ГЛАВА 6
Предприятие «Цеппелин»
9 октября 1944 г.
г. Берлин.
Созданный в начале 1942 года разведывательно-диверсионный орган «Предприятие „Цеппелин“» был подчинен 6-му управлению РСХА — как и отдел 6S, руководимый штурмбаннфюрером СС Скорцени. Поэтому передача полномочий по руководству диверсионным обеспечением операции «Прыжок тигра» от Скорцени к начальнику «Цеппелина» штандартенфюреру СС Хенгельгаупту не являлась чем-то необычным: обе службы и ранее работали в тесном контакте. Тем более руководство всей операцией оставалось в руках их «общего» шефа, бригадефюрера СС Шелленберга. Центральным органом «Цеппелина» был «Руководящий штаб», который до весны 1943 года находился в здании 6-го управления в берлинском районе Грюневальд, а затем передислоцировался в район Ваннзее — на Потсдамерштрассе, 29. До января 1944 г. «Цеппелин» возглавлял оберштурмбаннфюрер СС Грейфе, а после его гибели в автокатастрофе — полковник СС Хенгельгаупт.
Вчера поздно вечером Скорцени ввел полковника и его заместителя оберштурмбаннфюрера СС Герхарда Глонца в курс дела по всем вопросам сверхсекретного плана ликвидации Сталина. А сегодня утром в штаб «Цеппелина» поступило экстренное сообщение из Москвы, которое поставило под удар всю операцию «Прыжок тигра», уже вступившую в активную фазу. Курьер доставил Глонцу радиограмму от особо доверенного агента, в которой сообщалось:
Закодированный знак от «Константина» отсутствует. Сигнала нет. На службе 8.09. он не появился.
Сорока
Начальник «Цеппелина» еще ночью отбыл самолетом в Растенбург, в Ставку фюрера на срочное совещание, где должен был обсуждаться план операции «Стража на Рейне» — крупномасштабного наступления немецких войск на Западном фронте, в Арденнах. Таким образом, в Берлине решать все вопросы по «Прыжку…» должен был подполковник Глонц. Надо сказать, что особого восторга по этому поводу он не испытывал — это при том, что сорокавосьмилетний Глонц был опытным профессионалом-разведчиком и трудности его не пугали — наоборот, подобно Скорцени, он энергично брался за выполнение самых трудных и почти «безнадежных» заданий. Невысокий и худощавый, с седыми редкими волосами и нездоровым цветом лица, Глонц производил впечатление этакого «гнилого интеллигента» — как полушутя называл его здоровяк Хенгельгаупт. Но это был как раз тот случай, когда говорят: «Внешность обманчива!» — ибо за тщедушным видом скрывался человек исключительно волевой, целеустремленный и крайне работоспособный. Выходец из баварской крестьянской семьи, он всего сумел добиться сам: в 1919 году, после демобилизации из армии, Глонц поступил на службу в полицию Мюнхена. Любопытный факт: некоторое время он служил в криминальном отделе вместе с Генрихом Мюллером — теперешним шефом гестапо. Упорно продвигаясь вверх по служебной лестнице, в 1933 году Глонц был назначен инспектором-криминалистом. После прихода к власти нацистов старательный, дисциплинированный и исполнительный инспектор был зачислен в Главное управление СД (служба безопасности).
Работая в отделе, занимавшемся борьбой с коммунистами, марксистами, профсоюзами и другими оппозиционными группами, Глонц проявил не меньше рвения, чем в борьбе с криминальным миром. В 1939 году Главное управление СД вошло в состав РСХА, и гауптштурмфюрер СС Глонц оказался в 6-м Управлении, так называемом СД-заграница.
