Одновременно двум «тридцатьчетверкам» маневрировать в узком выходе с улицы на площадь перед баррикадой не позволяли габариты. Они пытались выдвигаться вперед по очереди и атаковать закопанную в мостовую неподвижную «пантеру», но всякий раз немецкий зверь огрызался прицельным выстрелом.

Немцы хорошо пристрелялись и теперь своей неподвижной огневой точкой, словно амбарным замком, заперли выход на площадь для танковых экипажей Головатого и Шаталина.

Прикрывать машины с тыла остались несколько бойцов под началом Шевердяева. Остальные – взвод Аникина практически в полном составе, за исключением выбывших, – засели у оконных проемов здания, граничащего с площадью с левой стороны, по соседству с развалинами углового дома.

По приказу командира бойцы привели в боевую готовность все собранные по пути трофейные фаустпатроны. Их оказалось семь, включая подобранный Жижевичем взведенный «панцерфауст». Бойцов с фаустпатронами Андрей разбил на два фланга, сконцентрировав в крайних угловых комнатах первого этажа. Четверо гранатометчиков – в правом крыле, трое – в левом. По задумке Аникина, согласованной с Головатым, гранатометчики должны были произвести два «хоровых» залпа. Сначала правое крыло, под командой Аникина, и сразу же левое, которым руководил Липатов. По центру протяженного здания, на втором этаже, разместился Латаный со своим противотанковым ружьем и цейссовским прицелом. На него возлагалась ответственная работа по корректировке огня – своего и трофейного немецкого МГ, с которым за перегородкой комнатной стены залег Кокошилов.