Отделение минометчиков и еще пять человек Андрей оставил на позициях. Старшим поставил Абайдуллина, наказав ему держать позиции до прихода основных сил. Остальные, погрузившись на броню двух танков, стремительно продвигались в сторону захваченного немцами Оглендува.

Поле пересекли напрямую и, обогнув лесок, по следам гусениц немецких танков выбрались на проселочную дорогу. Здесь дорога образовывала развилку. Проселочная ее часть уходила влево. Андрей помнил, что это было направление на располагавшееся неподалеку местечко Шидлув.

К Оглендуву вела другая — заросшая травой, она почти сразу сворачивала в лес и, петляя среди вековых сосен и елей, выводила прямиком к Оглендуву.

Танкисты, на кураже одержанных побед и сокрушенных немецких монстров, даже не сбавляли хода. Этот кураж, помноженный на бесценный боевой опыт, с потом приобретенный в кровопролитных схватках, давал свои результаты.

Прямо на дороге перед деревней танки выравнялись и параллельно, с налету ворвались на деревенские улицы. Немцы заметались по улицам пешком и на мотоциклах. Танк Удалова, на котором находился Андрей и часть штрафников, не сбавляя хода, выстрелил вдоль улицы. Снаряд, просвистев мимо домов, поднял в воздух мотоцикл с коляской и двумя сидевшими в нем немцами. Вдогонку ему, на соседней улице, свой выстрел произвел второй танковый экипаж. Бойцы, ухватившись одной рукой за выступы на броне, упираясь ногами, расстреливали почти в упор мелькавших фашистов. Это напоминало стрельбу во время джигитовки.

Пройдя по-богатырски вдоль улицы, танк развернулся и замедлил ход, давая возможность штрафникам спешиться.

— Быстро десантируемся! — крикнул Аникин, одним из первых спрыгивая возле забора в виде куста зеленой изгороди. Эти кусты росли здесь вдоль улиц повсюду.

Как только все бойцы ссадились на землю, танк, выпустив черные клубы дыма, ушел вдоль улицы на другой край деревни.

— Рассредоточиться. Прочесываем до угла того дома… — Андрей указал пальцем ориентир наступления. Второй танк промчался мимо. А к ним подтянулись бойцы из второй группы.

— Куда это они так помчались? — как бы вслух рассуждая, спросил Карпенко.

— У них тут свой интерес, — пояснил Аникин. — Ты же слышал, они ищут этих, ну… немецких страшил… чудищ бронированных. Трех сожгли, и теперь, пока всех не уничтожат, не успокоятся.

Никакой обороны немцы толком организовывать не собирались. Они в такой панике покидали деревню, что забывали даже захватить с собой оружие. Группу таких горе-вояк Аникин и Карпенко спугнули в самом конце улочки. Когда над головами фашистов просвистели русские пули, они припустили, как заправские бегуны, как будто соревновались друг с другом.

Наконец взвод дошел до самой окраины села. Рокот двигателей «тридцатьчетверок» был слышен между домами, где-то к западу отсюда.

— Товарищ командир… — позвал Талатёнков, заглянув за ворота во двор самого крайнего дома. — Скорее смотрите сюда.

— Ты чего там, Змея Горыныча увидал? — спросил его Аникин, подбегая с винтовкой наперевес. Уж больно растерянное лицо было у Талатёнкова.

— Смотрите… — только и тыкал пальцем Егор. Заглянув внутрь, Андрей ударом ноги распахнул калитку. Она была не заперта и широко распахнулась. Посреди просторного, широкого двора возвышалась бронированная громадина. Тот самый — «несокрушимое» чудовище. Он стоял к ним задом, пушкой развернувшись в сторону дома.

— Да-а… Действительно Змей Горыныч… — присвистнув, только и нашелся что сказать Андрей. Вскоре уже весь взвод собрался вокруг находки.

— Может, он заминирован? — предположил Крапива. — Уж больно он аппетитно стоит. Не подбит вроде…

— А мы щас проверим… разрешите, товарищ командир? — повернувшись к Аникину, спросил Карпенко. Получив разрешение, он ловко взобрался на башню.

— Ого, ну и верхотура!.. — закричал он оттуда и дернул за крышку люка. Тот тут же распахнулся. Карпенко, не раздумывая, засунул внутрь голову.

— Товарищ командир! Так он целехонек! — радостно крикнул он, извлекшись из сплющенной башни. — Видать, немцы так драпали, что забыли сюда гранатку кинуть. Ну, дела…

— Хорошенького Змея Горыныча ты, Егор, нам обнаружил… — обернувшись к Талатёнкову, с улыбкой произнес Аникин.

Тот почесал в затылке рукой.

— Я вот кумекаю, товарищ командир, стоит ли нам танкистам про наш трофей сообщать? — поморщив лоб, спросил Талатёнков. — Жалко. Я думаю, если им отдать, так они цистерной спирта не расплатятся. Как думаете, командир?

— Думаю, если еще вагон махорки добавить, будет в самый раз… — покачав головой, рассмеялся Аникин.

Бойцы дружно расхохотались, а потом, не выдержав, как мальчишки, толкаясь, полезли на танковую броню следом за Карпенко.