Книга: Мертвая петля для штрафбата
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22

Глава 21

Далеко не каждый бой в корейском небе складывался так же удачно, как история с разгромом группы британских «Шутинг Старов». Не раз нефёдовцам самим приходилось весьма туго. Свою негативную роль играло стремление «штрафников» скорее выполнить задание. А в охоте на крупного и опасного хищника спешка чревата большими неприятностями. Однажды Кузаков рассказал Нефёдову, как чалдоны охотятся на тигров. Прежде чем взять зверя, бывалый таёжник не один день изучает его повадки: ходит по тигриным следам, узнаёт, где у полосатого хозяина леса охотничьи угодья, где он предпочитает устраивать свои лежки и засады на косуль и кабанов. В противном случае тебя самого могут подкараулить на охотничьей тропе и сожрать…
Но как тут будешь действовать расчётливо и наверняка, если тебе, с одной стороны, сам Василий Сталин из Москвы твердит: «Давай, давай!», а с другой — особист группы майор Бурда стращает, что если в ближайшие дни не пригонишь на аэродром обещанный «Сейбр» — пощады не жди.
В результате такой штурмовщины в одном из вылетов Борису пришлось спасать «Сынка»…
Вскоре после взлёта на самолёте Алексея Сироткина обнаружились проблемы с двигателем, и Нефёдов приказал ему возвращаться. «Одессе» было велено сопровождать мальчишку до аэродрома, чтобы его не перехватили вражеские «охотники». Снова, вдвоём с необстрелянным ведомым, до возвращении группы Лёне было приказано в воздух не подниматься.
Отправив самого юного члена команды под надёжной (как тогда казалось) охраной домой, Борис повёл остальных дальше. По дороге он не без гордости любовался ювелирной слётанностью своих людей, тем, как быстро они вошли в форму, как великолепно держат строй. Каждый на своём месте уверенно контролирует дистанцию с идущими рядом самолётами и готов в любую секунду выйти в атаку или прикрыть манёвром и огнём напарника. А ведь они летят в стратосфере на максимальной скорости. Всё-таки тысячу раз он оказался прав, когда поверил в своих фронтовых товарищей!

 

При подходе к линии фронта напряжение стало нарастать. Все вели поиск противника и внимательно слушали информацию с наземного пункта управления. Радиопереговоры между лётчиками прекратились, чтобы раньше времени не обнаружить своего присутствия. Каждый до боли в глазах всматривался в воздушное пространство, чтобы сразу — знаками или покачиваниями крыльев — сообщить остальным, где враг. Если противника удастся обнаружить, прежде чем он заметит тебя, считай на пятьдесят процентов бой выигран.
Вскоре один из «МиГов» начал покачивать крыльями, а его пилот энергичными жестами показывал товарищам вправо вниз. Так и есть, обладающий феноменальным орлиным зрением Батур сумел разглядеть в сиреневой дымке на горизонте быстро перемещающиеся на юг крохотные светлые точки. Правда, это могли оказаться и свои. Вскоре это выяснится, сейчас же необходимо действовать быстро, пока операторы неприятельских РЛС не успели сообщить своим лётчикам (если это американцы) о приближении «МиГов».
Через минуту расстояние до группы сократилось настолько, что можно было разглядеть силуэты неприятельских самолётов и подсчитать их. Группа американских истребителей-бомбардировщиков «Тандерджет» F-84 возвращалась после бомбёжки передовых позиций северокорейцев в сопровождении двух десятков «Сейбров». Топливо у американцев явно было на исходе, так что на долгий бой им просто не хватит керосина. Более удачной сдачи козырей в начале игры и не придумаешь! Борис особыми знаками распустил группу.
Здесь в Корее принятая в Отечественную войну практика работы целыми полками себя не оправдала. Хотя многие авиационные начальники по привычке продолжали посылать в бой сразу по полсотни машин. Да что толку! При столкновении с противником такая армада всё равно крошилась, распадаясь на мелкие звенья и пары. Огромные скорости и размашистые манёвры реактивных истребителей не позволяли лётчикам действовать плотным строем. Сражение неизбежно рассыпалось на индивидуальные дуэли, в которых связка рыцарь-оруженосец сражалась «один на один» с такой же парой.
Зная об этом, Борис никогда не требовал от подчинённых, чтобы в бою они держались тесным «стадом», ограничивая друг другу маневр. Каждому отпускалось столько свободы, сколько он мог взять.

