Глава 26
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС ПОМОЩНИКА ШЕРИФА

Уоррент-офицер 2-го класса Джордж Левински попал в очень некрасивую ситуацию. Его сгребли полицейские во время драки в ресторанчике «Бешеный енот», и завтра утром его собирались передать под юрисдикцию флота, а это было очень и очень плохо. Это могло бы стать последней каплей терпения коммандера. Хватало с Левински и других историй. Пока что он лежал на тюремной шконке в участке и думал о том, что в общем-то его служба на «Сауд-Платте» не задалась. Коммандер — уставник и идиот, его зам, может, и меньший идиот, но невзлюбил именно его, Левински. И все, что произошло вчера — для того просто замечательный подарок. Этот жалкий городишко — Майами-Дейд, в который занесла его флотская судьба — настоящее недоразумение. Девки — стервы, виски — дерьмо, полиция — просто звери бешеные.

Шум сначала на улице, а затем в коридоре, его отвлек от этих невеселых мыслей.

В полицейский участок, который до этого времени напоминал сонное царство, ввалились сразу несколько военных. Притащили еще каких-то матросов. В такой же гражданке с чужого плеча, как и у Левински. Его привлек странный акцент, на котором между собой говорили эти ребята — техасцы, наверное. Эти вообще говорят — ни черта не поймешь. Что, сегодня облава на матросов? А вполне может быть, и он, как всегда, оказался не в то время и не в том месте.

Помощник шерифа Майами-Дейд ненавидел нацистов. Впрочем, он ровно так же ненавидел и коммунистов, и демократов, и евреев. Он всю жизнь боролся с преступностью в округе, где о краже велосипеда сообщали газеты, и чувствовал себя на обочине жизни в то время, как где-то творились великие дела. Ему, а вернее не ему, а собственно шерифу показалась подозрительной компания незнакомых бородатых молодых людей на набережной, столпившихся у магазинчика Хантера Дэвиса, который с некоторых пор стал в довесок к обыденным курортным товарам приторговывать еще и грампластинками. Дело было в том, что окружному прокурору Майами-Дейд надоели все эти визиты праздно шатающихся военных, которые сюда приезжают из Майами. Там — полно патрулей, а здесь вроде как они никому особо не нужны, ну вот и устраивают тут черт-те что.

Когда шериф подъехал к ним на машине и попросил предъявить документы — все-таки война, те изрешетили его машину из автоматов. Как в Чикаго во времена сухого закона, только автоматы — немецкие. (В оружии-то помощник шерифа разбирался.) Шериф погиб на месте. Помощнику чудом удалось выскочить и скрыться за каменным парапетом. Добежав до будки спасателей, он вызвал береговую охрану, чем до смерти перепугал самих спасателей, разбежавшихся кто куда. Автоматных выстрелов в Майами-Дейд не слышали за всю его историю ни разу. Но все когда-нибудь случается впервые.

Чем меньше свидетелей у подобных историй — тем лучше. Но тут уже не получилось. Видели редкие прохожие, видели спасатели. Слышали — несколько улиц.

Через полчаса по городу пополз шепоток:

— Немцы, точно тебе говорю!

— Какие немцы, мы же воюем с японцами!

— Японцы — тоже! Говорят, они высадились в Джэксонвиле!

— Это что же, мы теперь отрезаны?

Американцы — индивидуалисты. К ним бессмысленно обращаться как к единому народу. У этих даже план эвакуации — у каждого свой. И план боевых действий — тоже. В городе наступила очень тревожная ночь. Пока ползли слухи, каждый делал свой выбор. А помощник шерифа, получается, теперь за главного. Береговая охрана подоспела очень оперативно и с ходу скрутила на пляже этих двоих, которые и оказались в участке. На матросов в самоволке они были мало похожи. Скорее, на каких-то бродяг. Но эти бродяги, во всяком случае один из них — точно, слишком ловко управлялся с морским офицерским кортиком. Настолько ловко, что в драке ранил одного из береговой охраны. Причем ранил тяжело. Кортик — тоже немецкий. А вот его владелец похож скорее на кубинца. Небритый, всклокоченный, когда-то, видимо, он был обладателем некоего подобия эспаньолки. Сейчас — похоже на козлиную бороду. Дальше произошла еще одна стычка со стрельбой между береговой охраной и группой гангстеров. Вероятно, «немцы», если это действительно были немцы, пытались отбить этих двоих. Американцы организованно отступили в здание полицейского участка, но нападавшим удалось расчленить их силы и отсечь основные от их катера. Теперь в полицейском участке оказались осаждены пятеро из береговой охраны, двое «пленных», помощник шерифа и Левински. Что происходит? Нас атаковал немецкий десант? А может, это просто банда гангстеров, которая только играет под немцев? Сколько их? Где их корабли? Или это только диверсионная группа? А корабли на подходе? На эти вопросы ответов не было. Ясно было одно. В полицейском участке, одном из немногих зданий в этой местности, при постройке которого использовался камень, можно какое-то время держать оборону. Есть пленные, но транспортировать на катере их нельзя. Катер, получается, тоже захватили эти гангстеры. Надо бы вызвать национальную гвардию… Помощник шерифа ее и вызвал, но на том конце линии над ним просто посмеялись и бросили трубку. Остается ждать, пока в береговой охране хватятся катера. Это час-два.

