Ощущение, которое испытывал Андрей перед самым началом атаки, ни с чем сравнить было нельзя. Вот ты сидишь возле башни, вцепившись изо всех сил в холодную, мокрую десантную скобу, упираясь скользящими подошвами сапог в топливный бак. Только что ты накрепко привязал к скобе свой вещмешок, а потом привязался и сам, с помощью офицерской портупеи. Рядом с тобой твои подчиненные – боевые товарищи.

Каждый перед атакой ведет себя по-своему. У большинства лица бледные, как полотно. Сказывается волнение. Они как безумные озираются вокруг ничего не видящими, расширенными глазами, что-то взбудораженно кричат друг другу. Кто-то, из бывалых пытается погасить волнение, судорожно спешит привязать себя солдатскими ремнями к десантным скобам, наваренным на броню. Новички соображают быстро, берут пример с более опытных товарищей. Без такого крепежа не обойтись. Через минуту кувырнешься с брони. Этот как пить дать.

«Старики» что-то кричат молодым, пытаются научить уму-разуму. Но разобрать хоть слово ни к черту нельзя. Моторы танков уже взревели, обдав всех своих пассажиров черной копотью выхлопных газов. Сердце начинает биться часто-часто и так сильно, что кажется, пробьет грудину изнутри. Оно стучит в ушах, перекрывая истошный рев двигателей.

Танки, будто несокрушимые стальные звери, роют гусеничными лапами землю, готовясь к прыжку через реку. И вот головная машина ударной «тройки», выплюнув кверху черное облако и чуть не стряхнув с себя матерно выругавшихся штрафников, рванула вперед. Танк, подминая гусеницами раскисшую от дождей землю, взбирается на пологое возвышение прибрежной полосы. Ветер и моросящий дождь ударяют в лицо вместе с грохотом разрывов, которые непрерывно сотрясают правый берег.

Танк не задерживается на возвышенности, тут же устремляясь пологим спуском вниз, к воде. Не сбавляя ход, он стремительно влетает в водный поток, вспенивая речную гладь, покрытую мурашками моросящего дождя, поднимая брызги, буруны и волны. Две другие машины не отстают, спускаются следом.

С правого берега начинается стрельба. Немцы встречают наступающих вяло. Это результат предварительной работы артиллеристов. Пушкари – молодцы, не подвели, основательно перепахали позиции обороняющихся на правом берегу. Остатки фашистов, потрясенных не прекращающимися ударами артиллерии, ведут беспорядочную, неприцельную стрельбу. Им не дает сосредоточиться град 76-миллиметровых снарядов, которые сыплет на головы фашистов артдивизион.

Танкисты отважно ведут свои машины напрямик, поперек русла Тисы. «Тридцатьчетверки», как стремительные стальные слоны, задравшие хоботы своих орудий, уверенно пересекают реку. Дно становится все глубже, и вот уже уровень воды поднимается выше корпуса, окуная прижавшихся к броне штрафников в холодную воду.

– Водные процедуры!.. – сквозь грохот и шум кричит Талатёнков, обернувшись к Аникину. Он, как все остальные, охвачен стремительной мощью атаки, глаза его горят, как у безумца, огнем восторга и ужаса. Талатёнков хочет сказать еще что-то, но не успевает. Столб взрыва с громом, от которого закладывает уши, вырастает справа от танка. Холодная водяная масса, будто из десятка бочек разом, обрушивается на десант танка.