Глава 18
Когда воюешь не первый месяц, то чувства неизбежно притупляются. Ты перестаёшь отличать один день от другого, тебя всё меньше трогают человеческие трагедии, что творятся у тебя на глазах. В конце концов, тебе становится наплевать даже на собственную жизнь, и ты просто отмахиваешься, когда тебе говорят, что твой парашют забыли вовремя доставить на старт из переукладки и придётся слетать так. А потом однажды ты вдруг осознаёшь, что превратился в машину для убийства, наподобие той, которой управляешь…
Борис хорошо знал все эти стадии по прошлому опыту и сумел избежать дороги в пропасть. Активная работа на износ не доконала его. Ежедневные полёты не стали рутиной. Более того, в какой-то момент у Нефёдова словно открылось второе дыхание. Благодаря этому майор Эрнест сумел проявить себя как думающий лётчик.
Большинство пилотов-легионеров действовали без всяких затей: несмотря на все приказы, старались держаться не ниже трёх-пяти километров, как огня боясь пикировать на противника, чтобы не попасть под огонь зениток. И всё равно потери среди экипажей были очень высокими. Подготовленные иностранными инструкторами партизаны чуть ли не ежедневно сбивали или сильно повреждали самолёт или вертолёт. Никакие меры не помогали устранить эту угрозу. Один из командиров эскадрилий даже заявил Максу Хану, что если так будет продолжаться и далее, то через неделю его часть прекратит своё существование.
В этот критический момент Нефёдов придумал способ, как достаточно точно поражать цель, вообще не подставляя себя под ответный удар с земли. Прежде чем опробовать свой трюк в бою, опытный фронтовик тщательно всё рассчитал. И лишь когда у изобретателя появилась полная уверенность в том, что у него получится точно положить бомбу в «копеечку», не задев находящиеся поблизости деревенские дома, и что у него хватит времени уйти на безопасную высоту, Борис сел в самолёт и отправился испытывать свой метод. До этого единственным известным способом «точечной», то есть прицельной бомбардировки являлось почти отвесное пикирование на цель, которое было сопряжено с большим риском. Борис же решил действовать с кобрирования. Он начал полого пикировать, когда колонна неприятельских грузовиков только появилась на пределе видимости. Не входя в зону поражения вражеским огнём, Нефёдов резко сделал горку, сбросив тяжёлую 250-килограммовую бомбу. Самолёт быстро ушёл из района атаки. Пусков вражеских ракет лётчик не зафиксировал. Бомба же пролетала по инерции ещё несколько километров. И по данным разведки, «легла» в самый центр вражеского конвоя. Это был полный успех.
В течение дня Борис ещё пять раз вылетал на штурмовку и каждый раз возвращался без единой пробоины. За это время на авиабазе не досчитались трёх машин, и ещё две едва дотянули до аэродрома и совершили посадку с покойниками в кабинах.
В последующие дни и другие пилоты начали применять «плевок кобры». И впервые за многие месяцы по вечерам в баре не пили за не вернувшихся из вылета товарищей.
Вскоре толкового лётчика пригласили на заседание главного штаба в президентский дворец. Впервые простой офицер, пусть даже белый, удостоился такой чести, ведь на заседании, помимо высшего генералитета, присутствовал сам Морган Арройя.
Видевший (и даже с некоторыми разговаривавший) многих диктаторов и мрачных злодеев XX века – Сталина, Берию, Гитлера, Геринга, Муссолини, Нефёдов был впечатлён обликом африканского Наполеона. Президент появился на совещании в обычной светлой рубашке с коротким рукавом и лёгких светлых брюках. На его голове была шапочка пирожком из леопардовой шкуры. В руках правитель страны держал знаменитую трость из эбенового дерева и слоновой кости. Эта трость являлась средством расправы с политическими противниками и людьми, вызвавшими гнев вспыльчивого и мстительного правителя. Президент убивал недругов, всаживая им в глаз острый металлический наконечник.
Морган Арройя сильно отличался от того плакатного лидера, который глядел на сограждан с обшарпанных стен. В реальной жизни Арройя выглядел не таким лакированным красавцем-бодрячком, как на цветных постерах. Жизнь, полная излишеств, давала о себе знать. Престарелого правителя можно было сравнить с дряхлеющим львом, в котором тем не менее ещё достаточно силы, чтобы убить неосторожно приблизившегося охотника.
