Теперь, во время смертельной атаки, Отто опять увидел этот ненавидящий взгляд унтерфельдфебеля. Так что лучше было держаться от него подальше. Кто знает, что задумала эта сволочь…

Хотя здесь, на поле боя, любые замыслы оказывались совершенно бесполезны. Смерть тут же вносила свои коррективы в намерения людей, своими кровавыми делами доказывая, что ей одной позволена роскошь чего-то хотеть и исполнять свои желания.

Когда с обоих краев высоты появились танки русских, Отто напрочь забыл о существовании унтерфельдфебеля. Это были средние танки — «микки маусы», как их прозвали стрелки за пару характерных круглых люков на башне. Оба шли наперерез «тиграм», ведя очень плотный огонь из орудий и пулеметов. Для «тигров» эта стрельба серьезной угрозы не представляла. Основной удар обрушившихся осколков и пуль приняла на себя пехота.

Выжили только те, кто успел вовремя залечь. Но и здесь осколки бронебойных русских снарядов, отскакивая от непробиваемых боков «тигров», настигали стрелков.

Двоих носильщиков раненых накрыло русским снарядом. Он срикошетил от башни правого крайнего «тигра» и, пролетев еще метров двадцать, попал прямо в носилки. Два санитара-унтерфельдфебеля в этот момент как раз оттаскивали назад носилки с тяжело раненным командиром первого взвода Мором. От взводного и носилок осталась только воронка, а санитаров, разорванных на куски, разнесло на несколько метров в стороны.

Вторая пара носильщиков не успевала оттаскивать раненых, которые корчились и кричали по всему полю. Помочь им не было никакой возможности.

Противотанковое отделение роты ничего не успело толком предпринять. Еще на подходе русские, которые вели огонь с высоты, устроили настоящий отстрел тех, кто бежал с противотанковыми ружьями. Участок поля от города практически до самой высоты был ровным, как стол. Только у самого подножия начинались овраги и ямы. Спрятаться практически негде, только используя канавы, которые прорыли гусеницы наступающих «тигров». Трава, которой заросло поле, мешала занять выгодную позицию.