Глава 5

– Так-так-так, – произнес прилизанный таможенник-бетанец в саркастическом подобии радости. – Уж не сержант ли это Ботари с Барраяра… Что вы притащили мне на сей раз, сержант? Парочку противопехотных атомных мин, что выглядывают у вас из заднего кармана? Одну-две лазерные пушки, которые вы случайно перепутали со своим бритвенным прибором? Гравиколлапсер, как-то завалившийся вам в сапог?

На этот полет фантазии сержант отреагировал чем-то средним между рыком и ворчаньем.

Майлз улыбнулся и извлек из памяти имя чиновника. – Добрый день, офицер Тиммонс. Все еще работаете здесь, да? Я был уверен, что вы уже в администрации.

Таможенник одарил Майлза несколько более вежливым приветственным кивком. – Добрый день, лорд Форкосиган. Знаете же, государственная служба. – Он перебрал их документы и вставил для просмотра диск с данными. – Разрешения на ношение парализаторов у вас в порядке. А теперь не потрудитесь ли пройти по одному через сканирующее устройство.

Сержант Ботари мрачно и хмуро поглядел на аппарат и презрительно фыркнул. Майлз попытался перехватить его взгляд, но тот усердно рассматривал нечто весьма интересное где-то в воздухе. Охваченный подозрением, Майлз сказал:

– Думаю, сначала мы с Еленой.

Елена прошла с неуверенной застывшей улыбкой – такой, какая бывает у человека, который слишком долго позировал фотографу, – а потом принялась жадно разглядывать окружающее. Пусть это лишь весьма унылый подземный таможенный терминал – зато на другой планете! Майлз надеялся, что Колония Бета компенсирует им неутешительный результат остановки на Эскобаре.

Два дня поисков в архивах и утомительных прогулок под дождем по заброшенным военным кладбищам – ради Ботари он сделали вид, что страстно увлечены историческими подробностями – не принесли в результате никакой могилы или обелиска с именем ее матери. Похоже, от провала их тайного расследования Елена испытала скорее облегчение, чем разочарование.

– Вот видишь? – прошептала она. – Отец мне не лгал. У тебя слишком богатое воображение.

Решающий аргумент заставил Майлза признать свое поражение: сам сержант на все их экскурсии реагировал со скукой. И все же…

Может, дело вправду в его богатом воображении. Чем меньше они находили, тем дотошней делался Майлз. А осмотрели ли они военные захоронения противника? Мать самого Майлза сменила подданство, чтобы вернуться на Барраяр вместе с отцом; может, возлюбленной Ботари такой номер не удался. Но если это так, стоит ли им вообще осматривать кладбища? Может, ему поискать мать Елены в справочнике комм-связи… Такого он предложить даже не отважился.

Жаль, что он испугался заговора молчания, окружавшего рождение Елены, и не попытался вытянуть информацию из графини Форкосиган. Ладно, вот когда они вернутся домой, он наберется храбрости и потребует от нее правды. И последует ее мудрому совету насчет того, сколько из сказанного передать дочери Ботари.

А сейчас Майлз вслед за Еленой шагнул сквозь сканер, наслаждаясь ее изумленным видом и предвкушая, как на манер фокусника вытащит из шляпы все чудеса Колонии Бета ради ее удовольствия.

В аппарат шагнул Ботари. Раздался резкий, похожий на вопль, сигнал.

Агент Тиммонс покачал головой и вздохнул. – Все не уйметесь, сержант?

– Э-э, можно мне вас перебить? – произнес Майлз, – мы с этой леди прошли проверку, не так ли? – Получив в ответ кивок, Майлз забрал их парализаторы и собственные проездные документы. – Я провожу Елену в космопорт, пока вы двое тут разбираетесь в ваших разногласиях. Захватите багаж, сержант, когда он со всем уладит. Ждем вас в главном вестибюле.

– Вы не… – начал Ботари.

– С нами все будет отлично, – беспечно заверил его Майлз. Он ухватил Елену за локоть и потащил ее к выходу прежде, чем его телохранитель успел выдвинуть дальнейшие возражения.

Елена оглянулась через плечо. – Неужто отец и вправду пытался контрабандой протащить недозволенное оружие?

– Подозреваю, что не один вид, – извиняющимся тоном сказал Майлз. – Я это никогда не санкционирую, и ему это ни разу не удавалось. Но я подозреваю, что он чувствует себя голым, если не вооружен до зубов. Ну, если бетанцы обыскивают пожитки каждого так же умело, как и наши, нам здесь и вправду нечего опасаться.

Он искоса поглядывал на нее, когда они вошли в главный зал, и испытал удовольствие, увидев, как у нее перехватило дыхание. Золотистый свет, одновременно сверкающий и мягкий, лился с высоченного свода на огромный тропический сад с темной листвой, щебечущими птицами, цветами, журчащими фонтанами.

– Словно мы попали в гигантский террариум, – высказалась Елена. – Я себя чувствую крошечным рогатым прыгуном.

– Точно, – согласился Майлз. – Это все принадлежит зоопарку Силика. Одна из их огромных парков-вольер.

Прогулочным шагом они двинулись в конец зала, отданный под магазинчики. Майлз осторожно направлял Елену вдоль их ряда, стараясь выбирать лишь то, что доставило бы ей удовольствие, и избегать гибельного культурного шока. Например, вон тот магазин сексуальных игрушек – это, наверно, чересчур для ее первого часа на Бете (и не важно, насколько соблазнительна Елена, когда заливается румянцем). Однако они провели несколько приятнейших минут в весьма необычном зоомагазине. Взор Елены пленила здоровенная, вся в складках, бородатая ящерица с Тау Кита, сверкающая, словно витрина ювелира. Только здравый смысл удержал Майлза от того, чтобы преподнести ей этот неудобный подарок. Помимо всего прочего, ящерицу было необходимо держать на весьма строгой диете. И Майлз был не совсем уверен, пригодна ли зверюга в пятьдесят килограммов весом для содержания дома. Они побродили по галерее, выходящей на этот огромный сад, и вместо ящерицы Майлз благоразумно купил обоим по мороженому. Поесть они присели на скамейку возле самых перил.

– Здесь все выглядят такими свободными, – произнесла Елена, облизывая пальцы и сверкающими глазами оглядываясь вокруг. – Здесь нигде не увидишь ни солдат, ни охранников. Женщина… женщина может стать здесь кем угодно.

