Тяглищев вместе с помощниками развернул миномет. Первая мина ушла метров на пятьсот, в самый конец лощины. Затем, перенацеливая миномет, они выпускали мины одну за другой, следуя по маршруту возможного пути бронетранспортера и танков.

В этот момент туман стал рассеиваться. Прямо перед высотой, на обрывистом скате которой разместился взвод Аникина, петляла грунтовая дорога, на которой находились два танка-чудища и две бронемашины.

— Ну вот, теперь они вдарят по нам прямой наводкой, — проговорил Крапива. — И поминай, как звали.

Но танки словно не хотели замечать присутствия штрафников. Они развернулись и направились влево, предприняв попытку обойти и лощину, и лесок с фланга.

— Огонь! Бьем по пехоте в бронемашинах!.. — командовал Андрей, ведя прицельную стрельбу по разворачивавшимся немцам.

Это подействовало. Бронетранспортеры остановились прямо посреди поля, и началась спешная высадка личного состава немцев, находившихся в кузовах машин. Штрафники вели по ним плотный огонь, нанося немалый урон пехотинцам.

Они долго не раскачивались, тут же начав в ответ обстреливать высотку. Бронетранспортеры, разгрузившись, тут же стали на скорости уходить по дороге. Крапивницкий взял на мушку своего противотанкового ружья одну из машин. Метров с шестисот он засадил первую пулю в «задницу» замыкающему бронетранспортеру, переваливающемуся по нарытым танками ухабам. Но, видимо, попадание не задело жизненно важных органов машины.

— Бей по кабине! — кричал ему Карпенко. — По кабине бей или под брюхо. В бензобаки бей…

— Не учи ученого, Карпуша… — сквозь зубы процедил Крапива, прицеливаясь. В следующую секунду плечо его дрогнуло, удерживая сильную отдачу «кочережки». Пламя полыхнуло из-под бронированного кузова машины, а потом мощный взрыв с силой подбросил бронетранспортер и завалил его на бок.

— Ух, молодец, Крапива! — пронесся по окопам одобрительный гул.

— Я его бронебойно-зажигательным… — смущенно комментировал довольный и сияющий, как самовар, боец.