XX

Выстрелы смолкли, и в тот же миг боец вдруг ловко, как мячик, подскочил на ноги и опрометью бросился к деревьям.

Звонкий металлический стук наотмашь ударил по стволам, кромсая стройные сосновые тела, с мясом выдирая из них куски древесины. Но Ряба уже залег за основаниями стволов.

– У, черт скаженный… – зарычал на него Зарайский, стряхивая с себя упавшие сверху на гимнастерку щепки. – Из-за тебя…

– Зачем полез? – вторил ему Фаррахов.

– Хорош галдеть… – повысив голос, прикрикнул Гвоздев. – После свару устроите… Что сделал, то сделал. Зато понятно теперь, что это не наши…

Все притихли. Только Фомин, осторожно подобравшись к самому краю опушки, все выглядывал в сторону стрелявших. Огонь со стороны танков прекратился. Рев и лязганье гусениц нарастали.

– Что делать будем, командир? – с еле сдерживаемой издевкой в голосе спросил Артюхов.

– Надо в батальон сообщить… – выговорил Демьян.

Он старался изо всех сил, чтобы голос его звучал спокойно и не выдавал крайнюю степень напряжения, которое охватило его.

– Сматываться отсюда надо, – с отчаянной злобой почти прокричал Зарайский. – Назад надо… Щас прикатят и на гусеницы наши кишки намотают…

– Куда нам назад? – вступил в разговор Фомин. – Мы и до реки не добежим… Тогда нас точно того – под гусеницы.

– Никто назад не пойдет… Кроме посыльного, – тем же спокойным тоном продолжил Гвоздев. – Ряба!

Он повернулся к бойцу, который лежал на животе, тяжело дыша, с таким выражением на лице, словно он еще не поверил, что живым выскочил из-под пулеметного обстрела.

– Ряба!

– Да, товарищ командир… – дрожащим голосом отозвался тот.

– Вернешься во взвод. Доложишь старшему лейтенанту Коптюку, что в районе колхоза «Октябрьский» обнаружены вражеские танки. Скорее всего они в колхозе. Скажешь, что группа направилась в назначенный пункт для уточнения ситуации.

–  Группа направилась ?! – взвился Зарайский. – Черта с два группа направилась. Я вместо Рябы пойду. Никуда я не направился . Я…