Глава 43

Кэлен выдохнула сильфиду и втянула в легкие острый, холодный воздух.

Шипение факела и собственное дыхание казались ей громом. Но она была к этому уже готова и спокойно ждала, пока мир вокруг нее не вернется к нормальному состоянию.

За исключением этого все было не так. По крайней мере не так, как она ожидала.

– Сильфида, где мы? – Ее голос эхом отразился от невидимых стен.

– Куда вы желали попасть: сокровище Джокопо. Вы должны быть довольны, но если нет, я буду пробовать снова.

– Нет-нет – не то чтобы я недовольна, только это не то, что я ожидала увидеть.

Она стояла в пещере. Потолок нависал почти вплотную над головой. Факел был незнакомый на вид, сделанный из тростника.

Кэлен вынула его из трещины в стене.

– Я вернусь, – сказала она сильфиде. – Я выгляну наружу, и если не узнаю дороги, то мы отправимся куда-нибудь еще.

– Я буду готова. Когда вы пожелаете, мы будем путешествовать снова. Вы останетесь довольны.

Кэлен кивнула серебряному лицу, в котором отражалось пляшущее пламя факела, и ступила в пещеру. Из нее вел лишь один низкий проход, и она пошла по нему.

Проход вывел ее в широкое помещение, футов пятьдесят в поперечнике, и стало ясно, почему это место называлось сокровищем Джокопо. Факел отразился вокруг тысячами золотых искр. Помещение было набито золотом.

Грубые слитки и самородки валялись сами по себе или были уложены в ящики и горшки. Кроме этого, в помещении было несколько столов, тоже усыпанных золотом, а вдоль одной стены тянулись полки. На них стояло несколько золотых статуэток, но в основном лежали свитки пергамента. Но Кэлен не интересовало сокровище Джокопо; у нее не было времени рассматривать золото, тем более что воздух здесь был ужасно зловонным. Она прошла помещение насквозь и обнаружила еще один коридор.

Воздух в коридоре был лучше, хотя назвать его свежим все равно было нельзя. Кэлен потрогала нож на плече и обнаружила, что он по-прежнему теплый, хотя и не такой горячий, как был раньше.

Коридор пошел вверх и стал изгибаться. Наконец Кэлен почувствовала свежее дуновение, а потом пламя факела затрепетало на ветру: она вышла в ночь.

В небе сверкали звезды. Внезапно Кэлен увидела невдалеке какую-то тень. Она отступила назад в пещеру и прислушалась.

– Мать-Исповедница? – раздался голос, который был ей отлично знаком.

Кэлен сделала несколько шагов вперед и подняла факел повыше.

– Чандален? Чандален, это ты?

В круг света от факела ступил мускулистый мужчина. Его обнаженный торс был вымазан грязью, как и прямые черные волосы, а к голове и рукам у него были привязаны пучки травы – для маскировки. Лицо его тоже было в грязи, но Кэлен все равно узнала знакомую ухмылку.

– Чандален, – проговорила она со вздохом облегчения. – О, Чандален, как я счастлива тебя видеть!

– А я – тебя, Мать-Исповедница.

Он сделал шаг вперед, чтобы хлопнуть ее по щеке – так люди Тины приветствовали друг друга, – но Кэлен выставила перед собой руки.

– Нет! Не подходи!

Чандален остановился.

– Почему?

– Там, откуда я прибыла, в Эйдиндриле, – свирепствует болезнь. Я боюсь, что ты заразишься, если коснешься меня или подойдешь слишком близко. А от тебя могут заразиться все наши люди.

Люди Тины действительно были ее людьми. Старейшины приняли ее и Ричарда в племя, несмотря на то что люди Тины жили обособленно и не жаловали чужаков.

Чандален поник.

– У нас тоже болезнь, Мать-Исповедница.

Кэлен опустила факел.

– Что? – прошептала она.

– Многие заболели. Наши люди боятся, а я не могу их защитить. Мы созвали сборище. Дух дедушки явился нам. Он сказал, что случилось много плохого. Он сказал, что должен поговорить с тобой и что он послал тебе сообщение, чтобы ты пришла к нам.

– Нож, – пробормотала Кэлен. – Я почувствовала его просьбу через нож. И сразу отправилась в путь.

– Да. Как раз перед рассветом он сказал нам об этом. Один из старейшин вышел из дома духов и сказал, что я должен идти сюда и ждать тебя. Как тебе удалось прийти к нам через дыру в земле?

– Это длинная история. Это магия… Чандален, у меня нет времени ждать, пока можно будет созвать еще одно сборище. Дела действительно плохи. Я не могу позволить себе ждать три дня.

Чандален взял у нее факел. Его лицо было мрачно под маской грязи.

– Это не нужно. Дедушка ждет тебя в доме духов.