В органе «Цеппелин» он служил с момента его образования и под руководством прежнего шефа Генриха Грейфе принимал участие в разработке весьма амбициозного плана покушения на Сталина — операции «Возмездие». Убить советского лидера должен был немецкий агент Таврин, русский, из военнопленных, бывший офицер Красной Армии. Акцию готовили весьма тщательно, почти целый год: с конца 1943 по сентябрь 1944 года — как раз специально для нее был изготовлен портативный реактивный гранатомет «Панцеркнакке», помещавшийся в рукаве шинели Таврина. На заводах Мессершмитта по заказу Главного управления имперской безопасности для доставки Таврина в русский тыл был изготовлен уникальный четырехмоторный самолет «Арадо-332» с радиусом полета четыре тысячи километров, вооруженный девятью крупнокалиберными пулеметами. Самолет мог совершить посадку на неподготовленной лесной поляне — для этого он имел двенадцать пар специальных широких катков-гусениц с каучуковым покрытием. У истоков этой операции стоял Грейфе: он был ее идейным вдохновителем и организатором — именно ему принадлежал выбор главного исполнителя акции, Петра Таврина. После гибели Грейфе вся черновая работа по подготовке «Возмездия» легла на плечи Герхарда Глонца, которому к середине 1944 года было присвоено звание «подполковник СС» — тогда же он был назначен заместителем начальника «Цеппелина»…
Даже сейчас, после полного провала плана убийства Сталина руками несостоявшегося диверсанта-террориста Таврина, Глонц был убежден: было сделано все возможное и лишь нелепая случайность привела к срыву операции на начальном этапе…
В ночь с 4 на 5 сентября 1944 года с рижского аэродрома поднялся в небо четырехмоторный «Арадо-332». В огромном грузовом отсеке, размерами напоминающем товарный вагон, находились всего два пассажира и закрепленный на расчалках советский мотоцикл «М-72». Немецкие летчики должны были доставить пассажиров и груз в дальний советский тыл, в район Ржева — там самолет должен был совершить посадку на неподготовленную площадку, а затем возвратиться в Ригу. Один из пассажиров — коренастый мужчина лет тридцати пяти с простым и открытым лицом — одет в форму майора Красной Армии. Из-под расстегнутой армейской плащ-палатки проглядывала гимнастерка с Золотой Звездой Героя Советского Союза и целым «иконостасом» боевых орденов: Ленина, двух Красного Знамени, Александра Невского, Красной Звезды. Надо отметить, что немецкая разведка снабжала своих агентов, как правило, поддельными наградами — но в данном случае Таврину были выданы подлинные. Его снабдили безупречными документами, согласно которым он, Таврин Петр Иванович, занимал должность заместителя начальника отдела контрразведки «Смерш» 30-й армии 1-го Прибалтийского фронта. Рядом с ним в самолете находилась молодая женщина в форме младшего лейтенанта: по легенде его «сослуживец», секретарь отдела «Смерш» Шилова Лидия Яковлевна. Согласно фиктивному командировочному предписанию «майор Таврин» и его спутница должны были доставить в Москву «особой важности срочный пакет». В столице они собирались сменить документы и легализоваться под видом военнослужащих, находящихся в длительном отпуске после ранения.
