Глава 11
Далеко внизу под серебристым крылом сверкала на солнце река. Её змеиное извилистое русло отливало на солнце иссиня-чёрной чешуёй. Но ещё больше завораживали рисовые поля по речным берегам. Серые и унылые вблизи, с высоты они напоминали разноцветное витражное стекло с причудливыми футуристическими пейзажами. По мосту в обоих направлениях сновали крохотные коробочки автомашин. Отдельные человеческие фигурки с такой высоты глазом не воспринимались, только серые колонны марширующей пехоты.
Игорь поправил кислородную маску и огляделся: нигде так остро не ощущается ничтожность отдельного человека и одновременно безграничное непостижимое величие окружающего мира, как здесь — на высоте десяти километров, среди белоснежных островов и материков облаков, не прекращающих своё таинственное плавание с самого основания мира.
Ещё более завораживала уходящая в бесконечность ледяная бездна над головой.
Каждый новый полёт никогда не был похож на предыдущий. Небо всегда открывается тебе с новой, ещё неизведанной стороны.
И невозможно себе представить более необычного поля боя, чем воздушный океан. Никогда в человеческой истории войны не велись в столь странных декорациях — без крепостей и дорог, только безбрежное пространство вокруг и земная твердь далеко внизу, как кладбище для проигравших свою битву падших крылатых ангелов.
Младший лейтенант Игорь Коробов воевал чуть больше месяца, и всё для него было в новинку. Фронтовая работа ещё не стала привычной, поэтому перед каждым вылетом лейтенант испытывал и возбуждение, и волнение, и страх. Правда, в воздухе естественный для новичка мандраж быстро проходил. Тем более что рядом всегда находились более опытные товарищи по эскадрилье, готовые в любой момент снять «Сейбр» с твоего хвоста, подсказать, что делать в трудной ситуации.
С наземного командного пункта управления поступил приказ: паре «МиГов», пилотируемых капитаном Саниным и младшим лейтенантом Коробовым, покинуть зону патрулирования над долиной реки Ялуцзян и следовать от границы с Китаем в глубь северокорейской территории. Из района, названного американцами и их союзниками «Аллеей МиГов», или «Долиной смерти», предстояло переместиться ближе к сухопутной линии фронта, где господство советской авиации было не столь очевидным. Но русских лётчиков вызывали китайские союзники из передовой пехотной дивизии. Не откликнуться на их призыв было нельзя. При этом с земли лётчикам напомнили о запрете залетать на вражескую территорию, где лётчиков могли сбить и взять в плен после катапультирования. Они должны были быстро выполнить задание и сразу уходить из опасного района.
Вслед за командиром Игорь Коробов энергично перевернул свой истребитель через крыло и понёсся с нарастающей скоростью навстречу очередному заданию. На душе стало весело. От вылета к вылету у вчерашнего курсанта росло чувство уверенности в собственных силах. Так, накануне их звено сумело отличиться, разгромив группу «Глостер-метеоров». Австралийцы так увлеклись штурмовкой забитой поездами северокорейской железнодорожной станции Сенсен, что прозевали атаку четвёрки «МиГов». В результате Санин записал на свой счёт сразу две личные победы. Командир мог увеличить свой послужной список и на три самолёта, если бы не позволил своему юному ведомому добить один из «глостеров».