Глаза Кэлен расширились. Она знала, что сборище обычно продолжается только одну ночь.

– Как это может быть?

– Все старейшины сидят в круге. Дедушка велел им ждать тебя. Он тоже ждет.

– Сколько людей болеет?

Чандален выставил все пальцы, а потом – только на одной руке.

– У них болит голова, и их тошнит, хотя желудки у них пустые. А у некоторых чернеют пальцы на руках и на ногах.

– Добрые духи! – прошептала Кэлен. – Кто-нибудь умер?

– Один мальчик умер сегодня, перед тем как дедушка послал меня сюда. Он заболел первым.

Кэлен сама почувствовала себя больной. Она не могла поверить в то, что услышала. Люди Тины не пускают к себе чужаков. Как это могло случиться?

– Чандален, какие-нибудь чужаки приходили в деревню?

Он покачал головой.

– Мы бы им не позволили. Чужаки приносят несчастье. – Он задумался. – Хотя может быть. Но мы не позволили бы ей войти в деревню.

– Ей?

– Да. Дети играли в поле. Они увидели женщину, которая спросила их, можно ли ей зайти в деревню. Дети прибежали и сказали нам. Я взял своих охотников и повел их туда, но мы никого не нашли. Мы сказали детям, что духи предков будут сердиться, если они еще раз так станут шутить.

Кэлен боялась задать следующий вопрос, потому что знала, что услышит в ответ.

– Мальчик, который умер сегодня, был среди этих детей, не так ли?

Чандален склонил голову.

– Ты – мудрая женщина, Мать-Исповедница.

– Нет, я – испуганная женщина, Чандален. Эта женщина пришла в Эйдиндрил и тоже разговаривала с детьми. И они начали умирать. Этот мальчик, который умер, не говорил, что она показывала ему книгу?

– Ты показывала мне книги, когда мы проходили через мертвый город. Мальчик сказал, что она показала ему цветные огоньки. Это не похоже на книги, которые я помню. – Кэлен взяла Чандалена, и он отстранился: – Ты сказала, нам нельзя касаться друг друга.

– Это уже не важно, – вздохнула она. – В Племени Тины та же болезнь, что и в Эйдиндриле.

– Мне жаль, Мать-Исповедница, что эта болезнь посетила и твой дом.

Кэлен сжала его пальцы.

– Чандален, что это за место? Эта пещера?

– Я же тебе говорил когда-то. Место с плохим воздухом и грудой металла, который ни на что не годится.

– Значит, мы сейчас к северу от вашей деревни?

– К северо-западу.

– Сколько времени понадобится, чтобы вернуться в деревню?

Он ударил себя в грудь кулаком.

– Чандален силен и бежит быстро. Я выбежал из деревни на закате. Чандалену понадобится только два часа. Даже в темноте.

Кэлен окинула взглядом залитое лунным светом поле за низким холмом, на котором они стояли.

– Луна светит достаточно ярко. – Она скупо улыбнулась. – И ты должен знать, что я не слабее тебя, Чандален.

Чандален ответил ей такой же скупой улыбкой.

– Да, я хорошо помню твою силу, Мать-Исповедница. Тогда побежали.

Квадратные хижины Племени Тины были залиты призрачным лунным светом. В маленьких окнах горели огни, но все люди сидели по домам, и Кэлен была этому рада: она не хотела видеть страх в их глазах и знать, что многим из них суждено умереть.

Чандален повел ее сразу к дому духов. Дома в деревне стояли тесно, но дом духов стоял отдельно. Лунный свет серебрил черепицу, которую помогал делать Ричард. Охотники Чандалена окружили мрачное здание, лишенное окон.

У двери на низкой скамье сидел Птичий Человек. Его серебряные волосы, свисающие до плеч, поблескивали в лунном свете. Он был гол. Узор из кругов и линий, нанесенный черной и белой глиной, покрывал его тело и лицо; так раскрашивали себя все, кто принимал участие в сборище, чтобы дух мог их увидеть.

Два горшка, один с белой глиной, другой – с черной, стояли у ног Птичьего Человека. По его остекленевшим глазам Кэлен поняла, что он пребывает в трансе и заговаривать с ним бессмысленно. Впрочем, она знала, что нужно делать.

Кэлен расстегнула пояс.

– Чандален, ты не мог бы повернуться спиной? И попроси, чтобы твои охотники сделали то же самое. – Это была самая большая уступка ее скромности, которую позволяли обстоятельства.

Чандален передал ее просьбу своим людям на родном языке.

– Мои охотники и я будем охранять дом духов, – сказал он Кэлен через плечо.

Когда она разделась, Птичий Человек, не говоря ни слова, принялся обмазывать ее глиной, чтобы дух мог увидеть и Кэлен. Сонные цыплята сидели неподалеку на низкой стене. На этой стене еще сохранился след от удара меча Ричарда.

