за ее пределы. О чем я, пользуясь случаем, тут же и сообщил.

Снова сославшись на донос призраков, я обстоятельно рассказал, как следом за группой «светлых» старшекурсников воспользовался установленным в подвале порталом и оказался в заброшенном святилище. А затем предоставил запись с одной из следилок… Зубища ее в свое время проглотила, а я потом добыл (не спрашивайте только, как!) и немного преобразил, слив туда собственные воспоминания.

Естественно, запись оказалась «некачественной» и, регулярно покрываясь рябью, искусно скрывала некоторые малозначительные детали. Например, наличие Зубищи, позднее прибытие насмов, мое осознанное решение вызвать старшего демона и распотрошить его у себя в замке… а что вы хотите? Я учусь на первом курсе! Могу и ошибиться в процессе перезаписи! Зато все, что было связано с алтарем и «светлыми», включая наличие у них боевых жезлов и уникального амулета, оказалось записано в точности, в очередной раз вызвав у учителей состояние, близкое к шоку.

Конечно, они начали задавать вопросы. Конечно, у кого-то возникло предложение вызвать на допрос непосредственного участника событий — Алеса. И, само собой разумеется, все хотели знать, что там случилось дальше, потому что запись пикантно обрывалась на самом интересном месте.

На вопросы я честно и как можно подробнее ответил. Дескать, пошел по следу, найденному Томасом (призрак подтвердит), нашел алтарь с привязанным к нему «темным», услышал Оракула, увидел четырех уродов, собиравшихся зарезать захваченного ими ученика, и… ну а что еще я мог сделать в такой ситуации? Правильно: только позвать на помощь и предоставить решить все вопросы насмам! А сам, отвязав Алеса от плиты, поспешил вернуться в башню (то, что в процессе пришлось заглянуть в свой замок и уничтожить демона, уже детали — не буду перегружать разумы несчастных преподов такими жуткими подробностями) и привести в чувство, обретя впоследствии не только надежного друга, но и ценного свидетеля.

Само собой, в ближайшее время «темный» подвергнется перекрестному допросу с участием всех заинтересованных сторон. Но этого я как раз не боялся — на мальчишке стоял ментальный блок, который не позволит сболтнуть лишнего. А все остальное он, как и положено в данной ситуации, помнил урывками. Именно так, как я ему позволил. Блок с него снять никто не сможет. Найти его или, тем более, связать со мной способны лишь два человека в Сазуле, которым в ближайшее время будет сильно не до этого. Следилка в скором времени (какая жалость!) окончательно выйдет из строя, так что перепроверить ее данные и прицепиться к неточностям не получится. Ну а то, что Алес сумеет рассказать, в том числе о похищениях и о причинах, по которым он не рискнул просить помощи, прекрасно впишется в нарисованную мной картину.

Если же кому-то интересно выяснить, как и почему сработал амулет в руках четырех «светлых» придурков, то пусть обращаются к насмам. Парни все видели, слышали, сами там заканчивали после того, как я ушел… вот и спросите у них, как им удалось уничтожить разъяренного пропажей Оракула демона!

Мрачно посмотрев на невозмутимых наемников, подпирающих собой стены, ректор, надо отдать ему должное, честно попытался это сделать. Но, услышав в ответ лаконичное: «Невзун сказал достаточно» и «Ваши адепты стали жертвой собственной необразованности», почему-то расстроился. А когда рискнул настоять, молчавшая дотоле Хисса негромко промурлыкала:

— Мы не уполномочены распространяться о делах клана и своих способностях. Оракул был изгнан. Демон уничтожен. Мальчик спасен. А чужие контракты нами не обсуждаются. Это все, что вам необходимо знать.

У ректора после этого стало ТАКОЕ лицо… да и Нич под мантией перестал возмущенно возиться и навострил уши, поняв, что происходит нечто весьма странное. То, о чем я ему раньше не говорил.

Я даже мысленно послал девочке широкую улыбку. Умничка! Фактически все мои недомолвки списала на контракт и тайны клана! И попробуйте доказать обратное! А уж выпытать что-то у насмов…

Дождавшись тишины, я мысленно потер руки и продолжил вводить учителей в ступор.

— Когда Алес находился под воздействием Оракула, — скромно опустив глаза и усердно ковыряя ногой ковер на полу, сказал я, — и особенно после того, как нам удалось расслышать часть угроз «светлых», у меня в голове зародились сомнения, касающиеся войны Гильдий. Очень уж напирали на свое превосходство «светлые», излишне много говорили о том, что мэтрам досталось «поделом», и слишком грубо отзывались о роли «темных» магов в истории нашей страны. Мой отец был таким магом. Вся моя семья была. Поэтому, не сумев сдержать любопытства, я всё-таки успел задать Оракулу один вопрос. А именно: почему же всё-таки началась и так печально закончилась та война?