Из агентурных источников в «Цеппелине» знали маршруты движения правительственных автомашин по московским улицам: выбрав удобное место, Таврин должен был произвести выстрел из «Панцеркнакке» по автомобилю Сталина. Более точно указать нужную машину мог не кто иной, как агент Сорока, — по плану операции он должен был выйти с Тавриным на связь. Мало того, на случай, если бы не удался вариант с «Панцеркнакке», Таврина снабдили специальным автоматическим пистолетом с отравленными и разрывными пулями для стрельбы по Сталину с близкого расстояния. Например, во время торжественного заседания в Кремле по случаю очередной годовщины Октябрьской революции — получить туда пропуск ему должен был помочь все тот же «Сорока»…
…«Арадо-332» уже третий час находился в полете и до запланированного места посадки оставалось не более тридцати минут, как вдруг с земли неожиданно ударили зенитки! Вот оно, нелепое невезение — самолет уже пошел на снижение и его заметили с какого-то охраняемого объекта! Заметили совершенно случайно! Такого развития событий никто в «Цеппелине» предусмотреть, конечно, не мог. Задымился один из моторов, и самолет перестал подчиняться летчикам — зенитные снаряды нанесли крылатой машине серьезные повреждения. Пришлось совершить аварийную посадку — совсем не там, где было запланировано! В довершение всех бед (для немцев, разумеется) приземлился «Арадо» вблизи населенного пункта — выбирать-то уже не приходилось! Самолет заметили местные жители и вызвали по телефону подкрепление: вскоре место посадки было оцеплено и экипаж захвачен в плен — из-за повреждений самолет взлететь уже не мог. Таврин со своей спутницей поначалу сумел оторваться на мотоцикле от погони, но вскоре был схвачен сотрудниками НКВД — не помогли даже «сверхнадежные» документы…
С этой, так тщательно готовившейся и так бездарно завершившейся попытки покушения на Сталина прошло чуть больше месяца. И вот — пожалуйста, перед ним, Глонцем, снова поставлена та же задача! То, что он не испытывал от этого восторга, — еще мягко сказано! Лучше сказать, оберштурмбаннфюрер СС в первый момент был попросту «раздавлен» вдруг «свалившимся» на его голову особым, государственной важности заданием. Второго подряд провала Глонцу не простят — пусть даже возглавлял операцию Шелленберг, а со стороны «Цеппелина» — его шеф Хенгельгаупт. «Козлами отпущения» в подобных громких акциях, в случае провала, обычно оказываются отнюдь не высшие руководители, а исполнители уровня Глонца — он это прекрасно понимал. Вот в случае успеха, тогда да — на первый план выйдут «тузы»! Тем не менее приказы не обсуждаются: подполковник с присущей ему настойчивостью взялся за реализацию «своей» составляющей «Прыжка…» — агентурной и диверсионной.
Рано утром Глонц разговаривал по телефону с заместителем Скорцени: капитан Радль доложил о полной готовности двух групп к выброске в Смоленскую область уже в предстоящую ночь. Тут все шло по плану — хотя нет, первая группа под командой Крота-Яковлева угодила в засаду. Однако ситуация не вышла из-под контроля и была поправимой. Серьезнейшая неудача, почти катастрофа, случилась в Москве — это следовало из радиограммы от агента Сороки. Как раз этот вопрос подполковник обсуждал лично с Шелленбергом, от которого вернулся в свой кабинет на Потсдамерштрассе всего полчаса назад — ровно в двенадцать дня.
К начальнику 6-го управления Глонц был вызван почти сразу после получения радиограммы от Сороки — как он понял из телефонного разговора с Шелленбергом, тому ее также недавно доставили. Помимо заместителя начальника «Цеппелина», бригадефюрер вызвал к себе для обсуждения создавшегося положения штандартенфюрера СС Шмидта из 4-го управления и полковника люфтваффе Дитца. Кроме того, Шелленберг во время встречи с ними неоднократно разговаривал по телефону с доктором Дорнбергером, находящемся в Пенемюнде на ракетном полигоне.
— Итак, господа, из радиограммы от нашего источника в Москве, полученной сегодня рано утром, следует вполне определенный вывод: радиомаяк около сталинской дачи в Кунцеве не заложен, поскольку не подает сигнала, — начальник 6-го управления нервно расхаживал по кабинету, обращаясь к сидевшим вокруг приставного столика офицерам. — Наш человек в русской столице имеет специальный радиопередатчик с расширенным диапазоном частот, который можно использовать как устройство для приема радиосигналов от «маяка» — так вот, «маяк» молчит!
— Прошу извинения, господин бригадефюрер, но, может быть, наш агент просто не успел произвести закладку «маячка» из-за каких-то помех: возможно, он это сделает чуть позже! — высказался гестаповский полковник.
— Вряд ли он это сделает вообще! — Шелленберг быстро подошел к письменному столу, открыл лежащую там посередине тонкую папку и достал небольшой лист бумаги — текст радиограммы. — Кроме фразы «сигнала нет», наш агент сообщает: «Закодированный знак от „Константина“ отсутствует …на службе 8.09. он не появился». Что это значит, может пояснить Глонц.