Впрочем, гораздо большее сходство у него было с большой обезьяной: коренастая, приземистая фигура с неестественно широкими плечами; низкий покатый лоб, сильно развитая, выдающаяся вперёд, нижняя челюсть с крупными квадратными зубами; заросшие иссиня-чёрной, жёсткой щетиной мощные длинные руки и широкая грудь колесом. Плюс все повадки доминирующего самца.
Было известно, что в президентском гареме, помимо чёрных наложниц, есть и белые женщины из Европы и США, которых специальные поставщики «живого товара» обманом заманили в страну. Арройя коллекционировал в свой гарем по одной жене из разных стран и континентов.
И всё-таки по первому впечатлению было трудно поверить, что это тот самый ужасный и в чём-то великий Арройя. Двигаясь тяжело и с одышкой, он производил жалкое впечатление обессиленного старца, принуждённого помимо своей воли посетить данное протокольное мероприятие.
Но потом вдруг случилось преображение. В вялое лицо президента с обвисшими складками словно накачали энергию. Его речь начинала звучать властно и содержала немало умных свежих мыслей. Несколько раз за время совещания Борис имел возможность убедиться, какой мощной харизмой обладает Арройя, когда его что-то всерьёз трогает.
Президенту понравился план, предложенный Нефёдовым. Суть его состояла в том, чтобы для уменьшения потерь систематизировать доклады летающих на разведку и боевые задания экипажей об обнаруженных ими источниках излучения вражеских РЛС и стационарных позициях зенитных орудий, а также о наиболее ракетоопасных направлениях. По этим данным должна была быть составлена постоянно корректируемая карта наиболее опасных участков, которые экипажам следовало обходить или преодолевать на большой высоте. Это давало лётчикам шанс, отправляясь в нашпигованные зенитными средствами районы, буквально «проскакивать в игольное ушко».
Мало смыслящему в лётном деле Арройе тем не менее так понравилось простое и доходчивое выступление Нефёдова, что он тут же в шутку предложил назначить его на место своего ближайшего советника по авиационным вопросам. После таких слов Хенк побледнел.
Потом президент энергично заговорил о необходимости как можно скорее перехватить инициативу у противника. Свою речь он щедро сдабривал шутками, постоянно улыбался и выглядел помолодевшим лет на двадцать. Говорят, с германским фюрером происходила такая же метаморфоза на партийных митингах: подходя к трибуне немолодым уставшим человеком, Гитлер через несколько минут преображался в величайшего оратора, речи которого были пронизаны мощнейшей энергетикой.
Морган Арройя являлся главным кошмаром и одновременно главной достопримечательностью своей страны, да и всей Африки. Прожить здесь хотя бы неделю и не наслушаться разных историй о жизни Большого Папы было просто невозможно. Так что Нефёдову кое-что было известно о своём нынешнем верховном главнокомандующем…
Морган родился в семье сельского старосты, но отец его умер, когда мальчику исполнилось пять лет. Матери пришлось одной растить двенадцать детей, из которых до зрелых лет дожили лишь двое мальчиков и три девочки. Мать заменила своим детям отца. По её настоянию все они посещали миссионерскую школу. Общаясь с учителем-бельгийцем, выполняя за несколько монет хозяйственные поручения доктора-француза и его жены, Морган узнавал повадки белых людей, учился хорошо понимать их речь.
Но параллельно с этим воспитанием происходило и другое. Пройдя в 12 лет обряд инициализации, как и большинство юношей своего племени, Арройя подростком начал принимать участие в коллективных охотах наравне со взрослыми мужчинами. Это дало ему ценный опыт, который пригодился, когда в стране вспыхнуло антиколониальное восстание. По сути, это был мятеж примитивных неграмотных африканцев, считавших своей главной задачей физическое уничтожение всех белых и присвоение их имущества.
Главной ударной силой мятежников стали малолетние боевики, нападавшие из засады на жён и детей европейских чиновников и миссионеров (солдат и опытных стрелков из отрядов белой милиции они побаивались). Руководили юными головорезами деятели, чьё мировоззрение недалеко ушло от взглядов шамана из далёкой деревушки. Например, командиры учили юных солдат, что если долго пристально смотреть из засады на вооружённого врага, то можно парализовать его волю настолько, что он не сумеет воспользоваться своей винтовкой или револьвером для самообороны. Тогда же Арройя впервые попробовал мясо только что собственноручно убитого им человека. Это была жена того самого доктора-француза, которому он прислуживал после школы…
Но затем европейцы всерьёз взялись за истребление взбунтовавшихся туземцев. Многие соплеменники Арройи были убиты в лесах специально подготовленными солдатами из егерских команд, погибли от отравляющих газов, применяемых усмирителями; другие попали в плен и были в показательных целях расстреляны на базарных площадях рядом с рядами, торгующими фруктами и жареным обезьяньим мясом. Лишь немногим удалось сбежать из страны, и Морган был в их числе.