— Что же он вам ответил? — скрипучим голосом спросил мастер Ворг, впившись в меня своими блеклыми, выцветшими от времени глазами.

— Нечто очень странное — всего четыре буквы… ЭСЭВ. Которые, как ни странно, пролили свет на многое, о чем я должен буду вам рассказать.

Сказать, что учителя растерялись, значило не сказать ничего. На их лицах появилась такая смесь недоверия, подозрения и сомнения, что я бы невесело рассмеялся, если бы мог. Вообще-то про ЭСЭВ знало не так много народу. Члены Совета, возможно. Историки, архимаги, сумасшедшие экспериментаторы вроде Лонера… но сегодня моими стараниями в кабинете не было случайных людей. Поэтому моя полуправда легла на благодатную почву, а взгляды «светлых» неумолимо потянулись к невозмутимо молчащему Лонеру.

Мне пришлось даже кашлянуть, чтобы снова привлечь к себе внимание, и повысить голос, заставляя присутствующих отложить обсуждение этого спорного момента на потом.

— Из книг я, как и вы, хорошо знаю, что Оракулы никогда не лгут, — напомнил я для сомневающихся эту известную истину. — Поэтому решил докопаться до правды и принялся искать литературу по данной теме, а заодно поднял книги по истории, чтобы понять, что именно имел в виду тот дух. Тогда-то и всплыла связь непонятного термина с давними экспериментами мэтра Валоора. И, учитывая важность сделанного им открытия, мне стало ясно, что его гибель на самом деле не являлась случайной.

— Что вам известно? — снова подал голос мастер Ворг, глаза которого заблестели тем азартом, который всегда возникает на пороге шокирующей тайны.

Я с сожалением вздохнул.

— К несчастью, не так уж много. Наше книгохранилище, увы, не содержит всех необходимых сведений, но кое-что мне все-таки удалось выяснить. К примеру, что еще до войны глава «темной» Гильдии вплотную заинтересовался вопросами возрождения и перерождения. А также то, что ему удалось достичь на этом поприще серьезных успехов, результаты которых должны были быть в скором времени обнародованы и стать доступными для изучения. Кроме того, он проводил весьма специфические и крайне перспективные исследования в области высшей нежити и вплотную занимался вопросами ее преобразования… кажется, он полагал, что неживое должно исключительно служить человеку, а не причинять ему вред. А в одной из своих работ даже выдвинул теорию о возможности сосуществования с нами нежити, как полноценного элемента мира… но, к сожалению, не успел ее закончить по причине преждевременной кончины. К которой, повторюсь, приложил руку один из моих недалеких предков.

Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух и заодно убедиться, что внимание аудитории принадлежит мне полностью. А потом снова заговорил.

— С учетом всего вышеизложенного, мне пришлось поневоле задуматься над некоторыми вопросами. К примеру, почему все дневники мэтра после его гибели бесследно пропали? Почему Невзуны во времена всеобщих гонений остались не только при своем имуществе, но и почти не пострадали? Чем именно мой отец расплатился за годы мнимого благополучия? И почему, когда несколько лет назад он попросил у Совета помощи, она не была ему оказана?

— Вы сейчас о чем, юноша? — нахмурилась графиня де Ривье. — На протяжении последних десяти лет я не пропускала ни одного заседания Совета магов. Но что-то не припомню, чтобы когда-нибудь на них рассматривали заявления от вашей семьи.

— А разве все заявления рассматриваются на таком высоком уровне? — наивно удивился мастер Нарди.

— Нет, конечно, — все еще хмурясь, ответила вместо огневицы леди де Фоль, на лице которой тоже проступило озабоченное выражение. — Но если помощь действительно была необходима, а причина заявления — достаточно серьезна…

— Эпидемия хамелеонки в одном отдельно взятом баронстве — достаточно веская причина? — с невинным видом поинтересовался я.

Леди де Фоль вздрогнула.

— Эпидемия?!

— Вы ошибаетесь, молодой человек, — уверенно отверг все обвинения в адрес Совета мастер Ворг. — Я, как признанный целитель, могу засвидетельствовать, что хамелеонка никогда не давала эпидемий. Видимо, вы плохо изучили те книги, которые я вам давал!

Я внимательно на него посмотрел.

