Тройка «Юнкерсов-87» под командованием обер-лейтенанта Оскара Динорта вынырнула из молочно-белых клубов тумана и с ходу приземлилась на полевом аэродроме. Машины тут же зарулили в капониры под тень маскировочных сетей. Летчики и стрелки-радисты выбирались из кабин. А техники и механики — «der schwarze Männer» — стали хлопотать вокруг стальных птиц.

Дитрих фон Зальц стащил с головы мокрый сетчатый шлемофон и подшлемник и закурил, едва отойдя от капонира со своей «штукой». К нему подбежал возбужденный Герман Вольф.

— Ну, как слетали?

— Ja, das ist gut. Das Ziel treffen!

— Сигареты есть?

— Держи. А что тут слышно?

— «Хейнкели-111» готовятся бомбить Краков и Варшаву. Поляки бегут. Мы маршируем вперед, — ответил Герман Вольф, закуривая. — Им хорошо: поднялись повыше и пошли над облаками. Черт, а тут сидишь как привязанный из-за этого тумана! Verfluchtische Wetter!

— Ничего, туман скоро рассеется. И ты успеешь сбить кого-нибудь из этих поляков! — утешил товарища Дитрих фон Зальц.

— Nebenbei gesant… Ты не видел польские истребители в небе?

— Нет, но, думаю, они не составляют для нас большой угрозы.

— Тоже хочешь сбить несколько? — рассмеялся Герман Вольф. — Погоди, оставь это дело нам, «охотникам»!

К обеду туман над Померанией и Восточной Пруссией развеялся. Выглянувшее солнце приветствовали ревом моторов сотни самолетов с крестами на крыльях. Двадцать авиагрупп бомбардировщиков и тяжелых двухмоторных истребителей «Мессершмитт-110» пошли на взлет.

Словно злые желтоносые осы вились вокруг них истребители прикрытия — «Мессершмитты» Bf-109E. Деловито ползли у самой земли бипланы Хеншеля — Hs-123, выполняющие теперь функции штурмовиков.

Десятки и сотни немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей производили подавляющее впечатление на любого, кто мог заметить это величественное и мрачное зрелище.

Вместе со всеми в воздух поднялся и лейтенант Герман Вольф. Ликованию его не было предела: это был его первый боевой вылет. Он с нетерпением обшаривал взглядом небосвод, стараясь отыскать силуэты польских самолетов. Но везде его взор натыкался лишь на знакомые тевтонские кресты.

Боевых машин противника в воздухе не было. А так хотелось атаковать врага на своем стремительном «Мессершмитте-109»! Поймать его в концентрические кольца прицела и надавить гашетки пушек и пулеметов! И смотреть, как падает поверженный противник, разматывая за собой черную спираль. А потом пить шампанское и принимать поздравления таких же «молодых орлов», как и он сам…

— Группа «Фрейя», я — Галланд, прием, разворот влево двадцать пять. Атакуем городок! — прерывает грезы о славе Германа Вольфа голос щеголеватого обер-лейтенанта с тонкими усиками.

Перед вылетом Герман видел его, забирающегося с улыбкой в кабину «Хеншеля-123». И Вольф удивился такому самообладанию: шутить, когда тебе предстоит смертельно опасный полет на бреющем над позициями противника в ничем не защищенном биплане! На краткий миг он ощутил гордость оттого, что именно он в составе «шварма» истребителей прикрывает этого отважного офицера.

— Яволь, Галланд! Звено «Фрейя» — в атаку! Zum angriff!

— Verstehen!

Бипланы, ведомые Адольфом Галландом, уже пролетают над дорогой, по которой пылят к передовой конные упряжки с тяжелыми орудиями и колонны солдат. По полям скачут эскадроны польской кавалерии. Появляется несколько танков и бронемашин с белыми орлами на башнях.

И на все это сыпятся адским стальным градом бомбы! Фонтаны взрывов разметывают ряды пехоты, валят коней, убивают всадников, корежат тяжелые гаубицы. Полыхает поврежденный близким взрывом танк. Лежит на боку опрокинутый броневик, из башенного люка по пояс выпал в дорожную пыль командир. Лицо у него размозжено в кровавые ошметки случайным ударом копыта смертельно раненной и агонизирующей лошади.

