ГЛАВА 9
Ее разбудили голоса. Форкосиган уже поднимался с кресла; Иллиан, напряженный, как натянутая струна, стоял перед ним и докладывал:
— Форхалас и принц! Здесь! Прямо сейчас!
— Сукин… — Форкосиган развернулся на каблуках, окидывая взглядом маленькую комнату. — В ванную. Уложим его в душевую кабинку.
Форкосиган с Иллианом быстро подхватили Ботари за плечи и за ноги, кое-как протиснулись через узкую дверь и свалили тело в душевую кабинку.
— Дать ему еще транквилизаторов? — спросил Иллиан.
— Пожалуй. Корделия, дай ему еще ампулу. Рановато, но если он издаст хоть звук, вам обоим крышка. — Он затолкал ее в крохотную ванную, всучил ей ампулу и выключил свет. — Главное — ни звука.
— Дверь закрыть? — спросил Иллиан.
— Прикрыть. Прислонитесь к косяку, держитесь непринужденно и не позволяйте охраннику принца войти в ваше психологическое пространство.
Пробираясь наощупь в полумраке, Корделия опустилась на колени, прижала капсулу к руке сержанта и сделала ему очередную инъекцию успокоительного. Потом уселась на единственное приспособленное для этого место и обнаружила, что в зеркале можно видеть кусочек каюты — хотя зеркальное отражение ужасно сбивало с толку. До нее донесся звук открывающейся двери и новые голоса.
— …если только вы не собираетесь официально отстранить его и от исполнения обязанностей, я намерен и дальше следовать стандартной процедуре. Я видел эту комнату. Ваши обвинения абсурдны.
— Это мы еще посмотрим, — отозвался второй голос, сдавленный от ярости.
— Привет, Эйрел. — Обладатель первого голоса, офицер лет пятидесяти в зеленом мундире, пожал Форкосигану руку и вручил ему пачку дискет. — Мы вылетаем к Эскобару примерно через час. Курьерский корабль только что доставил вот эти последние сводки. Я распорядился, чтобы тебя держали в курсе событий. Эски отступают по всему пространству. Они даже не приняли боя у туннеля к Тау Кита. Мы обратили их в бегство.
Обладатель второго голоса также был облачен в зеленый мундир, более богато расшитый золотом, чем все, какие ей только доводилось видеть. В свете настольной лампы усыпанные бриллиантами ордена на его груди переливались и мигали, точно глазки ящерицы. Ему было около тридцати: темноволосый, квадратное напряженное лицо, полуприкрытые глаза, тонкие губы раздраженно сжаты.
— Но ведь вы не полетите туда оба одновременно? — спросил Форкосиган. — Старший офицер обязан оставаться на флагмане. Теперь, когда Форратьер мертв, его обязанности переходят к принцу. Весь этот ваш балаган был рассчитан на то, что Форратьер останется здесь за главного.
Принц Серг гневно выпрямился.
— Я сам поведу свои войска на Эскобар! Пусть тогда отец и его приспешники попробуют сказать, что я не солдат!
— Ты, — устало проговорил Форкосиган, — будешь сидеть в укрепленном дворце, который строила половина армейских инженеров, и пировать там. А твои люди будут умирать за тебя, пока не завалят все своими трупами. Ведь именно такой тактике обучил тебя твой наставник. А потом ты пошлешь домой реляцию о своей великой победе. Может, тебе даже удастся засекретить списки погибших.
— Эйрел, осторожнее, — предостерег шокированный Форхалас.
— Ты заходишь слишком далеко, — прорычал принц. — Особенно для человека, который во время боя старается держаться поближе к туннелю, ведущему домой. Если уж говорить об… излишней осторожности. — Его тон явно давал понять, что за этим эвфемизмом скрываются гораздо более сильные выражения.
— Вы не можете сажать меня под арест и одновременно обвинять меня в трусости за то, что я не на фронте, сэр. Даже пропаганда министра Гришнова лучше имитирует логику.
— Ты ведь только об этом и мечтаешь, не так ли, Форкосиган? — прошипел принц. — Удержать меня здесь и присвоить всю славу себе и этому морщинистому шуту Фортале с его липовыми прогрессистами. Через мой труп! Ты будешь сидеть здесь, покуда плесенью не обрастешь!
Форкосиган стиснул зубы и сощурился: невозможно было прочесть выражение его глаз. На губах мелькнула усмешка — и тут же исчезла.