— Я их очень хорошо изучил, профессор. И уже тогда понял, что в них либо находится неполная информация, либо возбудитель с того времени кардинально изменился. И последняя версия кажется мне гораздо более правдоподобной. Особенно в свете того, что эта «незаразная» вроде бы, но безусловно смертельная болезнь стала прекрасным оружием против одного непокорного барона.

— Что вы имеете в виду, Невзун? — осторожно осведомился мастер Рух. — Ваши обвинения весьма… настораживают. У вас есть какие-то конкретные подозрения? Доказательства?

Я горько усмехнулся.

— Пораженные хамелеонкой трупы, которые вывозили на кладбища телегами, для вас — подходящие доказательства, сударь? Проверить мои слова очень легко — достаточно лишь раскопать могилы…

— Но естественное течение болезни…

— А было ли оно естественным, мастер Рух? — в лоб спросил я. — Даже мастер Ворг, лучше которого никто не разбирается в этом вопросе, считает, что такого не бывает. Вы сомневаетесь в его словах?

Рух в замешательстве посмотрел на недовольного старика.

— Конечно, нет!

— И правильно, — лицемерно вздохнул я. — Если бы уважаемый маг и признанный целитель мог так ошибиться, хамелеонка уже поразила бы и нас с вами, и короля, и всех вокруг, и давно бы перебралась за пределы Сазула, поскольку лекарства от нее нет. Но раз этого не произошло, то мастер Ворг все-таки прав: возбудитель не мог настолько измениться естественным путем. А значит, кто-то сделал это ИСКУССТВЕННО.

— Это невозможно, — дрогнувшим голосом заметил мастер Краш, неуверенно покосившись на мрачного, как грозовая туча, ректора. — Зачем кому-то создавать такую опасную заразу? И тем более выпускать ее на волю, убивая население целого баронства таким жутким способом?!

Я пожал плечами.

— Не ко мне вопрос. Но не исключено, что дело было в тетради, которую я вам передал. Если считать, что барон купил свою безопасность доставшимися по наследству черновиками мэтра Валоора, то, возможно, тот, кому он их передал, знал и о чистовике. Или подозревал и хотел таким образом надавить на непокорного недоучку. А тот просто не понял, чего от него хотят, потому что в глаза не видел эту тетрадь. А, может, я ошибаюсь, и это был тщательно продуманный эксперимент в духе старых времен, когда с жертвами не особенно считались. Как, к примеру, в случае с велльской чумой. Скажем, какой-нибудь влиятельный господин с большими связями вдруг захотел найти лекарство от одной редкой, но крайне неприятной болезни и для этого создал самую современную лабораторию, какую только можно себе вообразить. После долгих усилий кое-чего ему, наконец, удалось добиться, но, к сожалению, не нашлось добровольцев, желающих испытать новое лекарство на себе. Да и заболевших было не так уж много… вот и пришлось сделать побольше, чтобы получить гарантированный результат…

— Бред, — фыркнул Нарди. — Да и зачем кому-то тратить огромные деньги на поиски того, чего не существует в принципе? За изучение хамелеонки брались такие светила магии, что… да и идея с уничтожением населения целой области ради непонятного результата… простите, юноша, но, боюсь, ваши предположения не выдерживают никакой критики.

— А если у того господина не осталось выбора? — с задумчивым лицом предположил я. — Если он был болен и просто не захотел умирать без борьбы? А утечка из лаборатории произошла совершенно случайно?

Нич от такого предположения даже вздрогнул, а маги переглянулись.

— Ну тогда… не знаю, — смешался Рух. — Но это все равно не доказано!

— Я и не спорю, — согласился я. — Однако не исключаю, что в ходе многочисленных экспериментов возбудитель в какой-то момент изменился настолько, что стал по-настоящему заразным…

— Этого не может быть, — твердо сказала Ларисса де Ривье. — Невзун, при всем моем уважении, но все частные лаборатории находятся под строгим надзором. И ход любого потенциально опасного исследования жестко контролируется нашими надзирающими! Это — закон.

— Спасибо, я в курсе. Но если кто-то ОЧЕНЬ не хотел, чтобы вы об этом знали, то вполне мог построить тайную лабораторию. А то и не одну. И специально провести испытания нового возбудителя на окраине королевства, чтобы никто раньше времени не догадался. Для того и письма барона тщательно отслеживались. Потому и реакция Совета на расплодившуюся нежить запоздала…

— Нет. Я в это не верю. Подобная информация просто не могла пройти мимо нас!

— Не могла, — со вздохом согласился я с графиней. — Если только о ней не умолчали.