— После закладки радиомаяка агент «Константин» должен был оставить сегодня в шесть утра на одном из домов в пригороде Москвы, недалеко от места, где он проживает, условный знак — нанести мелом стрелку. Так вот, этого он не сделал и, мало того, не появился утром на службе! — сообщил Глонц.
— Это точно установлено? — поинтересовался Шмидт.
— Точнее некуда! — отозвался Шелленберг, продолжавший нервно расхаживать по кабинету. — Садитесь, Глонц. Сегодня около девяти утра мы получили эту самую радиограмму, которую я сейчас зачитал. Могу сказать только одно: человек, ее пославший, вне всяких сомнений, заслуживает нашего полного доверия!
— Но что же теперь делать? — растерялся полковник Дитц. — Неужели придется свернуть всю операцию?
— Ни в коем случае! — повысил голос Шелленберг. — Операция будет осуществлена — это не мое личное мнение, господа! Перед вашим приходом мне звонил начальник Главного управления и передал распоряжение самого рейхсфюрера: «Операцию „Прыжок тигра“ необходимо довести до победного конца!» От себя обергруппенфюрер добавил: «Любой ценой!»
В кабинете на некоторое время воцарилось напряженное молчание. Бригадефюрер сел в кресло за письменным столом и снова заговорил, но теперь уже более спокойным голосом:
— Я консультировался с доктором Дорнбергером, и он считает, что еще не все потеряно. Разумеется, в ход операции придется внести существенные коррективы — для этого, господа офицеры, мы собрались на это экстренное совещание! Времени на «раскачку» уже нет! Штандартенфюрер Шмидт!
— Слушаюсь, господин бригадефюрер, — вытянулся тучный гестаповец.
— Вы отвечаете за режим секретности операции и в связи с вероятным провалом в Москве ценнейшего агента еще раз самым тщательным образом проверьте списки лиц, допущенных к информации по «Прыжку тигра». Вы меня поняли — самым тщательным, исключающим какие-либо «утечки»!
— Так точно, господин бригадефюрер!
— Я приказал выдать вам дополнительные, совершенно секретные материалы по «Константину» — возьмите их у моего помощника. Идите и работайте!
Когда штандартенфюрер вышел, Шелленберг посмотрел на полковника люфтваффе:
— Теперь поговорим с вами, Дитц!
…Сирена воздушной тревоги вывела Глонца из состояния задумчивости: он стоял у окна кабинета и вспоминал недавний разговор у бригадефюрера. Тут было над чем поразмышлять! В бомбоубежище он не пошел — не до этого! То, что он услышал в кабинете начальника 6-го управления, походило на какую-то безумную авантюру — тем не менее не подлежащую обсуждению и утвержденную самим рейхсфюрером! Впрочем, многое из того, что происходило в Третьем рейхе — в последнее время особенно, — напоминало Глонцу трагическую фантасмагорию: вся эта пустая болтовня о каком-то таинственном «чудо-оружии», которое вот-вот появится и изменит ход войны, или рассуждения о скором развале союзнической коалиции и даже войне России с Америкой вызывали у оберштурмбаннфюрера лишь горькую усмешку — в чудеса он не верил! Но Глонц был прежде всего офицером СС — полученный приказ для него не подлежал обсуждению: его следовало выполнять!