— Я обязан выразить официальный протест. Высаживаясь на Эскобар вместе с наземными войсками, вы покидаете свой надлежащий пост.
— Протестуй на здоровье. — Принц подошел к нему вплотную, почти носом к носу, и заговорил, понизив голос:
— Но даже мой отец не вечен. И когда пробьет мой час, твой папаша больше не сможет тебя защищать. Ты, Фортала и все его прихлебатели первыми встанете к стенке, это я тебе обещаю. — Тут он осекся, вспомнив о молчаливом Иллиане, подпирающем косяк двери. — Или снова отправишься в «колонию прокаженных» на пятилетнее патрулирование.
И в это самое время в ванной Ботари неловко пошевелился и, к превеликому ужасу Корделии, оглушительно захрапел.
На лейтенанта Иллиана мгновенно напал приступ кашля.
— Извините, — просипел он и ретировался в ванную, сразу же плотно прикрыв за собой дверь. Он включил свет и обменялся с Корделией полным отчаяния взглядом. С большим трудом им удалось совместными усилиями перевернуть Ботари на бок, и дыхание сержанта вновь сделалось тихим. Корделия одобрительно подняла большой палец, и лейтенант, кивнув, выскользнул за дверь.
Принц уже ушел. Адмирал Форхалас задержался на минуту, чтобы напоследок перекинуться парой слов с подчиненным.
— …занести это в доклад. Я подпишу его перед вылетом.
— По крайней мере, не летите одним кораблем, — серьезно попросил Форкосиган.
Форхалас вздохнул. — Слушай, я ценю твои попытки снять его с моей шеи. Но ради императора кто-то должен вычистить этот его обезьянник — теперь, когда, благодарение Богу, Форратьера не стало. Тебя он не потерпит, так что, выходит, этим придется заняться мне. Ну почему ты не можешь срывать свою злость на подчиненных, как делают все нормальные люди? Тебе, чокнутому, обязательно надо нахамить начальству! Я-то думал, ты наконец избавился от этих замашек, когда увидел, что ты позволяешь Форратьеру.
— Теперь с этим покончено.
— Аминь, — выдохнул Форхалас машинально: видимо, по привычке, сохранившейся с детства, но уже лишенной всякого смысла.
— Кстати, что это за «колония прокаженных»? — полюбопытствовал Форкосиган.
— А ты разве никогда не слышал?… Ну, в общем-то, понятно, почему… Ты никогда не задумывался, почему в твоем экипаже столь высокий процент всяких недоумков, неисправимых и непригодных к службе?
— Я и не ожидал получить сливки армии.
— В штаб-квартире их называли «Форкосигановской колонией прокаженных».
— Со мной в качестве главного прокаженного, а? — похоже, Форкосиган был скорее позабавлен, нежели оскорблен. — Ну, если они были худшими во всей нашей армии, значит, мы еще не совсем пропащие. Береги себя. Не завидую тому, кому придется стать его заместителем.
Форхалас фыркнул, и они пожали друг другу руки. Адмирал уже направился к выходу, но тут снова остановился.
— Ты думаешь, они будут контратаковать?
— Господи, конечно будут. Это же не какая-нибудь торговая фактория. Эти люди сражаются за свои дома.
— Когда?
Форкосиган помедлил.
— Ну… После того, как вы начнете десантирование наземных войск, но еще до окончания высадки. А ты бы поступил иначе? Самый неподходящий момент для отступления. Экипажи катеров не знают, садиться им или взлетать, их корабли-матки разбросаны черт-те где или попали под обстрел; необходимые боеприпасы еще не доставлены, а те, что уже доставлены, абсолютно бесполезны; цепочка командования нарушена, и вдобавок командующий — полный профан.
— Просто в дрожь бросает.
— Да уж… Постарайся задержать высадку, насколько возможно. И удостоверься в том, что командиры десантных кораблей четко знают план действий на случай непредвиденных обстоятельств.
— Принцу все это видится в совершенно ином свете.
— Да, ему не терпится возглавить парад.
— Что ты посоветуешь?
— В этот раз не я твой командир, Рульф.
— Не по моей вине. Я рекомендовал императору назначить тебя.
— Я знаю. Я не мог принять это назначение. Поэтому рекомендовал тебя.