— А не много ли вы на себя берете, юноша? — недобро прищурилась леди де Фоль.

— Не думаю. Я — единственный живой свидетель, слышавший исповедь старого барона. И единственный, кто знает, почему он решил стать личем.

— Кем?! — дружно вздрогнули мастер Свим и мастер Краш.

Они не в курсе? Как интересно…

Я спокойно взглянул на сжавшего челюсти ректора.

— Полагаю, большинству присутствующих эта информация уже знакома, поэтому дублировать ее не буду. Единственное, чего вы НЕ знаете, так это то, что несколько лет назад, когда эпидемия только начиналась, мой отец, как я и говорил, отправил в Совет несколько писем. В которых содержалась информация о происходящем, его предположения о причинах и, конечно же, мольба о помощи…

— Как он мог строить какие-то предположения? — негромко фыркнул мастер Ворг. — Он и магом-то, можно сказать, не был! Прошлые «заслуги» заставили вашего деда отказаться от магии, и Закрывающая Печать была тому надежным гарантом!

— Мой отец был исследователем, — спокойно возразил я. — Ученым. Но дар у него все-таки имелся. И не закрытый, как у деда. Что же до умений… есть ситуации, когда ради спасения жизни человек делает то, что другие назовут невозможным. И за считанные годы осваивает такие огромные пласты знаний, что в это трудно поверить. Лично я не удивлен, что отец, потеряв жену и дочь, вдруг начал лихорадочно изучать «темное» искусство. Благодаря чему и нашел неопровержимые доказательства искусственного происхождения эпидемии, которые потом подробно изложил в своих письмах. В каждом из них он просил о помощи, умоляя прислать ему опытного целителя. И вот однажды такой целитель действительно появился в нашем замке. Назвался магистром, предоставил соответствующие документы, показал Печать, подтверждающую его полномочия от лица Совета магов. И отец позволил ему проводить исследования… этот человек пробыл у нас две недели, по очереди навестив все деревни и взяв необходимые образцы. А потом уехал, заверив, что скоро эпидемия пойдет на спад… однако на самом деле все только начиналось…

Желваки на скулах магистра проступили четче, а моей головы ненавязчиво коснулось сразу три заклинания правды.

— Всего за два года на нашей земле почти не осталось людей, — продолжил я, приняв вид уверенного в своей правоте аристократа. — Погибла семья барона, его слуги, подданные… практически все. Кроме него самого и, как вы понимаете, меня. Барон, к несчастью, заболел одним из последних, так и не дождавшись обещанной помощи. А под конец, не желая мириться со своей участью и безмерно скорбя о потерях, он, став к тому времени неплохим некромантом, нашел для себя единственно возможный выход. И сделал меня живым источником для собственного перерождения… В его записях, которые при необходимости я готов предоставить королевскому дознавателю, отражено многое из того, о чем я мог бы вам рассказать. О его подозрениях, сомнениях, отчаянии и надеждах, которые, к несчастью для него, не оправдались. А также о том, что маг, который, как выяснилось, не только не помог, но еще и ускорил ее развитие, в действительности…

Я взглянул на окаменевшего Лиуроя, который в ужасе смотрел на мое бесстрастное лицо и уже видел себя как минимум четвертованным.

— …оказался лжецом. Потому что никто в Совете (в этом вы правы, графиня) не видел этих писем. Никто не получал донесений о начавшейся эпидемии. Никто даже не слышал, что у нас что-то неладно. Потому что кто-то… тот, кто имел доступ к соответствующим документам… изъял всю информацию о происходящем в баронстве, чтобы она никогда не попала к вам на стол.

— Это только предположения, барон, — сухо ответила огневица, нервно сжав подлокотник своего кресла. — У вас нет фактов.

— Зато они есть у вас. Если проверить журналы учета, где должны регистрироваться поступающие с окраин донесения, вы найдете там сведения о письмах моего отца… они действительно туда поступали…

— Подтверждаю, — скучающим голосом заметил один из насмов. — Юноша не лжет. А вот в архив, где письма должны были храниться до рассмотрения членами Совета или их уполномоченными, они так и не дошли, графиня. Поэтому на вашем месте я бы тщательнее проверял людей, которые на вас работают.

Я невесело улыбнулся.

— Я не виню ни в чем Совет, миледи. И более чем уверен, что его члены просто не знали о том, что в наших землях обосновался самый настоящий лич, который начал стремительно набирать силу. С другой стороны, именно присутствие нежити на территории баронства и ее неуклонное расползание по окрестным землям заставили два года назад встревожиться нашего соседа — графа Экхимоса. Его же стараниями в столицу, наконец, поступила необходимая информация. После этого было начато расследование, прояснилось истинное положение дел, его сиятельство и мой наставник, проявив чудеса героизма, сумели справиться с возникшей проблемой… только благодаря им я могу сегодня стоять перед вами и впервые за последние годы рассказать все без утайки.