– Это зависит от того, что понимать под свободой, – сказал Майлз. – Они тут устанавливают правила, которых мы дома ни за что не потерпели бы. Ты бы видела, как все они бросаются бежать, когда объявляют учебную тревогу – утечку энергии или песчаную бурю. У них нет пограничной зоны для… не знаю, как это сформулировать… для неудачников общества?

Непонимающая, сбитая с толку Елена растерянно улыбнулась: – Но каждый устраивает свой брак сам.

– А ты знаешь, что здесь ты обязан иметь разрешение, чтобы завести ребенка? Первый – бесплатно, а вот потом…

– Это же нелепо, – рассеянно заметила Елена. – Каким таким способом они могут это навязать? – Она явно почувствовала, что задала слишком смелый вопрос – судя по тому быстрому взгляду, что она бросила по сторонам, убеждаясь, нет ли где-нибудь поблизости сержанта.

Майлз оглянулся точно так же, как и она. – Постоянным контрацептивным импланантом для женщин и гермафродитов. Чтобы его удалить, нужно разрешение. Есть обычай, что когда девушка достигает зрелости, ей вставляют имплантант, прокалывают уши, и удаляют, э-э, гм… – тут Майлз обнаружил, что и сам умеет краснеть не хуже прочих, и одним духом выпалил: – … девственную плеву; все за один визит к доктору. Как правило, это семейный праздник – нечто вроде обряда перехода. Именно так можно отличить, доступна ли девушка для знакомства – по ушам.

Вот теперь он завладел ее вниманием полностью. Ее руки непроизвольно потянулись к сережкам, и она сделалась не просто красной, а пунцовой.

– Майлз! Они что, подумают, что я?..

– Ну это так и… если кто-то станет к тебе приставать – я хочу сказать, когда ни меня, ни твоего отца не будет рядом – не стесняйся сказать им, чтобы они убирались прочь. Они послушаются. Тут этим никто никого не оскорбляет. Но я посчитал, что лучше бы мне тебя предупредить, – он покусывал костяшки пальцев, вокруг глаз от смеха собрались морщинки. – Знаешь, если ты собираешься ходить все шесть недель, прижав руки к ушам…

Она торопливо положила руки на колени и сердито глянула на него.

– Знаю, все это может казаться ужасно странным, – попытался извиниться Майлз. Обжигающее воспоминание о том, как именно это было странно, на миг его смутило.

Ему было пятнадцать, когда он приехал на Бету на целый учебный год, и впервые в жизни он почувствовал вокруг себя неограниченные, казалось бы, возможности для сексуальной близости. Эта иллюзия быстро потерпела крах и сгорела, стоило ему только обнаружить, что самые очаровательные девушки уже разобраны. Среди остальных вроде бы в равных пропорциях присутствовали добрые самаритянки, извращенки/любопытствующие, гермафродиты и мальчики.

Желания стать объектом благотворительности у Майлза не было, а для двух последних категорий он чувствовал себя слишком барраярцем, хоть и был достаточно бетанцем, чтобы не иметь ничего против, когда этим занимаются другие. Недолгого романа с одной девушкой из разряда любопытствующих ему хватило. Ее завораживающий интерес к особенностям его тела в конце концов заставлял Майлза чувствовать себя еще более неловко, чем самое неприкрытое отвращение, с каким он сталкивался на Барраяре, при всех тамошних яростных предрассудках насчет физического уродства. Впрочем, придя к неутешительному результату, что сексуальные органы у Майлза в норме, девица смылась.

Для Майлза этот роман закончился ужасающей черной депрессией, которая от недели к неделе становилась все глубже. В ту ночь, когда она достигла своего апогея, сержант Ботари в третий – и самый тайный – раз спас ему жизнь. Майлз дважды поранил Ботари, пока они молча боролись за нож: он сопротивлялся неистово и истерично, а сержант боялся переломать ему кости. Высоченному Ботари в конце концов удалось взять Майлза в захват и держать, пока тот наконец не сломался, рыдая до полного изнеможения от ненависти к самому себе на окровавленной груди сержанта. И человек, носивший его в детстве на руках, пока в четыре года Майлз не научился ходить, теперь снова взял его на руки, словно ребенка, отнес в постель. Потом Ботари перевязал свои раны и никогда больше не упоминал об этом происшествии.

Да, пятнадцатилетие было не очень-то хорошим годом. Майлз был полон решимости его не повторять. Он стиснул руками балконные перила, словно в решимости – но в решимости бесцельной. Бесцельной, как он сам, и значит – никому не нужной. Хмурый взгляд в черную глубину колодца собственных мыслей – и на миг даже роскошь Колонии Бета показалась ему скучной и унылой.

Поблизости стояли четверо бетанцев, о чем-то громко споря. Майлз полуобернулся к ним, чтобы лучше видеть из-за плеча Елены. Она начала было говорить что-то о его рассеянности – но Майлз покачал головой и поднял ладонь, прося тишины. И она затихла, с любопытством глядя на него.

– Будь все проклято, – говорил толстяк в зеленом саронге. – Мне наплевать, как именно вы это сделаете, но я хочу, чтобы этот сумасшедший убрался с моего корабля. Вы что, не можете взять его штурмом?

Женщина в форме бетанской службы безопасности покачала головой. – Послушайте, Калхун, к чему мне рисковать жизнями моих людей из-за корабля, фактически представляющего собой груду лома? Там же нет заложников или еще чего-то в этом роде.

– У меня простаивает команда утилизаторов, а они берут полуторную ставку за сверхурочные. Он сидит там наверху уже трое суток. Должен же он когда-нибудь спать, или в туалет ходить, или еще черт знает что, – доказывал штатский.

– Если он такой накачавшийся наркотиками псих, как вы утверждаете, то нет лучше способа спровоцировать его на взрыв корабля, чем штурм. Лучше переждем его. – Женщина из службы безопасности повернулась к человеку в голубовато-серой с черным форме одной из крупнейших коммерческих компаний по космоперевозкам. Его серебряно-седые бачки были в тон трем серебряным кружкам на висках и в середине лба – пилотским нейроимплантам. – Или уговорим его выйти наружу. Вы же знакомы, он – член вашего профсоюза, так неужели вы ничего не можете с ним поделать?

