Аникин только успел выбраться из угловой комнаты, как туда жахнул снаряд «пантеры». Грохот рушащихся стен и обломков вместе с жаром огня и облаком известковой пыли дыхнул в спину с такой силой, что Андрея понесло вперед руками, и он, споткнувшись о валявшиеся поперек пола стулья, еле удержался на ногах, в последний момент упершись прикладом автомата в ковер.

Он шел замыкающим, следя, как бойцы, ловко перескакивая через перегородившие путь балки, мебель, всюду раскиданную взрывной волной, продвигались вперед. Нырнув в дверной проем, он наскочил на бойца. Присев на корточки в самом углу затянутой дымом комнаты, тот возился у роскошного серванта, заставленного посудой и маленькими скульптурными фигурками. Дверцы серванта были распахнуты, и руки бойца, звеня посудой, шарили на нижней полке.

Подбежав ближе, Андрей разглядел, что это «падыспытный» Климович. Взводный, ничего не говоря, молча схватил парнишку за шиворот и дернул вверх так, что у того воротником сдавило горло.

Лицо Климовича, с расширенными от испуга глазами, побагровевшее от недостатка воздуха, оказалось вровень с глазами командира.

– Ты чего тут?.. – процедил Аникин. – Жить надоело?.. Из-за посуды этой?..

Лоб Климовича покрылся крупной испариной.

– Вынаваты, таварищ камандзир… – хрипя, жалостливо пролепетал боец. – Вельми прыгоже…