Хех. Ну, преувеличил малость… бывает. Все — не все, конечно, но это уже мелочи.

— Вы… уверены в своих выводах, Невзун? — взволнованно подалась вперед леди де Ривье, когда я сделал еще одну небольшую паузу для осмысления. — Вам известно имя человека, который приходил к вашему отцу, выдавая себя за представителя Совета?!

Я равнодушно отвернулся от «наставника».

— Я не мог видеть его лица. Отец говорил с ним один.

— Но имя… может, вы что-то слышали из разговора? О чем-то узнали? Проверили, наконец?!

— Откуда, миледи? А вдруг и имя было поддельным? — изобразил недоумение я. — Поначалу я вообще не придал этому значения, потому что интересовался в то время совсем другим, а после алтаря вообще не был уверен, что выживу! Спасибо учителю, что вытащил с того света. И графу — за то, что позаботился о ссуде и помог возродить хозяйство. Размышлять о причинах я начал гораздо позже. Но свидетелей почти не осталось. В ваши архивы у меня тоже доступа не было. Пока я нашел тех, кто хоть что-то слышал, пока отыскал отцовские записи, пока исследовал кладбища… не надо на меня так смотреть, мэтр Фугг! Да, мне пришлось это делать, чтобы понять, что произошло! Отцовские навыки, знаете ли, на этот раз пригодились!

— Не горячитесь, Невзун, — успокаивающе произнесла графиня, снова занимая обычное положение. — Мы вам верим…

Конечно. А куда вы денетесь? Следилки ректора добросовестно записывают все происходящее, заклинание правды в трех различных вариациях трудится в поте лица… конечно, вы мне поверите. Особенно когда я закончу.

— Но что все-таки заставило вас думать, что несчастье, постигшее вашу семью, и события, происходящие в Академии, как-то связаны? — вдруг задала на редкость логичный вопрос маркиза де Ракаш. — Безусловно, все это ужасно: эпидемия, лич и ходящие по дорогам зомби… но на данный момент лично я прямой связи здесь пока не усматриваю.

Я удивился. Надо же… она, оказываться, умеет думать?

— Связать воедино эти две линии событий мне помогло знание своего прошлого. А именно: неоспоримая связь Евгродуса Невзуна с похищенными черновиками мэтра Валоора и записи в личном дневнике отца, которые подтверждают, что за свою безопасность наша семья кому-то щедро заплатила. Кому-то, занимавшему очень высокий пост в столице и имевшему возможность оградить семью некромантов от гонений. Причем ценой вопроса стали те самые черновики и клятвенное обещание моего деда… а потом и отца… их расшифровать. Вот только сделать это оказалось нелегко — моим родственникам в силу многих причин не хватало ни знаний, ни опыта. Поэтому дело двигалось очень медленно, и на протяжении целых пятидесяти лет нас никто не трогал. Однако потом что-то произошло… обстоятельства изменились, и, судя по всему, Невзуны стали больше не нужны. Отец, заподозрив предательство, в спешке взялся изучать семейное ремесло. Некоторые данные из частично расшифрованных дневников начал утаивать, надеясь использовать в своих целях. А когда невероятно активная болезнь стала уничтожать его баронство, они действительно пригодились, потому что на основе тех черновиков он сумел создать из умерших крестьян совершенно новый вид нежити, которого доселе никто и никогда не видел… полагаю, эти сведения есть в отчетах экспертов, обследовавших мой замок после уничтожения лича. Сами по себе это не очень значимые события, которые я, быть может, и не связал бы воедино. Однако появление насмов послужило достаточным основанием, чтобы поверить, что все это неслучайно. Да и тот факт, что тела моего отца и мага, который смог его уничтожить, были похищены с места преступления, тоже настораживал.

— Похищены? — озадаченно переспросил мастер Рух.

— Да. В тот же самый день, когда мы избавились от лича, в мой дом телепортом проникли неизвестные люди. Они обыскали замок, забрав все книги и документы, которые смогли найти, вместе с телами. И это, вкупе со всем остальным, так явно свидетельствовало о причастности третьего лица, что не заметить это было невозможно.

— Что за люди? Вы узнали чьи-нибудь голоса? — тревожно осведомился мастер Рух.