 

Мысленно пожелав товарищам удачной охоты, Борис пропустил вперёд арьергардное боевое охранение «Сейбров» и начал пристраиваться в хвост замыкающему звену, стараясь не попасть в реактивные струи, вырывающиеся из сопел американских машин. А чтобы раньше времени не спугнуть американцев, Нефёдов подкрадывался к ним медленно, повторяя манёвры «Сейбров» — изображая своего.
На расстоянии пятисот метров от выбранного в качестве мишени самолёта Борис вынес центральную марку подвижной сетки прицела перед вражеским истребителем. Расчёт Нефёдова был такой: положить снаряды перед самым носом «Сейбра», чем сразу ошеломить его лётчика, а затем агрессивными действиями попытаться «отжать» зазевавшегося янки от остальной американской группы и погнать его на свой аэродром. Во время войны с немцами «Анархисту» не раз приходилось проделывать похожие трюки.
Но неожиданно возникли проблемы с оружием. Экспериментальный прицел на истребителе Нефёдова установили только вчера. Инженер эскадрильи по вооружению достал по своим каналам новое оборудование и предложил командиру:
— Товарищ подполковник, хотите, я вам поставлю новый улучшенный прицел? Он умеет просчитывать угловое перемещение цели. Вам только надо выносить подвижный маркер перед вражеским самолётом, а прицел сам отрабатывает угол упреждения стрельбы.
Борис привык благосклонно воспринимать технические новинки, поэтому легко согласился. Как только инженер смонтировал свой прибор, Борис опробовал «агрегат»: залез в кабину стоящего в капонире истребителя, включил прицел и начал левой рукой (правая-то должна всегда находиться на ручке управления) обрамлять подвижной сеткой то едущий по аэродрому бензовоз, то проходящую мимо группу техников… Всё как будто получалось очень даже неплохо.
Но теперь в воздухе прицел неожиданно заглючил. Механизм управления им на ручке газа стало заедать, а сам подвижный маркер бесконтрольно перемещался по выносной сетке. Из-за возни с прицелом Борис потерял несколько секунд, но время ещё было, ибо пилот «Сейбра» всё ещё спокойно продолжал свой крейсерский полёт, не подозревая, что его стараются взять на мушку.
И тут Борис услышал в наушниках сдавленный голос «Одессы»:
— Ребята, выручайте, «Сынка» подбили. Меня тоже четверо прессуют… Не могу к нему пробиться. Снаряды кончаются.
Борис быстро на глазок немного довернул свой самолёт на «Сейбр» и дал по нему на прощание длинную очередь. Оранжевые шары 37-метровых снарядов попали ему в фюзеляж в районе двигателя. Над этим местом сразу появилось грязно-серое облако. Такое впечатление, словно палкой по пыльному мешку ударил. Мелькнул солнечный блик от аварийно сброшенного фонаря и в нескольких метрах от кабины «МиГа» пронёсся впечатанный в катапультированное кресло лётчик в оранжевом комбинезоне. Ещё через долю секунды «Сейбр» разломился как орех. Нефёдов едва успел резко взять ручку вправо, чтобы увернуться от несущегося навстречу града обломков.
Он не испытал обычного в таких случаях душевного подъёма. На этой командировке каждый уничтоженный «Сейбр» мог считаться браком в его работе, ведь их послали в Корею не сбивать, а добыть целёхонький самолёт со всеми его секретами. Но и времени загонять «дичь» сейчас не было. Требовалось на «всех парах» спешить на выручку «Сынку». Между тем напарник Нефёдова — Константин Рублёв начал отставать. Выяснилось, что в его самолёт попало несколько обломков. Как не хотел Борис оставлять ведомого в таком незавидном положении, но неопытному юнцу он сейчас был ещё нужнее.
— Если кто может, прикройте Рубля! — обратился Нефёдов к Батуру и Кузакову, которых вихрь реактивного боя отнёс куда-то далеко отсюда.
— Всё понял, Батя! Идём на выручку. Держись! — после короткой паузы услышал Борис деловитый голос невидимого сейчас Батура…
* * *
Сироткина Нефёдов нашёл в удручающем положении. Его «МиГ» тянул по горизонту курсом на север, оставляя позади шлейф чёрного дыма. Паренька преследовал непрерывно строчащий по нему из пулемётов ярко разукрашенный «Сейбр». От машины «Сынка» летели какие-то обломки, она почти не маневрировала.