– О, не больше вас, – возразил капитан-пилот. – Вы на меня это дело не спихнете. Он ведь ясно дал понять, что не желает со мной разговаривать.

– В этом году вы – член Совета, и должны иметь над ним хоть какую-то власть – пригрозите лишить его пилотской лицензии или чего-то в этом роде.

– Может, Арди Мэйхью и остается пока в Братстве, но он должен взносы уже за два года. Его лицензия и так существует на весьма сомнительных основаниях, и, откровенно говоря, думаю, что этот случай ее загубит. Вся суть этой комедии в первую очередь в том, что когда однажды последний из кораблей серии РГ пойдет на слом, – тут пилот кивнул в сторону толстяка в штатском, – Арди не сможет больше быть пилотом. Медики запретили ему ставить новый имплантант: ничего хорошего из этого бы не вышло, даже будь у него деньги. А их у него нет, я-то чертовски хорошо это знаю. На прошлой неделе он пытался занять у меня на квартплату. Так он, по крайней мере, сказал. А скорее всего – на свое пойло.

– И вы ему дали? – спросила женщина в голубой форме администрации космопорта.

– Ну, дал, – угрюмо ответил капитан-пилот. – Но сказал, что это в самый последний раз. И вообще… – он хмуро уставился на свои ботинки и вдруг взорвался: – На мой вкус, лучше бы ему погибнуть в славной вспышке, чем подыхать бездомным! Я-то знаю, как бы я себя чувствовал, узнав, что никогда уже не сделаю скачка…

– Все пилоты – сумасшедшие, – проворчала женщина из службы безопасности. – А все из-за того, что им прокалывают мозги.

Майлз, завороженный, подслушивал их без зазрения совести. Похоже, человек, о котором шла речь, – чудак и неудачник, попавший в беду. Скачковый пилот с проведенным в мозг устаревшим интерфейсом, который вот-вот должен по технологически причинам потерять работу, отсиживается в своем старом корабле, отгоняя демонтажные команды – каково? Майлз заинтересовался.

– Вспышка! Вспышка проблем с перевозками – вы это хотите сказать? – пожаловалась женщина-администратор. – Если он исполнит свою угрозу, обломки будут бомбардировать все внутренние орбиты не один день подряд. Нам придется прекратить работы… и чистить орбиты… – Она развернулась на сто восемьдесят градусов, лицом к штатскому. – Уж поверьте, на мой отдел эти расходы не лягут! Я пригляжу за тем, чтобы счет выставили вашей компании, даже если мне придется дойти до Департамента юстиции.

Управляющий мусорщиками побледнел, затем стал багроветь: – Во-первых, это ваш отдел разрешил этому чудику с перегревшимися проводами в голове попасть на мой корабль! – прорычал он.

– Он заявил, что оставил там личные вещи, – оправдывалась она. – Откуда нам знать, что у него что-то подобное на уме!

Майлз представил, как тот забился в свое полутемное убежище, лишенный всех друзей, словно последний оставшийся в живых защитник крепости во время безысходной осады. Майлз непроизвольно сжал кулаки. Говорят, один из его предков, генерал Зелиг Форкосиган, снял осаду с Форкосиган-Сюрло с помощью всего лишь горстки отборных слуг и хитрости…

– Елена, – жарко прошептал он, обуздывая ее нетерпение. – Соглашайся со мной и ничего не говори!

– Что? – пробормотала она изумленно.

– А-а, как славно, мисс Ботари, что вы здесь, – проговорил он громко, как будто только что подошел. Взяв Елену за руку, он направился с нею к группе.

Ему было известно, что посторонние обманываются насчет его возраста. На первый взгляд из-за роста он кажется им моложе. Второй же взгляд на его лицо с темным отливом даже тщательно выбритых щек (борода у него склонна была расти густая) и преждевременно жесткими чертами (из-за давнего и близкого знакомства с болью) заставляет их этот возраст переоценивать. Он обнаружил, что может смещать это равновесие в любую сторону, как захочет, одной лишь переменой манеры поведения. Майлз призвал к себе дух десяти поколений своих предков-воинов и улыбнулся как можно суровее.

– Добрый день, леди, джентльмены, – приветствовал Майлз бетанцев. Его встретило четыре изумленных взгляда, каждый из которых по-своему выражал замешательство. Под этим натиском его вежливость чуть было не дала трещину, но он сдержался. – Мне сказали, что кто-то из вас может подсказать, где мне найти капитан-пилота Арди Мэйхью.

– Дьявол побери, а ты кто такой? – проворчал менеджер компании по утилизации, явно озвучив тем самым вопрос, занимавший всех.

Майлз дружелюбно кивнул, едва удержавшись от того, чтобы мысленно не взмахнуть воображаемым плащом.

– Лорд Майлз Форкосиган с Барраяра, к вашим услугам. Это мой компаньон, мисс Ботари. Я нечаянно услышал ваш разговор и, думаю, мог бы оказать помощь всем вам, если вы позволите… – За его спиной Елена озадаченно подняла брови, услышав свой новый хоть и неопределенный, но официальный статус.

– Послушай, мальчик, – начала было администратор космопорта. Майлз глянул из-под нависших бровей, сверля ее своей лучшей имитацией «военного» взора генерала графа Петра Форкосигана.

– Послушайте, сэр, – поправилась она, – что именно… что вы хотите от капитан-пилота Мэйхью?

Майлз резко вздернул подбородок. – Я уполномочен вернуть ему долг. – Сам себя он уполномочил, десять секунд назад…

– Кто-то должен деньги Арди? – в изумлении спросил менеджер.

Майлз выпрямился с оскорбленным видом. – Это не деньги, – рявкнул он так, словно в жизни не притрагивался к презренному металлу. – Долг чести.

Администратор космопорта выглядела в меру пораженной, пилот – довольным. У женщины из Безопасности вид был нерешительный. А менеджер утилизационной компании сомневался чрезвычайно. – Ну и чем мне это поможет? – тупо переспросил он.

– Я могу уговорить капитан-пилота Мэйхью покинуть ваш корабль, – сказал Майлз, видя, что за путь открылся перед ним, – если вы обеспечите мне возможность встретиться с ним лицом к лицу. – Елена сглотнула; он успокоил ее мгновенным брошенным в сторону взглядом.

Четверо бетанцев переглянулись, словно взглядами можно было спихнуть ответственность друг на друга. Наконец капитан-пилот произнес: – Ладно, какого черта. Есть у кого-нибудь идея получше?