— Увы, — вздохнул я. — Тогда я был слишком слаб, чтобы обращать внимание на детали. Поэтому не могу, к сожалению, назвать имен…

Вернее, ПОКА еще не могу.

— Но случившееся заставило меня взглянуть на происходящее несколько шире, — негромко добавил я, видя, что маги задумались уже всерьез. — Особенно когда я отправился на учебу. И то, что я обнаружил, мне очень не понравилось. Кроме того, я уверен, что насмы не забеспокоились бы понапрасну. И не вышли из тени, если бы в окружающем мире не стали появляться нехорошие признаки… заговора.

— Дальше мы сами, Невзун, — тут же отреагировала на мое заявление Хисса и, повернувшись так, чтобы оказаться между целителем и де Региллем, обвела притихших магов недобрым взглядом. — Думаю, так будет доходчивее и быстрее…

Я только плечами пожал и без единого возражения отошел к самой двери, чтобы не мозолить никому глаза. Дверь, естественно, оказалась закрыта (я сразу проверил), а охранные заклинания работали на полную мощность, поскольку господин ректор, судя по мрачному выражению его лица, очень не хотел, чтобы кто-либо преждевременно покинул нашу тесную компанию.

— С вашего позволения я продолжу, — мурлыкнула Хисса, не меняя своего положения. — И дополню рассказ юного мага некоторыми подробностями. Чтобы вы понимали происходящее, начну с того, что наши провидцы… о, не надо делать таких больших глаз, господа! Да, у нас есть свои собственные провидцы! Что тут такого?!.. Так вот, наши провидцы уже давно следят за линиями вероятностей, которые отвечают за будущее нашего мира. И одними из первых заметили, что лет пятьдесят назад эти линии начали очень нехорошо смещаться. Во время войны Гильдий этот процесс стал еще более выраженным, поэтому клан, обычно не обращающий внимание на подобного рода разборки, счел за необходимое вмешаться… на пострадавшей, разумеется, стороне, которой оказались некроманты.

По кабинету пронесся недовольный ропот, но под тяжелым взглядом наемницы тут же сошел на нет.

— Убийство главы «темных», конечно, пошатнуло имевшееся на тот момент равновесие сил, но с исчезновением одной из Гильдий линии вероятности, к нашему удивлению, изменились не настолько, чтобы требовалось дополнительное вмешательство. Поэтому клан устранился от последующих событий, и примерно полвека положение дел сохранялось на одном уровне. Однако в последние несколько лет расстановка сил вновь начала меняться, склоняя грядущее к тому варианту событий, который нас, как третью сторону, совершенно не устраивал. Именно поэтому мы сегодня здесь, и поэтому же вы меня сейчас слушаете.

После этих слов даже я взглянул на убийц со сдержанным удивлением. Ничего себе какие откровения! Всего несколько предложений, а сколько нового мы узнали!

— Вот это — запись воспоминаний Оракула, который дал наиболее точное предсказание касательно нашего ближайшего будущего, — чувствуя недоверие аудитории, усмехнулась Хисса и кинула ректору небольшой артефакт. — Звук и изображение не лучшего качества, но букет ощущений с лихвой их заменяет. Советую сразу дать общий план, чтобы не пришлось повторять дважды. По крайней мере членам Совета и его официальному представителю по Академии с этими данными точно необходимо познакомиться.

Магистр Умдобр, взвесив на ладони небольшой камушек, обвел глазами присутствующих.

— Кто-нибудь желает выйти? Нет? Тогда я включаю общий план…

Сколько нужно времени, чтобы просмотреть подробности чужой жизни? День? Неделя? А может быть, целая вечность? Когда я общался с Канниром, мне показалось, что никак не меньше, хотя в действительности прошло от силы несколько минут. За это время я испытал дикий страх, невыносимую боль, отчаяние, безразличие… прочувствовал все, что довелось ощутить и пережить никому не известному пареньку из небольшого окраинного городка. Вплоть до того момента, как он, сойдя с ума и выплакав даже в душе последние слезы, принял решение бороться за свою веру и то, что он считал справедливым.

«Светлым» повезло несколько больше — артефакт не позволил им с головой окунуться в чужие эмоции. Но и того, что они увидели, хватило, чтобы маги побелели, как снег, и судорожно вцепились пальцами в подлокотники. В глазах женщин после того, как прозвучали последние слова Оракула, стояли слезы. В глазах мужчин — неподдельный ужас. Картинка от артефакта давно погасла, но они все еще не могли произнести ни единого слова, потрясенные открывшейся правдой.