Не лучше обстояли дела и у «Одессы». Истребитель «тащил» за собой сразу четырёх американцев, и каждый раз, когда Лёня пытался прийти на выручку своему юному ведомому, ещё два «Сейбра» сваливались на него сверху или ставили передним отсекающие очереди. Но если многоопытный «Одесса» ещё как-то держался, то Сироткин практически прекратил сопротивление. Борису с первого взгляда стало ясно, что жить младшему лейтенанту осталось меньше минуты.
Алексей то ли был ранен, то ли, как это часто случается с молодыми пилотами в первых боях, растерялся в критический момент и поэтому вёл себя, словно только что родившийся слепой котёнок. У Бориса сжалось сердце от предчувствия беды и сочувствия юному товарищу, который оказался на этой войне только благодаря его Нефёдова протекции. И только он один будет виноват, если мальчишку сейчас убьют. За те несколько секунд, которые требовались Нефёдову для сближения с пытающимся добить Алексея американцем, всё могло уже закончиться.
В мгновенном озарении Борис крикнул ученику по радио: «Тормози!». Истребитель «Сынка» вдруг «зашевелился» и пошёл «змейкой». Одновременно Нефёдов стал с предельной для своих пушек дистанции навскидку давать очереди на отсечение, стараясь заградительным огнём закрыть молодого товарища от американца или хотя бы заставить пилота «Сейбра» начать нервничать и совершать ошибки.
И тут «Сынок» вдруг выпустил тормозные щитки. При этом нос его «МиГа» резко задрался, но парень всё-таки умудрился как-то извернуться и обстрелять выскочившего вперёд американца. Снаряды отрубили изрядный кусок правого крыла «Сейбра», нашпиговали фюзеляж. Подстреленный хищник волчком завертелся вокруг своей оси, выбрасывая из сопла порции белого выхлопа. «А ведь попал!» — удивлённо порадовался за молодого друга Нефёдов.
— Я его, кажется, подбил, — ещё не до конца веря в случившееся, неуверенно предположил Сироткин. И тут же парня охватил бешеный восторг. Вот оно! Наконец-то, случилось то, о чём он так долго мечтал, борясь с приступами неуверенности. — Командир, я завалил гада! У меня получилось!!!
Борис не удержался от возможности тоже полюбоваться на агонию сбитой машину. Тем более что это был первый успех его ученика. От «Сейбра» отлетали куски обшивки, почти вся его кабина и носовая часть были объяты пламенем. Вдруг от кабины отлетело стекло фонаря, а затем свечой вверх взмыло катапультируемое кресло, над которым вскоре распустился купол парашюта. Опытным взглядом Борис определил, что один из снарядов «Сынка» также разрушил двигатель вражеского истребителя. Неуправляемый и лишившийся тяги самолёт на какое-то мгновение завис на одном месте, затем завалился на хвост и, беспорядочно кувыркаясь, обрушился вниз. На несколько секунд он затерялся на фоне земли, но потом на месте падения самолёта среди жёлто-зелёных полей распустился оранжевый бутон взрыва.
В этот момент Борис уже спешил на выручку второму «охотничку»…
Позже выяснилось: на аэродроме технический персонал быстро устранил неисправность в двигателе сироткинского «МиГа» и они с Красавчиком решили догнать ушедших на охоту товарищей. Но на подходе к линии фронта дружкам «повезло» встретить одиночный «Сейбр».
— Командир челюсть уронит от удивления, когда вернётся и обнаружит, что мы пригнали на аэродром этот баркас, — в предвкушении заявил напарнику «Одесса». — Пусть знает, что краса и гордость Одессы-мамы Лёня со своим лучшим корефаном умеют держать фасон. Мы не какие-нибудь там дешёвые понтёры.
Казалось, добыча сама шла в руки. Напарники бросились в атаку и… попались на приманку. За одиночным «Сейбром» следовали десять вражеских машин. Они сразу набросились на русских. Оторваться от не менее скоростных американских перехватчиков было нельзя. Поэтому Лёне пришлось принять бой с многократно превосходящими силами врага, хотя он понимал, что с таким неопытным ведомым долго не продержится.
