Глава 20
Кровь и пепел. Вахмистр Марченко

Ройтер открыл глаза. Голова гудела, в ушах стоял нестерпимый звон. Он попытался встать, но головокружение мешало найти твердую опору. Перед глазами по кругу проплывали перевернутая машина с развороченным передом, какие-то тряпки, окровавленные тряпки. Комья земли, раскиданные взрывом. Какое-то время он беспомощно перебирал руками и ногами, чтобы встать. Это никак не получалось. Наконец он встал и пошатываясь подошел к машине. Ади на заднем сиденье неловко копошился, он был в крови, но вроде цел, ничего не оторвано. Ройтер попытался до него дотянуться. Ади что-то кричал, но звон в ушах не давал ни малейшей возможности расслышать его слова. Ройтер подцепил обеими руками заклинившую дверь и что было сил рванул ее наверх. Она поддалась. Откинулась и повисла на петлях, покачиваясь, он обхватил Ади и потянул на себя. Тот взвизгнул и стал вырываться.

— Ничего-ничего, — бормотал Ройтер, — это все проходящее. Ты жив, а это главное.

Ади снова что-то кричал, но Ройтер тянул все сильнее и, наконец, они упали оба на землю в шаге от машины. Пламя разгоралось все ярче и ярче и потрескивало все внушительнее. Они освещались его отсветами, как отсветами костра в лагере Гитлерюгенд.

Где Анна? Анна, Анна, она сидела справа, под правым колесом и рвануло. Где же, где же Анна… Ройтер, оттащив Ади подальше от машины, которая могла в любой момент взорваться, пытался осматривать пространство вокруг. Перед глазами все плыло. Машина, комья земли, разбросанные кровавые тряпки, опять машина, все это крутилось, как в какой-то дьявольской карусели. Опять кровавые тряп… Нет, этого не может быть! Он увидел лежащую навзничь Анну и упал рядом.

Анна была бледна, ее рыжие волосы неестественно топорщились, как будто это были волосы фарфоровой куклы, сделанные из тонких льняных нитей. Он откинул их с лица. Анна на миг открыла глаза. Слава богу, жива!

— Анхен, ты как? Анхен…

— Как же я тебя ненавижу, Хельмут, — прохрипела она.

— Подожди, при чем тут Хельмут?

— Не ври, сволочь, я тебя сразу узнала. Почти сразу…

— Как? Мне же сделали операцию… Я не похож… Густав стуканул? Он не знает!

Она саркастически улыбнулась.

— Лицо-то тебе изменили, а вот член другой пришить забыли. А твой член я узнаю из тысячи. Нет, ну какая же ты сволочь, а? Колечко ему, бля, понравилось, скажите пожалуйста! Какая…

Она закашлялась и на белую блузку полетели брызги крови.

Ройтер поднял ее голову, она застонала.

— Ты тогда заставил меня плакать… Я никогда до тебя не плакала. Я не знала как это, а когда поплачешь, так хорошо, оказывается, так легко…

Очередной приступ кашля прервал ее.

— Анна, слушай, давай все начнем с начала, давай забудем…

Она покачала головой.

— Не-е-ет… Не забудем. Для того чтобы забыть мне нужно, наверное, было потерять память. А я ее, как видишь, не потеряла. Даже сейчас. Даже после такого…

— У нас есть много преимуществ… мы знаем друг друга… — лепетал Ройтер какую-то несуразицу.

Она попыталась саркастически засмеяться, но ее опять прервал приступ кашля.

— Я люблю тебя, Анна! — выкрикнул Ройтер.

— Да пошел ты! — прошептала она. — Одно только хочу тебе сказать… Не дай пропасть Ади. Все-таки это твой сын. Отец тогда, в 45-м, оставил наследство и тебе.

— Анна!

Она затихла. Ройтер попытался ее поднять, обнимая ее за спину, он почувствовал, что вся спина в чем-то теплом и липком. Он попытался стряхнуть это липкое, но оно тут же возникало снова.

Анна снова открыла глаза.

— Надо же… — Она глядела вверх, запрокинув голову. — Какие же в Аргентине красивые звезды… Никогда не думала…

Звон в ушах понемногу стихал, и Ройтер услышал топот двух пар ног. Это были свои. Марченко и Зубофф. Марченко прямо с трассы. Услышал по радио про британцев и догадался. Они подбежали к командиру.

— Что случилось?