Правда, на этот раз, судя по сообщению с земли, боевым товарищам предстояло выполнить довольно необычное задание. Оно как будто не требовало от лётчиков особого мастерства и даже не было связано с обычным для фронтовой работы риском. Китайские добровольцы просили русских лётчиков наказать обнаглевшего американского вертолётчика, который на своей стальной стрекозе с самого утра действовал им на нервы. Маленькая этажерка с пропеллером марки «Белл-47» была оснащена громкоговорителями, через которые сидевший рядом с пилотом вертолёта пропагандист на китайском языке призывал доблестных воинов Мао Цзедуна сдаваться в плен к американцам. Перебежчикам гарантировался радушный приём и даже предоставление американского гражданства. Китайские солдаты отвечали на эти призывы шквалом огня, обстреливая вертолёт из десятков пулемётов «максим» и тысяч старых, главным образом трофейных японских винтовок. Патронов было приказано не жалеть. А чтобы никто не поддался на вражескую провокацию, по окопам расхаживали комиссары в бесформенных «фуражках Мао», с красными повязками на рукавах вместо знаков различия и в такой же, как и у рядовых военнослужащих, простой форме грязно-желтого цвета. Они объясняли беспрерывно палящим по вертолёту пехотинцам, что нельзя верить ни единому слову лживых империалистических скотов, которые живьём закапывают в землю любого попавшего к ним в плен коммуниста. Периодически командиры и комиссары приказывали своим солдатам во всё горло орать революционные гимны. Но лживые речи воздушного агитатора невозможно было ничем заглушить. Тогда из штаба китайской дивизии обратились к командованию 64-го истребительного авиакорпуса с просьбой поскорее заткнуть американской собаке её поганую пасть…
Предполагалось, что пока Санин и Коробов будут заниматься вертолётом, сверху их на случай внезапной атаки со стороны залива должна прикрывать пара «МиГов». Приближаясь к заданному квадрату, ведущий ударной пары получил подтверждение от командира третьей эскадрильи, что «зонтик» над их головами раскрыт. Можно было спокойно работать, не оглядываясь без конца на солнце и пышные шапки белоснежных облаков.
— Интересно, Игорёк: кто-нибудь из наших уже имеет в своём активе драндулет с пропеллером? — иронично поинтересовался по радиосвязи у ведомого Санин. Игорь ответил, машинально бросив взгляд на кабину покачивающегося впереди и чуть правее истребителя. Хотя с такого ракурса Коробов не мог видеть лица товарища, только часть его чёрного шлемофона за бликующим на солнце остеклением.
— Что-то я не слышал. Но, по-моему, не велика добыча. Это тебе не «Сейбр» завалить: вооружения никакого, скорость тоже смешная. Даже неловко как-то, всё равно что бабочку раздавить.
— Это ты хорошо сказал, — усмехнулся Санин и тут же воскликнул: — А вот и наш мотылёк! Вот беда! И в самом деле, стрелять в такое насекомое даже как-то неудобно. Чувствуешь себя матёрым браконьером.
— Что делать, командир! Он сам напросился.
Появившийся прямо по курсу перехватчиков геликоптер язык не поворачивался назвать боевой машиной: стеклянный пузырь кабины с полным отсутствием какого-либо бронирования, сварной «скелет» хвостовой балки без обшивки. По сравнению с реактивными самолётами «Белл 47» выглядел нелепым изобретением какого-то заумного чудака. Тем не менее приказ есть приказ, и пилоты истребителей приготовились разнести из пушек оказавшийся у них на пути технический курьёз.
— Куда будем целиться? — уточнил у командира Коробов, когда истребители, снизившись до 800 метров, заняли исходную позицию для атаки — сзади и немного выше цели.
— Лупи по кабине и главному редуктору. А вообще, главное хоть куда-нибудь попасть. Много ему всё равно не надо.
Игорь мысленно представил, как через несколько секунд впишет в сетку прицела это порхающее «насекомое» и нажмёт гашетку. После этого всем телом ощутит вибрацию и услышит энергичный «лай» бортовой артиллерии. После попадания в цель нескольких 37-миллиметровых снарядов из его пушек разлетятся в разные стороны лопасти-крылышки вертолёта, а само его хрупкое тельце, переворачиваясь в воздухе, печально запорхает к земле…
Но с ходу разобраться с «вертушкой» не удалось. При приближении самолётов пилот «белла» немного отклонил ручку вправо, одновременно придавив одноимённой ногой педаль. Винтокрылый аппарат словно нырнул вправо и вниз, выскользнув из прицела головного истребителя. Игорю не удалось подстраховать командира. «МиГи» на огромной скорости пронеслись мимо.
— Черт! Куда он делся?!
— Командир, я его тоже потерял. Прыгучий оказался.
