Глава 26 «Немец» уже не тот?
Одним из наиболее распространенных мифов служит утверждение, что победы Красной Армии в 1944—1945 гг. обусловлены исключительно тем, что Вермахт, мол, был уже не тот, что раньше. Как сказано в книге В. Грызуна «Как Виктор Суворов сочинял историю»: «…в сорок пятом немца мы уже три с половиной года мурыжили, он к сорок пятому-то уже совсем другой стал». «Совсем другой», понятное дело, подразумевается более слабый, менее обученный, хуже вооруженный…
Хотя постойте. Как это хуже вооруженный? О том оружии, которым располагал Вермахт в конце 1944-го и в начале 1945-го, германские солдаты 1941 года могли только мечтать. «Тигры», «ягдтигры», «королевские тигры», «пантеры», «элефанты», Ме-262, «штурмгеверы», «фаустпатроны», «панцершреки», ФАУ-1 и ФАУ-2 и многое, очень многое другое. Если бы хоть часть из этого состояла на вооружении Германии в 1941 году, весь ход войны мог быть другим. Конечно, и РККА не почивала на лаврах. На вооружение Красной Армии в ходе войны поступило не меньшее количество образцов новой военной техники, но тем не менее по некоторым параметрам соотношение между вооружением РККА и Вермахтом в 1944 году было намного хуже для Советского Союза, чем в 1941 году. Получается, когда говорят об ослабевании Вермахта к концу войны, имеют в виду качество солдат.
Что же такое произошло с солдатами и офицерами Германии?
На этот вопрос ответ дают замысловатым способом. «К 44-му году неизмеримо возросло боевое мастерство Красной Армии». Как бы Вермахт вроде и ни при чем, это русские воевать научились. Но тут прямо немеешь от изумления. Оказывается, пока РККА училась воевать, немцы либо застыли на месте, либо деградировали. На самом деле это, разумеется, было не так. Германские солдаты 1942 года уже значительно превосходили самих себя из 1941-го по боевому опыту и воинскому умению. Та же картина была и в 43-м, и в 44-м. Доказательством этому – следующие факты. Начиная с 1942 года на советско-германском фронте не было практически ни одного случая, чтобы одна советская дивизия разгромила или отбросила одну немецкую.
Тому причиной много факторов. Не последний из них то, что на протяжении всей войны германская дивизия в среднем вдвое-втрое превосходила по численности советскую (по штатному расписанию в полтора раза, но советские дивизии почти никогда не имели штатную численность).
А летом 41-го такие случаи были и не один раз. Например, 22 июня 1941 года 41-я стрелковая дивизия генерал-майора Микушева не только отразила атаку 262-й пехотной дивизии, но отбросила ее и вторглась вслед за ней на территорию Германии, на глубину 3 км. Тяжелейшие бои на Восточном фронте в буквальном смысле закаляли те дивизии Вермахта, что здесь воевали. В итоге между ветеранами Восточного фронта и остальными появилась существенная разница в боеспособности. Те якобы «свежие» соединения из Франции и Германии, временами прибывающие на Восточный фронт, зачастую несли огромные неоправданные потери как раз из-за отсутствия боевого опыта и недостатка мастерства. Например, в конце сентября 1941 года в группу армий «Север» на Ленинградский фронт прибыла со Средиземного моря 7-я парашютно-десантная дивизия.
«30 сентября великолепно вооруженные десантники, с энтузиазмом прибывшие на Невский фронт накануне, начали возвращаться назад на санитарных автомобилях. Их настроение резко переменилось. «Лучше трижды прыгать с парашютом на остров Крит, чем провести один день в России», – говорили они. Очевидно, в столь критической оценке ситуации сказалось отсутствие опыта солдат вести бой на суше. Пулеметы, винтовки, ручные гранаты, приклады, саперные лопатки и штыки были оружием, с которым бросались друг на друга солдаты с обеих сторон. Страшный исход этих боев и через десятилетия остается в памяти бывших десантников».
Вообще-то 7-я парашютно-десантная дивизия была одной из лучших дивизий Германии. И пресловутое «отсутствие опыта боев на суше» почему-то не помешало ей при высадке на Крит. Напомню, что в той операции 7-я дивизия понесла огромные потери (чуть ли не половину состава) при высадке, но захватила аэродромы, на которые посадочным образом выгрузилась 5-я горная дивизия. И вот после этого немцы, численность которых до высадки была 22 тысячи человек, несмотря на понесенные в ходе десантирования потери, разгромили и уничтожили в «боях на суше» 30 тысяч англичан и 14 тысяч греков. При этом надо помнить, что у немцев на Крите практически не было тяжелого вооружения, в отличие от «Невского фронта». Т.е. каких-то четырех месяцев боевого опыта оказалось достаточным для создания чудовищной разницы между дивизиями, воюющими на Востоке с начала кампании, и теми, кто только что прибыл, невзирая на такие факторы, как вооружение, подготовка и качество личного состава. В дальнейшем разница между дивизиями – ветеранами Восточного фронта и остальными соединениями Вермахта еще более возросла.