— И мы получили этого мерзавца, этого педераста Форратьера. — Форхалас уныло покачал головой. — Что-то тут не так…
Форкосиган мягко выпроводил его за дверь, глубоко вздохнул и остался стоять, погруженный в тягостные размышления о будущем. Он встретился глазами с Корделией — его взгляд был полон печальной иронии. — Кажется, в Древнем Риме к триумфатору приставляли специального человека, который нашептывал ему, что тот всего лишь обычный человек, и что рано или поздно его настигнет смерть? Наверное, древних римлян он тоже сильно раздражал.
Она промолчала.
Форкосиган с Иллианом принялись вытаскивать сержанта Ботари из его неудобного импровизированного укрытия. Когда они протискивали его через дверной проем, Форкосиган вдруг выругался.
— Он не дышит.
Иллиан зашипел, и они быстро уложили Ботари на пол. Форкосиган приложил ухо к его груди и пощупал пульс на шее.
— Сукин сын. — Он сцепил пальцы и резко надавил на грудь сержанта, потом снова послушал сердцебиение. — Ничего. — Развернувшись на каблуках, он пронзил лейтенанта свирепым взглядом.
— Иллиан. Где бы вы ни взяли эту змеиную мочу, вернитесь туда и добудьте противоядие. Быстро. И тихо. Очень тихо.
— А как вы?… А что, если?… А может?… Стоит ли?… — залепетал Иллиан. Потом бессильно воздел руки и выскользнул за дверь.
Форкосиган повернулся к Корделии.
— Что выбираешь — массаж сердца или вентиляцию легких?
— Пожалуй, массаж.
Она опустилась на колени рядом с Ботари, а Форкосиган передвинулся к голове, запрокинул ее назад и сделал сержанту первый вдох. Корделия прижала ладони к грудной клетке и надавила со всей силы, задавая ритм. Толчок, толчок, толчок, вдох — снова и снова, без остановки. Через некоторое время ее руки начали дрожать от напряжения, на лбу выступил пот. Она чувствовала, как убийственно скрежещут ее собственные ребра, как мучительно сводит судорогой мышцы груди.
— Поменяемся местами.
— Хорошо. А то я уже задыхаюсь.
Они поменялись местами: Форкосиган приступил к массажу сердца, а Корделия зажала Ботари нос и прижалась ртом к его губам. Его рот был влажным от слюны Форкосигана. Эта пародия на поцелуй была отвратительна, но выбирать не приходилось. И они продолжали.
Наконец примчался запыхавшийся Иллиан. Он опустился на колени рядом с Ботари и прижал ампулу к его жилистой шее, к самой сонной артерии. Ничего не произошло. Форкосиган возобновил массаж. И тут Ботари вдруг задрожал, затем напрягся, выгнув спину дугой. Он сделал судорожный вздох и снова затих.
— Ну же, давай! — понукала Корделия, обращаясь отчасти к себе самой.
С резким спазматическим всхлипом он снова задышал — неровно, но постоянно. Корделия плюхнулась на пол и уставилась на него с безрадостным торжеством.
— Несчастный ублюдок.
— Я думал, ты видишь смысл в таких вещах, — заметил Форкосиган.
— В абстракции. Большую часть времени просто бродишь в темноте вместе со всем прочим тварным миром, натыкаясь на что-то и удивляясь, отчего это так больно.
Форкосиган тоже глядел на Ботари, не отирая струек пота с лица. Затем он вдруг вскочил и бросился к комму.
— Протест. Надо написать его и отослать до отлета Форхаласа, иначе в этом не будет никакого смысла. — Он скользнул в кресло и принялся быстро стучать по клавишам.
— А почему это так важно? — заинтересовалась Корделия.
— Ш-ш. Потом объясню. — Минут десять он лихорадочно печатал, а затем отправил это электронное послание своему командиру.
Ботари тем временем продолжал дышать, хотя лицо его по-прежнему сохраняло мертвенно-зеленоватый оттенок.
— Что теперь? — спросила Корделия.
— Будем ждать. И молиться, чтобы дозировка оказалась верной, — он кинул раздраженный взгляд в сторону Иллиана, — и он не впадет от этого зелья в маниакальное состояние.
— А может, нам лучше подумать, как вывести их обоих отсюда? — запротестовал Иллиан.
— Что ж, попробуй что-нибудь придумать. — Форкосиган заложил в компьютер новые дискеты и принялся просматривать тактические выкладки. — Но в качестве укрытия эта каюта имеет пару преимуществ перед любым другим местом на корабле. Если вы и вправду такой спец, какого из себя строите, то эта комната не прослушивается ни старшим политофицером, ни охраной принца?