В повторной атаке «Хеншели-123» стали выкашивать ряды пехоты и конницы длинными очередями из пулеметов. За четверть часа подкрепления, которые были так необходимы оборонявшимся польским частям, превратились в кровавую кашу.

В ответ на штурмовку с ближайшего польского аэродрома поднялись истребители — эскадрилья «Армии Лодзи», всего девять истребителей-высокопланов PZL-11C.

К 1939 году эти машины были уже устаревшими, но польские летчики отважно вступили в бой.

Десять — против четырех! Но Германа Вольфа, как и его командира «шварма» — гауптмана Вольфа Акселя, не смутила такая расстановка сил. Ведь их «сто девятые» были лучшими истребителями в мире!

Наконец-то желанный воздушный бой! Герман Вольф, не помня себя, отвалил от ведущего и ринулся в атаку. Выполнив боевой разворот, он оказался выше польских истребителей, да еще и в выгодной позиции со стороны солнца. Слепящие лучи дневного светила отлично маскировали «Мессершмитт» Bf-109E.

В наушниках удобного сетчатого шлемофона раздались ругательства ведущего пары, обер-лейтенанта Клауса Хинки, но Герман не обратил на это никакого внимания. Сейчас он был поглощен только своей охотой!

В пологом пикировании Герман Вольф вел истребитель на группу из девяти польских монопланов, нацелившись на правого крайнего ведомого замыкающей тройки. А поляки все еще не замечали угрозы. Силуэт PZL-11C с характерным чаячьим изломом крыльев вписался в перекрестье прицела Revi. Но Герман так боялся промахнуться, что продолжал сближаться с целью, пока силуэт польского самолета не заполнил все лобовое стекло. И только тогда лейтенант Вольф сбросил предохранительную скобу на ручке управления самолетом и нажал на гашетки пушек и пулеметов. Слитный залп почти в упор из двух 20-миллиметровых пушек MG-FF в крыльях Bf-109E и пары пулеметов MG-15 калибра 7,92 миллиметра разорвал польский истребитель на пылающие клочья.

— Ich faber eine Schutze! — Герман Руди рванул ручку управления на себя, едва не столкнувшись с обломками сбитого им польского истребителя.

Строй PZL-11C рассыпался, самолеты с бело-красными шашечками на крыльях начали беспорядочно маневрировать. Но они до сих пор не могли заметить своего противника. «Мессершмитт» был уже высоко над ними. Герман Вольф в полной мере реализовал преимущество по высоте, помня слова германского аса Первой мировой, знаменитого Макса Иммельмана: «Я безоружен, когда я ниже».

Воспользовавшись паникой, Герман спикировал снова — теперь его жертвой стал PZL-11C командира эскадрильи, выделяющийся эмблемой с изображением белого орла на вертикальном оперении машины. Но тот оказался опытным летчиком. От первой стремительной атаки Германа Вольфа он ушел быстрым разворотом с большой перегрузкой. И сумел затянуть «Мессершмитт-109» на горизонталь, где PZL-11C имел преимущество на виражах.

Герман Вольф удивился такому бесстрашию: поляк дрался с более сильным противником, осознавая, что его собственные шансы на победу ничтожны! Что ж, здесь, как и в боксерском поединке, многое решает отвага и мужество, а не только техника боя и пилотирования. Почувствовав спортивный азарт, лейтенант Вольф принял вызов.

Он вполне осознавал риск, которому подвергался, ведь он был один против восьми разъяренных потерей боевого товарища поляков. Но отступать Герман Вольф не хотел, хоть и помнил слова еще одного германского аса, знаменитого Красного Барона — Манфреда фон Рихтгофена: «Я не вступаю в бой, если не знаю наверняка, что могу победить».

Два истребителя ушли в сторону и закрутились на виражах. Польский пилот метался на разворотах, постоянно выскальзывая из прицела. Герман Вольф выпустил несколько очередей наудачу, но промахнулся — чертыхнулся сквозь зубы, еще более ужимая радиус виража. Внезапно PZL-11C выполнил стремительный боевой разворот и вышел в лобовую атаку на немецкий истребитель. Огненные трассы четырех его пулеметов калибра 7,7-миллиметра прошли по обе стороны от угловатого массивного фонаря кабины Bf-109E. Росчерки трассеров исчеркали пробоинами левую плоскость «сто девятого».