Так, в октябре 1943 года в состав 4-й танковой армии генерал-полковника Гота прибыла свеженькая, «до этого вообще не воевавшая на востоке 25-я танковая дивизия». Ну и… одного дня боев хватило, чтобы, как сказал командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн: «…незнакомая с реалиями Восточного фронта дивизия получила психический шок».
Бои на советско-германском фронте с 1941 по 1945 год можно условно разделить на четыре этапа.
Первый – это с июня по декабрь 1941 года. В этот период дивизии Вермахта и дивизии РККА были примерно равноценны по боевой подготовке. Имеются в виду кадровые дивизии РККА. Вермахт одерживал победы исключительно за счет численного превосходства, если не на фронте в целом, то в каждом отдельно взятом сражении. Так, немцы разгромили сначала Первый Стратегический эшелон, затем Второй и т.д. Сначала они одержали победу над Западным фронтом, затем те же дивизии двинулись против Юго-Западного и Северо-Западного фронтов, а потом они же вернулись в центр и двинулись на Москву. К этому моменту в РККА кадровых дивизий уже не осталось, за исключением так называемых «Сибирских дивизий», т.е. дивизий с Дальневосточного фронта. И что интересно, каких-то двух десятков кадровых дивизий «из Сибири» оказалось достаточно, чтобы отразить немецкий натиск на Москву и погнать Вермахт обратно.
Период второй. С января по декабрь 1942 года дивизии Вермахта – это хоть и понесшие потери, но кадровые дивизии с огромным боевым опытом. Дивизии РККА – это в основном «детища мобилизации». Плохо обученные, слабо укомплектованные, иногда очень плохо вооруженные, но весьма многочисленные соединения. Такие дивизии в боях несли огромные потери, пополнялись вновь почти необученным личным составом и опять несли потери. Это неудивительно. Против выучки немцев они могли выставить лишь свою храбрость. Именно эти дивизии немцы и побеждали в 1942 году даже меньшими силами. Ничего необычного здесь нет. Как мы видели на примере самих немцев, подразделения с боевым опытом стоят много выше дивизий без такового. Но именно многочисленность соединений РККА сыграла свою роль. Пока немцы увлекались своими успехами над одними дивизиями РККА, другие получали реальный боевой опыт.
Период третий. С января 1943 года по сентябрь 1944 года.
Дивизии Вермахта и РККА примерно равны по боевой выучке. Если в целом одна дивизия Вермахта сильнее одной дивизии Красной Армии, то это следствие превосходства в численности. Дивизии РККА и в этот период редко достигали по численности хотя бы 6—7 тысяч человек. В Вермахте с этим лучше по той причине, что немцы предпочитали вместо формирования новых дивизий поддерживать численность «старых» на уровне, близком к штатному.
Ну и, наконец, четвертый период – с октября 1944 года до конца войны. В целом соединения РККА превосходят по боевой выучке дивизии Вермахта, хоть, возможно, и уступают в численности. Тому причиной многочисленные «котлы», в которых были перемолоты кадровые дивизии Германии, начиная от Сталинграда. На место кадровых дивизий Вермахт выставлял свои «детища мобилизации», в том числе и народно-гренадерские дивизии и дивизии «фольксштурма». По сути, с конца 1944 года немцы попали в ту же ситуацию, что и РККА в начале 1942 года. Разница лишь в том, что Советский Союз в тот момент имел огромные силы в запасе и только начинал войну, а Германия была уже истощенной четырехлетней бойней державой. И никакое превосходство в военной технике спасти Гитлера в 45-м году не могло, как не спасали дивизии РККА в 42-м г. «супертанки» Т-34 и КВ.
Но вернемся в 1941 год. Как мы убедились, к началу войны что германские дивизии, что советские были примерно равноценны. В дивизиях Вермахта, правда, уровень моторизации был намного выше. Но это следствие того, что Вермахт отмобилизован, а РККА – нет. Если бы немцы не напали 22 июня, то уже в начале июля дивизии РККА получили бы автомобили из «народного хозяйства». И тогда соединения РККА вряд ли бы уступали по маневренности дивизиям Германии.
Можно с уверенностью полагать, что, если бы Сталин опередил Гитлера и нанес удар первым, армию Германии ждал бы разгром куда более жестокий, чем тот, что потерпела РККА в 1941 году.
Касаемо уровня командного состава – да, советские генералы к концу войны были куда более опытными, чем в начале. Да, в начале войны многие красные командиры 1941 года не справились со своими обязанностями и отошли в сторону. Да, многие советские маршалы в своих мемуарах часто писали, что в 1941—1942 гг. они только учились воевать, т.е. до войны они воевать как бы не умели. Но все это не означает, что в Вермахте дело обстояло иначе. Взглянем на командующих группами армий. Ни один из них не досидел на своем посту даже до 1943 года. Взглянем на командующих танковыми группами. Уже после битвы под Москвой слетели со своих постов Гудериан и Гепнер. После Курской дуги полетел и Гот. Клейст поднялся было выше до командующего группой армий «А», так и его сняли в начале 1944 года за поражения.