Итак, в связи с арестом «Константина» (что представлялось наиболее вероятным) руководством РСХА было принято решение: нанести ракетный удар по резиденции Сталина не ночью, а в дневное время! Поскольку днем советский вождь работал в своем кремлевском кабинете, то объектом для управляемой «ФАУ» должен был стать именно Кремль — точнее, служебная резиденция Сталина в северной его части. Новая диспозиция завершающей стадии «Прыжка…», со слов Шелленберга, выглядела так: в ночь с 10 на 11 октября молниеносной атакой диверсантов захватывается аэродром «подскока» в тылу русских — примерно в пятистах километрах к западу от Москвы. Далее, после получения от них соответствующего сигнала, с авиабазы Нойкирхен в сопровождении эскорта ночных истребителей люфтваффе взлетает бомбардировщик «Хенкель» с управляемой ракетой под фюзеляжем. Приземлившись ночью на захваченном аэродроме, он остается там до рассвета — что вполне возможно, если атаку произвести быстро и без шума. При этом диверсанты, экипированные в форму советских военнослужащих, должны в случае необходимости сыграть роль аэродромной охраны — внешне ничто не должно указывать на то, что аэродром оккупирован. А дальше все зависело от радиограммы из русской столицы, которую предстояло получить утром 11-го числа от агента Сороки.
Подполковник Генштаба Красной Армии Митрохин, он же с 1942 года особо ценный агент «Цеппелина» под псевдонимом Сорока, имеющий знакомых в кремлевском окружении Сталина и занимающий довольно высокое служебное положение, должен был выяснить время прибытия Сталина в Кремль — в том случае, если советский вождь будет ночевать на Ближней или другой подмосковной даче. Если же Сталин на ночь останется в своей кремлевской квартире — об этом также обязан был известить именно Сорока, сообщив сведения по рации (которой он пользовался в исключительных случаях) в немецкий разведцентр. В дальнейшем операция могла развиваться по двум сценариям. Если Сталин ночует в Кремле — взлет «Хенкеля» производится в восемь утра: примерно через час он должен быть в двухстах километрах от Москвы. Здесь производится отделение «ФАУ» и ее самостоятельный полет в течение двадцати минут: навести ракету на цель в светлое время суток пилот должен по наземным ориентирам. Кстати, как заявил Шелленберг, имеется специальный макет Кремля со всеми постройками на его территории — по нему пилот «ФАУ» получит абсолютно точное представление о местонахождении Сталина. Если тот прибудет в Кремль с дачи позже, о чем и сообщит Сорока, — соответственно будет скорректирован взлет «Хенкеля» — до этого момента он должен быть тщательно замаскирован. Начальник 6-го управления приказал полковнику люфтваффе срочно разработать маршруты самолета-носителя и «ФАУ» в связи с новой оперативной обстановкой. Когда Дитц убыл выполнять задание, оберштурмбаннфюрер задал Шелленбергу вопрос:
— Но что же, в таком случае, будет с пилотом управляемой ракеты? По существу, ему придется катапультироваться над центром Москвы, причем в дневное время — шансов спастись у него не будет никаких!
— Послушайте, Глонц! — с нескрываемым раздражением ответил бригадефюрер. — Тысячи и тысячи наших солдат ежедневно гибнут на фронтах! На карту поставлено само существование немцев и Германии! Что значит при этом жизнь одного человека, а если понадобится — и наша с вами?!
Подполковнику показалось, что Шелленбергу, как и ему, не очень нравится тот вариант развития операции, который он только что довел до подчиненных: «Наиболее вероятно, что все окончательно решено „наверху“, — в конце концов над Шелленбергом тоже имеются начальники и бригадефюрер не всесилен…» Особенно Глонцу претила та спешка, с которой сейчас перекраивались первоначальные планы ночной атаки Ближней дачи Сталина — на его взгляд, она имела куда больше шансов на успех в отличие от дневной «лобовой». Однако время сомнений и рассуждений прошло, надо было действовать — Глонц подошел к письменному столу в углу своего небольшого кабинета и взял трубку телефона:
— Алло, коммутатор?! Говорит оберштурмбаннфюрер Глонц, личный код 13–86. Свяжите меня с объектом под номером 971 — да, весьма срочно!
Приложение 6.1
ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Документ 1
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ТАВРИНА ПЕТРА ИВАНОВИЧА (фрагмент)
Таврин П. И., 1909 г.р., уроженец с. Бобрик Нежинского района Черниговской области УССР, русский, в 1942 году на фронте вступил в кандидаты в члены ВКП(б), образование незаконченное высшее, до войны работал начальником Туринской геологоразведочной партии Исыковского приискового управления, прииск «Урал-Золото». В Красную Армию призван 14 августа 1941 г.