Сидящий в пилотском кресле пассажирского катера седовласый капитан катера произнес – в очередной раз – в коммуникатор:

– Арди? Арди, это Вэн. Ответь мне, а? Я тут привез кое-кого обсудить с тобой дела. Он собирается подняться на борт. Хорошо, Арди? Ты не собираешься делать глупости, верно?

Единственным ответом было молчание. – Он принимает вашу передачу? – спросил Майлз.

– Его комм-пульт – да. Кто знает, там ли он, не прикрутил ли громкость, не спит ли… жив ли он вообще.

– Да жив я, – неожиданно рявкнул низкий голос из динамика, отчего оба подскочили на месте. Изображения на экране не было. – А вот ты вряд ли выживешь, Вэн, если попытаешься пробраться на мой корабль – ты, обманщик, сукин сын…

– Я пытаться не буду, – пообещал старший пилот. – Только мистер, гм, лорд Форкосиган, вот.

Повисла угрюмая тишина, если так можно было назвать шипение статических разрядов. – Он что, работает на этого кровососа Калхуна? – подозрительно спросил динамик.

– Ни на кого он не работает, – успокоил Вэн.

– И он не из Совета психического здоровья? Никто не собирается подобраться ко мне с этим чертовым шприц-пистолетом – вот взорву нас всех к чертовой матери, в первую…

– Он даже не бетанец. Он с Барраяра. Говорит, что ищет тебя.

Снова молчание, потом все тот же голос, ворчливый и неуверенный:

– Я вроде ничего не должен никаким барраярцам … я ни одного барраярца даже не знаю.

Странное ощущение давления и мягкий щелчок с внешней стороны корпуса дали понять, что они пристыковались к старому грузовику. Пилот поднял палец, подавая Майлзу знак, и Майлз занялся замком шлюзового люка. – Готово, – объявил он.

– Уверены, что хотите это сделать? – шепнул капитан-пилот.

Майлз кивнул. Сбежать из-под охраны Ботари уже было маленьким чудом. Он облизал губы и улыбнулся, наслаждаясь веселящим ощущением опасности и отсутствия веса. Он надеялся, что Елена там, на планете, не даст поднять тревоги без необходимости.

Майлз открыл люк. Раздалось «пуф-ф» – давление воздуха в обоих кораблях уравнялось. Он уставился во мрак переходного туннеля. – Фонарик есть?

– Вон там, на полке, – показал капитан-пилот.

Оснащенный фонариком, Майлз осторожно вплыл в трубу. Тьма расступалась перед ним, пряталась в углах и поперечных коридорах и вновь смыкалась за его спиной. Майлз держал путь в рубку пилота и штурмана, где, вероятно, и таилась его будущая добыча. Расстояние было вообще-то небольшим – отсек команды невелик, большая часть корабля отдана под грузовой трюм – но абсолютная тишина делала это путешествие субъективно долгим. Нулевая сила тяжести уже начала оказывать свой обычный эффект, заставляя его сожалеть о том, что он недавно съел. Ванильное мороженое, подумал он, черт бы его побрал.

Впереди стал виден тусклый свет, падающий в коридор из открытого люка. Приближаясь, Майлз, громко прочистил горло. Учитывая ситуацию, лучше бы этого человека не пугать.

– Капитан-пилот Мэйхью? – мягко окликнул он, подтягиваясь к двери. – Меня зовут Майлз Форкосиган, и я ищу… ищу… – какого дьявола он ищет? Ну ладно. Вперед. – Я ищу отчаянных людей, – с пафосом закончил он.

Мэйхью, пристегнув ремни, скорбной кучей сгорбился в пилотском кресле. На коленях у него громоздились: пилотский шлем, полупустая литровая бутыль с какой-то прозрачной жидкостью опалесцирующего ядовито-зеленого цвета и коробка, увенчанная рубильником и наспех подсоединенная массой спутанных проводов к наполовину раскуроченному пульту управления. Столь же завораживающим, как коробка с рубильником, выглядел темный, плоский и совершенно нелегальный по бетанским законам игольный пистолет.

Мэйхью моргнул при этом явлении в дверях (глаза у него опухли и были обведены красной каймой) и – не выпуская из руки смертоносного игольника – поскреб трехдневную щетину на подбородке. – Да? – произнес он рассеянно.

Игольник на некоторое время отвлек Майлза. – Как вы его вообще протащили через бетанскую таможню? – спросил он с искренним восхищением в голосе. – Мне мимо них и рогатку провезти не удавалось.

Мэйхью уставился на игольник в своей руке так, словно только что его обнаружил – как на прыщ, которого у себя раньше не замечал. – Купил как-то на Альянсе Джексона. Я никогда не пытался вынести его с корабля. Если бы попробовал, то его у меня наверняка бы отобрали. Эти, там внизу, все у тебя отбирают, – он вздохнул.

Майлз осторожно пробрался в рубку и, скрестив ноги, уселся в воздухе в вежливой и не несущей угрозы – как он надеялся – позе внимательного слушателя.

– А как вы вообще до этого дошли? – спросил он, кивком адресуя термин «это» к кораблю, ситуации и всему тому, что было навалено у Мэйхью на коленях.

Мэйхью пожал плечами. – Невезучая судьба. Мне никогда не везло. Вот та авария с РГ-88 – эти чертовы трубы лопнули, жидкость намочила мешки с далом, они распухли и проломили переборку, а с этого все и началось. Заведующему погрузкой в порту и по рукам не надавали. Черт побери, пил я там или не пил, разницы-то никакой проклятой нету! – Он шмыгнул носом и провел рукавом по покрасневшему лицу. Вид у него был такой, словно, страшно подумать, он вот-вот разрыдается. Нервирующее зрелище, прикинул Майлз, с сильным мужчиной лет сорока в главной роли. Но вместо этого Мэйхью отхлебнул из своей бутылки здоровенный глоток, в потом, смутно вспомнив о правилах хорошего тона, протянул ее Майлзу.

Майлз вежливо улыбнулся и взял. Может, воспользоваться случаем и вылить ее содержимое, в интересах протрезвления Мэйхью? Однако в невесомости к осуществлению этой идеи есть одно препятствие. Вылить жидкость можно только в другую емкость, если не хочешь весь остаток своего визита уворачиваться от плавающих капель, или что там с нею станется. Трудно сделать это как бы случайно.

