Хаген с усилием отвел глаза от убитого и оглянулся на звук застучавшего неподалеку пулемета.

Возле одной из подбитых машин, развернутой корпусом на девяносто градусов, суетились фигурки в черных комбинезонах. Лопатками, руками они кидали землю на заднюю часть танка, пытаясь сбить и потушить пламя. В это время из башни, повернутой накрест, орудием к озеру, продолжал стрелять пулемет.

Очереди летели туда, куда хлынула первая волна атаки русских. Обернувшись, Хаген увидел, как силуэты вражеских машин, ревущих, взметающих вверх комья грязи, взбираются по склону. Один, два, три, четыре… Позади машин бегут спины, в грязно-желтых, выгоревших, коротких ватниках, темных, сливающихся с землей шинелях.

Казалось, что и машины, и люди двигались на месте. Волна вот-вот потеряет силу и отхлынет назад, захлестнув Хагена. Это движение, преодолевавшее подъем, окутывал плотный, как грозовая туча, неумолкающий грохот стрельбы. Пролетал миг за мигом, и силуэты на вершине холма становились все отчетливее, а спины бегущих все меньше.

Отто сполз обратно в свою ложбинку и, откинувшись на спину, перехватил винтовку. Звериная злость вскипела внутри, и он почувствовал, что скалится, как тот мертвый русский в залитом кровью ватнике, что лежит в нескольких шагах от его ячейки.

Если бы он сумел пробежать эти несколько шагов, Хаген наверняка был бы мертв. Он вскинул винтовку на бруствер и, припав щекой к прикладу, положил палец на спусковой курок.

Черные фигурки возле коптящего танка то и дело сливались с дымом, но с каждым порывом ветра становились отчетливо видны. Словно в городском тире. «Маузер» дернулся, ощутимо толкнув Хагена в плечо.

– Хаген!.. Черт возьми… Хаген… Что ты делаешь!..

Это была не отдача. Это Готлиб Ранг, с перекошенным страхом лицом, тряс его за плечо. Хаген даже не успел удивиться тому, откуда он вдруг тут взялся. Скалящаяся злость плескалась внутри, переполняя его. Хаген молча, с силой, ткнул Ранга в тщедушную грудь так, что тот отлетел, втиснувшись в стенку окопа.