— Ничего, Игорёк. Крутим вправо. Вправо давай! Иди за мной… Всё нормально, я его снова вижу!
Пилот вертолёта уже развернулся на 180 градусов и плавным скольжением уходил к земле. В новую атаку истребители вышли с почти максимальной перегрузкой в 8G. Стрелять по юркой мишени пришлось сбоку с довольно неудачного ракурса. Игорь не сдержал недовольного восклицания, когда цепочка красных огненных шаров его снарядов прошла далеко в стороне от тёмно-зелёной «стрекозы». Очередь командира тоже ушла «в молоко». Приходилось опять всё начинать сначала. Но маневренная «вертушка» без труда уворачивалась от стремительных загонщиков. Её пилот мастерски использовал складки местности, петлял между деревьями, нырял в змеящиеся меж высоких холмов лощины. Выковырять вертолёт оттуда было очень сложно. Кажется, вот ты его взял на мушку, палец вовремя нажал на спуск. Но чёртова стрекоза вдруг, словно подхваченная внезапным порывом летнего ветерка, беззаботно уносилась прочь, а на том месте, где она только что висела, вырастала дюжина гейзеров из поднятой на воздух взрывами земли и пыли. Высокая скорость крена, способность к резким виражам и другие традиционные достоинства самолёта-истребителя только мешали в этой нелепой охоте.
Чтобы иметь возможность получше прицелиться по винтокрылой мишени, «охотникам» пришлось максимально сбросить скорость, балансируя на грани сваливания в штопор. Для этого пилоты истребителей включили «воздушные тормоза». Игра в кошки-мышки становилась чрезвычайно рискованной для обеих сторон. Малейшая ошибка могла стоить американцу жизни. Но и он затянул своих преследователей так низко, что в случае утраты пилотами истребителей контроля над своими машинами спастись катапультированием им не удастся.
Всё новые попытки достать вертлявый «белл» отрядами авиапушек заканчивались неудачей. Янки ловко уклонялся от смертоносных очередей, продолжая тащить за собой преследователей на юг. Игорь стал тревожно поглядывать на стрелку уровня топлива.
Между тем вертолётчик окончательно обнаглел. То, что он теперь выделывал, напоминало пританцовывание играющего на публику боксёра-легковеса перед стокилограммовым обладателем нокаутирующего удара. Периодически «белл» разворачивался носом на истребители и агрессивно имитировал лобовые атаки, словно дразня и издеваясь над своими грозными противниками. Когда же рассвирепевшие «охотники» бросались на него, пилот винтокрылой стрекозы успевал нырнуть в расщелину между холмами или спрятаться за ближайшей рощицей. Между тем командир верхней прикрывающей пары уже второй раз предлагал по рации всем звеном немедленно уходить в сторону линии фронта. С командного пункта полка тоже ругались:
— Вы куда залезли, мать вашу?! Ещё к авианосцам прогуляйтесь, туристы хреновы!… Немедленно возвращаться!!!
При этом наземный голос практически через слово использовал простые, но доходчивые в лётном обиходе матерные выражения.
— Не уйду, пока не накажу гада! — скрипя зубами твердил Санин.
— Командир, да брось ты, в самом деле, этого чудака! Парень просто не в нашей весовой категории. Давай «отлив». В баках всего 300 литров осталось.
В отличие от своего командира, лейтенант Коробов готов был признать, что этот бой им не выиграть. Оказывается, для победы иногда необязательно обладать преимуществом в ударной мощи. Это наглядно и демонстрировал сегодня винтокрылый «мухач», пятнадцать минут ловко финтуя грозные реактивные перехватчики, мастерски уклоняясь от их пушечных очередей.
Между тем до родного аэродрома более ста километров. Вот-вот должна была загореться красная лампочка на приборной доске, сигнализирующая об аварийном остатке топлива. В случае остановки двигателя из-за полной выработки горючего у них из-за недостатка высоты даже не будет возможности дотянуть на планировании до линии фронта, чтобы хотя бы аварийно сесть или катапультироваться на своей территории. С разрешения командира Игорь начал по широкой спирали набирать высоту, надеясь, что товарищ вскоре последует за ним.