Кэлен понимала, что должна сделать это, должна войти и говорить с духом, но ей это было не по душе. Сборище созывалось только в случае крайней необходимости, и хотя духи иногда давали нужные советы, радости от этих советов не было никакой.

Закончив обмазывать Кэлен глиной, Птичий Человек ввел ее внутрь. Шесть старейшин сидели вокруг черепов предков, разложенных в центре. Птичий Человек сел на свое место, скрестив ноги. Кэлен села напротив него, справа от своего старого друга Савидлина. Она не говорила с ним; он тоже пребывал в трансе и видел духа, которого Кэлен видеть пока не могла.

За спиной у нее стояла корзина. Кэлен нерешительно протянула руку, вынула из корзины красную лягушку и потерла ею единственный свободный от глины круг у себя на груди.

От слизи лягушки кожу сразу начало покалывать. Кэлен бросила лягушку в корзину и взялась за руки со старейшинами. Как и раньше, она почувствовала, что ее словно затягивает в какой-то водоворот – водоворот теней, звуков и запахов.

Комната закружилась, и черепа закружились вместе с ней. Время исчезло, словно в сильфиде, только здесь это было не приятное, а, наоборот, мучительное ощущение.

А потом появился дух.

Его светящийся силуэт возник перед Кэлен, и она не заметила, откуда он появился. Он просто был там.

– Дедушка, – прошептала она на языке людей Тины.

Чандален сказал, что его дедушка явился на сборище, но Кэлен и так узнала бы его: он стал ее защитником, и она чувствовала с ним глубинную связь.

– Дитя, – дух говорил устами Птичьего Человека, и неземной звук его голоса пронизывал Кэлен насквозь, – спасибо, что откликнулась на мою просьбу.

Губы Птичьего Человека задвигались.

– То, что доверено нам, было осквернено.

Кэлен покрылась гусиной кожей.

Доверен духам? Но мир духов – это подземный мир, мир мертвых. Как можно храм, построенный из камня, отправить в подземный мир?

Мерцающий силуэт, похожий на тень, сотканную из света, поднял руку.

– Дерево – существо почвы, подобно червям, или оно – существо воздуха, подобно птицам?

Кэлен предпочла бы ответить просто, но она знала, какой ответ нужен духу.

Дух, казалось, улыбнулся.

– Так же и Храм Ветров, дитя, – сказал он устами Птичьего Человека.

Кэлен наклонилась вперед.

– Вы хотите сказать, что Храм Ветров подобен дереву, с корнями в этом мире и ветвями в вашем?

– Гора Киммермосст, – повторила Кэлен. – Почтенный дедушка, я была там. Храма Ветров больше там нет. Он исчез оттуда.

Дух молчал. Кэлен испугалась, что он разгневался.

– Дитя, – вдруг сказал дух, но не через Птичьего Человека. Голос шел от него самого, и звук его причинял нестерпимую боль. Кэлен чувствовала, будто ее плоть отделяется от костей. – Одна вещь была украдена у ветров и взята в ваш мир. Вы должны помочь Ричарду, или всей моей крови в вашем мире, всем нашим людям, придет конец.

Кэлен сглотнула. Как можно что-то украсть из мира духов, из мира мертвых, и вернуть в мир живых?

Дух воздел руки. Мягкий свет полился от них, и Кэлен увидела.

Яркий свет, и повсюду – смерть. Земля устлана трупами, словно осенними листьями. Они лежат на улицах, на пороге домов, на лестницах и на телегах. Кэлен пролетела сквозь стены и увидела трупы, гниющие на постелях, на стульях и на полу.

Она задохнулась от смрада.

Кэлен стремительно летела над городами и повсюду видела одно и то же. Смерть забрала почти всех, и немногие выжившие рыдали в невыносимой муке.

Потом видение вернуло ее в деревню людей Тины. Кэлен видела трупы людей, которых она хорошо знала. Мертвые хлебопеки возле мертвых печей, мертвые матери, держащие на руках мертвых детей. Мертвые мужья, обнимающие мертвых жен. Осиротевшие дети с заплаканными лицами выли, как собаки, над трупами родителей. Кэлен душили рыдания; она закрыла глаза, но это не помогло: она все равно видела мертвых, потому что видение рождалось у нее в голове.

– Это, – сказал дух, – то, что будет, если не вернуть ветрам то, что было украдено.

– Что я должна сделать? – прошептала Кэлен сквозь слезы.

По щекам Кэлен струились слезы.

– Я пройду по нему.

Кэлен сидела, как пораженная громом. Она сразу вспомнила о сестре Тьмы, которая была в Эйдиндриле: сестра Амелия. Наверняка это она.

– Сестра Тьмы предала своего хозяина?