— Я абсолютно уверен, что обнаружил все жучки. Готов поставить на это свою репутацию.
— В данным момент вы поставили на это свою жизнь, так что лучше бы вам не ошибиться. Во-вторых, снаружи у двери стоит двое вооруженных охранников, которые отвадят нежеланных посетителей. Едва ли можно просить о большем. Хотя приходится признать, что здесь немного тесновато.
Иллиан раздраженно закатил глаза.
— Я запутал службу безопасности, насколько посмел. Большего сделать нельзя, не рискуя вызвать подозрения, чего мы как раз и хотим избежать.
— Продержимся еще двадцать шесть часов?
— Возможно. — Иллиан озабоченно нахмурился. — Вы ведь что-то задумали, сэр.
Это был не вопрос — скорее, утверждение.
— Я? — Его пальцы летали по клавиатуре, и разноцветные блики от экрана скользили по его бесстрастному лицу. — Я всего лишь выжидаю, не представится ли какая-нибудь подходящая возможность. Когда принц вылетит к Эскобару, большая часть его охраны отправится вместе с ним. Терпение, Иллиан. — Он снова включил комм. — Форкосиган вызывает тактическую рубку.
— Командор Венн на связи, сэр.
— О, замечательно. Венн, с момента отлета принца и адмирала Форхаласа пересылайте мне все почасовые сводки с фронта. И вне зависимости от времени дня и ночи немедленно докладывайте мне обо всем необычном — обо всем, что пойдет не по плану.
— Так точно, сэр. Принц и адмирал Форхалас уже вылетают, сэр.
— Хорошо. Продолжайте. Конец связи.
Он откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столу. — Теперь будем ждать. Примерно через двенадцать часов принц достигнет орбиты Эскобара. Вскоре после этого начнется десантирование. Примерно час уходит на то, чтобы сигнал с Эскобара дошел до нас, и еще столько же на прием ответного сигнала. Такая огромная задержка… За два часа битва уже может закончиться. Мы могли бы сократить временной разрыв на три четверти, если бы принц позволил нам отойти с позиций.
Небрежный тон не скрывал его напряжения. Вопреки собственным призывам к спокойствию он был как на иголках. Каюта, в которой он находился, будто бы не существовала для него. Разумом он был сейчас вместе с армадой, кружащей и сжимающейся вокруг Эскобара: быстрые сверкающие курьеры, мрачные крейсера; неповоротливые десантные транспорты, трюмы которых битком забиты людьми… Сам того не замечая, он вертел в пальцах световое перо — оборот, и еще, и еще, снова и снова.
— А не пора вам поесть, сэр? — предложил Иллиан.
— Что? Ах, да, наверное. А ты, Корделия? Ты, должно быть, проголодалась. Давайте, Иллиан.
Иллиан отправился за провиантом. Форкосиган еще немного поработал, затем со вздохом отключил компьютер.
— Наверное, мне не мешало бы и поспать. Последний раз я спал на борту «Генерала Форхартунга», вблизи Эскобара — кажется, это было полтора дня назад. Примерно в то время, когда тебя брали в плен.
— Нас захватили чуть раньше. Мы почти день провели на буксире.
— Да. Кстати, поздравляю с весьма успешным маневром. Я так понимаю, это был ненастоящий боевой крейсер?
— Вообще-то я не в праве об этом говорить.
— Тут кое-кто хвастался удачным выстрелом.
Корделия спрятала улыбку.
— Пускай, я не против.
Она уже приготовилась к дальнейшим расспросам, но, как ни странно, он сменил тему.
— Бедолага Ботари. Жаль, что император не может дать ему медаль. Боюсь, единственное, что я могу сделать для него, так это обеспечить госпитализацию и надлежащий медицинский уход.
— Если императору настолько не нравился Форратьер, почему же он поставил его во главе операции?
— Потому что Форратьер — человек Гришнова, всем это хорошо известно; и вдобавок он фаворит принца. Как говорится, сложить все тухлые яйца в одну корзину. — Он заставил себя умолкнуть, сжав руку в кулак — словно перекрывая поток рвущихся наружу откровений.
— У меня было такое чувство, что я столкнулась с абсолютным злом. Не думаю, что после него хоть что-нибудь способно меня по-настоящему испугать.