— Всё нормаль… — бодрую реплику Санина словно обрубили на полуслове. В наушниках Коробова зазвучала какая-то чертовщина — странные посвистывания, шипение, частые щелчки. Связь с напарником словно отрезали. Верхняя пара прикрытия и наземный командный пункт тоже не отвечали на запросы лейтенанта. По спине Игоря побежали мурашки от дурного предчувствия. Появилось неприятное ощущение, будто на тебя направлен чей-то недобрый оценивающий взгляд. Краем глаза Игорь вдруг заметил необычный свинцовый блеск справа. Лейтенант резко повернул голову и увидел летящую в него горсть сверкающих на солнце «капель». Прежде чем до сознания лётчика дошло, что это снаряды, натренированное тело отреагировало выработанными ещё в лётном училище и учебном полку рефлексами: резко отдать ручку от себя для выхода из-под удара и чтобы быстро набрать скорость. РУД вперёд до упора. Самолёт броском вправо. «Капли» проносятся совсем рядом. В училище преподаватели по тактике боя часто говорили молодым курсантам, что лучшая оборона — это немедленная контратака. То есть необходимо как можно круче разворачиваться в сторону нападающего. Да вот только было совершенно не ясно, кто стрелял, и вообще, что происходит. Самолёт ведущего тоже исчез, и спросить было не у кого, ибо в наушниках только треск да кошачьи завывания «глушилок».
Из тесной, глубокой кабины «МиГа» плохо видно, что делается у тебя за спиной. Установленная в кабине радиотехническая станция наблюдения за задней полусферой «Перископ» не спешила предупреждать пилота о появлении противника. Но кто-то же в него стрелял? Коробов растерянно крутил головой, перекладывая для лучшей видимости самолёт с крыла на крыло, и вдруг наткнулся взглядом на катящийся внизу по земле оранжевый шар с чёрными дымными разводами. По пути гигантское огненное колесо разбрызгивало металлические обломки. В небе не видно купола парашюта. Значит, командир не успел катапультироваться из своего сбитого истребителя…
«Сейчас меня тоже будут убивать!» — пронеслось в голове молодого лётчика. Перчатки Коробова и даже его кожаная куртка мгновенно стали насквозь мокрыми от пота. Страх пострашней девятикратной перегрузки. Особенно когда по тебе стреляют, а ты даже не видишь кто. В такой ситуации трудно сохранить хладнокровие, особенно, если это твой десятый боевой вылет. Ну а поддавшись панике, ты становишься мишенью. Даже такой первоклассный самолёт — скоростной, маневренный, прекрасно вооружённый, как «МиГ-15», перестаёт быть грозным оружием в руках перепуганного человека. Ещё древние славяне говорили: «Меч ничто, воин — всё». Если ты почувствовал себя жертвой — никакое оружие тебе не поможет.
В панике Коробов, ещё не успев вывести двигатель на полный форсаж, чтобы уйти от земли в крутом наборе высоты, резко потянул ручку на себя, задрав нос машины на 70 градусов. Только неопытный и насмерть перепуганный пацан мог выйти на такой большой угол атаки ещё до того, как двигатель набрал необходимые обороты. Скорости для столь крутого подъема, естественно, не хватает. Запоздалые же попытки лётчика беспорядочными движениями руля и элеронов удержать самолёт на курсе лишь усугубляют ситуацию. Так потерявший голову от ужаса пловец, у которого ногу внезапно свело судорогой, начинает биться в панике, хотя вполне может добраться до берега с такой проблемой.
Самолёт завалился на крыло, став идеальной мишенью. Снаряды начали рвать в клочья фюзеляж «МиГа», осколки прошили фонарь кабины, приборная доска рассыпалась вдребезги. Кусочки разбитого стекла циферблатов приборов впились в щёки и лоб лётчика. В колпаке кабины образовалась здоровенная пробоина, через которую в лицо лётчику била тугая струя ледяного воздуха. Под её напором с лица сползает кислородная маска.