— Сохраните эти ощущения, — с ноткой презрения посоветовала Хисса, жестоко вторгшись в переживания «светлых». — На будущее. И можете использовать этот артефакт в вашем смешном суде, если он когда-нибудь состоится.

Я мысленно погрозил ей кулаком. Вот же засранка! Надо было дать им проникнуться до конца! Хотя бы еще пару минут! Хоть минутку! Тогда их было бы легче убедить во всем остальном!

Впрочем, насмешница знала, что делала — когда маги, проморгавшись и немного придя в себя, неуверенно переглянулись и явно показали, что готовы к дальнейшему обсуждению, она небрежно швырнула ректору еще один артефакт. Простую следилку. Которая, не дожидаясь команды, тут же развернула над его столом довольно четкое изображение и показала все то, что я заснял, когда исследовал могильник на болотах.

На этот раз звука не было — я на этом настоял — но сама картинка выглядела очень четкой. Особенно в тех местах, где показывались разрушенные клетки с останками необычной нежити, почти созревшие зомби под непонятным управляющим заклинанием (немного перемешал сюжеты, это верно, но так вышло гораздо убедительнее), а под конец — двоих закованных в цепи «темных», корпящих над сложными расчетами. В том числе их изможденные лица, впавшие глаза и медленно шевелящиеся губы, по которым легко читалось лишь одно слово: «мастер».

— Нам стало известно о четырнадцати подобных лабораториях, разбросанных по всему Сазулу, — бесстрастным голосом добила «светлых» Хисса. — Во многих из них обнаружены пленники — «темные». Почти везде есть подвалы с разнообразной, полностью созревшей и готовой к отправке нежитью. В двух местах уже много лет проводились исследования паразитов и возбудителей различных заболеваний… включая, между прочим, хамелеонку. По нашим данным, именно оттуда пять лет назад произошла утечка во владениях Невзунов. Только, вопреки вашим домыслам, она отнюдь не была случайной.

— Это… невозможно… — расширенными глазами глядя на повторяющийся сюжет, воспроизводимый артефактом, прошептал мастер Рух. — Просто невозможно…

— Какой-то ужас! — сглотнула маркиза де Ракаш, поспешив отвернуться и поднести к глазам надушенный платок. — Кошмар… невыносимый и жуткий…

— Неужели это — правда? — сглотнул бледный до синевы мастер Нарди, в отчаянной надежде обернувшись к соседям. — Господа… ну разве такое может быть?! С нами?! С нашими детьми?!

— Дикость какая… — буркнул Ворг, сердито нахохлившись и засунув подрагивающие руки под теплый плащ.

— Не дикость — варварство!

— Это просто чудовищно! — в жесте полнейшего отчаяния схватился за голову де Фугг и подскочил с кресла. — Наши коллеги… совсем еще подростки… и чтобы их ТАК… мэтр, вы это видели?!

У сидящего рядом Лонера Кромма недобро сузились глаза.

— Да уж конечно. Как и все остальное.

Зажатый между ним и сдержанно отреагировавшим на сведения насмов графом Экхимосом, Лиурой сжался, словно в ожидании удара, и втянул голову в плечи.

Правильно, «светлячок». Бойся. Трясись от страха и потей в ожидании казни. Потому что, хоть твое имя я и оставил умышленно за кадром, возмездие тебя точно не минует. Даю слово.

— Просто поверить не могу, — наконец, пробормотала графиня де Ривье, шокированно закрыв лицо ладонями, а леди де Фоль в панике уставилась на ректора.

— Мастер Умдобр… это что же получается…?!

Магистр, с силой сжав виски, на мгновение зажмурился.

— «Светлые»… наши братья… коллеги… но Оракулы не лгут… никогда… и как бы ни хотелось поверить в иное… святые небеса! Да что же такое творится в этом мире?!