В чисто научных целях Майлз продегустировал содержимое, пока размышлял.

Он едва удержался от того, чтобы поперхнуться – в невесомости-то! Густой, травянисто-зеленый, сладкий как сироп – от сладости Майлза чуть не вывернуло – и где-то около шестидесяти процентов чистого спирта. Но каков состав остального? Напиток обжег его пищевод, внезапно заставив Майлза почувствовать себя чем-то вроде живой модели пищеварительного тракта, где все части выделены разными цветами. Почтительно вытерев горлышко рукавом, он протянул бутылку владельцу, и тот снова пристроил ее себе под руку.

– Спасибо, – просипел Майлз. Мэйхью кивнул. – Итак, как… – он втянул воздух и откашлялся, чтобы вернуть себе нормальный голос, – … что вы собираетесь делать дальше? Чего вы требуете?

– Требования? – повторил Мэйхью. – Дальше? Я не… я просто не собираюсь позволять этому живодеру Калхуну убить мой корабль. И нет… нет никаких «дальше». – он побаюкал в руках коробку с рубильником, словно какая-то несчастная мадонна мужского пола. – Ты когда-нибудь бывал красным? – внезапно спросил он.

У Майлза возникло какое-то спутанное представление о древних политических партиях на Земле. – Нет, я фор, – ответил он, не уверенный, что отвечает правильно. Но вроде бы разницы не было. Мэйхью ушел в себя.

– Красный. Красный цвет. Однажды я был чистым светом – во время скачка в какую-то небольшую дыру в направлении местечка под названием Геспари-2. В жизненном опыте скачку никакого аналога нет. Если ты ни разу не оседлал луч света в собственном мозгу – цвета, которым никто никогда не давал имен – для этого и слов нет. Лучше, чем сны, чем кошмары – лучше женщин – лучше, чем есть, пить, спать или дышать – а нам еще за это платят! Бедные обманутые простаки – у них под черепом нет ничего, кроме протоплазмы… – Он мутными глазами вгляделся в Майлза. – Извини. Ничего личного. Просто ты не пилот. А я больше никогда не возил груз на Геспари. – Он сфокусировал взгляд на Майлзе поотчетливее. – Слушай, а у тебя-то тоже неприятности, верно?

– Уж поменьше, чем у вас, – откровенно ответил уязвленный Майлз.

– Хм… – согласился пилот и снова передал ему бутылку.

Любопытное питье, подумал Майлз. Что бы в нем ни было, оно нейтрализует эффект, какой на него обычно оказывает этанол: в сон от него не клонит. Он ощутил прилив энергии, теплую волну, словно прокатившуюся до самых кончиков пальцев рук и ног. Наверное, так Мэйхью и продержался три дня без сна, один в этой всеми покинутой жестянке.

– Итак, – насмешливо продолжил Майлз, – плана сражения у вас нет. Вы не потребовали миллион бетанских долларов в мелких немаркированных купюрах, не грозили протаранить кораблем крышу космопорта, не взяли заложников, не… вообще не совершили ничего дельного. Просто сидите тут, убиваете время, приканчивая свою бутылку, и упускаете возможности – из-за нехватки хотя бы небольшой решимости, или воображения, или еще чего-то.

Такая неожиданная точка зрения заставила Мэйхью моргнуть.

– Ей-богу, Вэн хоть раз сказал правду. Ты действительно не из Совета по психическому здоровью… Я бы мог взять в заложники тебя, – уступчиво предложил он, качнув игольником в сторону Майлза.

– Нет-нет, этого не делайте, – торопливо сказал Майлз. – Я не могу объяснить, но… они там внизу слишком остро отреагируют на это. Эта мысль плохая.

– А-а. – Ствол игольника опустился. – Но все равно… неужели ты не видишь, – он постучал по своему шлему, пытаясь объяснить, – разве могут они дать мне то, что я хочу? Я хочу водить скачковые корабли. И не могу, больше не могу.

– Я так понимаю, можете только на этом корабле.

– Этот корабль пойдет на слом, – его отчаяние оказалось безжизненным, неожиданно рациональным, – как только я не смогу больше оставаться без сна.

– Такая позиция никуда не годится, – высмеял его Майлз. – По крайней мере, примените к этой проблеме немножко логики. Я имею в виду, примерно так. Вы хотите быть скачковым пилотом. Вы можете быть скачковым пилотом только на корабле типа РГ. Это последний корабль типа РГ. Эрго, вам нужен этот корабль. Так берите его. Сделайтесь пилотом-владельцем. Возите грузы сами. Просто, видите? И, пожалуйста, можно мне еще этой штуки? – К этому жуткому вкусу привыкаешь весьма быстро, обнаружил Майлз.

Мэйхью потряс головой, цепляясь за свое отчаяние и за коробку с рубильником, словно ребенок за привычную, удобную игрушку. – Я пробовал. Я все пробовал. Я думал, возьму заем. А он накрылся, и, вообще, Калхун предложил цену выше.

– Ах так. – Майлз вернул бутылку, почувствовав, что падает. Он уставился на пилота, по отношению к которому висел сейчас в воздухе под углом в девяносто градусов. – Ну, я-то знаю одно – уступать нельзя. Шдав… сдаваясь, пятнаешь честь фора. – Он принялся мурлыкать под нос отрывок из полузабытой с детства баллады «Осада Серебряной Луны». Он помнил, что там должен быть фор-лорд и еще прекрасная ведьма, которая летала верхом на волшебной ступе; потом в этой ступе они истолкли кости своих врагов. – Дайт'мне еще глотнуть. «Коль поклянешься мне, то я -– сеньором стану для тебя…»

– Эй? – переспросил Мэйхью.

Майлз обнаружил, что распевает уже вслух, хоть и негромко. – Ничего, извините. – Еще несколько минут он парил молча. – Вот в чем проблема с бетанской системой. Никто ни за что не несет личной ответственности. А все эти безликие, вымышленные корпоративные органы – правительство призраков. Что вам нужно, так это сюзерен, который взял бы в руки меч и прорубился сквозь всю эту канцелярщину. Как Форталия Храбрый в Чаще Терновника.

– Что мне нужно, так это выпить, – угрюмо заявил Мэйхью.