Коробову с трудом удаётся с помощью триммера взять под контроль машину и перевести её в горизонтальный полёт. И тут он наконец увидел своих врагов. Пара «Сейбров» сидела у него на хвосте. Их пилоты методично расстреливали шатающийся словно пьяный «МиГ». Игорь буквально влип в контур бронеспинки, слыша, как над самым его ухом барабанят по фюзеляжу пули и осколки.
Опытные охотники всё точно рассчитали: вначале предложили русским хорошую приманку в виде вертолёта, заманив их в глубокий тыл, где никто не сможет помешать великолепно организованной засаде. Затем они незаметно подкрались из глубины огромного облака к увлечённым охотой русским. Ещё не видя цели, пилоты «Сейбров» с помощью своих бортовых РЛС-прицелов точно знали местонахождение «МиГов». Поэтому, когда они выскочили из облаков на Санина с Коробовым, то были готовы стрелять в них по-ковбойски — навскидку.
А перед этим американцы «сняли» прикрывающую пару «МиГов», расстреляв её вслепую — из глубины облака — опять же с помощью своих чудо-прицелов. Если бы Игорь три с половиной минуты назад случайно бросил взгляд на северо-восток, то, возможно, увидел бы падающие горящие обломки и белый купол парашюта…
Теперь настал его черёд. Игорь шарахался от одного преследователя, на борту которого был изображён окровавленный индейский топорик, и попадал под огонь пушек другого «Сейбра» с эмблемой чёрного всадника в рыцарских доспехах на фюзеляже.
Скорость израненной русской машины упала, зато меньшим стал её радиус виража. В такой ситуации Коробову оставалось крутиться на горизонтали и тянуть, тянуть к линии фронта.
Но и американские охотники оказались большими мастерами по части маневренных поединков: они не преследовали «МиГ» классически «в хвост», а старались держаться под углом к цели. Это позволяло крылатым ганфайтерам дольше находиться в позиции эффективного ведения огня и стрелять по цели на упреждение.
Американцы также с большим успехом для себя использовали преимущество в скорости крена своих машин. Для этого при выполнении горизонтальных маневров они подкручивали «бочку» в обратную сторону от общего с «МиГом» направления виража. Тем самым преследователи срезали угол Коробову, неожиданно сближаясь с русским самолётом и вколачивая в его борт всё новые и новые порции смертоносного металла. Куда бы Коробов ни бросался, повсюду он натыкался на неприятельские снаряды.
Игорь чувствовал себя совершенно беспомощным. Ему многое было известно в теории: куда уходить, как стрелять. Но одно дело — бодро рисовать схемы на доске в учебном классе и получать за них от преподавателя пятёрки, и совсем другое — понять, что происходит из тесной кабины самолета. Реальный бой оказался намного сложнее — непредсказуемым и предельно жёстким.
Чтобы уцелеть, молодой советский лётчик должен был выжимать всё возможное из своей машины, крутить виражи на запредельных перегрузках и не допускать хотя бы грубых ошибок. Но из-за отсутствия опыта и страха Игорь совершал в этом бою один просчёт за другим. Вместо того чтобы попытаться прежде всего оценить обстановку и положение противника, набрать высоту, скорость и вступить в борьбу за позиционное преимущество, он бросился выполнять маневры уклонения, когда «Сейбры» ещё находились слишком далеко, чтобы достать его огнём своих пушек. Совершённые в спешке непродуманные пируэты лишь завели Коробова в безвыходную ситуацию, да еще с потерей скорости.
Зато американцы тактически и психологически действовали безупречно. Уничтожив опытного ведущего второй пары, они атаковали второй «МиГ» из слепой зоны и с большой дистанции. Попасть в русский самолёт с расстояния в девятьсот метров было трудно, но на это расчёт и не делался. Охотники лишь прощупывали противника. И по тому, как судорожно он затанцевал и задёргался, безуспешно пытаясь отыскивать стрелявшего, стало понятно: перед ними неопытный новичок. Коробов же сразу упустил свой единственный шанс на спасение. Пока он шарахался из стороны в сторону от мнимой опасности, «Сейбры» сократили дистанцию и заняли максимально удобную позицию для атаки.