— Эй! Эй! Есть тут кто?! — послышался истерический женский визг с улицы, и в дверь участка забарабанили удары маленьких кулачков. Находящиеся в участке долго думали, открывать или нет. Открыли. В помещение ввалилась девица в огромном — явно ей не по размеру — грязном промасленном свитере. Было похоже на короткое шерстяное платье с воротом.

— Это нацисты! Их там очень много! Там подводные лодки! — верещала она. — А!!! — взвизгнула она, увидев пленного с эспаньолкой. — Здесь тоже!!! — Девица попыталась выпрыгнуть обратно. Помощник шерифа ее удержал. В кулаке у нее был зажат клочок бумаги. На нем кривым угловатым почерком было написано:

Неужели сила немецкого флота так велика? Это же не Британию атаковать! Это тысячи миль Атлантики.

— Там… там… они… О-о-о-о!

— Дайте ей воды, — крикнул наконец командир охранников. Вода в участке была.

— Что будем делать, шериф? — спросил он, когда ночная гостья, всхлипывая, начала облизывать стакан.

— Займем оборону. Здесь, на колокольне, и… — а больше негде… тут только деревянные постройки, притом тонкостенные. В этой части города ни одного кирпичного здания — все в порту.

— Пленных вернем?

— Там остались двое наших и катер…

— Если их действительно так много… Они наверняка уже в порту высадились…

— Тихо что-то очень…

— Может, как раз аккуратно высадились…

— Тянуть время… может, что-то прояснится.

Он тотчас представил себе трупы ребят из портовой охраны с перерезанными глотками, разбросанные то здесь, то там, и быстро и бесшумно скользящие по ним тени морского десанта.

— А если они блефуют? И нет никакого немецкого флота? — командир охранников посмотрел еще раз на перепуганную девицу. — Как ты к ним попала?

— Мы катались на яхте… Они… Они ее поддели носом. Она утонула… Чак утонул…

Шериф что-то припоминал. Действительно. Одна яхта третьего дня пропала. Но не здесь, а чуть южнее по побережью… Немецкие лодки действительно опасны. Америка ощутила уже первые удары этого таинственного врага. Они топят все подряд. Но что же получается? Появились Уже и надводные корабли? А мы все никак не организуем светомаскировку…

— Что ты видела? Лично ты сколько кораблей видела? — пытался чего-то добиться от нее моряк, проговаривая вопросы нарочито медленно, делая ударение на каждом слове.

— Не знаю… О-о-о-о-о-о!!!

Тишину разорвал свист 88 мм снаряда. Взрыв. Как будто по голове ударили молотком. Заложило уши. Дом вздрогнул, как при землетрясении. С потолка попадали куски обшивки. Посыпалась пыль, штукатурка. Бил мастер. Он даже не пристреливался. Первым же залпом накрыл здание полиции.

— Выпустите меня!!! — начал долбить в решетку обезумевший Левински. Дом заходил ходуном, и его выкинуло из койки. Из помещений, куда попал снаряд, потянуло гарью и послышался треск горящего дерева.

— Че орешь, остолоп? — огрызнулся помощник шерифа. — Сейчас открываю…

Не тут-то было. Взрыв перекосил каркас дома, и решетка заклинила.

Й-у-у-у-у! Бах! — новый взрыв с перелетом где-то в районе центральной площади.

— Слушай меня! — крикнул девице береговой охранник. — Сейчас ты отнесешь это — обратно! — он показал клочок бумаги. Перевернув его обратной стороной, он написал:

Надо как-то протянуть время до подхода национальной гвардии.