— К сожалению для вас, это еще не все, — с мерзким смешком добила его Хисса. — Тот, кто сумел организовать эти лаборатории и все годы, прошедшие со смерти мэтра Валоора, усиленно пытался расшифровать его черновики, не ограничился только ими. Его длинные руки протянулись даже сюда, в Академию. Показав себя изобретательным и ловким гадом, он создал целую религию, которая оказалась очень близка по духу неопытным подросткам. Показав им то, чему обычно преподаватели не учат своих подопечных, дабы не смущать молодые умы, этот человек уверенно заявил, что в магии на самом деле нет никаких ограничений, а любой «светлый» может начать творить «темные» заклинания… и ничего ему за это не будет. Наводнив окрестные земли нежитью и посеяв в Сазуле смуту, он добился того, что внимание Совета надолго отвлеклось на созданную им проблему. Обучая молодых мэтров, он с помощью тварей сотворил для них целые тренировочные поля, чтобы их дар развивался как можно скорее. Кидая потом юные сердца под нож, он добился того, что чужие резервы стали уходить в специально придуманные алтари. С помощью которых он почти сумел воссоздать тот эффект, что был прописан в теории Складывания Энергетических Выбросов. И, вероятно, провел немало экспериментов, желая закончить то, что так и не было закончено главой «темной» Гильдии полвека назад… В Академии этот человек очень быстро нашел для себя полноценную паству. Молодые «светлые» дураки охотно верили в свое предназначение и в то, что исключительно их силами так называемый Учитель намеревается бороться с засильем нежити. Не зная, естественно, о том, она расплодилась сугубо его многолетними усилиями. По его приказу они, веря, что делают благое дело, регулярно похищали своих «темных» коллег и опробовали на них свои новые навыки. Не пытки, нет, и не издевательства…

Если бы на Хиссе не было капюшона, думаю, я бы увидел на ее лице хищную усмешку.

— …все во имя науки. Когда цель оправдывает средства, а цена уже не имеет значения. Каждого пленника они сперва препарировали или испытывали «темное» искусство, которое осваивали с максимально возможной скоростью, а потом добросовестно лечили и возвращали обратно, предварительно стерев из памяти последние воспоминания. Учебники им передавали здесь же, в Академии. А также домашние задания, вопросы для самоконтроля, практические навыки… Итогом такой подготовки всего через несколько лет будет твердая уверенность «светлой» молодежи, что мир вполне может обойтись без некромантов. Сейчас таких юношей и девушек немного, но с каждым годом будет становиться все больше и больше. К чему это приведет, вы уже видели: одно огромное пустое пятно на месте нашего мира. Которое образовалось или в результате его исчезновения, или же, как многие, наверное, догадались, явилось результатом неконтролируемого эксперимента с Иным. В результате которого недоученные демонологи не сумели сдержать призванных ими демонов и превратили цветущий мир в клоаку, очистить которую стало просто некому.

Я с пришибленным видом опустил голову, стараясь стать как можно более незаметным. Но на меня и так никто не смотрел. Кому интересен талантливый и любящий ввязываться в неприятности подросток, когда вокруг творятся такие жуткие вещи?

— Но ведь это случится еще нескоро? — вдруг рискнула нарушить всеобщее молчание маркиза и робко захлопала ресничками. — Даже если сейчас все плохо, у нас же есть время все исправить? Да?

Я мысленно вздохнул. Святые умертвия… ну кто пустил эту дуру в Совет?

Нич, судя по свирепому сопению из-под мантии, подумал о том же. Хорошо хоть, орать в голос не осмеливался — инкогнито все еще следовало соблюдать. Хотя потом, когда все закончится, ох, и наслушаюсь я от него!

— А сколько учеников было в этом… замешано? — справившись с голосом, спросил ректор.

— С помощью Невзуна и его призраков нам удалось выявить три группы. Одну вы уже видели — они получили удар чистым Светом и превратились в растения. Вторая и третья пока на свободе. Согласно контракту, их не тронули: Академия вправе сама определить меру их наказания.

— Благодарю, — устало отозвался магистр. — Надеюсь, вы назовете нам их имена?

Хисса ухмыльнулась и кинула на стол еще один шарик.

— Здесь — все адепты, деятельность которых показалась призракам сомнительной. Записи разговоров, круг общения, тайные знаки…

— Неужто у них были и такие? — неприятно удивился Нарди, а Рух мрачно засопел.

— Безусловно. Адепты вели себя крайне осторожно и слишком предусмотрительно… для юнцов.

— И они ведь не могли действовать совсем уж самостоятельно, — наконец-то сообразил Мкаш. — Да еще с таким размахом… но значит ли это, что где-то здесь находится и один из предателей короны?

Хисса беззвучно рассмеялась.

— Конечно. За ними не могли не присматривать. Поэтому ищите его здесь… совсем рядом… и даже ближе, чем вы думаете.

— Здесь?! — испуганно выдохнула маркиза и уставилась на коллег так, будто они уже подбирались к ее горлу с ножами и злобными ухмылками на исказившихся физиономиях. — ОН в этой комнате?!! Среди нас?!

— Но кто?! — взволнованно привстал со своего кресла ректор, торопливо оглядывая свой кабинет, а преподаватели в замешательстве переглянулись.

Я тонко улыбнулся.

— А вот это-то, господин магистр, и есть самый интересный вопрос.