После долгих странствий бывший разбойник оказался в Америке. Молодой чернокожий эмигрант не обладал выдающейся физической силой; в ту пору он совсем не говорил по-английски и воспринимал многие стороны американской жизни с наивным детским восторгом. Да и где необразованной деревенщине было обучиться английскому языку, хорошим манерам и умению носить костюмы. Но зато у него были очень важные для начинающего гангстера достоинства – природный ум, звериная интуиция, отвага и безжалостность. Осталось загадкой, как чернокожий мальчишка попал на службу к одному из главарей нью-йоркской мафии. Но без сомнения, новый член банды быстро занял в ней заметное место.
Совершая убийства, юный дикарь мог обходиться без обычного киллерского инструмента. Одного заказанного ему клиента мальчишка подкараулил поздним вечером у его дома, прячась в густой кроне дерева. Когда мафиози вышел из автомобиля в окружении охраны, убийца сразил его наповал камнем, выпущенным из примитивной пращи. Натасканные реагировать на звук выстрелов телохранители атакованного столь необычным образом лица поняли, что произошло, лишь когда их хозяин резко вскрикнул и повалился на асфальт с проломленной головой. Телохранители открыли беспорядочный огонь. Но к этому времени убийца перемахнул через садовую ограду и был таков. За звериные стремительность и ловкость необычного бандита так и прозвали Чёрной Пантерой.
В течение года африканец отправил на тот свет нескольких крупных бандитов и ещё полторы дюжины гангстеров рангом ниже и помог своему боссу захватить контроль над интересующей его территорией. Но потом американского Дона, на которого Морган работал, упекли за решётку. А вместе с ним «копы» «закрыли» и его специалиста по «мокрым делам». Опасного арестанта отправили на «Скалу» – в знаменитый Алькатрас.
Эту тюрьму ещё называли «американской Сибирью», подразумевая, что сбежать из неё невозможно. Большую часть времени заключённые Алькатраса проводили в закрытых камерах. Территория тюрьмы контролировалась большим количеством прекрасно обученных и вооружённых охранников. Но главное, что от берега «Скалу» отделяли ледяные воды залива с очень сильным морским течением. А чтобы заключённые не могли натренировать своё тело к долгому пребыванию в холодной воде, каждый вечер заботливая охрана устраивала им тёплый душ. Среди обитателей тесных камер ходили слухи, что воды вокруг острова-тюрьмы патрулируют акулы-людоеды, которых персонал исправительного заведения специально подкармливает.
Тем не менее африканцу удалось бежать. Он сделал это чуть ли не первым за всю историю «Скалы». Правда, власти скрыли скандальную информацию от прессы, вероятно, чтобы избежать обвинений в халатности. Потом Морган хвастливо рассказывал в своих интервью, как сумел выбраться за внешние стены тюрьмы и вплавь добраться до берега. А его товарищ по побегу пропал – утонул или был растерзан акулами.
Скрываясь от возможных преследователей из ФБР, Морган перебрался в Европу и завербовался во французскую армию, французским языком он владел вполне сносно. После Первой мировой войны, в которой погибли миллионы молодых людей – цвет французской нации, республика переживала острейший демографический кризис. Между тем в воздухе витало предчувствие новой большой войны. Поэтому вооружённые силы страны в значительной мере комплектовались за счёт марокканцев, алжирцев, малагасийцев, сенегальцев и прочих «цветных» рекрутов. Поэтому на отсутствие у очередного кандидата в солдаты французского паспорта и вообще каких-либо документов вербовщики посмотрели сквозь пальцы. Главное, что у парня были крепкие мускулы и он мог понимать приказы своих командиров.
Вскоре новобранца направили на войну, и он быстро дослужился до чина сержанта в туземном 42-м малагасийском пулемётном батальоне. Правда, были и ранения. Из-за одного из них Арройя впоследствии потерял способность к деторождению. Зато командир роты регулярно представлял одного из лучших своих вояк к наградам. «Этот дикарь создан для военной службы, – не раз говорил лейтенант другим офицерам. – Вот увидите, он ещё станет генералом».