Вопрос:
С какими заданиями вы были переброшены германской разведкой через линию фронта?
Ответ:
Я имею задание германской разведки пробраться в Москву и организовать террористический акт против руководителя советского государства И. В. Сталина.
Вопрос:
И вы приняли на себя такое задание?
Ответ:
Да, принял.
Вопрос:
Кто вам дал это задание?
Ответ:
Это задание мне было дано начальником Восточного отдела СД в Берлине подполковником СС Грейфе.
Вопрос:
Кто персонально должен был осуществить террористический акт?
Ответ:
Совершение террористического акта было поручено лично мне. Для этой цели руководителем органа «Цеппелин-Норд» майором СС Краусом Отто я был снабжен отобранными у меня при задержании пистолетами с комплектом отравленных и разрывных пуль, специальным аппаратом под названием «Панцеркнакке» и бронебойно-зажигательными снарядами к нему.
Вопрос:
Что это за аппарат?
Ответ:
«Панцеркнакке» состоит из небольшого ствола, который при помощи специального кожаного манжета закрепляется на правой руке. Аппарат портативный и может быть замаскирован в рукаве шинели или пальто. В ствол помещается реактивный снаряд, который приводится в действие путем нажатия специальной кнопки, соединенной проводом с электрической батареей, спрятанной в кармане одежды. Стрельба производится бронебойно-зажигательными снарядами. Перед переброской через линию фронта я тренировался в стрельбе из «Панцеркнакке», при этом снаряды пробивали бронированные плиты толщиной 45 мм…
…Работниками германской разведки, в частности Грейфе и Краусом, мне было также указано, что, если представится возможность, я должен совершить террористический акт и против других членов советского правительства.
Вопрос:
Против кого именно?
Ответ:
Против В. М. Молотова, Л. П. Берии, Л. М. Кагановича…
Допросили: начальник отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом — комиссар госбезопасности 3-го ранга (Леонтьев). Зам начальника 2-го управления НКГБ СССР — комиссар госбезопасности (Райхман). Начальник отдела ГУКР Смерш НКО — полковник (Барышников).
Документ 2
Спецсообщение по «ВЧ»
УПРАВЛЕНИЯМ КОНТРРАЗВЕДКИ СМЕРШ ФРОНТОВ И ВОЕННЫХ ОКРУГОВ.
(в дополнение к «спецсообщению» №… от 04.10.44 г.)
…6-м управлением РСХА и военной разведкой абвер в его составе предпринимаются активные попытки к организации проведения теракта в отношении Верховного главнокомандующего ВС СССР маршала И. В. Сталина. По имеющимся сведениям, с этой целью могут быть задействованы самолеты германских люфтваффе дальнего действия, которым (предположительно) понадобятся подготовленные площадки в нашем тылу для промежуточной посадки и дозаправки топливом (т. н. аэродромы «подскока»). В связи с этим активизировать оперативно-разыскные мероприятия по выявлению и ликвидации вражеской агентуры, в первую очередь в районах расположения аэродромов — как действующих, так и запасных. Организовать четкое взаимодействие в этом вопросе с территориальными органами НКВД-НКГБ, а также с командованием войск по охране тыла Красной Армии на местах. Не исключено использование германской разведкой специально сконструированного по заданию 6-го управления РСХА самолета «Арадо-332», способного совершать посадки в непогоду и на неподготовленные, неровные площадки ограниченных размеров.
Москва, ГУКР (Смерш)
Документ 3
Спецсообщение по ВЧ.
Смоленск, Горобцу
До сих пор не задержан командир группы немецких агентов-парашютистов, который скрылся 06.10.44 г. с места десантирования в 228 км к западу от г. Смоленска. Начальник Главного управления контрразведки считает необходимым предупредить вас о неполном служебном соответствии.
Москва, Барышников