— Не-е-е-т! Я не пойду! Не пойду! — верещала девица, упираясь ногами в дверной косяк.

— Помогите же мне! — крикнул помощник шерифа. — Оставь ее! Я пойду, — отрезал он.

— Уходить надо всем… Навались! — Все, кто был в комнате, навалились на решетку. В зарешеченное окно начали проникать клубы дыма.

Хрясь! — Решетка поддалась и упала вместе со всеми, кто на ней повис. Стена зашаталась. Немцы переглянулись, синхронно вскочили на ноги и бросились вон из участка.

— Стоять! — закричал помощник шерифа. Но было поздно. Их фигуры скрылись в ночи за дверью. Третий взрыв был почти в ту же точку, что и первый. Он опрокинул переднюю стену дома. Крыша беспомощно повисла и грозила вот-вот рухнуть. Все бросились кто куда. Левински выбрался из-под решетки и, запинаясь о куски фанеры, побежал наугад и плюхнулся в заросли олеандра. Он почувствовал, как упал на что-то мягкое. Как будто в ящик в ветошью на родном «Сауд-Платте». И запах был похожий — тавот, соляр, мужской пот. Но было что-то еще…

Утро в Майами-Дейд было чудовищным. На выезде из города скопилась огромная пробка. Навьюченные пикапы практически блокировали движение по узенькому мостику на дороге в сторону Майами-Бич. Им в спину упирались легковушки с прицепами. Какой-то умник ринулся обгонять всю эту кавалькаду по пешеходной части моста. Примерно треть он проехал, опираясь одним колесом на бетонное ограждение, другим — на часто посаженные балки моста. Груз в кузове поехал, центр тяжести изменился, и машина под общие крики ужаса рухнула в реку. Перечитайте Герберта Уэлса «Война миров» — там он очень точно описывает, как выглядят англосаксы в панике. Колонна национальной гвардии, которую все-таки додумались направить в место, где ночью слышались орудийные выстрелы, уперлась в это месиво и вынуждена была дальше двигаться в пешем порядке по забитому автомашинами шоссе. Оставшееся население города разделилось на две примерно равные части. Первая, возглавляемая помощником шерифа и матросами береговой охраны, попыталась оказать сопротивление немецкому десанту, заняв господствующие точки на верхних этажах домов и на деревянной колокольне церкви Св. Марка. Другая группа, также вооружившись тем, что у кого было, а было более чем достаточно, как-никак ношение оружия в Америке гарантировано конституцией, начала мародерствовать. К моменту появления первого гвардейца эти стороны уже успели вступить в огневое соприкосновение. Такой расклад окончательно дезориентировал военное руководство. «В городе перестрелки!» Вызвали авиацию. Вид самолетов, поскольку было непонятно, чьи они, вызвал в городе и на подходах к нему приступ еще большей паники. Водитель грузовика с ананасами, китаец, увидев самолеты, не нашел ничего лучше, чем выпрыгнуть из машины на ходу. Неуправляемый грузовик торпедировал пожарную машину, мчавшуюся навстречу. Надо сказать, что пожарные были, пожалуй, единственной службой города, которая работала в штатном режиме. Их задача — тушить пожары — они их и тушили. Авиация не обнаружила никаких следов немецкого флота и вернулась на базы. По инстанции сообщили — никаких немцев нет, вы идиоты! Гвардейцев отозвали. Помощник шерифа еще сутки наводил порядок. Итоги операции: по городу выпущено 8 снарядов с двух подлодок. Потери американские: 15 человек убитыми (из них на немцев уверенно можно списать только шерифа), сожжен катер береговой обороны, матрос и петти-офицер 3-го класса пропали без вести, полностью разрушено здание полиции, повреждены колокольня (по которой люди Топпа корректировали огонь) и парикмахерская на центральной площади. Повреждено (в разной степени) 36 легковых автомобилей, 2 грузовика, автобус, пожарная машина. С немецкой стороны — убитых нет. Легко раненный — 1. Утрачено боевое оружие — офицерский кортик.

После этой истории помощник шерифа стал шерифом и прослужил в этом качестве, не выезжая за пределы штата Флорида, до пенсии. Те, кто посещал его после войны, при условии, конечно, что они не являлись ни нацистами, ни евреями, ни коммунистами, ни демократами, могли услышать рассказ о том, как он с горсткой патриотов защищал город от немцев летом 42-го. Если среди слушателей находились те, кто сомневался, старый шериф доставал из секретера кортик с германским имперским орлом на белой витой ручке из слоновой кости.