– Да? Ой, извините. – Майлз вернул бутылку. В глубине его мозга зарождалась идея, словно туманность, только начинающая сжиматься. Еще чуть массы, и она загорится, как протозвезда… – Вот она! – закричал он, резко выпрямляясь и тем самым нечаянно придав своему телу нерегулярное вращение.

Мэйхью вздрогнул, чуть не разрядив игольник в пол, и неуверенно поглядел на бутылку. – Нет, она у меня, – поправил он.

Майлз справился с вращением. – Лучше нам проделать все отсюда. Первый принцип стратегии: никогда не уступай своего преимущества. Можно воспользоваться вашим комм-пультом?

– Зачем?

– Я, – заявил Майлз величественно, – собираюсь купить этот корабль. А затем нанять вас в качестве пилота.

Мэйхью вытаращился в недоумении, переводя взгляд с Майлза на бутылку и обратно. – У тебя столько денег?

– Гм… Ну, у меня есть некое имущество.

Несколько минут возни с комм-пультом, и на экране возникла физиономия менеджера утилизационной компании. Майлз кратко изложил свое предложение. Лицо Калхуна из недоверчивого сделалось возмущенным.

– И вы называете это компромиссом? – возопил он. – По себестоимости! А залог? Я вам что, какой-нибудь чертов торговец недвижимостью?

– Мистер Калхун, – снисходительно произнес Майлз, – позвольте заметить, что выбираете вы не между моим векселем и этим кораблем. Выбор – между векселем и градом раскаленных осколков.

– Если я обнаружу, что вы в сговоре с этим…

– В жизни его не встречал, до сегодняшнего дня, – опроверг Майлз.

– А что с этой землей не так? – подозрительно спросил Калхун. – Я имею в виду, помимо того, что она на Барраяре.

– Это что-то вроде плодородной фермерской земли, – избежал Майлз прямого ответа. – Покрыта лесом – сто сантиметров осадков в год, – на это бетанец должен клюнуть, – чуть больше трехсот километров от столицы.

Столице повезло, что она с наветренной стороны. – И я ее полноправный владелец. Только что получил ее в наследство от деда. Не останавливайтесь – проверьте это через посольство Барраяра. Проверьте климат-карты.

– Насчет количества осадков – они там не в один день выпадают, а?

– Разумеется, нет, – ответил Майлз, возмущенно выпрямившись. Не так-то легко проделать это в невесомости. – Это земля моих предков – мы владеем ею уже десять поколений подряд. Можете мне поверить, я приложу все усилия и покрою этот вексель прежде, чем позволю моей родовой земле уплыть из своих рук…

Калхун раздраженно потер подбородок. – Себестоимость плюс двадцать пять процентов, – предложил он.

– Десять.

– Двадцать.

– Десять, или я вас направлю напрямую к капитан-пилоту Мэйхью.

– Ладно, – простонал Калхун. – Десять процентов.

– Договорились.

Конечно, все было не так просто. Но благодаря эффективности бетанской планетарной информсети сделка, которая на Барраяре отняла бы несколько дней, была заключена меньше чем за час и прямо из корабельной рубки Мэйхью. Майлз весьма хитро не уступал тактическое преимущество в переговорах, которое давала им коробка с рубильником, а Мэйхью, когда первое изумление у него прошло, замолчал, всем своим видом высказывая отвращение к идее сдвинуться с места.

– Послушай, малыш, – произнес он внезапно, когда сделка была уже на полпути к завершению. – Я ценю все, что ты стараешься сделать, но… но это просто слишком поздно. Понимаешь, когда я спущусь вниз, они не захотят обратить это в шутку. Служба безопасности будет меня ждать в стыковочном отсеке, а за спиной у них будет маячить патруль из Совета психического здоровья. Они быстренько прихлопнут меня сеткой-парализатором. А месяца через два ты меня увидишь – я буду ходить и улыбаться. Когда СПЗ заканчивает свою работу, человек всегда улыбается… – Мэйхью беспомощно тряхнул головой. – Просто слишком поздно.

– Ничто не поздно, пока ты еще дышишь, – отрезал Майлз. Он принялся за то, что для невесомости было аналогом вышагивания по комнате: оттолкнуться от одной стены, проплыть в воздухе и оттолкнуться от другой, и так пару дюжин раз подряд, пока размышляешь.

– У меня идея, – сказал он наконец. – Держу пари, это позволит нам выиграть время – по крайней мере, достаточно времени, чтобы устроить что-нибудь получше. Беда только в том, что раз вы не барраярец, то не поймете, что именно вы делаете – а вещь это серьезная.

Мэйхью выглядел совершенно сбитым с толку. – Чего?

– Примерно так. – Шлеп, быстрое движение, резкий поворот, шлеп. – Если бы вы присягнули мне на верность как обычный оруженосец, признали меня своим сюзереном – а это самая простая из форм наших клятвенных отношений – я мог бы подвести вас под свой дипломатический иммунитет третьего класса. Вообще-то я уверен лишь, что смог бы, будь вы подданным Барраяра. А вы, разумеется, гражданин Беты. В любом случае, я практически уверен, что мы сможем собрать кучу юристов, и они несколько дней будут пытаться выяснить, какой закон превалирует. По закону я буду обязан предоставить вам кров, стол, платье, оружие – полагаю, этот корабль можно классифицировать как ваше оружие? – и покровительство в случае вызова со стороны другого вассала (здесь, на Бете, это вряд ли применимо)… Кроме того, существует масса параграфов насчет вашей семьи – кстати, она у вас есть?

Мэйхью помотал головой.

– Это все упрощает. – Шлеп, вперед, поворот, сильный удар. – Тем временем ни Безопасность, ни СПЗ тронуть вас не смогут, потому что по закону вы… как бы часть моего тела.

Мэйхью моргнул. – Это звучит чертовски дико. Так где мне расписаться? И как ты это зарегистрируешь?

– Все, что вам нужно сделать – это преклонить колени, положить свою руку между моих ладоней и повторить пару фраз. Даже свидетелей не нужно, хотя по обычаю их требуется двое.

Мэйхью пожал плечами. – Ладно. Валяй, малыш.

Шлеп, вперед, поворот. – «Ладно-валяй-малыш»? Я так и думал, что вы не поймете. То, что я вам сейчас описал – крошечная часть моей половины договора, ваши привилегии. А он еще включает ваши обязательства и массу моих прав по отношению к вам. Как пример – просто как пример – если в разгар боя вы откажетесь исполнить мой приказ, я буду вправе отсечь вам голову. Прямо на месте.