Затем Игорь совершил ещё серию глупостей. Последней же роковой оплошностью лейтенанта стал перевод им своего самолёта из правого виража в левый, имея противника за спиной. А ведь в училище инструктора, знающие по собственному фронтовому опыту цену всего одной промашки в бою, заставляли мальчишек-курсантиков заучивать, как «Отче наш»: в плотном единоборстве с противником ни в коем случае нельзя перекладывать самолёт из одного виража в другой. Из-за этого теряются драгоценные крупинки времени, а твоя дурная голова фактически оказывается на плахе под занесённым топором.
В лихорадке неравного боя, больше похожего на бандитское нападение, Игорь забыл о бесценном совете, данном «стариками». Зато преследующий его пилот неприятельского истребителя с чёрным рыцарем на борту не пытался гоняться сеткой своего прицела за серебряной «птичкой», а просто ждал, когда зелёный юнец сам прыгнет под его пушки. И как только Коробов переложил истребитель с крыла на крыло, на него обрушился огненный шквал. От самолёта полетели куски вырванного дюралюминия. В кабину хлынула белая пена керосина, погнало дым. Из-за замыкания электропроводки из-под приборной доски забил фонтан искр, потом появилось пламя. Его оранжевые языки начали облизывать ноги Игоря. Его лётная куртка быстро пропиталась керосином и в любой момент могла вспыхнуть. Аварийная противопожарная система не сработала.
В этот момент Игорь уже находился поблизости от северокорейской Супунской электростанции. Коробов надеялся, что «Сейбры» не решатся его добивать здесь, побоявшись мощного зенитного прикрытия ГЭС. Филипп Эсла со своим напарником по этой вылазке действительно крутой свечой взмыли вверх, предоставив русского его судьбе. На фотокинопулемётах их истребителей и так во всех возможных ракурсах был зафиксирован великолепный расстрел четырёх русских самолётов. Для подтверждения победы этого более чем достаточно. Так к чему рисковать, добивая едва живого «Ивана» над северокорейскими батареями ПВО.
Но Коробов не мог чувствовать себя в безопасности. «МиГ» стал неуправляем. Ручка свободно болталась между коленями пилота. Значит, перебиты тросы тяг. В кабине больше делать нечего. Хорошо ещё, что смертельно раненный самолёт не беспорядочно кувыркался, а плавно снижался, давая своему седоку возможность спастись. Игорь собрался дёрнуть за рычаг катапультирования и вскрикнул от чудовищной боли. Он едва не потерял сознание. Оказалось, что из-за болевого шока лётчик даже не заметил, что осколком ему раздробило кисть правой руки. Приходилось действовать единственной здоровой рукой. Игорь сбросил фонарь. Потом в нарушении правил безопасности отстегнул привязные ремни, до упора развернулся всем корпусом, чтобы достать левой рукой до находящегося справа от кресла рычага катапульты. Молодой человек почувствовал, как чудовищная сила ударила его снизу, взметнула вверх. Одновременно раздался треск не выдержавших чудовищной перегрузки позвонков. В этот момент в далёком Кемерово внезапно упал со стены портрет единственного сына одинокой женщины, потерявшей мужа и старшего сына на фронте. Сердце ее сразу почуяло беду.
Из-за неправильного положения тела лётчика в момент катапультирования он получил тяжелейший перелом позвоночника. Игорь умер уже на земле — на руках корейских зенитчиков…
В это самое время Эсла и его ведомый Макс Хан принимали поздравления от коллег и многочисленных журналистов на своей авиабазе. Вначале фотокорреспонденты уговорили вернувшегося из удачного вылета Эслу попозировать им в кабине своего истребителя. Десятки фотокамер запечатлели прославленного аса с американским флагом на рукаве комбинезона, выставившим большой палец в знак того, что и на этот раз всё у него сложилось «О'кей».
