Лоза Дмитрий Федорович

В один из дней февраля неожиданный телефонный звонок начальника службы Смерш нашей 46-й танковой бригады гвардии капитана Ивана Решняка. Он, как и я, ветеран части. Вместе воевали на Западе и Дальнем Востоке. Такой суровый орган возглавлял замечательный человек, отзывчивый товарищ. С ним можно было решить любой вопрос. Его по-настоящему, а не для показа, уважали танкисты всех рангов. Сколько разных «армейских историй» он решил не «карающим мечом», а по здравому смыслу.

— Дмитрий, зайди, пожалуйста, ко мне!

Иду и думаю: «Зачем я ему понадобился? Может, что-то связано с рапортом на учебу?..»

Светлая улыбка. Крепкое рукопожатие. И сразу к делу:

— Ты, Дмитрий, помнишь, у тебя в сорок третьем году в роте был командиром танкового взвода старший лейтенант Сергей Орлов?

Его вопрос меня очень удивил:

— А откуда тебе, Иван, об этом известно? И почему ты интересуешься этой личностью?

— А он совсем недавно объявился. Живет на Украине. Вот послушай, какая информация по нашим каналам пришла в бригаду. Просят тебя сказать свое слово о рассказанном Орловым…

В конце сорок шестого года старший лейтенант Орлов пришел в местный военкомат, предъявил удостоверение личности военного образца, которое ему удалось сохранить в немецких лагерях, и поведал следующее:

«Во время боев под городом Рославль (Смоленская область) в сентябре сорок третьего он был командиром танкового взвода первой роты (командир — Дмитрий Лоза) первого батальона 233-й танковой бригады механизированного корпуса. Его английский танк «Матильда» (поступали в Советский Союз по ленд-лизу) был подбит. Экипаж погиб, а он, тяжело раненный, попал в плен.

Орлов находился в нескольких фашистских концлагерях. В марте сорок четвертого года он с группой, состоящей из семи военнопленных, совершил побег. Их преследовали. Четыре человека погибли. А троим удалось уйти. Оставшихся в живых Орлов провел через линию фронта. И остался на Украине. Два его солагерника уехали домой. Адреса имеются.

В связи с тем что у Орлова после тяжелого ранения нога не сгибается, его в армию больше не призывали.

На вопрос, почему он, офицер, почти два года молчал, не являлся в военкомат, чтобы рассказать все это, старший лейтенант ответил: «Я плохо себя чувствовал, не думал, что долго проживу. Очень беспокоила рана. Больше скрывать свое прошлое нет силы. Пришел рассказать всю правду о себе. Вам решать мою дальнейшую судьбу!..»

Я слушал исповедь Орлова, а на душе кипело. Говоря о своих «бедах», бывший мой сослуживец надеялся, что после такой многолетней ожесточенной войны не осталось в живых ни одного свидетеля — офицера или сержанта — танкистов «первой огневой линии». Разве могли они уцелеть в такой сече на танках «Матильда» с максимальной толщиной брони 80–60 мм? И эта уверенность его крепко подвела. Есть свидетели, и не один. Они знают всю правду тех боев под Рославлем. И как вел себя в них бывший командир взвода…

— Что ты скажешь, Дмитрий, на услышанное?

— Ах, м…к, ах, сволочь, какую побасенку придумал! — еле мог я выдавить из себя, продолжая негодовать.

— Что так? Чем он тебя сильно обидел?

Вот какую истинную историю пришлось изложить, отвечая на последний вопрос гвардии капитана Ивана Решняка:

— В россказнях Орлова одно верно: место и время боев, номер части и подразделения, в котором он тогда воевал. И мое звание, фамилию и имя не забыл. Все остальное — вранье стопроцентное…

233-я танковая бригада 17 сентября была введена в бой на правом берегу реки Десна. Наступление на Рославль развивалось в медленном темпе. По двум причинам. Первая — противник оказывал упорное сопротивление. Второе — танки «Матильда» для действий в лесисто-болотистой местности оказались абсолютно непригодными. Эти машины предназначались для использования в пустынях Африки. Какая «умная голова» в Москве решила их сюда направить — осталось загадкой.