У Мэйхью отвалилась челюсть. – Ты понимаешь, – произнес он наконец, – что СПЗ велит накинуть сетку и на тебя…

Майлз сардонически ухмыльнулся. – Не сможет. Потому что стоит им попробовать, и я возоплю к моему сюзерену о защите. И получу ее. Его весьма обижает, когда подобное пытаются сотворить по отношению к его подданным. Ага, вот еще один аспект. Если вы становитесь моим вассалом, то автоматически устанавливаете некие отношения с моим собственным сюзереном, но уже более сложные.

– Ну да, с сюзереном твоего сюзерена, и его сюзереном, и так далее, – сказал Мэйхью. – Про цепочку командования я все знаю.

– Ну уж нет, дальше оно не идет. Я присягал напрямую Грегору Форбарре, как вассал секундус. – Майлз осознал, что он тоже может произносить нечто бессвязное, хотя смысл в его словах и был.

– А кто этот Грег… как его? – спросил Мэйхью.

– Император. Барраяра – добавил Майлз ради уверенности, что тот понял.

– А-а.

Типичный бетанец, подумал Майлз; их не учат ничьей истории, кроме земной и их собственной. – Во всяком случае, задумайтесь об этом. Такие вещи наспех не делаются.

Когда была зафиксирована последняя голосовая подпись, Мэйхью осторожно отсоединил коробку с рубильником, – Майлз задержал дыхание – и старший капитан-пилот вернулся за ними к кораблю, чтобы доставить на планету.

Старший пилот обратился к Майлзу с большим оттенком почтения в голосе. – Я и не представлял, что вы из такой состоятельной семьи, лорд Форкосиган. Такого решения проблемы я, конечно же, не предвидел. Наверное, один корабль для барраярского лорда – это просто безделушка…

– Не совсем, – сказал Майлз. – Мне придется здорово побегать, чтобы обеспечить этот вексель. Признаюсь, моя семья привыкла жить на широкую ногу – но то было раньше, в Период Изоляции. Между экономическим подъемом в самом его конце и Первой Цетагандийской войной мы в финансовом смысле совсем сошли на нет. – Он слегка ухмыльнулся. – Все началось с вас, инопланетян. Когда до нас добрались первые галактические торговцы, то мой прадед со стороны Форкосиганов решил сорвать хороший куш на драгоценностях – ну знаете: алмазы, рубины, изумруды – которые продавались у инопланетян, казалось бы, столь дешево. Он вложил в них все свои ликвидные средства и примерно половину движимого имущества. Ну, конечно, камни были синтетическими – лучше натуральных, но дешевле грязи… хм, песка. Рынок лопнул и увлек его за собой. Мне говорили, прапрабабка так ему этого и не простила. – Он махнул рукой в сторону Мэйхью, и тот, уже наученный, протянул свою бутылку. Майлз предложил было ее старшему пилоту, который с выражением отвращения отказался. Майлз пожал плечами и отпил длинный глоток. Поразительно славная штука. В этот раз не только пищеварительная, но и кровеносная система запылала всеми цветами радуги. У него было такое чувство, что он может обойтись без сна до конца своих дней.

– К несчастью, большая часть земель, что он продал, лежит в окрестностях Форкосиган-Сюрло, там довольно сухо (не по вашим меркам, разумеется), а те, что он сохранил – вокруг Форкосиган-Вашного, там климат получше.

– Что же в этом за несчастье? – спросил Мэйхью.

– Ну, несчастье было в том, что там располагалась все органы управления форкосигановской провинцией и что мы владели там каждым камнем и деревцем, – а это был довольно важный торговый и промышленный центр… И вот поэтому и еще потому, что Форкосиганы играли, м-м-м… заметную роль в Сопротивлении, цетагандийцы взяли город в заложники. Это долгая история, но… в конце концов они его уничтожили. Теперь это здоровенная ямища, запекшаяся в стекло. В темную ночь легкое свечение в небе видно километров за двадцать.

Старший капитан-пилот мягко ввел катер в стыковочный отсек.

– Эй, – произнес вдруг Мэйхью. – Эти земли, что у вас были вокруг Форкосиган-как-бишь-вы-сказали?

– Вашного. И не были, а есть. Сотни квадратных километров, большей частью с подветренной стороны, а?

– Это что, та самая земля… – его лицо озарилось так, как будто солнце выглянуло после долгой, темной ночи. – Это та самая земля, что вы заложили… – Он принялся вполголоса смеяться от восторга; они выбрались из катера. – Вот что вы дали в заклад этому навозному жуку Калхуну, чтобы вернуть мне корабль?

– Caveat emptor: «покупатель, будь осторожен», – кивнул Майлз. – Климат-схему он проверил, но не додумался проверить график радиоактивности. Наверно, тоже никогда не учил историю других планет.

Мэйхью просто сел на пол отсека, согнувшись от хохота так, что чуть не уперся макушкой в пол. Хохот этот был на самой грани истерики; трое суток без сна, в конце-то концов… – Сынок, – взмолился он, – выпей за мой счет…

– Понимаете, я собираюсь ему заплатить, – объяснил Майлз. – Гектары, что он потребовал, могут проделать ужасно неэстетичную дыру на карте владений моих потомков – пару сотен лет спустя, когда там все остынет. Но если он станет жадничать или бесцеремонно требовать – ну, тогда получит то, чего заслуживает.

К ним устремились три группы людей. Первую возглавлял Ботари – похоже, ему наконец удалось сбежать от таможенников. Воротник его был расстегнут, и сам он выглядел явно взъерошенным. Ого-го, подумал Майлз, сержанта явно раздели и устроили личный досмотр, так что тот сейчас гарантированно в жутком расположении духа. За ним следовали еще один патрульный из СБ и прихрамывающий бетанец в гражданском, которого до того Майлз ни разу не видел. Последний жестикулировал и горько жаловался. На физиономии у него виднелся синевато-багровый кровоподтек, один глаз почти полностью заплыл. Позади всех тащилась Елена; казалось, она была на грани слез.