Слово «предательство» невыразимой тяжестью легло на сердце Кэлен.

– А мы должны вступить в ветры таким же путем?

Дух помолчал, словно взвешивал ее душу.

– После того как Храм Ветров осквернен, этот путь закрыт, и должен использоваться другой. Но это не твоя забота; ветры будут диктовать требования с учетом соблюдения равновесия. Пять духов, которые охраняют ветры, укажут путь.

У Кэлен кружилась голова от бесплодных попыток понять. Как жаль, что рядом нет Ричарда. Он бы задал правильные вопросы. Она боялась упустить что-нибудь важное.

Дух начал исчезать.

– Граница, завеса, была повреждена. Я не могу оставаться больше. Скрины, стражи границы между мирами, тянут меня назад. Из-за осквернения ветров равновесие было нарушено, и мы не можем явиться на сборище, пока оно не восстановлено. – Дух исчез, но Кэлен крикнула в пустоту:

Издалека донесся голос:

– Магия ветров могущественна. Чтобы ее использовать полностью, требуются обширные знания. Молния, выпущенная волшебником, несет в себе магию, но в огне, который разгорелся после ее удара в сухое дерево, нет никакой магии. Чума была начата магией, но теперь это просто чума, как бывало и раньше, – и все же порожденная магией.

– Нет.

Джегань не понимал, что творит. Чума могла убить его с такой же легкостью, как всех остальных.

Сияние духа угасало, как свет лампы, в которой кончилось масло.

– Да, – прошелестел едва слышный шепот.

А они надеялись, что сумеют ограничить чуму Эйдиндрилом. Пустые надежды! Все Срединные Земли, весь Новый мир будет охвачен пожаром, зажженным от той искорки магии из Храма Ветров.

Вдалеке, в подземном мире, Кэлен услышала мягкое эхо смеха другого духа. От злорадного хихиканья у нее по коже пробежал мороз.

Кэлен очнулась. Старейшины стояли вокруг нее. Старейшина Брегиндерин наклонился и подал ей руку, чтобы помочь встать.

Взяв его руку, она увидела под глиной предательские пятна у него на ногах. Она посмотрела в его улыбающееся лицо. К закату он будет мертв.

Савидлин протянул ей одежду. Кэлен, несмотря на грязь, внезапно почувствовала себя голой. Она поспешно натянула штаны, в то же время упрекая себя за то, что беспокоится о таких пустяках перед лицом надвигающейся катастрофы.

– Спасибо тебе, что ты пришла, Мать-Исповедница, – сказал Птичий Человек. – Мы знаем, что это возвращение домой не такое радостное, о каком мы все мы мечтали.

– Нет, – прошептала Кэлен, – нет. Мое сердце поет, потому что я снова вижу своих людей, но песня отягощена печалью. Вы знаете, почтенные старейшины, что и Ричард, и я сделаем то, что должны. Мы не сомкнем глаз, пока не остановим болезнь.

– Вы думаете, что сможете остановить чуму? – спросил Сурин.

Кэлен уже застегнула рубашку. Савидлин положил руку ей на плечо.

– Мать-Исповедница и Ричард-с-Характером помогали нам раньше. Мы знаем их сердца. Наш предок сказал, что это чума, вызванная магией. Мать-Исповедница и Искатель тоже владеют большой магией. Они будут делать то, что должны.

Савидлин улыбнулся ей.

– А потом, когда вы покончите с этой напастью, вы вернетесь домой, к своим людям, как собирались? Моя жена, Везелэн, желает видеть свою подругу, Мать-Исповедницу, одетую в платье, которое она для нее сшила.

Кэлен проглотила собственный крик.

– Ничто не доставит мне большей радости, чем увидеть своих людей здоровыми и счастливыми.

– Ты друг всем нашим людям, дитя, – сказал Птичий Человек. – Мы ждем свадьбы, когда вы закончите с духами и магией.

Кэлен оглядела старейшин. Она не думала, что эти люди вместе с ней видели картину смерти и представляют себе истинную природу эпидемии, которая обрушилась на них. У них бывали повальные приступы лихорадки, но они никогда не слышали о чуме.

Ее голос сломался. Птичий Человек пришел ей на выручку:

– Спасибо, – прошептала Кэлен.

Слезы вновь затуманили ей глаза. Она заставила себя высоко держать голову. Она только зря испугала бы этих людей, если бы показала им свои страхи.

– Кэлен, ты должна выйти замуж за Ричарда-с-Характером. – Птичий Человек тихо хихикнул. – Он избежал свадьбы с женщиной Племени Тины, но я все равно добьюсь своего. Ты – женщина Тины. Он женится на женщине Тины.

Кэлен не нашла в себе сил ответить ему улыбкой.

– Ты останешься до утра? – спросил Савидлин. – Везелэн будет рада тебя увидеть.