Дело в том, что у названного английского танка ходовая часть полностью закрыта фальшбортом с рядом «окошек» небольшого размера в его верхней части. В пустыне через последние свободно с траков сыпался песок. В смоленских лесах и болотах за фальшборты набивалась грязь и корни деревьев. Гусеницу практически заклинивало. Даже мотор глох. Приходилось ходовую часть очищать ломом и лопатой. Для чего делали остановки почти через каждые 4–5 км…

18 сентября во второй половине дня подошли к деревне Гобики, что в 37 км восточнее Рославля. Завязался ожесточенный бой за этот населенный пункт. Десантники при поддержке танков моей роты овладели частью Гобиков. Во второй их половине (на взгорье) прочно засели гитлеровцы. Наличными силами их оттуда не выбить…

Во время атаки в низине одного из огородов танк Орлова засел. Самостоятельно выбраться не смог. Попытались подать ему буксирный трос. Эвакуационная группа была накрыта минометным огнем. Ранило двоих. Пришлось оставить эти попытки до наступления темноты. До подхода подкрепления из других подразделений бригады…

Я приказал Орлову занять круговую оборону вокруг «Матильды». Ждать прихода ночи. Со мной поддерживать непрерывную радиосвязь. Все им было в точности выполнено. Об этом доложил радист сержант Павел Нижник. Он дежурил у радиостанции…

Наступил вечер. На землю начали спускаться сумерки. Подготовили длинный буксир, состоящий из нескольких соединенных танковых тросов. С наступлением темноты он будет присоединен к «Матильде» Орлова. И ее сразу освободят из «болотного плена». Все было готово к этой «операции».

В это время в районе застрявшего танка поднялась стрельба. Пулемет «Брен» захлебывался длинными очередями. Буквально за несколько секунд был опустошен целый диск патронов. Пальба внезапно как вспыхнула, так и прекратилась.

Я приказал своему радисту вызвать экипаж Орлова. Узнать, что там случилось, по какому поводу такая необычная стрельба? На все вызовы Нижник не отвечал… Через несколько минут он сам вышел с нами на связь. И доложил о таком, что у меня волосы встали дыбом:

— Командир убежал к немцам!

Эту сногсшибательную фразу он повторил несколько раз… Я немедленно доложил о случившемся командиру батальона… Вскоре «Матильду» командира взвода вытащили из грязи. Контрразведчик батальона тут же арестовал ее экипаж. Началось расследование, в ходе которого стало известно следующее.

После получения приказа командира роты на организацию непосредственной охраны засевшего танка был снят спаренный с пушкой пулемет «Брен». Последний вне машины ставился на сошку. Получался удобный ручной пулемет. Орлов и командир орудия младший сержант Яков Стройнов выдвинулись на несколько метров в сторону противника и за бугорком заняли огневую позицию. Механику-водителю с автоматом командир взвода приказал находиться у кормовой части танка. Секторы наблюдения и обстрела: правый и левый борта «Матильды». Сержант Нижник, как сказано выше, дежурил у радиостанции, то есть находился в башне…

Вот о чем рассказал Стройнов:

— Когда мы установили на позиции пулемет, старший лейтенант распорядился: мне сползать по-пластунски к машине и принести еще два магазина. Нашей пары может не хватить. Мало ли какой завяжется бой с противником, заключил командир. Я отправился выполнять приказание… Добрался до танка, попросил Нижника подать мне два диска. Принял их. Повернулся лицом к пулеметной позиции, чтобы лечь на землю и ползти к «Брену». Уже начались сумерки. От увиденного остолбенел. Командир с поднятыми руками бежал к окопам неприятеля. Я швырнул на траву оба магазина и стремглав помчался к подлецу. С разбегу упал возле него. Хотел передернуть затвор, чтобы открыть огонь. Затвора на месте не оказалось. Стал шарить глазами вокруг. Впереди справа он валялся на лугу. Схватил, моментально поставил на место. Взводный уже подбегал к вражеским окопам. По-прежнему с поднятыми вверх руками. Я хлестанул длиннющей очередью. Вижу, что попал в цель. Орлов завалился в окопы к немцам. В нервном возбуждении продолжал нажимать на спусковой крючок, пока не кончились боеприпасы…

Экипаж был снят с танка. И расформирован. Ему вменялось в вину — не предотвратил побег командира. А что они могли сделать? Подлец, все предусмотрел, расставил своих подчиненных так, что они не видели начала подлых его действий…

Иван Решняк слушал меня внимательно, не перебивая. Когда я закончил, спросил:

— Так, Дмитрий, ты и не знаешь дальнейшую судьбу экипажа Орлова? Хорошо бы еще одного свидетеля найти!

Моя улыбка немного разозлила капитана.

— Не до усмешек! Дело серьезное. Решается судьба человека!

— Мне радостно за тебя и твою службу. Нашли бывшего командира танковой роты сорок третьего года. Я тебе, Иван, обрисовал всю правду того печального дня. А свидетеля могу тебе предоставить хоть сейчас.

Решняк удивленно взглянул на меня:

— Откуда?

— А Павел Нижник, радист экипажа Орлова, и сегодня служит в батальоне. Старший писарь штаба.

— Зови его сюда!

Через считаные минуты старший сержант Нижник входил в кабинет контрразведчика бригады. Капитан коротко ознакомил его с документом, прочитанным ранее мне. И попросил рассказать о том, как старший лейтенант Орлов сдался врагу…

В наших монологах больших расхождений не оказалось. Решняк был доволен. Попросил нас через два-три дня принести ему письменное изложение события 18 сентября 1943 года. Что мы и сделали…

Где-то через месяц-полтора Иван Григорьевич звонит мне:

— Дмитрий, бери Нижника, и приходите ко мне. Есть интересная информация об Орлове.

Вот что нам стало известно из новых материалов, присланных бригадному контрразведчику… Когда Орлову прочитали и показали наши свидетельства, он побледнел. Несколько минут не мог говорить. Понял — он разоблачен. Нашлись очень серьезные очевидцы. Надеяться ему больше не на что. Он знал, какая кара ждет изменника Родины. И не стал скрывать свою «предательскую биографию»…

В середине 1942 года попал в плен. Немцы его завербовали. Прошел необходимую подготовку в разведывательном центре под Берлином. В конце этого же года через Иран был заброшен в Советский Союз. Прибыл в город Горький с документами из госпиталя. Попал в нашу 233-ю танковую бригаду.

После сдачи в плен 18 сентября 1943 года находился на излечении в немецком госпитале. Стройнов перебил ему правую ногу… После окончания лечения почти восемь месяцев находился на учебе в центре подготовки разведчиков, предназначенных для работы в послевоенное время. Затем немцы поместили Орлова в концлагерь, организовали ему с группой пленных побег. В ходе преследования беглецов часть из них была уничтожена, а троих оставили в живых. Как свидетелей «отважного» поступка офицера-танкиста, который вырвался из фашистских застенков не только сам, но и помог это сделать нескольким соотечественникам…

Орлову предписывалось: устроиться на жилье, где он пожелает (как известно, он поселился на Украине); ударно трудиться; после окончания войны явиться в военкомат, где рассказать о пленении вследствие тяжелого ранения. Наверняка его отправят в специальный лагерь для проверки. Выйдя на свободу, продолжать честно и усердно работать. На начало ведения разведки, ее характера поступит соответствующая команда…

Час расплаты наступил. Предавший Родину, получил положенное по закону.