Что же касается умения воевать, которому якобы необходимо было учиться… Ну а чем могли объяснить советские генералы свои неудачи в начале войны? Здесь только три варианта. Можно валить все на численное превосходство противника, на плохое качество солдата Красной Армии и на собственное неумение. А дальше все зависело от личных моральных качеств самого мемуариста. Бессовестные писали про плохих солдат, порядочные про свое неумение, а все вместе – про численное превосходство противника. В данном случае под словом «порядочный» имеется в виду отнюдь не правдолюбивый. Просто порядочный генерал вину за поражение не будет валить на своих погибших солдат. Он чувствует свою ответственность за них, даже если его собственная вина в поражении не так велика. И кстати. Чему должен учиться генерал? Величайший полководец всех времен и народов Наполеон Бонапарт как-то сказал: «Я дал сорок сражений и ничему не научился. Цезарь тоже провел последнюю битву, как первую». Боевой опыт – это, конечно, очень важно, но важно в первую очередь для рядовых солдат и младших офицеров. А вот для командующего армией опыт играет значительно меньшую роль, чем талант или сила воли. Дело в том, что война – это отнюдь не наука, где зазубривание каких-то прописных правил или формул может принести пользу. Война – это в первую очередь искусство и, как любое искусство, требует творческого подхода. Никакими тренировками невозможно создать Моцарта или Пикассо. Никакой опыт не заменит дар божий. Уже в древности различные военные теоретики пытались свести ведение войны в некие стандарты, следование которым будет приносить победу. Но за исключением общих универсальных положений, очевидных и так, ни у кого ничего не получилось. Более того, выдающимися полководцами и по сей день считаются те, которые одерживали победы вопреки всем правилам. Дело в том, что все эти так называемые правила оказываются всего лишь несколько раз сработавшими и принесшими успех приемами. Но как только противная сторона разрабатывала рецепт противостояния этим приемам, те же правила переставали срабатывать. Так, до Первой Мировой войны считалось, что для того, чтобы одержать победу, в частности прорвать фронт противника, необходимо сосредоточить на решающем участке все возможные силы. В первый период войны такая схема срабатывала, но в дальнейшем было найдено «противоядие» – окопы и пулеметы. И вот пошли одна за другой битвы за взаимное уничтожение, такие как Верден или Сомма. Один момент казалось, что выхода из позиционного тупика нет. Однако опять же – правило оказалось с исключениями. Немцы разработали тактику штурмовых групп и войск спецназначения. Англичане создали танки. А русские пошли по своему пути. Генерал Брусилов решил прорывать фронт не на одном участке, а сразу на нескольких направлениях. В итоге, именно на русском фронте была одержана единственная победа в Первой Мировой войне, названная именем полководца – Брусиловский прорыв. Кстати, по своим результатам это одна из наиболее блестящих операций во всей войне. Потеряв примерно полмиллиона человек убитыми и ранеными, русские уничтожили и взяли в плен полтора миллиона неприятельских солдат. Однако именно брусиловский метод стал своего рода «идеей фикс» советского командования. Так, в течение всего 1942 года, да и зимой 1941 года, «красные маршалы» пытались атаковать одновременно везде. Часто не только каждая армия фронта наносила свой удар, но и отдельные дивизии имели свои направления. Однако то, что сработало в Первой Мировой войне, для Второй уже не годилось. У Вермахта имелись весьма маневренные резервы в виде танковых и моторизованных дивизий, которые, отразив удар в одном месте, немедленно перебрасывались на следующий критический участок. В итоге советское командование вернулось к идее одного очень сильного удара, который должен был наносить фронт.
Но опять же нет правила без исключений. 1944 год. Идет подготовка к операции «Багратион». А командующий Первым Белорусским фронтом Рокоссовский не хочет наносить только один удар. Напротив, он настаивает – два удара на двух направлениях, и оба – главные. Всего 2 года назад такая тактика приносила только потери и поражения. Сталин и Ставка пытаются образумить Рокоссовского. А тот уперся. И настоял на своем. Итоги известны. Группа армий «Центр» перестала существовать. Разгром был еще более масштабным, чем Сталинград. Все это еще раз подтверждает – военное искусство потому и искусство , что правилам не подчиняется, а полководцу учиться войне невозможно. Красная Армия не потому одерживала победы в 1944—1945 гг., что генералы воевать научились, а потому, что воевать научились офицеры и солдаты. Не те солдаты, которые встретили немцев на границе. Эти почти все погибли в бесчисленных окружениях. И не те солдаты, которые погнали немцев от Москвы. Эти пали в начале 1942 года. Воевать научились миллионы резервистов, призванных в 1942—1943 гг. Научились сами, заново, не пользуясь опытом старослужащих, потому что старослужащих почти не осталось. Учились, платя за обучение кровью. Но именно они сломали хребет Вермахту. Именно эти бойцы, совершив почти невозможное, вошли в Берлин. Фактически Красная Армия возродилась, как птица феникс, из пепла поражений 1941 года. Возродилась, слегка подучилась и сделала то, что должна была, но не сумела в 1941-м.