Однако армия, принявшая с распростёртыми объятиями беспаспортного бродягу, поспешила избавиться от него после одного «подвига» бравого африканца. Во время рейда в тыл к противнику сержант отбился от своего подразделения и остался один в лесу. Через день товарищи по взводу заметили в чаше дымок от костра. На поляне отдыхал их пропавший накануне сослуживец, а на огне жарилось… человеческое мясо. Во время разбирательства Моргану пришлось сознаться, что он убил и съел захваченного в плен солдата противника, чтобы «получить его храбрость и силу». Ритуальному каннибализму его научили прежние командиры по повстанческой банде.
Несмотря на то, что война была в самом разгаре и командованию был дорог каждый штык, от чернокожего людоеда было решено избавиться. Не получив обещанного французского гражданства, отставной сержант снова был вынужден скитаться в поисках еды и ночлега. Иногда сердобольные граждане давали немного еды бродяге в красной феске и френче с медалями, принимая его за уволенного из армии инвалида. Иногда получалось перебиться временной работой на разгрузке вагонов или убирая вокзальный туалет. Месяцами Морган держался на дешёвых бутербродах с джемом и арахисовым маслом, ночевал в спальном мешке около провинциальных вокзальчиков. Отставному сержанту было просто некуда ехать.
Затем война закончилась. С родины стали приходить удивительные новости о крушении колониального режима и приходе к власти партии национального освобождения. Арройя засобирался домой. Но только через два года изгнанник увидел родные берега с палубы старенького нигерийского углевоза. Морган вернулся на родину, чтобы прямо в порту быть арестованным. Конкретных обвинений ему не предъявили – просто зачитали указ о смертной казни. Скорей всего отставного солдата французской армии посчитали шпионом. За день до дня приведения приговора в исполнение Арройя побрил голову и отказался от пищи – он собирался встретить смерть, как подобает мужчине его племени.
Но казнить его не успели. В стране случился военный переворот – один из многих в длинной веренице больших и малых революций и мятежей.
Из тюрьмы Арройя вышел почти героем. Последующий его путь к власти оказался удивительно коротким и одновременно кровавым. Будущий президент расправлялся со своими временными союзниками-попутчиками и врагами мгновенно и очень часто собственными руками. Заняв пост лидера страны, амбициозный правитель тут же провозгласил себя ни много ни мало императором «всей Африки». Коронация новоявленного монарха была обставлена с размахом. На самолетах из Франции были доставлены 12 тонн цветов, 8000 ливрей и 700 фраков и смокингов, сшитых у Кардена, 27 тысяч бутылок бургундского, 30 тысяч бутылок шампанского, 9 тысяч приборов столового серебра. Корону для императора изготовил знаменитый парижский ювелир Клод Бертран, она была украшена драгоценностями, являвшимися главным достоянием государства, в том числе бриллиантом в 58 каратов. Морган Арройя пригласил на свое торжество президентов нескольких европейских стран и Папу Римского. Правда, столь высокие гости не приехали, но зато во дворце не было недостатка в белых и черных дипломатах, бизнесменах, звездах кино и спорта. А ещё на празднике коронации нового императора присутствовали полсотни заключенных из главной столичной тюрьмы. К большому удовольствию приглашённых дипломатов, Арройя заявил, что по случаю праздника амнистирует своих бывших политических противников. И действительно, обращались с этими людьми на удивление мягко. Император разговаривал со многими из них почти как с друзьями. Правда, после завершения банкета всех зеков по-тихому вернули обратно в тюрьму. Впрочем, и там их продолжали кормить как на убой, хорошо «выгуливали». Свой земной путь они закончили на дворцовой кухне в виде особых мясных деликатесов и были поданы к императорскому столу.
Через восемь месяцев необразованный деревенщина в королевской короне сообразил, что для его великих целей по созданию на карте континента огромного государства-монстра выгоднее пока поиграть в демократию. Морган упразднил своим указом монархию и объявил в стране республику. Став «всенародно избранным» президентом, Арройя выдвинул лозунг: «Одна Африка – одно государство». Раз в четыре года правящая партия, все руководящие посты в которой занимали родственники и соплеменники Арройи, с огромным перевесом побеждала на выборах. Попутно Арройя развернул активную подрывную деятельность в соседних государствах, тайно и явно помогая сепаратистским группировкам.