Вторая группа состояла из администраторши космопорта и множества прочих чиновников. Третью группу вела женщина из бетанской СБ. При ней было двое здоровенных патрульных, а в кильватере двигались четверка медиков. Мэйхью глянул вправо, влево – и моментально протрезвел. В руках у агентов СБ были парализаторы.

– Ох, мальчик, – пробормотал он. Люди из Безопасности развернулись веером. Мэйхью грохнулся на колени. – Ох, малыш…

– Все в твоих руках, Арди, – тихо произнес Майлз.

– Давай!

Ботари, отец и дочь, уже подошли к ним. Сержант открыл рот и собирался было взреветь. Майлз, понизив голос, – бог ты мой, этот прием сработал! – оборвал его: – Пожалуйста – смирно, сержант. Вы нужны мне как свидетель. Капитан-пилот Мэйхью хочет принять присягу.

Сержант сжал челюсти, словно тиски, но вытянулся по стойке «смирно».

– Вложи свои ладони в мои руки, Арди – вот так – и повторяй за мной. Я, Арди Мэйхью (кстати, это твое полное имя по закону? хорошо, будем пользоваться им), свидетельствую, что я, не связанный доныне присягой свободный человек, принимаю службу под началом лорда Майлза Нейсмита Форкосигана как обычный оруженосец… начинай-ка, повтори эту часть… – Мэйхью повторил, кося глазами вправо и влево. – И буду считать его моим сюзереном и командиром до тех пор, пока его или моя смерть не освободит меня от клятвы.

Это тоже было повторено. Майлз произнес весьма поспешно, поскольку толпа уже смыкалась вокруг него: – Я, Майлз Нейсмит Форкосиган, вассал секундус императора Грегора Форбарры, принимаю твою клятву и обещаю тебе защиту как сюзерен и командир, в чем клянусь моим словом Форкосигана. Сделано – теперь можешь встать.

Одно хорошо, подумал Майлз, происходящее отвлекло сержанта, что бы он там ни собирался до этого сказать. Наконец Ботари обрел голос: – Милорд! – прошипел он. – Вы не можете привести к присяге бетанца!

– Я только что сделал это, – радостно заметил Майлз. Он ощущал такое весьма необычное чувство довольства собой, что даже чуть подпрыгнул на месте. Взгляд сержанта прошелся по бутылке Мэйхью, и он сощурился на Майлза:

– Почему вы не уснули? – проворчал он.

Бетанский полисмен показал на Майлза. – Этот тот самый человек?

Подошла офицер СБ из службы самого космопорта. Мэйхью так и пребывал на коленях, словно намереваясь отползти под прикрытием огня у себя над головой. – Капитан-пилот Мэйхью! – крикнула она. – Вы арестованы. Вот список ваших прав: вы можете…

Пострадавший тип в штатском перебил ее, тыча пальцем в сторону Елены: – Да черт с ним! Вот эта женщина на меня напала. У меня дюжина свидетелей. Проклятие, пусть ее арестуют. Она ненормальная!

Елена снова прижала ладони к ушам, ее нижняя губа хоть была прикушена, но слегка дрожала. Майлз начал улавливать суть дела.

– Ты ему врезала?

Она кивнула. – Но он сказал мне такую ужасную вещь…

– Милорд, – укоризненно произнес Ботари, – с вашей стороны было большой ошибкой оставить ее одну, в этом месте…

Женщина из СБ начала снова: – Капитан-пилот Мэйхью, вы имеете право…

– По-моему, она мне глазницу повредила! – простонал избитый. – Я на нее в суд…

Майлз послал Елене обнадеживающую улыбку. – Не беспокойся, я об этом позабочусь.

– У вас есть право!… – выкрикнула агент СБ.

– Прошу прощения, агент Браунел, – мягко перебил ее Майлз. – Капитан-пилот Мэйхью теперь мой вассал. Поскольку я его сюзерен и командир, все обвинения против него должны быть адресованы мне. Теперь это мой долг – определить обоснованность этих обвинений и распорядиться о соответствующем наказании. У него нет никаких прав, кроме права принять вызов на бой один на один, в ответ на некие категории клеветы, вдаваться в которые сейчас слишком сложно. – (Это уже устарело, поскольку дуэли были объявлены императорским эдиктом вне закона, но эти бетанцы разницы не поймут). – Так что если вы случайно не принесли с собой две пары клинков и не собираетесь, скажем, оскорблять честь матушки капитан-пилота Мэйхью, вы просто должны… э-э… держать себя в руках.

Своевременный совет: женщина из СБ выглядела так, словно вот-вот взорвется. Мэйхью с надеждой кивнул, слабо улыбаясь. Ботари беспокойно дернулся, мгновенным взглядом скользнув по толпе и оценив число людей и оружия в ней. Спокойно, подумал Майлз, сделаем это спокойно. – Вставай, Арди…

Пришлось некоторое время потратить на убеждения, но в конце концов офицер безопасности сверилась у своего начальства насчет странного способа, каким Майлз защитил капитан-пилота Мэйхью. В тот самый момент, как Майлз надеялся и предсказывал, дело увязло в трясине непроверенных гипотез межпланетного права, грозившей затянуть весь, вне зависимости от уровня, персонал посольства Барраяра и бетанского Госдепартамента.

С Еленой было проще. Разъяренному бетанцу предписали лично подать свою жалобу в посольство Барраяра. А там, как Майлзу было известно, того поглотит бесконечная петля Мебиуса – формы, дела, рапорты, – которая имеется специально для подобных случаев в распоряжении высококвалифицированного персонала. Среди этих форм было несколько, особо открывавших простор для творчества. И их необходимо было отправить в шестинедельное путешествие на Барраяр и обратно, причем можно было гарантировать, что пересылать придется по несколько раз – для исправления незначительных ошибок.

– Расслабься, – шепнул Майлз в сторону Елены. – Этого парня похоронят в бумагах так глубоко, что ты никогда его больше не увидишь. С бетанцами это прекрасно срабатывает: они просто счастливы, поскольку все это время считают, что этим осложняют тебе жизнь. Только не надо никого убивать. Мой дипломатический иммунитет так далеко не заходит.

К тому времени, когда бетанцы сдались, обессиленный Мэйхью уже валился с ног. Майлз, чувствуя себя, словно старый пират, отмечающий рейс с богатой добычей, утащил его за собой.

– Два часа, – потрясенно пробормотал Ботари. – Мы пробыли в этом проклятом месте каких-то проклятых два часа…