XXXIII

Рев и лязганье гусеничных траков о катки раздалось совсем рядом. Казалось, руку протяни, и угодишь в хищную многотонную мясорубку. Гвоздев еле сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не побежать сломя голову. Он сдержался. В конце концов, он не Ряба и не бегает впереди своих мозгов. Может, действительно стоило отправить в расположение Зарайского? Чертов Сарай, его не поймешь и не угадаешь. Ничего, даст бог, Рябчиков до наших доберется. Может, уже услышали отсюда пулеметную стрельбу.

Хотя вряд ли. У них там канонада не смолкает, так что уши у всех здорово заложены. А вот если Рябчиков до взвода добраться сумеет и про танки немецкие доложит, помощь могут и послать. А могут и не послать. Смотря по тому, что у них там на рубеже творится. Может, немец от артиллерии к танкам и пехоте перешел. Черт возьми, сплошные «может» получаются.

В подошву левого ботинка Демьяна что-то мягко толкнулось. Зарайский, пробираясь по-пластунски, ткнул по ботинку кулаком.

– Пронесло, кажися? – прохрипел он, плюхаясь на подмятую пшеницу возле Гвоздева.

– Вроде… – коротко ответил Демьян.

Следом по проложенному Зарайским коридорчику подполз Фаррахов.

– Мимо пошла… к лес пошла… – проговорил пулеметчик, за дульный тормоз поправляя ствол пулемета, торчащий у него из-за спины.

– Ничего, до Рябы им уже не добраться, – успокаивающе сказал Гвоздев.

– Как там Фома, интересно? – опять начал Зарайский.

– Чего заладили? – буркнул Демьян. – Фома, Фома …

Недовольство его вытекало из того простого факта, что он сам очень сильно беспокоился по поводу Фомина и Артюхова. Успели они преодолеть грунтовку или остались пережидать в лесу? Вся левая сторона поля сейчас охвачена огнем. Там не спрячешься.

Ничего, зря на рожон не полезут. Не такой Фома человек. Голову на плечах имеет. Он и Тюху, если надо, приструнит, доходчиво объяснять он умеет. Переждут сколько надо, а потом в сторону колхоза двинут.

– Тише! – вдруг напрягся и замер Зарайский. – Слышите?