Оставались секунды до лобового столкновения, но лейтенант Вольф успел дать ручку управления от себя и «поднырнул» под противника. Самолет вроде бы слушался рулей, и Герман Вольф решил продолжить бой. Польский высокоплан-истребитель с белым орлом на вертикальном оперении на крутом вираже зашел в хвост «Мессершмитту-109». Но Герман Вольф резко взял ручку на себя. На грудь свинцовой стеной навалилась перегрузка, но «Мессершмитт-109» рванулся вверх, выполняя «мертвую петлю». Польский истребитель не успел среагировать и проскочил внизу, а немецкий самолет, миновав высшую точку фигуры, в пологом пикировании быстро нагнал свою цель. Герман Вольф нажал на гашетки и увидел, как искрящиеся трассеры пулеметно-пушечного огня впиваются в конструкцию польского самолета. Вспышки попаданий испещрили крылья и фюзеляж PZL-11C, от него в разные стороны полетели бесформенные обломки.

— Ich bin treffe!

Польский истребитель беспомощно закувыркался в воздухе. Из кабины вывалилась маленькая фигурка летчика и отлетела прочь от обреченного самолета. Через мгновение PZL-11C с белым орлом взорвался в воздухе, испятнав небесную синь космами дыма и пламени. А внизу на фоне леса раскрылся белый купол парашюта польского летчика.

Тем временем оставшиеся «Мессершмитты-109» звена нагнали и перехватили оставшиеся польские истребители.

Пикируя и снова уходя на вертикаль, Bf-109E «шварма» сбили еще четыре PZL-11C. У польских пилотов не было никаких шансов, однако же они бесстрашно контратаковали превосходящие их по тактическим характеристикам немецкие «der Fliegjagers». Численное превосходство тут уже не имело решающего значения, главное — подавляющее превосходство в технике! «Мессершмиттам» Bf-109E, созданным в 1938 году, было нетрудно оторваться на скорости от польских PZL-11C, которые были построены в 1931-м. «Мессеры» хладнокровно выбирали жертву и пикировали на нее, пользуясь преимуществом в скорости, а польские истребители-высокопланы метались по небу — и гибли, гибли, гибли… Немногие из польских летчиков смогли спастись на парашютах.

Оставшиеся три польских истребителя ушли на сверхмалую высоту и над верхушками деревьев стали уходить на восток.

— Alles gut! Fliege zurück! — Летим обратно!

— Хм, кто бы мог подумать… Эти польские летчики дерутся отчаянно!

— Это точно!

— Вот и хорошо, а то как-то неспортивно сбивать беззащитных. Так воевать даже интереснее!

После приземления летчики «шварма» гауптмана Вольфа Акселя делились впечатлениями, снова и снова переживая перипетии воздушного боя. Папиросы быстро дотлевали до губ, лица — мокрые от пота, в глазах — блеск, словно отражение трассирующих очередей.

Из первого для них боевого вылета вернулись все, но четыре машины звена были испещрены пулевыми пробоинами. «Мессершмитты-109», несмотря на свое технологическое и тактическое превосходство, нашли себе достойного противника.

Вскоре в расположение полевого аэродрома был доставлен пленный польский летчик. На его счастье, поймали его не эсэсовцы, а обычные солдаты, иначе бы расстрела ему было не избежать.

Выглядел он неважно. Левая рука висела плетью, комбинезон в потеках крови был весь изодран после приземления на лес — ветки и острые сучья буквально располосовали его. Польский летчик заметно прихрамывал.

Пилоты истребительного «штаффеля» проявили гостеприимность, прислали доктора, чтобы он перевязал раны польского летчика. Но от еды поляк отказался, смерив немцев яростным и высокомерным взглядом.

Допрашивал пленного лично командир немецкой истребительной эскадрильи майор Макс фон Кальтен.

— Поручик «Lotniztva Voiskova» Станислав Елецких! — представился пленный пилот. И больше не сказал ни слова. Это именно его истребитель был отмечен эмблемой с белым орлом.

Его отвели в блиндаж, который использовали как склад вещевого имущества и заперли там под охраной часового. Позже за ним приехала машина и увезла в вышестоящий штаб.

А летчики разошлись по своим палаткам и блиндажам. То, что победа просто не дастся, «черные орлы» поняли с первого же дня войны.