Затем на лётчика со всех сторон посыпались вопросы. Особенно интересовали подробности недавнего боя молодую радиожурналистку, которой офицер из пресс-службы американских ВВС любезно разрешил взять в этот тур своего маленького сына.
— Многие считают вас непревзойдённым чемпионом в сбивании вражеских самолётов, — начала репортёрша у Эслы. — Не могли бы вы поделиться некоторыми своими секретами успеха? Мой маленький сынишка Джордж тоже мечтает стать лётчиком. Расскажите ему и миллионам наших радиослушателей, как вам удалось сегодня обыграть этих русских.
Филипп подмигнул мальчишке. Правда, его мамашу он нашёл несколько полноватой и совсем не привлекательной на лицо. Эсле нравились более миниатюрные миловидные женщины. Впрочем, какое это сейчас имело значение?! Эсла давно сделал для себя важное открытие, которое в конечном итоге превратило его из презренного «ниггера» в богатого и уважаемого человека. Универсальное правило преуспевания в любом шоу-бизнесе гласило: будь ты хоть трижды ас, никто не заплатит тебе и доллара сверх скромного жалованья, если только у тебя не хватит мозгов организовать самому себе толковый пиар. Только журналисты создают настоящих героев и обеспечивают им высокий уровень жизни. Именно газетчики во время Второй мировой войны раструбили по всему миру об «особом методе Эслы», позволяющем ему сбивать десятки немецких самолётов. И только благодаря растиражированному на страницах газет имиджу крутого парня и нового героя Америки на командира самовольно организованной эскадрильи пролился золотой дождь наград и почестей. А ведь поначалу многие предсказывали непризнаваемому начальством «партизану», что в лучшем случае его афёра с созданием собственной эскадрильи закончится позорным изгнанием из армии. А в худшем — судом военного трибунала.
Зато после того как Эсла стал звездой национального масштаба, его акции резко пошли в гору. Недавно один крупный бизнесмен из авиабизнеса сказал Эсле, что такой лётчик, как он, стоит не меньше двух миллионов долларов. Правда, компания, на которую Эсла в данный момент работал, застраховала его на несколько меньшую сумму, но при возобновлении контракта знаменитый пилот собирался потребовать новых условий. И всем этим Эсла был обязан прессе. Даже свои скандальные выходки «чёрная звезда» теперь тщательно готовил, наняв специалистов из Голливуда и с Уолл-стрит.
Так что Филиппу в конечном итоге было решительно всё равно, как выглядит очередная журналистка, главное, что с её помощью он сможет заработать ещё больше славы и денег. Поэтому Филипп приветливо улыбался несимпатичной корреспондентке, охотно отвечая на её вопросы. Он представил недавнее дело с юмором, чтобы у слушателей будущего утреннего выпуска знаменитого шоу не испортился аппетит от излишне натуралистических подробностей воздушного боя и обилия технических терминов. В заключение интервью журналистка, набравшись смелости, задала звезде не совсем корректный вопрос:
— Я слышала, что компания Cadillac намерена пригласить вас для участия в рекламной кампании своего нового автомобиля, который по дизайну будет очень напоминать военный самолёт с хвостовыми фарами-килями, панорамным стеклом наподобие кабины истребителя.
— Извините, леди, но я имею много подобных контрактов и не намерен обсуждать с прессой их детали. — Эсла холодно улыбнулся корреспондентке и отвернулся. Это движение он тоже заранее тщательно отрепетировал с голливудским специалистом по работе с актёрами, ведь настоящей звезде положено иногда проявлять капризное высокомерие.
Теперь Эсле поскорей хотелось отправиться в душ, чтобы смыть с себя пот, выпить пива в ближайшем баре, потом позвонить знакомой девчонке в Токио. Но прежде требовалось потратить ещё какое-то время на фотографирование со всей этой публикой. К этому Эслу обязывал статус звезды.
После интервью Эсла и его напарник, словно знаменитые бейсболисты, принялись раздавать всем желающим автографы. Сыну радиожурналистки Филипп подарил маленький обломок недавно расстрелянного им «МиГа», который застрял в обшивке «Сейбра».