— Фугас с радиодетонатором… Есть раненые. Двое.

— Где англичане?

— Ушли. Их колонна движется на юг. Их нельзя упустить.

— Командир, мы можем вам чем-то помочь?

— Только вызвать наших, и догоните же наконец этот долбаный конвой!

— Есть, командир! — выкрикнул Марченко. — Я их не упущу! Знали бы вы, что у меня в цистерне! О-хо-хо! Это такое!

— Что?

— Нитроглицерин! 4,5 тонны! Рванет так рванет! — Ройтер плохо соображал, что происходит, но этот русский, похоже, радовался. У него горели глаза, он улыбался, его голос звенел воодушевлением… 1,5 тонны нитроглицерина — не спасется никто. И он в первую очередь. Он знает это, и его глаза блестят, как будто он осуществляет свою детскую мечту.

— Что вы делаете, Марченко? Отставить!

— Не волнуйтесь, командир, я выпрыгну! Не впервой!

В ушах снова начал нарастать гул, и он мог видеть, как по направлению к шоссе, к траку с цистерной бегут две фигуры.

— Я с тобой! — крикнул Зубофф.

— Нет!

— Что?

— Нет, я сказал!

— Да как ты… — Зубофф запрыгнул на подножку трака, но Марченко был уже в кабине и ударом ноги вытолкнул 1-го помощника из машины. Прежде чем он поднялся и предпринял вторую попытку, вахмистр нажал на газ, и смертоносный груз двинулся в свой путь. Секундомер начал отсчет времени. Торпеда вышла из трубы.

Тик-так-тик-так…

Для того, чтобы нагнать колонну, вахмистру потребовалось чуть более часа. Уже впереди были видны фонари замыкающего грузовика.

— Сейчас-сейчас… — приговаривал Марченко. — Будет вам какао с тыквой…

Он понимал, что с определенной скорости машина с таким грузом станет неуправляемым снарядом, почти что атомной бомбой в миниатюре. Он уже открыл бомболюк и только ждет, когда визир целеуказателя совместится с целью. И эта цель была сейчас перед ним.

Замыкающий на английском грузовике видел фары несущегося на них трака и дал знак водителю прибавить газу. Но колонна не могла ускориться немедленно.

Марченко искал, что бы можно было воткнуть между полом и педалью газа. Не нашел ничего лучше собственного башмака. Когда башмак был уже на месте и оставалось только открыть дверь и аккуратно выкатиться из кабины, в лобовое стекло ударил град свинца. Англичане поняли, что этот трак не случайный попутчик.

Дыхание перехватило. Руки перестали слушаться, но голова работала. Пуля попала, видимо, в грудную клетку.

— Ничего, суки! Сейчас мы вам покажем, как умирают настоящие казаки!

Тупоносый трак, похожий спереди чем-то на паровоз, поддел замыкающий грузовик под раму и продолжил свое стремительное движение дальше. В кабину ударили широкие скаты армейского «Лейланда» и устремились дальше, сгибая тонкую крышу кабины. Впередиидущий грузовик увеличил скорость и наскочил на следующий. Водитель резко ударил по тормозу. В этот момент сзади, круша дощатые борта и сгибая стальные балки неслась огромная туша автоцистерны с поднятым на рога «Лейландом». В колонне раздались крики ужаса, и кто-то попытался спрыгнуть. Но было уже поздно.

Тем временем Ройтер все еще обнимал стремительно холодеющую Анну. Он не верил. Он пытался ее согреть. Зубофф, оказавшись без транспорта, предпринял все усилия, чтобы его раздобыть, и просто бросился под колеса первой попавшейся машине.

Взвизгнули тормоза. На шоссе остановился белый Mercedes болгарского посольства. Из него выбежали двое.

— Ну вот и вы… — Ройтер еще был в ступоре.

— Вам нужна помощь? — спросил Иванов-Марченко.

Ройтер покачал головой.

— Наверное, уже нет… Впрочем, нет, довезите мальчишку до города, а я здесь…

— Вам нужен доктор…

— Доктор нужен всем… Поторопитесь, ваш брат пытается остановить британцев…

— Мой брат?

— Да, ваш брат, Петр Марченко…

С болгарским атташе случилось что-то непонятное, как только он услышал русские имя и фамилию. Он подбежал к Ройтеру и начал его трясти, повторяя:

— Мой брат? Мой брат? Это провокация!

Ройтер не сопротивлялся. Он вдруг начал хохотать.