— Гес Форратьер? Просто мелкий злодейчик… Старомодный кустарь, занимающийся штучными преступлениями. По-настоящему непростительные деяния совершаются спокойными, уравновешенными людьми, заседающими в обитых зеленым шелком комнатах — вот они-то раздают смерть оптом, целыми партиями, причем без всякой страсти, или гнева, или вожделения — без какого бы то ни было чувства, способного хоть отчасти искупить их вину… кроме одного — леденящего страха перед неким предполагаемым будущим. Только вот преступления, которые они надеются предотвратить в будущем, существуют лишь в их воображении. А те, которые они совершают в настоящем — реальны. — Он говорил все тише и тише, так что последние слова он произнес уже почти шепотом.
— Коммодор Форкосиган… Эйрел… что тебя гложет? Ты так взвинчен, что я не удивлюсь, если ты сейчас по потолку забегаешь. — «Подавлен, затравлен», — мысленно уточнила она.
Он рассмеялся.
— Ну, именно так я себя и чувствую. Наверное, это все из-за ожидания. Я не умею ждать. Для солдата это серьезный недостаток. Я завидую твоей способности терпеливо ждать. Ты кажешься безмятежной, словно лунный свет на водной глади.
— Это красиво?
— Очень.
— Звучит довольно мило. У нас дома нет ни того, ни другого. — И тем не менее она была по-дурацки польщена этим его комплиментом.
Иллиан вернулся с подносом, и после этого ей уже больше ничего не удалось вытянуть из Форкосигана. Поев, он наконец позволил себе немного вздремнуть — или, по крайней мере, полежать с закрытыми глазами. Но каждый час он вскакивал, чтобы просмотреть последнюю тактическую сводку.
Иллиан заглядывал ему через плечо, и Форкосиган указывал ему на ключевые моменты стратегической обстановки.
— По-моему, все идет довольно неплохо, — прокомментировал однажды Иллиан. — Не понимаю, отчего вы так волнуетесь. Думаю, мы сумеем одержать верх даже несмотря на то, что в распоряжении эсков есть немалые резервы. Это им не поможет, если все произойдет быстро.
Боясь, что Ботари снова впадет в глубокую кому, они позволили ему прийти в полусознательное состояние. Он сидел в углу, жалко скорчившись, то погружаясь в дремоту, то снова просыпаясь — причем в обоих состояниях его преследовали кошмары. В конце концов Иллиан ушел отсыпаться в свою каюту, да и Корделия тоже решила еще разок вздремнуть. Спала она довольно долго и проснулась лишь тогда, когда Иллиан в очередной раз заявился с подносом. Запертая в комнате без перемены дня и ночи, она полностью потеряла ощущение времени. А вот Форкосиган прослеживал сейчас каждую минуту. Наскоро перекусив, он скрылся в ванной, чтобы умыться и побриться, и появился оттуда в свежем зеленом мундире — такой аккуратный, выглаженный и блестящий, будто собрался на аудиенцию к императору.
Он проверил последнюю сводку во второй раз.
— Десантирование уже началось? — спросила Корделия.
Форкосиган сверился с хронометром. — Около часа назад. Первые сообщения будут уже с минуты на минуту. — Он перестал дергаться, и теперь сидел неподвижно, с каменным лицом — как человек, погруженный в глубокие раздумья.
Появилась тактическая сводка текущего часа, и Форкосиган начал пролистывать ее, видимо, отмечая ключевые пункты. Но не успел он прочесть и половины, когда на экране возникло лицо командора Венна.
— Коммодор Форкосиган? У нас здесь что-то очень странное. Если хотите, я буду сразу передавать вам необработанный материал.
— Да, пожалуйста. Незамедлительно.
Форкосиган быстро пролистал аудиозаписи и выбрал доклад капитана одного из кораблей, смуглого коренастого человека. Тот говорил с гортанным акцентом, в голосе его сквозил страх.
«Вот оно, начинается», — мысленно простонала Корделия.
— …катера, они атакуют! Отвечают выстрелом на выстрел. Плазменная защита уже на максимуме, у нас едва хватает мощности на стрельбу. Нам придется либо отключить защитное поле и перебросить всю энергию на усиление огневой мощи, либо отступить… — Сигнал прервали помехи. — …не понимаю, как им это удается. В эти катера невозможно втиснуть генераторы такой мощности, чтобы… — Снова помехи. Передача резко оборвалась.