На Западе с самого начала многие понимали, что наблюдают не за процессом становления молодой демократии, а за циничным фарсом, которым руководит крайне опасный персонаж с замашками местечкового фюрера. Многих западных бизнесменов и дипломатов настораживало намерение Арройи одно время строить у себя социализм с помощью СССР. Но вскоре все встало на свои места: деловые люди поняли, что с Арройей вполне можно иметь дело. С момента его прихода к власти в стране не было построено ни одной дороги, города (за исключением нескольких привилегированных кварталов) превратились в огромные сточные ямы, люди умирали от тифа, малярии и неведомых науке вирусных инфекций. В крупнейшем алмазном центре страны, ежегодно выбрасывающем на мировой рынок до 50 миллионов каратов камней, не было электричества и питьевой воды. Лишь один из пяти молодых граждан «самой процветающей страны Африки» (как её именовали две единственные в стране газеты, издающиеся на государственные деньги) доживал до 30 лет, средний годовой доход рядового жителя не превышал 25 долларов. И это всё – в государстве с огромными запасами меди, кобальта, урана, цинка, титана, золота, алмазов, плодородной почвой и обильными водными ресурсами. Зато полезные Моргану западные бизнесмены до введения санкций ООН делали здесь отличные деньги. Все местные ресурсы и государственную казну Арройя рассматривал как свою собственность. «Государство – это я и мой клан», – любил повторять Арройя в узком кругу. Хотя на митингах для народа он любил порассуждать на тему всеобщего равенства и справедливости.
До поры официальный Запад, нуждающийся в стратегическом союзнике для борьбы с распространяющейся в регионе коммунистической угрозой, многое прощал одиозному диктатору. А Моргану требовались рынки сбыта для природных ресурсов и кредиты на свои амбициозные проекты. Позже, когда недовольство тираническим правлением раскололо страну на несколько враждебных лагерей, центральному режиму как воздух стали необходимы поставки из-за рубежа современных вооружений.
И всё так бы и продолжалось десятилетиями, если бы Морган не рассорился с цивилизованным миром. Его объявил в розыск Международный трибунал по военным преступлениям, Совет безопасности ООН ввёл против преступного режима строгие санкции. А тема людоедства Арройи стала одной из излюбленных в западноевропейской и особенно американской прессе. Со временем имидж каннибала и первого злодея современности так прочно прилип к Арройе, что по-другому жители США и Старого Света его уже не воспринимали, считая новой реинкарнацией коричневого германского фюрера. Хотя справедливости ради стоило вспомнить, что как раз тот величайший каннибал 20 века – Адольф Гитлер, уничтоживший сотни миллионов людей, как ни странно, вообще не ел мяса, ибо являлся вегетарианцем.
Одно за другим в самых рейтинговых изданиях стали появляться интервью бывших европейских друзей и сотрудников диктатора, в которых они открывали читателям массу леденящих кровь подробностей. Личный повар Арройи из знаменитого парижского ресторана рассказал журналисту, что был шокирован, когда впервые увидел части человеческих тел в холодильниках. Сам француз божился, что никогда не готовил диктатору блюда из людей, но зато часто общался с местным коллегой, который как раз на этом специализировался. И тот рассказывал шокированному европейцу немало интересного о кулинарных пристрастиях своего хозяина. Человечину Арройя называл «сахарной свининой». Во время зарубежных поездок личный кулинар обязательно брал с собой банки с маринованным мясом – искусник-повар придумал способ, который сохранял любимую пищу хозяина свежей по нескольку месяцев.
Кстати, личный президентский повар рассказывал французу, что одно время близко ладившему с русскими Арройе очень нравился их обычай дружеского поцелуя, во время которого Морган смог попробовать Хрущёва на вкус. «Я бы с удовольствием съел котлет из него», – шутил Арройя…
Если внутри страны необычные гастрономические пристрастия президента ни для кого не являлись тайной и никто уже не удивлялся исчезновениям по ночам людей, чаще всего молодых девушек и детей, то западные читатели с ужасом и жадным любопытством читали рассказы сбежавших на Запад бывших приближённых каннибала о том, что любой из его слуг и сотрудников мог оказаться на разделочном столе кухни мрачной президентской резиденции «Вилле Бабу-Шау». Одного из надоевших ему министров Арройя распорядился подать к ужину; провалившего наступление генерал а зажарить, нафаршировав рисом, – и пригласил за стол… его семью.
Со временем Арройя превратился в утончённого гурмана, полюбив коллекционировать свои ощущения от… поедания представителей разных профессий. Единственные в стране ученый-ботаник и врач-стоматолог закончили свою жизнь на разделочных столах дворцовой кухни. Такой же была участь победительницы первого в стране конкурса красоты. Даже своего личного психоаналитика-итальянца, который годами помогал Моргану справляться с приступами депрессии, он в конце концов велел подать к столу в виде изысканного кулинарного шедевра. Неудивительно, что вскоре из иностранцев здесь остались только военные наёмники, да и на них мрачная слава президентской резиденции наводила ужас.