— Да, дружок, так-то, просрал брата-то! Да… Ненавижу вас, ваш долбаный строй и вашу страну!

Вы просто сборище придурков, которые жрут друг друга, как пауки в банке… Брат тебя, мудака, прикрывал, боялся карьеру тебе порушить… радуйся! Карьера в полном порядке. Это он за тебя твою работу сделал!

Говорил Ройтер по-немецки, русский болгарин был настолько возбужден, что был вряд ли способен переводить. Речь Ройтера прошла мимо его ушей, он все продолжал повторять: «Мой брат? Это провокация!»

— Оставьте его в покое! — по-русски крикнул Зубофф, пытаясь оттащить «болгарина» от командира с Анной.

— Спокойно! Вы — Леонид? Ваше имя — Леонид?

В полусотне километров от этого места сцепившиеся грузовики мгновение скользили все вместе, а затем раздался взрыв. В землю отдался хлопок такой силы, что он был слышен на всю округу. Его зафиксировала сейсмостанция в Ушуайе. В образовавшуюся пустоту хлынул воздух, увлекая за собою пыль, сухую траву и листья. Грибовидное облако, возникшее на этом месте спустя несколько секунд, очень напоминало атомное. И держалось несколько минут.

Дрожь земли чем-то напомнила дрожь палубы при залпе главного калибра. Он сделал это. У британцев нет больше архива Анненербе, а то, что есть — уже не архив.

Ройтер на какое-то время впал в забытье, а когда очнулся, увидел над собой перепачканное кровью лицо Ади.

— Дядя Конрад… А что случилось с мамой, почему она молчит?

Утром следующего дня на месте воронки работало подразделение аргентинской полиции. Размеры воронки впечатляли. Четыре грузовика и бронетранспортер, включая трак Марченко, были разорваны в клочья. Отдельные детали находились в радиусе до километра. Естественно, никаких бумаг, картотек, папок уцелеть не могло. Все, что могло гореть, — сгорело, все, что могло разлететься, — разлетелось. Так была перевернута одна из самых таинственных страниц Второй мировой войны. Огромная организация, включавшая 12 институтов, работавших с десяток лет, не оставила после себя практически ничего, ее архивы были благополучно вывезены победителями, но так и не были прочитаны ими. А сами бумаги в ящиках, хотя и находятся в секретном хранении, без ключей к ним остаются просто хорошо рассортированной и упакованной макулатурой.

Однако с уверенностью утверждать, что были уничтожены все шифры и ключи, невозможно. Что-то из него конечно, только самая малая часть — вполне возможно, попало к англичанам, а затем и в Москву. Долог был путь этих секретов, и дошли они скорее всего в искаженном виде, но что-то было. Об этом можно судить хотя бы по тому, что были и события, никак не объяснимые с точки зрения логики, зато очень понятные, если речь бы шла о древних магических культах германцев.

В начале апреля в Магдебурге, во дворе дома 36 по Клаузенерштрассе (бывшей Вестэндштрассе) появилась странная палатка. Копошащиеся вокруг люди в форме и без пытались изобразить какие-то ремонтные работы. Была установлена особая охрана палатки — сначала ее караулили солдаты, а непосредственно перед началом раскопок их сменили оперативные сотрудники КГБ. Более того, в одном из близлежащих домов КГБ установил скрытый пост наблюдения «с целью обнаружения возможной визуальной разведки». В ночь с 4 на 5 апреля 1970 года оперативная группа вскрыла захоронения на Клаузенерштрассе. При вскрытии обнаружилось, что останки были захоронены в пяти деревянных ящиках, которые от времени сгнили и превратились в труху. Обнаруженные кости были сложены в другие ящики, которые оказались под руками. Таковыми были ящики из-под снарядов, которых в воинских частях обычно полно. Ранним утром 5 апреля на автомашине были вывезены в район учебных полей саперного и танкового полка ГСВГ, там измельчены до мелких фракций и сожжены в отопительной армейской печи. Затем в группой офицеров КГБ полученный прах в артиллерийской гильзе был вывезен в район Шёнебека и там был развеян над водами Эльбы. Чем было полностью исполнено завещание Адольфа Гитлера. Не то, о котором знают все и которое тиражируется из учебника в учебник, а то, магическое, завещание, которое предполагало исполненный Андроповым обряд, поскольку, по арийским поверьям, развеянный над водой пепел стучится в сердца.