В завязавшейся «карусели» Лёня, как лётчик высокого класса, начал пилотировать с большими перегрузками, выполняя сложнейший каскад фигур высшего пилотажа. Иного способа уцелеть в начавшейся «собачьей свалке»-грызне против целой стаи неприятельских «псов» не было. Сироткин заданного ведущим темпа не выдержал и вскоре отстал. Его зажали и должны были прикончить, если бы вовремя не подоспел Нефёдов…
Выручив «Сынка», Борис переложил самолёт с левого виража на правый и поспешил на выручку второго «вольного стрелка». С четырёхсот метров он открыл огонь по одному из преследовавших Лёню «F-86», но из-за проблем с прицелом промахнулся. Два из четырёх «Сейбров», «висевших» на «Одессе», тут же навалились на Нефёдова.
Пулемётная очередь хлестнула по кабине «МиГа». Борис поблагодарил Бога, что атаковавшие его истребители не были вооружены пушками, иначе он бы уже разговаривал с Всевышним. Но приборная доска разлетелась вдребезги, а через пробоину в стекле ворвался поток ледяного воздуха. И снова Нефёдов мог считать себя редким везунчиком, ибо при резкой разгерметизации кабины на такой высоте, на какой он сейчас находился, человек обречён на почти мгновенную смерть. Его лёгкие должны были просто взорваться из-за перепада давления. Но перед вылетом Борис приказал всем надеть экспериментальные высотно-спасательные скафандры и кислородные маски, и сам первым начал облачаться в «доспехи», подавая пример подчинённым…
Расстреливавший «МиГ» американский пилот удовлетворённо наблюдал, как его пулемётные очереди рвут кабину русского «ястребка», как задергался советский самолёт. Это была типичная реакция «обезглавленного» самолёта, после гибели его пилота. Каково же было изумление американца, когда фактически сбитый им «МиГ-15» вдруг начал разворачиваться в его сторону. Пилот «Сейбра» нервно бросился убирать газ и выпускать закрылки и тормозные щитки, гася скорость в надежде пропустить «МиГ» вперёд, чтобы ещё раз врезать удивительно живучему «красному». Но было поздно. Борис на глаз, не доверяя больше прицелу, ударил по американцу из трёх пушек. Очередь пришлась по правой консоли «Сейбра», ближе к его фюзеляжу, вырвав из крыла «джета» кусок в добрый квадратный метр! «Сейбр» стал неуправляемым, тут же перевернулся, словно зачерпнувшая бортом воду лодка и, беспорядочно кувыркаясь, начал падать. Теперь уже американский ас в панике кричал в эфире на английском: «Я сбит!! Катапультируюсь! Вышлите спасателей!!!».
А на раненый «МиГ» накинулись оставшиеся «F-86». Одинокий «МиГ» — заманчивая цель. Драка вспыхнула с новой силой. А вскоре к месту боя подтянулись новые «Сейбры». Дело действительно запахло керосином.
Уходя от преследователей, Борис постоянно менял темп, не давая «Сейбрам» приспособиться к своей манере пилотирования. Прошедший несколько войн ас выходил из-под вражеских атак противоходом, постоянно разворачиваясь в неудобную для преследователей сторону. Несколько раз, когда противник уже захватывал его машину в прицел Борис небольшим скольжением нырял под капот ближнего «Сейбра» — в «слепую» зону. Ещё минута-две выиграны, но как выиграть, а скорее даже вывернуться из почти безнадёжно складывающегося боя?!
Боевая обстановка кардинально менялась каждую секунду. Мышцы напряжены до предела, ручки управления двигателями (РУД) вперёд до отказа. Скорость 1100 км/час, высота меняется от пятнадцати тысяч метров до бреющего полёта! Вселенная с бешеной скоростью вращается то в одну сторону, то в другую. Пот лил градом, в голове шумела отхлынувшая при отрицательной перегрузке от ног кровь, перед глазами красная пелена. Даже в металле от таких запредельных режимов могут начаться усталостные разрушения. Но Борис пока держался. Он давно потерял из виду Лёню и «Сынка». Разбитая радиостанция и звон в заложенных ушах не позволяли узнать, живы ли они. На развороченной приборной доске тревожно мигала чудом уцелевшая лампочка аварийной сигнализации с надписью «Пожар». Топлива тоже оставалось в обрез. Пора было заканчивать кроликом мотать на хвосте легавых. Оставалось идти ва-банк. Борис только Ждал подходящего момента, чтобы резким боевым разворотом выйти противнику в лоб и испытать счастье, схлестнувшись с парой «Сейбров» на встречных курсах. Если повезёт хотя бы одного из них прихватить с собой на тот свет, то хотя бы будет не так скучно переправляться через реку забвения в царство теней.