Форкосиган переключился на другой канал. Иллиан встревожено подался к экрану. Корделия сидела на койке и молча слушала, скорбно повесив голову. Чаша победы была горька, безрадостна, как поражение…
— …флагман подвергся мощному обстрелу, — докладывал другой командир. Корделия сразу узнала голос и вытянула шею, чтобы разглядеть на экране его лицо. Это был Готтиан; видимо, он-таки получил наконец свое капитанство. — Я намерен полностью отключить защитное поле и попытаться сбить один, используя полную огневую мощь.
— Не делай этого, Корабик! — безнадежно взвыл Форкосиган. Решение, каким бы оно ни было, было принято час назад, и его последствий уже не исправить.
Готтиан повернул голову. — Готовы, командор Форкалоннер? Мы попытаемся… — начал он, но тут его голос заглушили помехи, а затем наступила тишина.
Форкосиган со всей силы ударил кулаком по столу:
— Черт! Ну когда же они сообразят… — Он уставился в пустой экран, потом просмотрел запись сначала — не отрываясь, как будто ужас, гнев и боль приковали его к месту. Затем он выбрал другую запись, на этот раз — графическую модель пространства вокруг Эскобара, в котором плавали мерцающие разноцветные огоньки, изображающие корабли. Такие крохотные, яркие, почти игрушечные. Форкосиган покачал головой, сжав побелевшие губы.
Снова возникло лицо Венна. Он был бледен, уголки рта прорезали напряженные складки.
— Сэр, я думаю, вам следует пройти в тактическую рубку.
— Не могу, Венн, ведь я под арестом. Где коммодор Хелски или коммодор Куэр?
— Хелски вылетел на передовую вместе с принцем и адмиралом Форхаласом, сэр. А коммодор Куэр здесь. Теперь вы — старший офицер на флагмане.
— Принц довольно недвусмысленно запретил мне покидать каюту.
— Принц… Похоже, он погиб, сэр.
Форкосиган закрыл глаза и безрадостно вздохнул. Потом снова открыл их и подался вперед. — Это подтвержденный факт? Вы получили какие-нибудь новые приказы от адмирала Форхаласа?
— Это… адмирал Форхалас был с принцем, сэр. А потом… корабль был подбит. — Венн на мгновение отвернулся, глядя на что-то у себя за спиной. — Это, — ему пришлось прочистить горло, — это подтверждено. Флагман принца был… уничтожен. Его разнесло на мелкие кусочки. Теперь командование переходит к вам, сэр.
Лицо Форкосигана было застывшим и несчастным.
— Тогда немедленно передавайте приказ к исполнению «синего плана». Все корабли немедленно прекращают огонь. Всю энергию направить на усиление защитных экранов. Двигайтесь к Эскобару с максимальным ускорением. Нам необходимо сократить задержку передачи сигнала.
— «Синий план», сэр? Это же полное отступление!
— Я знаю, командор. Я составлял его.
— Но полное отступление…
— Командор Венн, эскобарцы располагают новой системой вооружения. Она называется плазменное зеркало. Это новейшая бетанская разработка. Силовое поле возвращает плазменный огонь в точку выстрела. Наши корабли ведут стрельбу на самопоражение.
— Боже! Что же нам делать?
— Ничего, если только вы не собираетесь взять на абордаж их корабли и передушить этих гадов по одиночке. Соблазнительная идея, но крайне непрактичная. Передавайте приказ! И вызовите в тактическую рубку главного инженера и старшего пилота. И прикажите начальнику охраны убрать своих людей от моей каюты. Не хочу, чтобы меня парализовали на выходе.
— Есть, сэр! — Венн отключился.
— В первую очередь увести десантные корабли, — пробормотал Форкосиган, поднимаясь из вращающегося кресла. Он повернулся к Корделии и Иллиану, которые уставились на него в полнейшем изумлении.
— Как вы узнали… — начал Иллиан.
— …о плазменных зеркалах? — закончила Корделия.
Форкосиган остался совершенно бесстрастен. — Ты сама рассказала мне об этом, Корделия. Во сне, пока Иллиан отсутствовал. Разумеется, под действием одного из зелий нашего хирурга. Побочных эффектов оно не имеет.
Потрясенная Корделия вскочила.
— Ах ты… несчастный… Пытка — и то честнее!
— Ох, ловко, сэр! — поздравил его Иллиан. — Уж я-то знал, что вы не потеряли хватку!
Форкосиган кинул на него неприязненный взгляд.
— Не важно. Информация была подтверждена слишком поздно, чтобы быть нам полезной.
В этот момент в дверь постучали.
— Идем, Иллиан. Пора забирать моих солдат домой.