Но неожиданно один из преследующих Бориса «Сейбров» исчез в облаке оранжевого пламени, после этого второй «американец» сразу резким переворотом ушёл вниз. А крылом к крылу с Нефёдовым встал «МиГ» Кузакова…
После приземления Борис, заглушив двигатель долго в изнеможении сидел в кабине, приходя в себя. Куртка и перчатки его были мокрыми насквозь. Снова заложило уши. Вокруг самолёта с нетерпеливым тявканьем носился Бифштекс, ожидая, когда же, наконец, обожаемый им хозяин выйдет из своей странной железной будки. Но Нефёдов не слышал из-за звона в ушах его лая, перед его глазами всё ещё мелькали картины недавнего боя.
В кабину заглянул механик и тревожно поинтересовался:
— Товарищ командир, вы ранены?
Борис мотнул головой и расстегнул, наконец, привязные ремни…
Остальные лётчики группы уже произвели посадку. У Бориса буквально гора свалилась с плеч, когда он узнал, что вернулись все. Парни возбуждённо обсуждали перипетии недавнего боя. Каждый сопровождал свой рассказ характерными движениями рук, изображающих маневры самолётов. Впечатления ещё были свежи.
Борис подошёл к Кузакову и благодарно взглянул на друга.
— Ну и тяжёлая у тебя рука, сибиряк! Если бы не ты…
— Обойдёмся без лишних комплиментов, командир, — с усталой теплотой глядя на Нефёдова, предложил Илья. — Такая у нас работа. Посмотри лучше, как наш «Рубль» на одном крыле притопал.
Вокруг машины Константина Рублёва толпилось много народу. Обслуживающий персонал и лётчики из соседних частей удивлённо рассматривали крупные пробоины в борту и правом крыле его «МиГа». Большая рваная дыра размером с футбольный мяч зияла в центроплане истребителя, киль тоже разворочен. Было непонятно, как Костя вообще смог добраться на таком решете до «дома».
Все эти повреждения самолёту Рублёва нанесли обломки того самого «Сейбра», который разрушился в воздухе после меткой очереди Нефёдова. Один из обломков американского самолёта — узел предкрылка даже застрял возле лонжерона «МиГа», и Рублёв привёз его на свой аэродром в качестве военного сувенира.
Немногим меньше досталось истребителю «Сынка». В общей сложности его «МиГ» получил 18 пулевых попаданий в фюзеляж и левое крыло, было выбито несколько лопаток турбины, перебиты шланги гидро- и воздушной системы, повреждены элероны и руль высоты, оказалось заклиненным рулевое управление, и самолет плохо слушался рулей. Вдобавок на истребителе Сироткина был пробит бензобак. Борису рассказали, что при посадке тому пришлось выпускать шасси аварийно, так как из перебитых трубок гидросистемы ушла вся жидкость.
Едва коснувшись колёсами земли, двигатель его «МиГа» встал, отработав последние капли горючего. Машина немного пробежала по посадочной полосе и остановилась, перегородив её. Комендант аэродрома тут же пригнал откуда-то толпу корейских рабочих. За неимением тягача этих людей использовали словно бурлаков. Корейцы опутали самолёт морскими канатами и быстренько оттащили его с полосы, чтобы он не мешал посадке другим.
Сам молодой лётчик не чувствовал себя побитым, а даже наоборот. Выскочив из кабины, Сироткин стал радостно кричать:
— Я завалил! Сегодня я сбил первого «Сейбра»!!!
Потом ещё несколько дней «Сынок» ходил с видом победителя. Он очень гордился, что теперь, как настоящий фронтовой лётчик имеет в активе одержанную победу. Даже вид его покрытого пробоинами истребителя, на фюзеляж которого техники накладывали многочисленные заплатки, вызывал у юноши приливы гордости.
Впрочем, это не помешало Сироткину, когда на общем собрании решался вопрос, на кого писать сбитые вражеские самолёты, без колебаний проголосовать за предложение командира. Идея Бориса зачислять все сбитые лётчиками группы самолёты на Кузакова и Рублёва была поддержана большинством голосов. Такова была старая традиция штрафной эскадрильи, начало которой было положено в Отечественную войну. Существовало негласное правило, которое соблюдали и судьи и осуждённые: за каждый сбитый самолёт с разжалованного в штрафники лётчика снимался один год срока. Если же в итоге побед набиралось солидное количество, то лётчика могли восстановить в правах, вернуть ему звание и награды.
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22